Маленькие комедии

СЕРЕБРЯКОВА. Ешьте.

БЕЛЯЕВ. Не жалко? Съел.

СЕРЕБРЯКОВА. А я вот так.

БЕЛЯЕВ. Ничего себе. Тогда я сюда.

СЕРЕБРЯКОВА. Прощайтесь с ферзём.

БЕЛЯЕВ. Вот это ход. Но это я отвлёкся.

Телефонный звонок. Отвечает на вызов.

БЕЛЯЕВ. Да, это я. Я просил вас без нужды не звонить. А-а, понятно. Это не блеф? Мы договорились: никакой полиции. Иначе. Вы знаете, что её ждет. Это правда? Вам лучше не хитрить. Мы играем по правилам, но если… Хорошо. Передаю.

Передаёт трубку Серебряковой.

Одну минуту. И ничего лишнего не болтать.

СЕРЕБРЯКОВА. Здравствуй, дорогой. Нет-нет, всё хорошо. Не волнуйся. Когда ты меня отсюда вытащишь? Они меня не кормят. И…

Беляев выхватывает у неё трубку.

БЕЛЯЕВ. Так к чему мы пришли? Это уже лучше. Когда? Сегодня. Я перезвоню через десять минут. Будете действовать согласно моим инструкциям.

Отключается. На минуту задумывается.

СЕРЕБРЯКОВА. Что он сказал? Что? Вы сказали «сегодня».

БЕЛЯЕВ (делая ход). Кажется, сегодня наступит конец вашим злоключениям. Он достал деньги. Я хожу вот так.

СЕРЕБРЯКОВА. Если я пойду вот так – вам шах.

БЕЛЯЕВ (смахнув шахматы). Конец игре.

СЕРЕБРЯКОВА (удивлённо). Вы сдаетесь? Это что-то новое.

БЕЛЯЕВ. Вы скрасили мне эти дни.

СЕРЕБРЯКОВА. Странно вы выражаетесь. Хотя я заметила, что вы вообще странный человек. Я думала, бандиты… Простите.

БЕЛЯЕВ. Ничего. Бандиты бывают разные.

СЕРЕБРЯКОВА. Вы из благородных бандитов. По-моему, наш новый век отличается звериной жестокостью, и вы в нём, какой-то… не знаю, как сказать.

БЕЛЯЕВ. А вы не думали, что вы мне внушили чрезвычайную симпатию? Вы не подумали о том, что вы меня, может быть, приручили, и мне тяжело будет с вами расставаться?

СЕРЕБРЯКОВА. Признаться, об этом я не думала.

БЕЛЯЕВ (жёстко). Ну, так подумайте. Я иду звонить вашему мужу. Готовьтесь к свободе.

Уходит, закрыв дверь на ключ.

СЕРЕБРЯКОВА. Не могу поверить! Невероятно! Боже мой, наконец-то! Наконец-то!

Садится на велотренажёр, яростно крутит педали.

Сцена вторая

Квартира Серебряковых. Серебряков и Серебрякова. Она в тренировочном костюме, ещё не переоделась. Роскошные букеты цветов. На столе – закуска, много фруктов, шампанское.

СЕРЕБРЯКОВ. Ну как ты, родная?

СЕРЕБРЯКОВА. До сих пор не могу опомниться. Не могу поверить. Подумать только: двадцать пять дней.

СЕРЕБРЯКОВ. Двадцать четыре.

СЕРЕБРЯКОВА. Ну, двадцать четыре. Какая разница. Разве этого мало? Ты посмотри, во что я превратилась.

СЕРЕБРЯКОВ. Я собирал деньги. Ударил кризис. Инвесторы ушли. Заказчики отказались. Бизнес рухнул. Не могу сказать, что мы нищие, но недалеко от этого. Никто денег не занимает. Кредиты под огромные проценты. Пока я выбивал…

СЕРЕБРЯКОВА. Пока ты выбивал, я сидела на овсяной каше, от которой меня тошнит.

