Буква и цифра (сборник)

– Что именно? – не понял Станислав.

– Да вся эта ситуация. Быть может, ты посчитаешь меня чересчур циничным, но вот что не дает мне покоя: у нас два убийства, совершенных одинаковым способом. Логично предположить, что в обоих случаях действовал один и тот же человек. Из этого предположения вытекает, что человек этот совершает преступления либо из мести, либо по причине психического расстройства, заставляющего лишать жизни подобных себе. Практика показывает, что, каким бы ни был мотив действий серийного убийцы, одно непреложно: от своих действий он хочет получить максимум удовлетворения. Так почему же способом расправы он выбрал столь бескровный и быстрый способ?

– Пожалуй, в этом что-то есть, – тоже задумался Крячко. – Если вспомнить всех известных серийников, вряд ли среди них найдется кто-то более гуманный, чем наш новичок.

– Вот и я о том же, – заключил Гуров.

– Так в чем проблема? Отбросим эту версию и будем разрабатывать сразу два направления. Ведь это возможно? Я имею в виду, что два отдельных человека совершили преступления по одному образцу, – предположил Крячко.

– Теоретически это возможно, – согласился Лев. – Допустим, что фермера Зубанова убил его конкурент. Придумал оригинальный способ убийства, просто чтобы сбить полицию со следа. Информация появляется в прессе. На нее натыкается другой убийца, готовящий преступление именно в этот момент. И вот он решает, что инсценировать убийство, аналогичное убийству фермера, будет весьма умно. Он вызнает детали, готовит все необходимое и устраняет неугодного человека. Он уверен, что преступление отнесут к серии и станут искать уже не в ближайшем окружении жертвы, а куда как шире.

– Хорошая теория, – кивнул Станислав. – Стоит проверить.

– Этим займемся после осмотра места преступления. Лесополоса – в первую очередь, – заявил Гуров.

Машина въехала в поселок Вишняково. На въезде их встретил полицейский седан. Обменявшись приветствиями, двинулись к месту, где был обнаружен труп хирурга Дрозинского. Поднявшись на опушку, припарковались. Место обнаружения трупа было обозначено заградительной лентой с предупреждением о том, что проход закрыт. Возле ленты дежурил молоденький полицейский. Гуров поднырнул под ленту, подошел к березе и повернулся к сопровождающему его майору:

– Тело висело здесь?

– Так точно, товарищ полковник, – отрапортовал тот.

– Давайте без официоза, – досадливо поморщился Лев. – Время сэкономим.

– Как скажете, – пожал плечами майор. – Когда мы прибыли на место, труп висел на этой ветке. Видите, следы от веревки? Ее пришлось обрезать, тело поддерживали наши сотрудники, так что на земле все осталось нетронутым.

Гуров поднял голову, взглянул на ветку и проговорил:

– Высоко забрался, метра четыре от земли. Он что, на дерево лазил?

– Скорее всего. Выбирал сук понадежнее. Хотел действовать наверняка. Обломись ветка, и все старания впустую, – ответил майор.

– Для чего такие сложности? – вступил в разговор Крячко. Он, как и Гуров, с удивлением рассматривал раздвоенный ствол березы. – В отчете сказано, парень был запечатан пленкой так, что шансов выжить у него при любом раскладе не было. Хоть на земле оставь – конец один.

– Видимо, у убийцы свой ритуал, – заметил майор.

– Он ведь рисковал шею свернуть, – задумчиво произнес Гуров. – Добраться до той ветки было наверняка непросто.

– Можно проверить опытным путем, – предложил Крячко. – Отпечатки пальцев с коры все равно не снять. Полезу-ка я наверх.

– Это еще для чего? – забеспокоился майор.

– Повторим маневр убийцы. Выясним, насколько это сложно, и, быть может, поймем его мотивы.

Гуров возражать не стал. Поплевав на руки, Стас ухватился за нижнюю ветку, подтянул тело, упирая ноги в раздвоенный ствол. Три минуты – и он уже наверху.

– Готово! Вид отсюда что надо. Вся дорога как на ладони.

– Объясняет отсутствие следов у места преступления. – В голосе майора прозвучало уважение. – А мы гадали, отчего это следов нет? По идее, убийца должен был поджидать жертву здесь. В случае длительного ожидания всегда остаются следы. Преступник переминается с ноги на ногу, сплевывает, курит, а тут – ничего. Вернее, следы есть, но их недостаточно.

