Можно ли умереть дважды?

Далеко не самый приятный пейзаж, и что это за взрослый, которому пришло в голову высадить десятилетнего ребенка в таком месте, подумала Анника Карлссон. Только за то, что тот наблевал на палубе его красивой яхты.

– Тебе надо обойти мыс, чтобы причалить, – сказал Эдвин, внезапно появившийся словно ниоткуда.

– Да, да, сэр, – ответил командир катера и улыбнулся мальчику.

– Я пометил дорогу до места, где нашел ее, – сообщил Эдвин. – Я сделал это по пути назад. И оставил еловую ветку там, где она лежала.

– Ты молодец, парень, – сказал командир катера.

– Спасибо. – Эдвин отдал честь правой рукой с большим пальцем, прижатым к мизинцу.

Они обогнули мыс, чтобы подойти к месту, где требовалось причалить, и там сидел он.

13

Бекстрём плохо переносил воду во всех ее формах, и поездка на лодке относилась к тем занятиям, которые он предпочитал избегать. Плавать он научился лишь во взрослом возрасте, исключительно по необходимости, поскольку иначе его не взяли бы в школу полиции, и о том, какой ценой ему это далось, никогда никому не рассказывал.

Когда такси доставило Бекстрёма к Каролинской больнице, полицейский вертолет уже стоял на площадке, устроенной на крыше одного из ее зданий, и ждал его. Они взмыли вверх к голубым небесам, и когда комиссар увидел колонну из трех знакомых ему машин, двигавшуюся далеко внизу по острову Экерён в том же направлении, что и они, его сердце наполнилось радостью.

«Странно, что таким, как Анника Карлссон, вообще удается вставать по утрам», – подумал он.

Двадцать минут спустя он приземлился на острове Уфердсён, поблагодарил своего знакомого из вертолетного дивизиона и пообещал в ближайшее время отправить ему обычную оплату за проезд в виде бутылки шотландского виски.

В качестве первой меры после приземления он поставил свой складной стул в достаточно затененном месте с целью избежать воздействия палящих солнечных лучей, но одновременно так, чтобы приятный легкий бриз с озера не обошел его своим вниманием. Затем он открыл холодный тоник и добавил в него приличную порцию содержимого своей фляжки, после чего сделал первую запись в черной книжке.

«Среда 20 июля, время 09:45. Подозрение на убийство. Приземлился на месте находки на острове Уфердсён озера Меларен».

Только потом он достал свежий номер «Дагенс Индастри», чтобы в тишине и покое ознакомиться с последними изменениями на бирже.

И если верить газете, одним из самых успешных новичков там была игровая компания, акции которой его друг Гегурра помог ему купить. Ее котировки поднимались как на дрожжах, в чем комиссар не видел ничего особенно странного, поскольку данная деятельность осуществлялась на тех же принципах, как и его собственного кружка чтения в ту летнюю неделю уже скоро пятьдесят лет назад, когда он сидел в заключении в лагере скаутов на острове Тюресё, и его самыми верными клиентами были разные извращенцы.

«Не надо кончать Колумбийский университет, чтобы просчитать это, – подумал Бекстрём. – У них, наверное, черная дыра на самом верху, где у нормальных людей находится голова. – Он неодобрительно покачал головой. – Их жены и дети умирают от голода, а они проигрывают все домашние сбережения и даже продают детские вещи и игрушки через Интернет. Надо же до такого дойти».

Все находящиеся на борту обнаружили его, по большому счету, одновременно. И все на борту, с единственным исключением, обрадовались как дети. И больше всех Эдвин, который ведь и был ребенком.

– Комиссар! – закричал он, показывая на него и буквально излучая восторг.

А Бекстрём сидел с непроницаемой миной, словно и не заметил, что теперь не один, хотя наверняка услышал их с дальнего расстояния. Удобно откинувшись на спинку складного стула и читая газету. Носки и обувь он снял, чтобы охладить ноги в волнах озера Меларен. Комиссар Эверт Бекстрём, одетый в синий льняной пиджак, белые брюки для морских прогулок, соломенную шляпу наподобие панамы и солнечные очки.

«Я утоплю этого идиота, – подумала Анника Карлссон. – Если никто другой не захочет сделать это, придется мне самой. И на Ниеми, похоже, нельзя больше положиться. Даже он улыбнулся и восторженно покачал головой».

14

– Я уже начал беспокоиться. – Бекстрём посмотрел на свои наручные часы и дружелюбно улыбнулся Аннике Карлссон. – Вдруг с вами что-то случилось.