СЕРЕБРЯКОВ. А кефир?

СЕРЕБРЯКОВА. Ага, кефир, обезжиренный, разбавленный водой.

СЕРЕБРЯКОВ. Это они разбавляли. На еде экономили.

Она тянется за фруктами. Ест яблоко, апельсин, бананы.

СЕРЕБРЯКОВ. Ты сразу на еду не набрасывайся.

СЕРЕБРЯКОВА. Фрукты можно. Я соскучилась по ним.

СЕРЕБРЯКОВ. Всё равно. Осторожней. Не объедайся.

СЕРЕБРЯКОВА. Легко сказать – не объедайся.

СЕРЕБРЯКОВ. Я тебя понимаю.

СЕРЕБРЯКОВА. Как ты можешь понять?! Для этого надо просидеть в подвале. Ночи тянутся бесконечно. Да и дни. Если бы не этот, который оказался неплохим шахматистом, я со скуки померла бы. И ещё тренажёры. Они же меня в тренажёрном зале держали.

СЕРЕБРЯКОВ. Ты знаешь, дорогая, я это вижу по твоей фигуре.

СЕРЕБРЯКОВА. Что хочешь сказать – похудела?

СЕРЕБРЯКОВ. Не то слово.

СЕРЕБРЯКОВА (смотрясь в зеркало). Дай-ка примерю платье.

Надевает одно, потом другое, третье.

Висят, как тряпки. Да. Придётся покупать всё новое.

СЕРЕБРЯКОВ. Не объедайся, говорю. Мы скоро в ресторан идём.

СЕРЕБРЯКОВА. Не волнуйся. В ресторане тоже буду есть. Только в чём в ресторан идти? Совсем нечего надеть. (Становясь на весы, присвистнув). На восемнадцать килограмм! Ты представляешь? Я похудела на 18 кг! Вот это рекорд!

СЕРЕБРЯКОВ (разглядывая её). Слушай, да у меня только сейчас глаза открылись. Ты же похудела!

СЕРЕБРЯКОВА. Я же говорю: на 18 кг.

СЕРЕБРЯКОВ. Фантастика! Ты сравни, какая ты была (показывает на фотографию на стене) пампушка. И какая ты сейчас. Просто прелесть. Милая, ты королева красоты. Как тебе это удалось?

СЕРЕБРЯКОВА. Попереживай так, как я, посиди на овсянке…

СЕРЕБРЯКОВ. И кефире.

СЕРЕБРЯКОВА. Да что ты привязался с этим кефиром. А тренажёры? Я как чумная, от злости педали вертела. А ты всё деньги собирал. А я педали вертела. А теперь мне в ресторан надеть нечего.

Серебряков роется в шкафу.

СЕРЕБРЯКОВ. Слушай, Ленуська. А вот это платье тебе не подойдёт?

СЕРЕБРЯКОВА. Что за платье?

Рассматривает платье.

Господи. Да ему пятнадцать лет. Я тогда двадцатилетней дурёхой была. Это же ещё до замужества.

СЕРЕБРЯКОВ. Ну, дурехой ты никогда не была, иначе бы за меня замуж не пошла. А платье это я берегу. Оно мне дорого. Помнишь, когда мы с тобой первый раз в Царское село поехали? Пешком шли из Екатерининского парка до Павловска нижним парком… Помнишь?

СЕРЕБРЯКОВА. Ещё бы не помнить тот день.

СЕРЕБРЯКОВ. Шли, останавливались… И всё время целовались.

СЕРЕБРЯКОВА. Да, прекрасный был денёк.

СЕРЕБРЯКОВ. Ленка, как мы с тобой целовались!

СЕРЕБРЯКОВА. Да, это мы умели.

СЕРЕБРЯКОВ. Не понял, что значит умели. Почему в прошедшем времени? А сейчас… да я тебя…

СЕРЕБРЯКОВА. Нет, милый, давай после ресторана. Мне надо в себя прийти.