– Спускайся, Стас! – приказал Гуров. – Посмотрим, что есть на земле.

Тот спустился вниз так же легко, как и взобрался. Уже у самой земли, ухватившись за крайнюю ветку, он чертыхнулся.

– Что там у тебя?

– На сучок наткнулся, – досадливо поморщившись, произнес Крячко.

– Надо быть осторожнее, – заметил майор.

Стас его перебил:

– Тут что-то есть! Похоже, убийца мимо этого сучка тоже не прошел. Поддержи меня за ноги, майор, и дайте что-нибудь, что поможет мне срезать сучок, не растеряв его секреты.

Майор подозвал дежурного полицейского, до того момента с любопытством наблюдающего за действиями столичных следователей, велел ухватить Крячко за ноги, удерживая на весу, а сам быстрым шагом вернулся к машинам. Покопавшись в бардачке, отыскал чистый полиэтиленовый пакет, из багажника достал пассатижи. Вернувшись, передал все это Крячко. Минуту спустя все трое рассматривали трофей. Сучок был окрашен кровью.

– Думаю, какая-то часть кожи тут тоже присутствует, – произнес Станислав.

– Если только это не ваша кожа, – скептически оценил находку майор. – Вы ведь тоже на этот сук напоролись. Вот и кровь у вас идет.

Крячко оглядел царапину на ладони. Из рваной раны тонкой струйкой вытекала кровь.

– Все равно проверить стоит, – упрямо повторил он.

Убрав пакет, Гуров продолжил осмотр. В полуметре от основания ствола дерн был разворочен. Орудовали ножом. Рядом четко виднелись капли крови.

– Чья кровь? – спросил он майора.

– Жертвы. На затылке обширная гематома, кожа рассечена, отсюда и кровь.

– Значит, убийца поджидал жертву, сидя на дереве. Убедившись в его приближении, он спустился вниз, каким-то образом сумел подозвать хирурга к себе, затем ударил того по затылку, а пленкой скручивал уже в бессознательном состоянии, – вслух размышлял Гуров.

– Все говорит за эту версию. Следов жертвы возле ствола совсем немного. Непохоже, чтобы он стоял здесь долго, – согласился майор.

– Странно, – разглядывая раскуроченный дерн, заметил Гуров.

– Что именно?

– Эти следы. Дерн снят намеренно. Видите, какие ровные края? Его снимали ножом. Спрашивается, для чего? Видимо, здесь и была ловушка, вопрос только в том, что она собой представляла, – пояснил Гуров.

– Выяснить не удалось, – ответил майор.

– А предмет, которым нанесен удар? – спросил Крячко.

– Не обнаружен. Похоже, убийца забрал его с собой. Мы осмотрели все в радиусе ста метров, и ничего.

– Что представляет собой веревка? – поинтересовался Лев, продолжая изучать дерн.

– Синтетический шпагат диаметром в сантиметр. Продается бухтами и доступен к продаже, как спички в супермаркете.

– Бухта, говоришь?

– Так говорят эксперты.

– Где сейчас находится тело Дрозинского?

– В Электроугли увезли, в Вишняковском полицейском участке морга нет.

– Улики там же?

– Все там. Желаете взглянуть? – предложил майор.

– Поехали.

Гуров первым вышел из охраняемой зоны. За ним следовал полковник Крячко. Майор шел последним. Перед отъездом он напомнил дежурному о необходимости смотреть в оба и без особого распоряжения не пропускать за ленту никого, после чего обе машины отбыли в соседний поселок.

Глава 2

В отделе полиции городского поселения Электроугли полковники провели больше часа. За это время они успели осмотреть тело Владислава Дрозинского, изучить собранные на месте преступления улики и обсудить стратегию совместной работы с сотрудниками отдела. Майору был отдан приказ ждать распоряжений от Гурова, после чего отправились в больницу, где работал Дрозинский, собираясь пообщаться с главврачом.

В вестибюле районной больницы было тихо и пустынно. В послеобеденный час посетителей не было, врачи разошлись по кабинетам, медсестры отдыхали в пересменок между утренними и вечерними процедурами. Лишь санитарка, вяло двигающая шваброй, да дежурная в регистратуре встретили полковников любопытными взглядами. Гуров направился к стойке регистратора.

– Доброго дня, – доставая удостоверение из нагрудного кармана, поздоровался Лев. – Полковник московского УГРО Гуров.