– Сам ты, как я понимаю, добрался сюда вплавь, – ответила Анника Карлссон, прекрасно зная, что подобное было совершенно для него невозможно.

– Нет, – сказал Бекстрём. – Меня подкинули на вертолете. Но, по-моему, я об этом предупреждал. Хочется прибыть вовремя, как ты понимаешь. Все-таки речь идет о расследовании убийства. Как дела с парнем, кстати? – спросил он и кивнул Эдвину, который был занят тем, что гладил полицейскую собаку.

– Пока, похоже, с ним все нормально. Произошедшее кажется ему увлекательным приключением, никаких кошмаров ночью.

– Он спал у тебя дома, – скорее констатировал, чем спросил Бекстрём.

– Да, – подтвердила Анника Карлссон. – А ты как думал? Я же не могла оставить его ночевать в камере в Сольне или отвезти назад в лагерь скаутов среди ночи?

– Само собой, я ничего подобного не думал, – заверил ее Бекстрём. – Лишь немного беспокоился за него. Парнишке ведь только десять лет, а когда сталкиваешься с такими вещами, и взрослому порой бывает несладко.

– Судя по моим впечатлениям, он не хочет назад в лагерь. Мы разговаривали об этом за завтраком, – сообщила Анника. «Хотя какая тебе разница».

– Лагерь все равно закрывается через несколько дней, – сказал Бекстрём. – Вопрос только в том, где…

– В эту ночь он может спать у меня, – перебила его Анника Карлссон. – Мы даже планировали вечером пойти в парк развлечений Грёна Лунд. Эдвин грозился победить меня в пятиборье. Потом родители должны приехать и забрать его.

– Звучит разумно, – согласился Бекстрём. – Кто позвонит им, ты или я?

– Можешь быть абсолютно спокоен, Бекстрём, я позабочусь и об этом тоже.

«Уж он-то точно ничем заниматься не будет», – подумала она.

– Есть еще одно дело, – сказал Бекстрём. – До того, как ты пришла ко мне вчера… пока он сидел и ел бутерброд… рассказал о главе скаутов. У него еще такое странное имя…

– Хаквин Фурухьельм, – напомнила Анника. – Я разговаривала с ним по телефону вчера вечером, чтобы не разыскивал парня напрасно. И что там с ним?

– Я хочу, чтобы ты допросила его. В качестве свидетеля, и не слишком с ним церемонься.

– По-твоему, он замешан в этой истории?

– Нет, – покачал головой Бекстрём. – Я и представить не могу, что он имеет какое-то отношение к нашему черепу.

– Зачем мне тогда его допрашивать?

– Все эти вожаки скаутов вызывают у меня не лучшие ассоциации, – сказал Бекстрём и кивнул в знак подтверждения своих слов. – Довольно плохие, точнее говоря.

– Эдвин рассказал тебе о золотых зубах?

– Каких золотых зубах? – спросил Бекстрём удивленно.

– Забудь об этом, – махнула рукой Анника.

– Мои ассоциации, связанные с вожаками скаутов, главным образом имеют отношение к моим собственным детским переживаниям.

– У тебя есть желание рассказать об этом?

– Нет, но та история оставила глубокую рану в моей душе. Однако она не из таких, о чем ты захотела бы слушать. Да о подобном и не рассказывают.

«Неужели все так просто?» – подумала Анника Карлссон и ограничилась лишь кивком.

15

Петер Ниеми взял бразды правления в свои руки. Сначала он поговорил с Эдвином, и тот показал на карте место, где нашел череп.

– Это в том направлении. – Эдвин показал в глубь острова. – Не более ста метров отсюда. Когда я нашел… нашел его, значит… помечал дорогу, возвращаясь сюда. Здесь ведь они обещали забрать меня, и я подумал, что будет легче вернуться потом.

– Да, это было разумно с твоей стороны, – похвалил Ниеми.

«Хотя ты, парень, немного бледноват».

– Да, потом еще я воткнул еловую ветку там, где он лежал, срезав ее с дерева.

– Абсолютно правильно, Эдвин, – снова одобрил его действия Ниеми. – Я тоже так сделал бы. Обычные люди не понимают, как трудно бывает снова найти такие тропки.

– Вот и хорошо. – Эдвин, судя по его виду, испытал явное облегчение.

– На том месте, где он лежал… Ты искал вокруг? Чтобы проверить, не найдешь ли ничего больше?