СЕРЕБРЯКОВ. Приходи. Платье померь. Ты в тот день была в этом платье. Оно моё любимое.

СЕРЕБРЯКОВА. Бог ты мой, пятнадцать лет назад!

СЕРЕБРЯКОВ. Какая у тебя была фигурка! Впрочем, что это я? Что значит была? Нет, то, что ты видишь на стене – это не ты. Не ты! Ты – вот она. В этом платье. Ты – та, которая сейчас передо мной! Надень это платье.

СЕРЕБРЯКОВА. Сейчас? Надеть?

СЕРЕБРЯКОВ. Надевай.

Серебрякова надевает.

СЕРЕБРЯКОВА. Не могу поверить, Костя. Но оно мне как раз.

СЕРЕБРЯКОВ. Ты посмотри на себя в зеркало, полюбуйся. Ты же красотка, как будто не было этих пятнадцати лет. Потрясающе!

СЕРЕБРЯКОВА (крутясь перед зеркалом). Действительно, я себя не узнаю. Правильно говорит русская пословица: нет худа без добра.

Он берёт фотоаппарат, делает снимки. Звонок в дверь. Серебряков идёт открывать возвращается с Беляевым.

СЕРЕБРЯКОВА (застыв, испуганно). Что это? Это же он!!!

СЕРЕБРЯКОВ. Кто?

СЕРЕБРЯКОВА. Тот человек из подвала. Похититель. Который меня овсянкой кормил. И в шахматы играл со мной. Ты что не отдал ему деньги?

СЕРЕБРЯКОВ. Успокойся, милая. Я должен тебе кое-что объяснить. Этот человек – Беляев Алексей Борисович. Познакомься.

БЕЛЯЕВ (разводит беспомощно руками). Извините Елена Аркадьевна. Так получилось.

СЕРЕБРЯКОВА. Что получилось? Что происходит? Я звоню в полицию.

Берёт телефон, набирает номер.

СЕРЕБРЯКОВ (удерживая её). Погоди, Леночка. Дай объясниться. Сядь. Не волнуйся. И выслушай. Не только Алексей Борисович, но и я должен перед тобой извиниться. И я – в первую очередь. Твоё похищение было организовано…

СЕРЕБРЯКОВА. Им, я знаю, он мне сказал.

СЕРЕБРЯКОВ. Да нет, моя родная, не им – мною.

СЕРЕБРЯКОВА. Тобою?! Я не ослышалась?!

СЕРЕБРЯКОВ. Не ослышалась. Мною.

СЕРЕБРЯКОВА. И ты так спокойно об этом говоришь?!

СЕРЕБРЯКОВ. Не спокойно, разумеется: я очень волнуюсь. Понимаю, каково тебе сейчас, вхожу в твоё состояние. Но и ты войди в моё.

СЕРЕБРЯКОВА. Мне войти в твоё? Как это понимать?

СЕРЕБРЯКОВ. Попробую объяснить. Всё началось с того, только ты не злись, не швыряйся в меня фруктами, тарелками и прочее. Не будешь? Я вижу, ты уже злишься.

СЕРЕБРЯКОВА. Говори.

СЕРЕБРЯКОВ. Алексей Борисович… Может, вступитесь?

БЕЛЯЕВ. Нет уж, вы сами. Я – человек со стороны. Я могу наблюдать.

СЕРЕБРЯКОВА. Ты будешь говорить?

СЕРЕБРЯКОВ. Всё началось с того, что ты, будучи потрясающе красивой девушкой, последние семь лет стала превращаться в толстую бабу.

СЕРЕБРЯКОВА. Что? Что ты сказал?

Хватает с вазы апельсины, яблоки, бананы, швыряет ими в Серебрякова. Тот пытается уклониться, прячется за столом. Беляев искренне хохочет. Несколько бананов полетели и в него.

СЕРЕБРЯКОВ. Как говорить, когда ты дерёшься?