– Очень приятно. Дежурная медицинская сестра Светлана Николаевна Кораблева, – с любопытством рассматривая удостоверение, представилась дежурная.

– Главврач на месте?

– Вы по поводу смерти Владислава Игоревича? – трагическим тоном спросила Кораблева. – Ужасная трагедия! Наши все в шоке. Даже Вероника Степановна и та слезу пустила. Мыслимое ли дело, запечатать человека, точно колбасу какую-то, и на жаре оставить!

Сентябрь в этом году был и впрямь на удивление жарким, так что высказывание регистраторши имело под собой почву.

– Вероника Степановна – это кто? – ухватился за слова регистратора Крячко. – Они с покойным были в ссоре?

– Нет, что вы! – ужаснулась Кораблева. – Вероника Степановна никогда ни с кем не ссорится. Она всех любит, только выражает это по-особому.

– Например?

– Ну, вразумляет, заставляет поступать по совести. Иногда даже уволиться вынуждает, если чувствует, что человек неверно профессию выбрал, – начала перечислять медсестра. – И никогда никаких эмоций. В смысле слез там или истерик. Ни от радости, ни от горя. А тут расчувствовалась, поэтому я про нее и вспомнила.

– Непростой человек ваша Вероника Степановна, верно? – заметил Крячко. – Друзьями наверняка небогата, с таким-то характером.

– Да уж, в этом вы правы. Не всякому нравится, когда в его жизнь лезут, – поддакнула Кораблева. – А Веронику Степановну медом не корми, дай только чужое белье пополоскать. Впрочем, при ее должности это и понятно.

– И кто же по должности наша печально известная Вероника Степановна?

– Заместитель главного врача по подбору персонала. Работает здесь уже лет сто. За время ее правления сменилось шесть главврачей, а она устояла. В больнице поговаривают, что у нее связи с самой Москвой, вот ее и не трогают.

– Пожалуй, нам полезно было бы пообщаться с Вероникой Степановной, – усмехнувшись, произнес Стас. – Она на месте?

– Разумеется. Не было дня, чтобы она пропустила работу. Даже в отпуск не ходит. – В голосе Кораблевой прозвучала то ли зависть, то ли раздражение. – По коридору направо. Вторая дверь. Там табличка, мимо не пройдете.

– Благодарю за помощь! – лучезарно улыбнулся Станислав. – А с вами мы еще побеседуем. Позже.

Гуров уже шагал по коридору. Крячко подмигнул Кораблевой и поспешил за ним. Нужная дверь оказалась приоткрыта, и из-за нее раздавались голоса. Говорили двое, и, похоже, ругались. Гуров знаком остановил Крячко. Коридор был пуст, обсуждать внезапную остановку двух полицейских возле кабинета заместителя главврача было некому, поэтому он решил послушать, о чем идет спор.

– Я вас предупреждала, что добром это не кончится! – Женский голос срывался на фальцет. – Нельзя держать в штате подобный персонал.

– Да почему же нет? Со своими профессиональными обязанностями он справлялся, а все эти сплетни и слухи, стоит ли обращать на них внимание? – оборонялся мужской голос. – Так мы вообще без врачей останемся. Сегодня на одного наговорили, завтра на другого. Что было бы, если бы журналисты начали трепать ваше имя? Вас мне тоже нужно было бы уволить?

– Мое имя никогда не будут трепать журналисты, – отрезала женщина. – А вот ваше положение теперь ой как шатко. И учреждению это точно не на пользу.

– От подобного никто не застрахован. В конце концов, это не я его убил, – заметил мужчина.

– Нет? Вы уверены? – Голос женщины теперь звучал вкрадчиво. – И доказать можете? Быть может, у вас алиби имеется или другие веские доказательства?

– Вероника Степановна, вы в своем уме?! – воскликнул мужчина. – Немедленно прекратите! Предупреждаю, если до меня дойдет хоть малый отголосок слушка, пущенного вами, вылетите из штата в то же мгновение! Я ваши методы знаю. Не удивлюсь, если узнаю, что слух о неподобающем поведении Дрозинского пустили именно вы.

– Не нужно озвучивать угрозы, которые вы не можете претворить в жизнь. – Чувствовалось, что предупреждение женщину ничуть не испугало. – И запал свой поберегите для газетчиков и полиции. Думаю, в ближайшие дни вам только с ними и придется общаться.