– Я заглянул в лисью нору, она находится как раз там, но не увидел ничего. Скелета или чего-то такого. Потом я немного поискал вокруг. Но также ничего не нашел.

– И тогда ты пошел назад, – предположил Ниеми. – И помечал дорогу.

– Да, – подтвердил Эдвин. – Хотя сначала я положил череп в мой рюкзак, поскольку не собирался рассказывать никому другому, кроме комиссара.

– Разумно с твоей стороны. – Ниеми похлопал его по плечу. – Как смотришь на то, чтобы пойти со мной и другими и снова взглянуть на то место, где он лежал? Справишься?

– Да, – подтвердил Эдвин. – Без проблем. Хотя тогда было страшно. Пока остальные не пришли на яхте и не забрали меня.

– Но сейчас тебе не о чем беспокоиться. – И Ниеми похлопал его по плечу снова. – Мы справимся со всем, ты и я.

– Да, – согласился Эдвин.

Затем Ниеми раздал всем карты и показал двум молодым парням из полиции правопорядка, которых они взяли с собой из участка в Сольне, как им оградить территорию вокруг места, где они причалили. Потом он попросил коллег из морской полиции обойти на катере вокруг острова и осмотреть берега.

– Хорошо. – Ниеми повернулся к остальным. – Мы поступим следующим образом. Я с Эдвином, мои коллеги из технического отдела плюс наш кинолог сначала все проверим. Те, кто уже получил задания, займетесь ими. Ты, Бекстрём, и Анника подождете, пока я не позову вас. Потом пойдете к красной ленте, виднеющейся на березе там вдалеке. Это Эдвин повесил ее, когда был здесь вчера.

– Мы пока ждем, – сказал Бекстрём и кивнул вслед коллегам, исчезавшим среди кустов.

– Объясни мне, почему так много чертовых комаров именно здесь, мы же стоим у воды. Опять же они размером с воробьев. – Анника Карлссон прихлопнула пятого из тех, которые, судя по пятнам крови, уже успели атаковать ее.

– Будет еще хуже, как только мы сунем нос туда, – проворчал Бекстрём в качестве утешения и кивнул в направлении первой ленточки. – Оставаться в таком месте в коротких брюках и безрукавке равносильно самоубийству, – заметил он, сочувственно кивнув на шорты Анники и ее блузку с короткими рукавами.

– Вот как, – сказала Анника, убив еще одного комара, сосавшего кровь из ее коричневого от загара бедра.

– Тебе следовало подумать об этом. – Бекстрём озабоченно покачал головой.

– Да, конечно. Хотя я не сделала этого.

– Никакого средства против комаров ты конечно же тоже не взяла с собой, – констатировал Бекстрём с невинной миной, сунув руку в свою туристическую сумку.

– Нет, к сожалению.

«Сейчас ты должна воспользоваться случаем», – подумала Анника Карлссон. Что, собственно, ей мешало? Никаких свидетелей поблизости.

– Ты можешь взять у меня, если хочешь, – предложил Бекстрём и достал маленькую зеленую пластмассовую бутылочку. – Это масло для джунглей. Я предпочитаю его при таких экспедициях. Очень эффективно действует, кроме того, на удивление хорошо сочетается с лосьоном после бритья.

– Спасибо. – Анника Карлссон взяла у него средство от комаров.

«Ты только что спас себе жизнь», – подумала она.

– Ах, ерунда, – произнес Бекстрём с легким вздохом. – Скажи мне, если захочешь пить. У меня есть минералка, тоник и кола. Но я боюсь, ничего покрепче.

Ниеми и другие полицейские двигались за Эдвином и, судя по прежним следам, шли по старой звериной тропе. И это соответствовало наблюдениям, сделанным Эдвином днем ранее. Если верить ему, на острове обитали кабаны. И было их немало, судя по многочисленным следам, которые он обнаружил, пока искал грибы и ягоды.

Ниеми ограничивался кивками, внимательно изучая окружающую их местность.

«Чистые джунгли, нам будет нелегко», – пришел он к выводу. Непроходимые кустарники, плотные заросли берез, орешника и осин, низкорослые сосны и ели, чьи нижние ветки касались земли, ковер из ягодников – черники и брусники. Топкие участки, чередующиеся с просто пропитанной водой почвой, где залегавшая ниже скальная основа нигде не выходила на поверхность.

– Сейчас двадцать метров осталось, – прошептал Эдвин, схватив Ниеми за предплечье. – Ты же просил предупредить об этом, – добавил он.