СЕРЕБРЯКОВА. Хорошо, успокоилась. Говори.

СЕРЕБРЯКОВ. Говорю, что ты стала толстеть.

СЕРЕБРЯКОВА. Все женщины толстеют. У нас природа такая.

СЕРЕБРЯКОВ. Не все. Многие остаются прежними даже после родов. А ведь ты даже не рожала и уже растолстела.

СЕРЕБРЯКОВА. Понятно. Тебе это не нравится.

СЕРЕБРЯКОВ. Дело не в этом. Ты мне нравишься, даже будучи пампушкой. Но ты потолстела на двадцать кг.

СЕРЕБРЯКОВА. На восемнадцать.

СЕРЕБРЯКОВ. Хорошо, на восемнадцать. Стала мало двигаться, сидела за компьютером. А болезни? Ты ведь стала то и дело по врачам ходить. Это из-за малоподвижного образа жизни, из-за злоупотребления едой. А ведь ты была такая умница. Нет, ты и сейчас известный человек в шахматном мире.

СЕРЕБРЯКОВА. Не знала.

СЕРЕБРЯКОВ. Потому что забросила шахматы, так ведь, Алексей Борисович?

БЕЛЯЕВ. Пожалуй, так. Но я скажу больше, Елена Аркадьевна. Вы… впрочем, не пора ли объяснить, как она оказалась в подвале.

СЕРЕБРЯКОВА. Да, как? Объясните, пожалуйста.

БЕЛЯЕВ. Как-то мы встретились с вами и вашим мужем на вечеринке. Вы меня не запомнили, там было много народу. А я про вас многое узнал.

СЕРЕБРЯКОВА. Интересно, что же?

БЕЛЯЕВ. Самое главное: я за вами следил, когда вы ещё были молодой девушкой. Вы же с детства отличались способностью к игре в шахматы, были неоднократно победителем на чемпионатах среди юниоров.

СЕРЕБРЯКОВА. Да, было такое.

БЕЛЯЕВ. Я показывал ваши шахматные партии большим шахматистам, и все в один голос говорили, что вас отличает не просто талант, а… ну, не хочу произносить этого слова, но вы могли бы быть на уровне гениальности. Ваши ходы были совершенно оригинальны, непредсказуемы, я бы даже сказал парадоксальны. И вдруг – вы забросили шахматы. Очень напоминает ребёнка-вундеркинда, который вырастая, вдруг перестает им быть, и порою становится самым обычным человеком. Но вы – необычный. Вы иногда в журналах решали шахматные задачи, и благодаря вашему супругу, который мне их показывал, я эти ваши решения изучал. Решали вы эти задачи шутя. Вот что меня поразило, и я понял, что вас надо вытаскивать из вашего болота. А тут вы ещё и растолстели…

Серебрякова замахивается на него апельсином.

Извините, поправились. И мы с вашим мужем подумали, чем помочь вам и нам. Вам – похудеть, перестать болеть, а нам… Вы понимаете. Видите, как влюблённо смотрит на вас муж. Что говорить про мужа: я в вас за это время, что держал в подвале, я в вас влюбился. А интеллект. Как быстро вы восстановили способности к игре. Мы чуть ли не по семь часов играли каждый день.

СЕРЕБРЯКОВА. Неужели? А я как-то…

БЕЛЯЕВ. Ну, вы же о другом думали, о свободе. А я о наших тренировках.

СЕРЕБРЯКОВА. А голодом зачем меня морили?

БЕЛЯЕВ. Ну, овсянка, кефир – это супердиета. Посмотрите, как вы сбросили вес. По-другому вас бы не заставили.

СЕРЕБРЯКОВ. Нет, по-другому бы не получилось. Сколько я тебя уговаривал в бассейн, на тренажёры, пешие прогулки за город, как раньше. Ты только ела и сидела за этим проклятым компьютером. И у телевизора.