По всей видимости, разговор подошел к концу. Гуров отошел на несколько шагов назад и, уже не скрывая своего присутствия, подошел к двери. Постучав в приоткрытую дверь, он вошел внутрь со словами:

– Здравствуйте, мне сказали, что здесь я найду главврача.

Оба, и мужчина, и женщина, находящиеся в кабинете, выглядели испуганными. Женщина явно пыталась определить, как много мог услышать из их разговора незнакомец в форме. Вошедший следом Крячко широко улыбнулся и представился:

– Полковник Крячко, Московский уголовный розыск. С кем имеем честь?

Первой взяла себя в руки женщина. Оправив блузку, будто в этом была нужда, вытянулась, как на параде, и произнесла:

– Главврач перед вами. Геннадий Владимирович Бобров, – она указала рукой на мужчину, растерянно оглядывающего вошедших. – Я его зам, Вероника Степановна Гойтич. Позвольте взглянуть на ваше удостоверение.

Брови Крячко поползли вверх.

– Вот так прием, – усмехнулся он. – Впрочем, ваше требование вполне законно.

Он вытащил удостоверение, раскрыл и вытянул руку вперед, давая возможность изучить его. Гуров проделал то же самое.

– Удовлетворены? – пряча удостоверение, спросил Стас.

– Не сердитесь, но в нашем положении предосторожность не помешает. Вокруг больницы теперь столько шарлатанов, готовых на все, лишь бы получить информацию о погибшем враче, – заметно расслабившись, ответила Вероника Степановна.

– Это вы про журналистов? – догадался Крячко.

– Именно о них. К нам уже приходили. Пришлось даже охрану вызвать, чтобы выдворить их вон, – наконец-то подал голос главврач. – Чем можем быть вам полезны?

– Хотелось бы побеседовать о докторе Дрозинском, – пояснил Гуров. – С вами и вашим замом.

– Мы готовы, – вместо главврача произнесла Вероника Степановна. – Присаживайтесь. Можем уделить вам тридцать минут. После этого нас ждет обход.

– Замечательно! Полковник Крячко останется здесь, а мы с Геннадием Владимировичем пройдем в его кабинет. Вы ведь не возражаете? – Вопрос был адресован главврачу.

Тот пожал плечами и направился к двери.

– Почему нельзя побеседовать здесь? Не думаю, что наши сведения будут чем-то разниться, – поспешно проговорила Вероника Степановна. – Места достаточно.

– Не положено, – отрезал Крячко, закрывая за Гуровым дверь. – Или вы чего-то опасаетесь?

– Что за вздор, нет, конечно! – возмутилась Гойтич.

Она уселась в кресло, скрестив руки на груди. Крячко занял стул напротив.

– Итак, гражданка Гойтич, выкладывайте все, что знаете о докторе Дрозинском.

– Не могли бы вы конкретизировать ваш вопрос? Понятие «все» чересчур расплывчатое.

– А вы понимайте его именно так. Дело в том, что, когда ведется расследование преступления подобного рода, даже самая незначительная деталь может оказаться крайне полезной. Предугадать, что именно выведет следователя на преступника, в этом случае невозможно. Поэтому предлагаю вам расслабиться и начать с самого начала. Допустим, с того момента, когда доктор Дрозинский впервые появился в вашей больнице. Когда, откуда, при каких обстоятельствах? Идея ясна?

– Более чем, – ответила Вероника Степановна и приступила к рассказу.