– Хорошо, Эдвин, – сказал Ниеми, кивнул кинологу, и тому понадобилось лишь одно движение рукой, чтобы его овчарка отправилась в путь по тропинке впереди них и исчезла среди кустов.

Всего через несколько секунд они услышали ее лай. Самое большее в двадцати метрах от них, поскольку они все еще видели красный шнур, который кинолог прикрепил к ошейнику собаки перед тем, как отпустил ее.

– Так мой Сакко лает, когда находит мертвечину, – констатировал хозяин овчарки.

Сакко лежал на земле в полуметре от еловой ветки, торчавшей из ягодного куста. В паре метров в стороне находилась лисья нора, о которой рассказывал Эдвин. Плавно закругленный холм, поросший кустарником, на пару метров возвышавшийся над окружающей территорией.

– Умный пес, – сказал его хозяин и погладил собаку.

– Теперь у тебя два свидетеля, – констатировал он и кивнул Ниеми. – Присутствующий здесь Эдвин и мой Сакко, сейчас подтвердивший то, что Эдвин рассказал нам.

– Его голос звучит радостно, – заметил Эдвин.

– А он и радуется, – подтвердил кинолог, положив руку на плечо мальчика. – Все из-за того, что собаки думают не так, как мы с тобой и все другие люди.

– Я знаю. – И Эдвин кивнул с серьезной миной.

Через полчаса Ниеми связался с Анникой Карлссон по рации. Если они хотели взглянуть на место находки Эдвина, то пришло время.

– Мы уже в пути, конец связи, – подтвердила Анника Карлссон и строго посмотрела на собственного шефа, но он даже не попытался подняться со своего складного стула.

– Иду, иду, – буркнул Бекстрём, поднимаясь не без труда.

* * *

На Бекстрёме были зеленые сапоги классической охотничьей модели, в то время как Анника Карлссон скоро начала ругаться про себя, поскольку ее кроссовки промокли насквозь. Через пятьдесят метров Бекстрём остановился и показал на одну из красных ленточек, которые Эдвин привязал на березовых ветках на высоте верхней пуговицы его синего пиджака.

– Ты обратила внимание? – спросил он.

– На что именно? – поинтересовалась Анника.

– Что Эдвин очень заботливый молодой человек. Он не только невероятно умен для своего возраста, но и он маленький мужчина с большим сердцем. Он заботится о нас, взрослых людях.

– Что ты имеешь в виду?

«Чего он сейчас добивается?» – подумала она.

– Он же, наверное, стоял на носочках, вытянув руки вверх, когда привязывал свои метки. Лишь бы нам взрослым не пришлось складываться пополам, чтобы их увидеть. Очень предусмотрительно с его стороны, как мне кажется.

Анника Карлссон ничего не сказала. Ограничилась лишь кивком.

«Поверить не могу, что ты это говоришь», – подумала она.

Пять минут спустя Бекстрём и Анника Карлссон оказались перед лисьей норой Эдвина. Ниеми стоял и болтал с мальчиком, в то время как двое коллег, которых он одолжил в техническом отделе полиции лена, осторожно, на цыпочках ходили по окружающей территории. Кинолога и его четвероногого помощника видно не было.

– Что случилось с собакой и ее хозяином? – поинтересовался Бекстрём.

– Они обыскивают близлежащий район, – объяснил Ниеми. – На всякий случай. Но если тебя интересует мое мнение, это ничего не даст. Для подробного обследования местности нужны большие силы. Если кто-то закопал тело здесь, на острове, то, я считаю, оно лежит значительно ближе к месту, где причалил наш катер.

– Я тоже так думаю, – согласился Бекстрём. – Никому не придет в голову без нужды таскаться с трупом.

– Принимая в расчет летучую живность, я не стану возражать, если ты, Анника и Эдвин вернетесь в наш офис, – сказал Ниеми и отмахнулся от наиболее назойливых кровососов.

– Тогда так и поступим, – сказал Бекстрём.

– Тогда так и поступим, – повторил за ним Ниеми. – Здесь от вас никакой пользы. Вы будете только путаться под ногами. Обещаю дать знать о себе самое позднее вечером.

– Эта лисья нора… – Бекстрём повернулся к Эдвину: – Ты можешь рассказать о ней?

– Да, – ответил Эдвин. – Она песчаная. Бывают еще каменные, среди валунов и тому подобного, но эта песчаная. Хотя ее можно назвать настоящей норой, если там живут лисы.