БЕЛЯЕВ. Да, это был грех ваш: зарывать потрясающий талант в землю. Муж ваш и я – мы придумали такой план. И думаем, он нам удался. Если, конечно, вы не будете на нас долго злиться.

СЕРЕБРЯКОВА. Буду.

БЕЛЯЕВ. Ладно, злитесь. Но посмотрите ещё раз на себя в зеркало, Елена Аркадьевна. Вы помолодели лет на двадцать, к вам вернулась ваша красота, вы в этом платье, как двадцатилетняя девушка. С вами опасно в ресторан идти. Вы будете нарасхват.

СЕРЕБРЯКОВА. Пойте, пойте. Что, правда, вам нравилось со мной играть?

БЕЛЯЕВ. Да не то слово – нравилось. Я не мог дождаться того часа, когда мы с вами расставляли фигуры. Но главное, что я выдвинул вашу кандидатуру на женский чемпионат по шахматам в Монако. Её сейчас рассматривает шахматная комиссия. Он будет через пару месяцев. Вы согласны? Да или нет? Надеюсь, вы меня не огорчите? Ведь да?

СЕРЕБРЯКОВА. Давайте я дам вам ответ после того, как сытно поужинаю в ресторане.

СЕРЕБРЯКОВ. Дорогая, только не начинай толстеть. А то нам придётся придумывать с Алексеем Борисовичем новое похищение.

Горячий, горячий, слишком горячий

Действующие лица:

Ершов Александр

Ершова Людмила, жена Ершова Александра

Фёдор Милашкин, друг Ершова и его напарник по работе

Цыганка

Сцена первая:

Квартира Ершовых. В центре комнаты висит боксёрская груша, которую молотит Ершов. Ершова, молодая симпатичная женщина укладывает вещи в сумку. Входит Фёдор Милашкин.

ФЁДОР. Готов. Можно ехать.

ЕРШОВ (оставив грушу). Собрала?

ЕРШОВА. Собрала.

ЕРШОВ. Ладно. Поехали. Ну, ты это… Люся, ты знаешь.

ЕРШОВА. Что знаю?

ЕРШОВ. Не притворяйся. Смотри у меня. Если что… ты меня знаешь.

ЕРШОВА. Да что ты заладил: «Если что, если что…». Что за глупая ревность? Я хоть раз повод тебе подала? Фёдор, скажи ему.

ФЁДОР. Да сто раз говорил.

ЕРШОВ. Что ты говорил? Это я говорю: «Нынешним бабам доверять, что дикому коту доверить голубя».

ФЁДОР. Брось, Ёршик, твоя – не такая. Она у тебя ангел.

ЕРШОВА. Ну, слышал, что люди говорят?

ЕРШОВ. Люди разное говорят. Говорят, что в Москве кур доят.

ФЁДОР. Ну, бывает…

ЕРШОВ. Чего бывает? Бывает и корова летает. Ты мне зубы не заговаривай.

ФЁДОР. А я тебе говорю – ангел и вообще…

ЕРШОВ. Что вообще?

ФЁДОР. Ну, вообще.

ЕРШОВ (начиная кипятиться). Нет, ты уточни. Что вообще? Мне не нравится это твоё «вообще», когда дело касается Люськи.

ЕРШОВА. Какой-то ненормальный ревнивец.

ЕРШОВ. Да? Ненормальный? А помнишь, я прихожу домой после смены, а у тебя мужик сидит, чай пьёт?

ЕРШОВА. Да какой мужик? Что ты выдумываешь?

ЕРШОВ. Не выдумываю; мужик, которого ты с улицы привела и чаем поила. С мёдом и бубликами. Мёд то, между прочим, дорогой, с пасеки Архипа, того самого, от которого жена удрала к любовнику. Архип то потом чуть не повесился от горя. Вот какие вы, нынешние жёны!

ЕРШОВА. Слушай, Ёршик, что ты заладил: мужик, мужик. Да никого я не приводила. А тому старичку 75 лет было.

ЕРШОВ. Вот. Был ведь мужик? С улицы…

ЕРШОВА. Дедушка. И что значит, с улицы? Ему плохо стало. Возле нашей парадной. Я ему помогла.

ЕРШОВ. Но ведь был мужик. Ну и что, что 75. И в 75 бывают такие, что молодым фору дадут. Вон Чарли Чаплин у своего сына увёл 17 летнюю невесту и кучу детей с ней наделал. А наш Олег Табаков: в 70 лет дочку забабахал, а жена то его – твоя ровесница. Да мало ли таких умельцев. Старый конь борозды не испортит.

ЕРШОВА (насмешливо). Но и глубоко не вспашет.

ЕРШОВ (вскипев). Нет, ты мне это брось, Люська. Никаких мужиков. Если плохо – скорую вызывайте. Ну, ты поняла. А тот мужик, который у тебя тут на кухне был, когда я на день раньше вернулся… а?

ЕРШОВА. Так это же сантехник был.

ЕРШОВ. Знаем мы этих сантехников. Зачем вызывала? Говорил же: сам починю.

ЕРШОВА. Да. Дождёшься. Ждала бабка, когда опять девкой станет. Ты мне стул обещал починить, два года на балконе валяется. Мы чуть соседей не залили. Пришлось бы ещё за ремонт платить. Так что нечего попусту заводится. Тоже мне, Ярил – сам себя взъярил.

ЕРШОВ. Да, я ревную, потому что люблю.

ЕРШОВА. Уж больно ты горячий, правда, Федя?

ФЁДОР. Горячий, очень горячий. Ума бы ещё маленько.

ЕРШОВ. Но ты, Федька, поговори у меня. Тоже мне, напарник. Снеси яйцо, а потом кудахтай. (В сердцах бьёт грушу). Поехали. Ох, не люблю я тебя оставлять одну. Сердце всегда не на месте.

ЕРШОВА. Ну и глупо. Был бы повод.

ФЁДОР. То, что она у тебя красотка – это точно. Ох, мечта голубоглазая.

ЕРШОВ. Ладно, поехали, мечтатель.

Берёт сумку, целует жену, грозит ей кулаком. Покидают квартиру.

Сцена вторая.

В кафе. Ершов и Фёдор за столиком едят.

ФЁДОР. Да чего ты такой хмурый сегодня? Что на тебя нашло?

ЕРШОВ. А чёрт его знает. Вот сердце у меня не на месте.

ФЁДОР. Почему не на месте? Сам себя травишь. Люсеньку, такую хорошую, сердишь.

ЕРШОВ. Да вот, как мы с тобой гоним этот рефрижератор проклятый, так у меня душа ноет.

ФЁДОР. Чего ноет? Не на месяц, не на год уезжаем. Вот она, Финляндия, рядом. Через три дня опять дома будешь.

ЕРШОВ. Да? А эти три дня?

ФЁДОР. Опять он за своё. Смотрел этого, ну, в театре, как его, Мольер, кажется. Я недавно видел. Про тебя спектакль.

ЕРШОВ. Что ты врёшь. Про меня?

ФЁДОР. Ну да, «Мнимый рогоносец», кажется, называется. Очень смешной спектакль. Мольер его так размольерил.

ЕРШОВ. Кого?

ФЁДОР. Да этого рогоносца.

ЕРШОВ. А я здесь при чём?

ФЁДОР. А он как ты, мнил, что он рогоносец, а на самом деле им вовсе не был. Ну, как с твоей Люсей.

ЕРШОВ. Слушай, ты Люську сюда не мешай. Я тебе про Фому, а ты мне про Ерёму.

ФЁДОР. Чего ты всё злишься?

ЕРШОВ. Да ты масла в огонь подливаешь. Я и так боюсь, что она уже с мужиком.

ФЁДОР. Да ты чего? Мы и двух часов не проехали.

ЕРШОВ. Ты баб не знаешь.

ФЁДОР. Да на кой ей какой-то, когда у неё есть ты?

ЕРШОВ. Вот и видно, дурень, что ты баб не знаешь. Они такие. Кидаются тебе на грудь, а сами, пока ты их обнимаешь, через твоё плечо зырк-зырк глазами, кого бы ещё высмотреть.

ФЁДОР. Да что же им одного мужика, что ли, мало?

ЕРШОВ. А то? Из чего, ты думаешь, я так колочусь? Видел, сколько возле одного цветка шмелей роится? Вот так и баба. Нет, чую я, сегодня это добром не кончится. Что-то мне говорит, что Люська задумала что-то.

Швыряет вилку, бьёт кулаком по столу.

ФЁДОР. Ёрш, дай-ка, я сейчас за руль сяду. Ты весь кипятком брызгаешь. Ещё врежемся куда-нибудь.

ЕРШОВ. Помолчи.

ФЁДОР. Зря ты так горячишься. У тебя жёнка классная. Все наши тебе завидуют.

ЕРШОВ. Наши? А они откуда знают?

ФЁДОР. Во даёт. Сам же в гараже рассказываешь. Как приходишь, как она тебя встречает, на грудь тебе кидается. Ох, хорошо.

ЕРШОВ. Что хорошо?!

ФЁДОР. Ну, это, на грудь кидается и вообще…

ЕРШОВ. Да, блин, что такое это вообще?

ФЁДОР. Я иногда представляю: прихожу с мороза голодный, скукоженный, стучу зубами и вдруг в постель… к такой красатуле, как твоя жена.

ЕРШОВ. Фёдор! Я тебе сейчас врежу!

ФЁДОР. Да я ведь только так, мечтаю.

ЕРШОВ. Мечтай про какую-нибудь другую!

ФЁДОР. Не понимаю, что с тобой сегодня? Злой, как голодный ворон. Так и кажется, что сейчас глаз выклюешь. Сижу себе, никого не трогаю, мечтаю и вообще.

ЕРШОВ. Слушай, Федя, не нравится мне это твоё вообще.

ФЁДОР. Ну, как хочешь. Компот будешь?

ЕРШОВ. Не буду.

ФЁДОР. Можно я допью?

ЕРШОВ. Пей. И запомни: я скорее к чукчам оленем работать наймусь, чем твою белобрысую башку на своей подушке увижу.

ФЁДОР. А вот про чукчей ты зря. Зря, Ёршик. И все эти анекдоты про чукчей – это глупость. Очень, между прочим, симпатичный народец. Хар-роший!

ЕРШОВ. Да? И чем же он хороший?

ФЁДОР. А добротой своей. Очень добрый народ. Между прочим, жён своих предлагают, не то, что некоторые.

ЕРШОВ. Во как! Очередной анекдот?

ФЁДОР. Какой анекдот? Вот почитай.

Фёдор вытаскивает из-за пазухи газету, завёрнутую в полиэтилен. Разворачивает.

Читай, если не веришь. Вот, в Чукляндии случай был, в посёлке нашли не то обмороженного, не то замороженного путешественника. Врачи бессильны были вернуть его к жизни, и тогда местные жители прибегли к старинному испытанному средству: двое чукчей предложили своих жён, те легли по обеим сторонам замороженного и не только отогрели его своими обнажёнными телами, но и подарили через девять месяцев мужьям по очаровательному белолицему малышу. И мужья были на седьмом небе от радости. Понял?

Показав статью, бережно сворачивает газету, засовывает её за пазуху.

ЕРШОВ. Понял, Только я тебе не чукча. Ладно. Пустые речи и слушать неча.

ФЁДОР. Слушай, Ёршик, откуда ты этого всего понахватался?

ЕРШОВ. Чего этого?

ФЁДОР. Ну вот этого: у тебя, что ни слово, то поговорка, а два – пословица.

ЕРШОВ. Бабуля у меня была говорунья, веселушка, сыпала пословицами, как горохом: «Ешь, пока живот свеж; завянет – ни на что не взглянет», «Жили деды, не знали беды, пришли внуки – поприяли муки», «Сел в лужу, несмотря на стужу». Да что она?! А вот дед её – она рассказывала – вот кто был мастер, словесный виртуоз, такие кренделя выделывал, что народ только рот разевал. Литераторы приходили к нему учиться.

ФЁДОР. Учёный, что ли, был?

ЕРШОВ. Да какой учёный?! Краснодеревщик, из простого народа, как мы с тобой.

В кафе входит цыганка. Оценив обстановку, подходит к двум прилично одетым водителям и усаживается рядом.

ЦЫГАНКА. Молодой красивый, давай погадаю.

ЕРШОВ. Спасибо, не надо.

ЦЫГАНКА. Красивый влюблённый, зачем рукой машешь? Погадаю, всю правду скажу.

ЕРШОВ. Хорошо поёшь, а перестанешь – лучше станешь.

ЦЫГАНКА. По глазам вижу: мучаешься. Неспокойно на душе. Жену-красавицу дома оставил, далеко едешь, сердце болит, тоска душит.

ЕРШОВ (удивлённо). Откуда ты знаешь?

ЦЫГАНКА. Давай руку, дальнобойщик. Сюда положи деньги, не скупись. Лучше меня никто не гадает.

Ершов протягивает ей купюру. Мельком гадалка взглянула на купюру и та исчезает у неё в кармане юбки.

ЦЫГАНКА. Мало, ещё давай.

ЕРШОВ. Обойдёшься!

ЦЫГАНКА. Зачем грубишь? Я тебе не экстрасенс. Они все жулики. Я – честная женщина. Только правду.

ЕРШОВ. Хорошо. Вот ещё сто.

Ещё одна купюра исчезает в кармане цыганки. Она внимательно разглядывает ладонь Ёршика. Качает неодобрительно головой.

ЦЫГАНКА. Вижу, очень расстроен. Очень. Есть причина. Правильно расстроен. Золотой красивый, зачем жену бросаешь? Ай, Ерёма, сидел бы ты дома! Разве красивую женщину одну оставляют? Ай, дальнобойщик?

ЕРШОВ. А что?

ЦЫГАНКА. Деньги большие будут, а с женой большие проблемы будут.

ЕРШОВ. А что, что? Какие такие проблемы? Говори, что?

ЦЫГАНКА. Третьим будешь, вот что.

ЕРШОВ. Кто третьим будет?

ЦЫГАНКА. Ты будешь, дорогой.

ЕРШОВ. Где третьим буду?

ЦЫГАНКА. В постели жены своей красавицы.

ЕРШОВ. Третьим?!

ЦЫГАНКА. Да. Третьим.

ЕРШОВ. Я?!!

ЦЫГАНКА. Ну не я же, жемчужный мой.

ЕРШОВ. А кто будет вторым?

ЦЫГАНКА. Вторым не знаю, но вижу: ты – третьим.

ЕРШОВ. Когда?

ЦЫГАНКА. Скоро. Сегодня. Нельзя оставлять надолго красавиц.

Схватив цыганку за руки, Ёршик с такой силой её трясёт, что, забренчав, её монисто посыпались на пол.

ЕРШОВ. Кто второй? Кто второй? Отвечай, проклятая баба!

ЦЫГАНКА. Ай, бешеный! Отпусти. Отпусти, говорю.

ЕРШОВ. Кто второй?

ЦЫГАНКА. Откуда я знаю, кто у неё там сейчас. Знаю, что он есть или вот-вот появится. Ай, какой ты сердитый, дорогой. Зачем такой горячий, прямо, как цыган. Мой муж цыган не был такой горячий, как ты. У тебя, случайно, в роду цыган не было?

ЕРШОВ. Не было у меня никаких цыган. Давай карты бросим. Они скажут. Бросай!

ЦЫГАНКА. Деньги надо, бриллиантовый. Без денег карты молчат.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.