С ее слов получалось, что Дрозинский был переведен из столичной клиники по рекомендации тамошнего главврача. У Дрозинского якобы появились проблемы легочного характера, столичный смог их лишь усугублял, а свежий, не загрязненный заводскими выхлопами воздух пригорода должен был способствовать улучшению состояния здоровья талантливого хирурга. В эту версию Вероника Степановна не поверила ни на минуту, но постаралась устроить так, чтобы свежим воздухом новый хирург был обеспечен с избытком. Потому-то Владислав получил жилье в нескольких километрах от больницы, в поселке с населением в пятьсот человек. На этом Вероника Степановна не успокоилась. Она попыталась навести справки о Дрозинском, так как не привыкла получать «кота в мешке» в качестве ведущего хирурга. Из официальных источников узнать что-либо компрометирующее Влада не удалось, а вот кое-кто из младшего персонала клиники, где ранее работал Дрозинский, намекнул ей, что доктор не так чист и честен, как кажется. Взяточник, одним словом. Без подтверждения данной теории Вероника Степановна пойти к главврачу не решилась и стала наблюдать за Дрозинским. Несколько лет тот работал безупречно, и она бдительность ослабила. Тем более что в ее ведении был не он один и следить было за кем. И вот в последнее время до нее стали доходить слухи, что Дрозинский взялся за старое. Подловить его никак не удавалось. А потом разразился скандал. Все началось со статьи в прессе о ведущем хирурге, требующем неподъемные суммы за пустяковые операции, пугая родственников пациентов страшными осложнениями, не прими они его условия. В ней же говорилось о нескольких смертельных исходах, жертвах халатного отношения хирурга и попустительства руководства больницы. Историей заинтересовались власти. Началось расследование. Дрозинского, Боброва и саму Веронику Степановну принялись допрашивать с пристрастием. О множественных случаях смертей под ножом хирурга журналисты, естественно, преувеличили. Смертельный случай был один, и в том конкретном случае вина Дрозинского доказана не была. Тем не менее Вероника Степановна стала требовать от Боброва уволить Дрозинского, как не соответствующего занимаемой должности. Бобров медлил, и вот к чему привело промедление. Дрозинский убит, а имя больницы снова полощут в прессе.

Дальше пошла информация личного характера. Семьи Дрозинский не имел. Время от времени до Вероники Степановны доходили слухи о кратковременных интрижках доктора с местными медсестрами, но серьезного романа так и не случилось, несмотря на то что многие девушки мечтали о том, чтобы сменить свою фамилию на фамилию ведущего хирурга. На работе больницы интрижки Дрозинского никак не сказывались, поэтому Вероника Степановна закрывала на них глаза. Последний роман, по сведениям Вероники Степановны, был у него еще до того, как разразился скандал. Его пассией была медсестра из гинекологии, Светлана Акиншина. Совсем молоденькая девушка, поступившая в больницу год назад прямо с институтской скамьи. Отчего разладились отношения, Вероника Степановна не знала.

Относительно друзей информации было и того меньше. С коллегами Дрозинский пересекался исключительно по работе. В общих празднованиях участия не принимал, к себе гостей не звал. Были ли у Дрозинского друзья вне стен больницы, судить трудно, так как активностью в общении тот не отличался. Все, что было известно Веронике Степановне, – это то, что на телефон больницы несколько раз звонил сосед Дрозинского, и тот разговаривал с ним подолгу. Возможно, он и был единственным другом хирурга.

Вредными привычками, такими как алкоголь, наркотики или азартные игры, Дрозинский обременен также не был. Старался вести здоровый образ жизни, согласно легенде перевода из столицы. Ежедневные пробежки в лесу оставлял на короткое время, пока велось расследование смерти его пациентки. Как только вердикт «невиновен» был вынесен, пробежки возобновились. Кто знал о маршруте, по которому следовал Дрозинский на своих пробежках? Да весь поселок. Дорога в лес вела одна, а бегать вокруг поселка, когда рядом шикарная лесополоса с наичистейшим воздухом? Нонсенс! О других любителях активного образа жизни, которые так же, как и Дрозинский, имели слабость к пробежкам, Вероника Степановна сообщить не смогла. Правда, посоветовала обратиться с этим вопросом в местный «Клуб здоровья». Имелся в городском поселении такой. Заправлял там давний друг Вероники Степановны, майор в отставке Ярослав Фрязев. Как-то тот упомянул, что Дрозинский приходил к нему, справляясь об условиях членства в клубе. Больше Вероника Степановна ничего не знала.

Обменявшись телефонами, Крячко оставил замглавврача и отправился на поиски Гурова. Тот встретил его в вестибюле. Стас вкратце изложил результат беседы с Гойтич, после чего Лев выложил основные детали разговора с главврачом. Бобров снабдил его всеми данными на родственников пациентки, умершей на операции, проводимой Дрозинским. Девушка, двадцати двух лет, страдала хроническим заболеванием желудка. В больницу была доставлена с острым приступом. В процессе первичного осмотра в желудке были обнаружены множественные гнойные грыжи. Довезти пациентку до Москвы живой не было ни одного шанса. Но и в условиях больницы городского поселения успех операции не гарантировал бы ни один врач. Экстренная хирургия на то и экстренная, что подразумевает операции по жизненным показаниям. По словам Боброва, Дрозинский не хотел браться оперировать девушку, да родственники уговорили. На третьей грыже все закончилось. Гнойный мешок прорвался, мгновенно поразив жизненно важные органы. После чего родственники девушки подали на больницу в суд.