– А маленькое отверстие там между кустов, значит, вход? – спросил Бекстрём и показал в сторону норы.

– Да, или выход. Как дверь в квартире примерно, – объяснил Эдвин. – Хотя без самой двери, конечно. Отверстие, используемое, чтобы входить или выходить, я имею в виду.

– Обычно в такой лисьей норе много отверстий?

– В этой я нашел шесть. Хотя мой рекорд пятнадцать. Но то была каменная нора.

– Значит, лисья нора всегда имеет много входов и выходов. Зачем это лисам?

– Здесь нет ничего странного, – ответил удивленный Эдвин. – Представьте, комиссар, приходят охотники, чтобы застрелить лис, живущих там. Сначала они запускают внутрь норную собаку из тех, с какими охотятся на лис, а сами стоят снаружи и готовятся стрелять, когда звери выскочат на поверхность. Когда из нор много выходов, проще улизнуть, и у лис больше шансов уцелеть. Они ужасно хитрые животные.

– Так, значит, у норы много выходов. Поскольку лисам надо спасаться, если кто-то за ними охотится.

– Да, – подтвердил Эдвин. – Хотя я никогда не буду этого делать. Я против охоты.

– Лисья нора имеет много выходов, – задумчиво произнес Бекстрём и кивнул.

* * *

Бекстрём, Анника Карлссон и Эдвин вернулись на берег и стали ждать полицейский катер, который уже находился на пути к ним, чтобы доставить в лагерь скаутов. Комиссар угостил мальчика бутербродом и лимонадом, прежде чем начал паковать свои вещи.

– Ты уже вызвал свой вертолет? – спросила Анника Карлссон.

«Зря я, – подумала она в то самое мгновение, когда сказала это. – В последний час он ведь вел себя как нормальный человек».

– Нет, – ответил Бекстрём. – Я решил отправиться на катере с тобой и Эдвином. Должна получиться приятная прогулка по озеру. Солнце светит, ветра почти нет, поэтому я жду ее с нетерпением, – добавил он.

«Плюс у них наверняка есть сортир на борту, куда я смогу незаметно смыться с фляжкой моей лучшей в мире водки и в спокойной обстановке заправиться немного перед поздним обедом». – Бекстрём уже начал планировать остаток своего дня.

– Ты не перестаешь меня удивлять, Бекстрём, – пожала плечами Анника.

– Ну, это я знаю, – усмехнулся комиссар.

Четверть часа спустя их высадили на острове Экерё. Несмотря на то что Бекстрём говорил о приятной прогулке по озеру перед отплытием, он по большому счету просидел все путешествие в туалете катера.

«Впрочем, в этом нет ничего странного», – подумала Анника Карлссон.

Лагерь скаутов по-прежнему был пустым. Никаких следов ни заведующего Фурухьельма, ни его воспитанников. Проще всего было позвонить ему и сказать, чтобы приехал к ним в участок на допрос.

Анника Карлссон отвезла их назад в город. Бекстрём никогда не водил машину, неясно почему, ведь водительские права имели все полицейские. Их поездка домой без пробок получилась в два раза быстрее. Как только они приблизились к зданию полиции Сольны, Бекстрём достал мобильник и вызвал себе такси.

– Я слышал, вы с Анникой вечером пойдете в Грёна Лунд, – сказал он и кивнул Эдвину.

– Да, – подтвердил мальчик. – Комиссар хочет присоединиться к нам?

– Нет, как это ни печально. – Бекстрём с сожалением покачал головой. – У меня есть кое-какие дела, как ты понимаешь. Мы увидимся завтра рано утром в здании полиции.

Прежде чем они расстались внизу, в гараже, Бекстрём достал свой зажим для купюр, отсоединил от толстой пачки пятисоткроновый банкнот и дал Эдвину.

– Возьми, Эдвин, – сказал он и погладит мальчугана по голове. – Ты сможешь прокатить Аннику на «Американских горках».

– Спасибо, – поблагодарил его Эдвин и даже поклонился. – Но это слишком много, комиссар.

Бекстрём, казалось, не услышал его. Сначала, судя по его виду, он глубоко задумался, потом отсоединил еще одну пятисотку и сунул ее в нагрудный карман Эдвина.

– Возьми и ее тоже, – сказал он. – На случай, если вы захотите поехать домой на такси. Не забудь дать мне квитанцию, как обычно.

16

Комиссар Тойвонен возглавлял криминальный отдел полиции Сольны. Он был непосредственным начальником комиссара Бекстрёма, но определенно не входил в число его почитателей. Перед ним на письменном столе лежала открытая папка, куда он вложил копию заявления о подозрении в убийстве, которое Анника Карлссон переслала ему по электронной почте предыдущим вечером, а также копию ее краткой просьбы выделить дополнительный персонал для работы по идентификации жертвы.

Тойвонен предпочитал, чтобы все выглядело именно так. Лучше в бумажном виде, когда можно переворачивать листы и делать пометки, а не таращиться в экран компьютера, пока не начнет рябить в глазах, а головная боль не лишит возможности думать ясно.

«О какой-то обычной находке исключительно исторического значения уж точно речь не идет», – рассудил он. Судя по пуле, найденной в черепе, все произошло не в столь далекие времена. Хотя это не исключало того факта, что они столкнулись с историей, срок давности по которой уже истек, или вообще не с преступлением. Ведь многие умершие в результате огнестрельных ранений сами стреляли в себя.

«С одной стороны, с другой стороны…» – вздохнул Тойвонен. В любом случае перед ним и его коллегами стояла задача выяснить, как обстояло дело, и он прекрасно понимал, что до тех пор, пока не будет установлена личность жертвы, расследование не сдвинется с мертвой точки. Он знал это столь же хорошо, как и Бекстрём, и Анника Карлссон, и так же, как они, прекрасно представлял, что нельзя просто отнести сейчас лежавшие перед ним бумажки в архив и сделать вид, будто ничего не случилось.

Для начала следовало разобраться с состоянием зубов и составить стоматологическую карту, и, пожалуй, вряд ли могло стать большой проблемой выделение ДНК из черепа. Это было относительно нетрудно, не требовало больших ресурсов, и, кроме того, о такой работе вполне могли позаботиться эксперты из недавно созданного в Линчёпинге Национального судебно-медицинского центра.

Оставалось все остальное. Найти нужного человека среди сотен пропавших и никогда не найденных впоследствии. Не говоря уже обо всех иных, исчезнувших таким образом, что даже не попали в полицейские регистры. Для этого-то как раз и требовались дополнительные люди. А у него они отсутствовали.

«Мне надо переговорить с Гунсан, – подумал Тойвонен. – Какая удача, что она тоже не ушла в отпуск».

Гунсан прозвали Гун Нильссон. Она числилась вольнонаемным сотрудником канцелярии криминального отдела, но по сути отвечала за решение всех практических и административных проблем, пользуясь при этом любовью и уважением товарищей по работе, и поэтому ее прозвище воспринималось как ласковое всеми без исключения сотрудниками подразделения.

Примерно в то время, когда Бекстрём и его коллеги шли по меткам, которые Эдвин заботливо развесил на деревьях таким образом, чтобы эта прогулка не стоила им лишних усилий, Тойвонен расположился на стуле для посетителей в комнате Гунсан.

– Поправь меня, если я ошибаюсь, но сегодня у нас среда двадцатое июля, разгар отпусков, половина команды отдыхает, и ты хочешь, чтобы я нашла тебе дополнительный персонал для оказания помощи в идентификации старого черепа, которому, наверное, сто лет, – сказала она и дружелюбно улыбнулась Тойвонену.

– Да, примерно так, – подтвердил он.

– Один вопрос. Какое количество сотрудников видится тебе в твоих самых смелых мечтах? – спросила Гунсан.

– Меня обрадовал бы хоть кто-то, будь у него голова на плечах, – откровенно признался Тойвонен.

– Я могу организовать двоих для тебя, – объявила Гунсан.

– Двоих, – повторил Тойвонен. – Двоих полностью работоспособных коллег?

«Интересно, она умеет ходить по воде?» – подумал он.

– Поскольку надо главным образом лазать по регистрам, по-моему, это наилучший вариант.

– Но как, боже праведный, ты сможешь все устроить?

– С помощью вывихнутой ноги и загипсованного колена, – сказала Гунсан. – Это уж точно не самые важные части тела, когда надо просто сидеть перед компьютером.

17

В четверг 21 июля в 10:00 утра состоялась первая встреча следственной группы. Так решил Бекстрём, послав эсэмэс соответствующего содержания Аннике Карлссон предыдущим вечером.

Она пришла на работу пораньше, чтобы успеть разобраться со всеми деталями, пока он сам не появился и не принялся вносить коррективы в ее тщательно составленный план. Главным образом в практические моменты, поскольку относительно самого дела они ведь не знали ничего, но даже подобное занимало приличное время.