Словам главврача Гуров не особо верил. Как правило, в таких случаях врачи стоят друг за друга горой. Профессиональная этика или что-то в этом роде. Сталкиваться с подобными случаями ему приходилось и раньше. О злоупотреблении положением со стороны Дрозинского Бобров высказывался категоричнее Вероники Степановны. Такого в стенах больницы никогда не было, и быть не могло, таков вердикт главврача. Оно и понятно. Всплыви махинации Дрозинского, первой полетит его голова. Как допустил, почему недоглядел? О любовных похождениях подчиненного Бобров не знал или не захотел распространяться, а вот о друзьях-приятелях имел более полное представление. Он назвал два имени. По его мнению, двое этих людей систематически общались с Дрозинским. Первый – Дмитрий Оскобинцев, водитель-дальнобойщик, он был первым пациентом хирурга после того, как тот переехал в Вишняково. Второй – все тот же сосед, Роман Шепелев.

– Итак, что мы имеем? – подводя итог обмену информацией, произнес Гуров. – Пара-тройка людей, с кем нужно пообщаться немедленно. Одна большая сплетня, разросшаяся до областного масштаба. И сомнительная улика с места преступления.

– С чего начнем? – уточнил Крячко.

– Раз уж мы здесь, нужно отработать всех, кто, так или иначе, соприкасался с хирургом, – предложил Лев. – Лучше всего будет распределить свидетелей. К кому-то пойдешь ты, к кому-то я. Получится быстрее.

– А что потом?

– А потом поедем к фермеру.

Составив список тех, кого ожидала беседа, Гуров и Крячко разошлись каждый по своим адресам. Крячко достались девушки-медсестры, с которыми у Дрозинского когда-либо был роман, в число коих входила Светлана Акиншина. Еще он должен был посетить основателя «Клуба здоровья» Ярослава Фрязева, так как тот жил недалеко от здания больницы, и пройтись по коллегам Дрозинского, вне зависимости от их близости к убитому. Гурову же достались родственники умершей девушки, сосед Дрозинского и водитель-дальнобойщик. Так как те, кого следовало допросить Крячко, находились в больнице или в непосредственной близости от нее, машину забрал Гуров, и первым, кого он решил посетить, был сосед Дрозинского, Роман Шепелев.

Дом Дрозинского располагался на центральной улице Вишняково, его Лев нашел без труда. Скромное трехэтажное строение типовой планировки. Квартира Дрозинского находилась на втором этаже, его друг Шепелев жил на третьем. Поднявшись на третий этаж, Гуров нажал кнопку звонка. Почти сразу за дверью послышались шаги, затем заскрежетал отпираемый замок.

– Добрый день, вы Роман Шепелев?

– Да, это я. Вы по какому вопросу? – Лицо Шепелева было помятым, парень явно страдал от жестокого похмелья.

– Я по поводу вашего друга, Владислава Дрозинского. Войти позволите?

– Квартира Влада этажом ниже, – пробурчал Шепелев, собираясь закрыть дверь.

Лев выставил вперед ногу, не дав этого сделать, и произнес:

– Не спешите! Мне нужны именно вы.

– Не лучший день для беседы вы выбрали, господин хороший, – ворчливо заметил Шепелев, но дверь отпустил. – Ладно уж, входите.

Гуров прошел в прихожую. Хозяин жестом указал в сторону кухни и проследовал туда. Открыв холодильник, извлек оттуда бутылку пива.

– Разрешения не спрашиваю, так как нахожусь на своей территории и имею право делать здесь все, что захочу и когда захочу, – с вызовом проговорил он, распечатывая бутылку и делая большой глоток. – Если дадите мне пару минут, буду готов ответить на все ваши вопросы. Поправлю здоровье, и я весь ваш.

– Трудная ночь? – спросил Гуров, окидывая взглядом ряд бутылок возле холодильника.

– Не труднее прочих, – ухмыльнулся Шепелев и пояснил: – Я в отпуске. Отрываюсь по полной.

Пока он уничтожал содержимое бутылки, Гуров молчал. И лишь когда пустая бутылка присоединилась к батарее своих собратьев, снова заговорил: