Золотой ангел

Олег Мазурин

Золотой ангел

© Мазурин О., 2014

© ООО «Издательство Алгоритм», 2014

* * *

О, кто, скажи ты мне, кто ты,

Виновница моей мучительной мечты?

Скажи мне, кто же ты? —

Мой ангел ли хранитель

Иль злобный гений-разрушитель

Всех радостей моих? – Не знаю, но я твой!..

Д.В. Давыдов

Глава 1. Кавалергард и красавица

Март 1809 года, Санкт-Петербург

Поручик Лейб-гвардии Кавалергардского полка Дмитрий Алабин собирался на бал. Задержавшись на мгновение у огромного зеркала, что висело в гостиной, он придирчивым взглядом окинул свою ладную фигуру в парадном облачении… Что же, право он неплохо выглядит! Белоснежный двубортный мундир с высоким воротником и короткими кавалерийскими фалдами, белые замшевые лосины в обтяжку и сияющие черным блеском ботфорты. На голове, вместо привычной в парадном строю каски с пышным плюмажем, красовалась черная шляпа с ярко-белым султаном. Офицер поправил наградную золотую шпагу, мундир, затем ордена – Владимира и Анны четвертой степени, Святого Георгия третьей степени и прусский орден «За заслуги».

Спору нет, гвардейская форма на Алабине смотрится великолепно. Да и внешностью поручика Бог не обидел: у Дмитрия правильные черты лица, серо-зеленные газа, волнистые черные волосы, модные бакенбарды, залихватские усы, высокий рост и благородная осанка.

Красавец, что и говорить!

Алабину было уже двадцать восемь лет, и он имел солидный боевой опыт: участвовал в морском десанте на Неаполь и прошел с ним сухим путем до Рима, участвовал в капитуляции Вечного Города англичанам – в то время еще союзникам России; сражался на полях Европы с французскими кирасирами и уланами в войнах Третьей и Четвертой коалиции. Даже отличился в героической для гвардейцев-кавалергардов битве при Аустерлице. Потом участвовал в кровавых и ожесточенных боях при Фридлянде и Прейсиш-Эйлау…

Жаль, что не дожил до этого времени Митин отец, орденоносец-суворовец, а то бы порадовался за сына, который в баталиях против Наполеона продолжил славные боевые традиции потомственных гвардейцев Алабиных.

Благодаря стараниям Алабина-старшего Митя с детства был записан сержантом в гвардию. В одиннадцать лет мальчик поступил в Морской кадетский корпус и закончил его уже в шестнадцать в звании гардемарина. На действительную службу Митя поступил мичманом на Черноморский корабельный флот, и принял участие в экспедициях Черноморского флота в Средиземном море под командованием знаменитого адмирала Федора Ушакова. В 1801 году Дмитрий перевелся поближе к дому на Балтийский гребной флот. А через год Алабин был зачислен с чином подпоручика в Лейб-гвардии Кавалергардский полк.

…Дмитрий натянул на руки белые изящные перчатки, покрутился возле зеркала. Еще раз поправил мундир – и остался доволен своим внешним видом. Взял флакон французских духов, открыл и умерено надушился. Изысканный приятный запах распространился всей по комнате. Офицер обернулся к провожавшей его на бал матери…

– Ну, матушка, как я выгляжу?.. – искренне полюбопытствовал Дмитрий.

– Герой, красавец! – всплеснула руками Зинаида Ивановна Алабина. – Нынче на балу все барышни твои. Никто из них не устоит пред таким блестящим гвардейцем.

– Возможно, и не устоят, но мне надобна исключительно лишь одна девица – единственная и неповторимая, и живущая не в нашей чопорной столице.

– Уже почти тридцать годков тебе, сыночек, а не женат ты, не женат, а пора бы… Внуков уж больно хочется нянчить. Когда же судьба укажет тебе на какую-нибудь достойную и скромную девушку? Доживу ли я до этого счастливого часа?

– Успею, матушка…

– Успею, – укоризненно покачала головой Зинаида Павловна. – Знаю по ком у тебя печаль задушевная. Все по Катьке Разумовской сходишь с ума. Пора бы тебе забыть ее: она дама замужняя. Не сохни по ней понапрасну, сынок. От сих страданий исключительно лишь хворь да хандра приключаются.

– Ах, полно вам, маман, к чему сии словеса…

Алабин загрустил. Матушка не права: как ему Катю забыть? Одну из самых красивых барышень Петербурга! Да что Петербурга, даже за границей нет второй такой красавицы как Екатерина Павловна Разумовская! Несравненная красота княжны, а ныне графини, затмит тысячу самых ярких свечей. Ее сияющая и милая улыбка проникает в самое сердце. А глаза у нее, как бездонный и притягательный океан – так и хочется в них утонуть! К тому же Разумовская мила, грациозна и обаятельна! А какой у Кати характер! Пылкий, небесный! Но в то же время твердый и решительный! К этой девушке тянет словно магнитом. Ее аура – будто волшебный круг. Переступаешь его – и ты в плену ее чар! Безнадежно и навсегда! И никак не вырваться из этого сладкой неволи. Дмитрий Михайлович давно любит Екатерину. И лишь о ней он только и воздыхает. Остальные столичные барышни не в счет – пусть они даже самые распрекрасные и замечательные. Но к несчастью для Алабина его ненаглядная Катя, увы, замужем. За сановитым и богатым англичанином – графом Джорджем Стоуном. И это Алабина жутко тяготило и расстраивало.

Собираясь на торжественную ассамблею, кавалергард ужасно волновался – и все из-за своей ненаглядной Екатерины! Ведь сегодня он наконец-то ее увидит! Спустя три долгих года разлуки.

В юности между Екатериной и Дмитрием была сильная романтическая любовь. Дмитрий был вхож в особняк князей Разумовских, а его мать и княгиня считались самыми задушевными подругами. Поэтому Дима и Катя часто виделись в доме Разумовских. И даже… целовались. Тайно, украдкой, в заросшей диким виноградом беседке в тени летнего сумрака. Какими сладкими, аж до дрожи в теле, были эти поцелуи. Горячие, страстные, безумные. Кате в ту пору было четырнадцать лет, а Диме шестнадцать. Они оба мечтали о свадьбе. Алабин даже подарил возлюбленной золотые украшения, купленные после вояжа в Москву – кулон в виде фигурки кудрявого ангелочка с крылышками, молитвенно сложившего руки на груди и изящную длинную цепочку. «Золотого ангела» и цепочку Митя предварительно осветил в храме в честь Покрова Пресвятой Богородицы в Высоко-Петровском монастыре. Это оберег отныне должен был хранить любимую и предупреждать о грозящей опасности. А Катя в свою очередь подарила любимому золотой медальон со своим портретом: пусть суженый всегда помнит о ней. Казалось счастье так близко, и скоро влюбленные заключат помолвку, а затем через год и обручаться. Но в их радужные и полные здорового оптимизма планы вмешался Его величество случай.

В тысяча восемьсот первом году одиннадцатого марта в России произошел государственный переворот. Заговорщики – двенадцать гвардейских офицеров – ночью ворвались в спальню императора Павла Первого, жестоко его избили, оглоушили тяжелой золотой табакеркой и задушили шарфом. Вдохновителями преступного союза были Никита Панин и Петр Пален, а группу непосредственных исполнителей возглавляли Леонтий Беннигсен и Николай Зубов со своими братьями.

В гнусном комплоте участвовала и сестра Зубовых – красавица и авантюристка Жеребцова Ольга Александровна. Она была любовницей английского посла в России лорда Винтворта. Именно посланник и его сюзерен – король Георг III являлись главными заказчиками убийства российского императора, и они платили деньги. И весьма огромные до того времени – два миллиона рублей! Причем эта сумма должна была пройти через руки мадам Жеребцовой и распределена между всеми заговорщиками, в особенности между теми, кто непосредственно будет принимать участие в физическом устранении российского монарха.

Лорд Винтворт через свою посредницу-любовницу договорился с ее братьями и другими мятежниками о плане действий и сроке покушения на Павла I – благо это было не трудно. Дело в том, что в доме Жеребцовой постоянно происходили торжественные вечера и балы, на которые под вполне благовидным предлогом являлись все участники тайного общества. Там, в потаенной комнате, за чашкой кофе или чая, за сигарами и курительными трубками, фигуранты заказного убийства и обсуждали все свои дальнейшие шаги.

За несколько дней до рокового одиннадцатого марта Жеребцова сочла весьма благоразумным и безопасным для себя уехать за границу в Берлин. Заговорщица с нетерпением ожидала исхода событий. А княгиня Разумовская, будучи близкой подругой Жеребцовой, за компанию отправилась вслед за ней, взяв с собой в путешествие по Германии свою восемнадцатилетнюю дочь Катю.

После смерти Павла уже перебравшаяся в Лондон мадам Жеребцова получила от английского правительства оговоренную для заговорщиков сумму. Но авантюристка не торопилась делиться этой суммой с мятежниками. Она, соблазнённая внушительным количеством денег, попросту оставила их при себе. Жеребцова была уверена, что никто из убийц российского императора не отважится требовать у нее заслуженного вознаграждения.

И вот время потихонечку шло, а требователи законных денег из России все никак не объявлялись. Да и Жеребцова явно и не торопилась возвращаться Россию, боясь и вполне благоразумно разбирательств по поводу заговорщицких денег. Естественно не ехала в Петербург и княгиня Разумовская со своей дочерью.

Но вот как-то на одном из светских приемов Катю увидел родственник Винтворта – граф Рокингемский, Джордж Стоун и влюбился в русскую красавицу как безумный. Он стал преследовать ее по всей Европе. Граф исправно ухаживал за девушкой четыре года, одаривал ее дорогими подарками, пел серенады, посвящал оды. Но Екатерина не сдавалась и вскоре вернулась в Россию вместе с матушкой. Возобновились пылкие встречи Кати и Дмитрия. Но ненадолго.

В 1806 году вспыхнула война с французами, и корнет Алабин в составе своего полка отправился в заграничный поход против войск Наполеона Бонапарта. Состоялась и последние свидание Кати и Дмитрия. С взаимными клятвами, слезами и обещаниями. Сердца влюбленных разрывались от горя.

Едва Алабин отбыл вместе с своим полком в герцогство Варшавское, в город Вильна, как в Петербург в роли помощника английского посла приехал граф Стоун. Но эта должность была официальным прикрытием тайной миссии графа. На самом деле Стоун прибыл в Россию как доверенное лицо короля Георга Третьего и в качестве военно-дипломатического агента, для того чтобы добыть как можно больше секретных документов и ценных сведений о боеспособности, местах дисклокации и общем количестве российской армии.

И как только граф Рокингемский оказался в столице России, то с новой силой возобновились его настойчивые ухаживания за княжной Разумовской. Полились потоком в ее адрес восторженные речи и пылкие признания в любви, засияли золотом и бриллиантами щедрые подношения, заблагоухали цветами, помадами и духами и другие роскошные подарки и стали чуть ли не каждый день дружной птичьей стаей отправляться в гостиную Екатерины Павловны радовать глаз хозяйки. И граф, в конце концов, добился княжны! В этом ему неоценимую помощь оказала княгиня Разумовская: она настояла на том, чтобы дочь вышла замуж за английского аристократа. А любимой маменьке Катя перечить не стала.

А Алабин в это время, ничего не зная о замужестве Екатерины Павловны, храбро сражался на полях Европы против Наполеона, получая за это заслуженные награды. Дмитрий был дважды легко ранен: в руку и ногу. И один раз легко контужен. Через некоторое время после заключения Тильзитского мира полк вернулся в Петербург. Как на крыльях летел Дмитрий в Россию, чтобы лицезреть свою избранницу, и… тут такой удар для Алабина! Милая ему сердцу Катя вышла замуж за какого-то английского графа и в связи с началом войны между Россией и Англией поспешно уехала в Европу. Алабин чуть не тронулся в уме от такого известия. И чуть не умер от такой душевной боли. Дмитрий переживал потерю любимой ужасно и пообещал друзьям не жениться больше никогда.

Кого только Зинаида Ивановна не сватала сыну потом. И дочку графини Яковлевой, и дочку княгини Шляховой, и даже племянницу голландского посла Де Брока. И все напрасно. Уперся Дмитрий и все тут: не нужны ему эти барышни, и вообще никто из женского столичного общества не нужен, да и чужеземных красавиц не надобно, он только к Екатерине Павловне питает самые нежные чувства. И этой безответной и мучительной любви ему хватит на всю оставшуюся жизнь.

Екатерина три года не была в России, и вот она приехала. Но, к сожалению не одна, а с мужем. Алабин все это время писал ей длинные и полные страсти письма. Но она, то отвечала на них, то на некоторое время полностью игнорировала. А это молчание так убивало поручика! Правда Катя никогда не забывала поздравить Дмитрия с самыми важными для любого человека праздниками: Рождеством, Новым годом, днем его Ангела и т. д.

Как долго Алабин не видел Екатерину! Интересно, какая она стала? Похорошела, подурнела? И как пройдет их встреча? Будет ли Катя рада ему, станет ли с ним разговаривать или сделает вид, что они почти незнакомы. А может, заметив поручика, она быстро раствориться в толпе и будет целый вечер избегать его? Кто знает? На эти все вопросы и должен был ответить предстоящий бал и виновница грез гвардейца – Екатерина Разумовская-Стоун. Если конечно она там будет присутствовать. По слухам, должна.

…Алабин снова повернулся к матери.

– Ну-с матушка, я отправляюсь на бал. Что передать твоей наипрекраснейшей подруге – княгине?

– Какая она мне ныне подруга, эта хитрая лиса? После того как она так некрасиво и непорядочно поступила с тобой, и тем самым со мной, выдав чуть ли не насильно свою Катьку за британца, она престала быть оной. Не желаю к ней ездить и видеться с ней не желаю, и у себя дома не потерплю ее присутствие. Вон ее пригласительные карточки лежат на столике, каждый месяц присылает – а что толку?! Не поеду к ней, не поеду. А помню, как она мило улыбалась и говорила мне: «Ваш Митя, такой статный и красивый офицер! Такой он замечательный! Прекрасную партию составит ему моя красавица Катюша». А затем свою Катюшу пристроила к чужеземному графу. Сильно я обиделась на нее тогда. До сих пор пребываю в этом дурном состоянии, когда речь заходит о ней и ее продажной Катьке. Никогда ей этого не прощу. Никогда.

– Да, полноте, матушка. Обижаться на людей – себе дороже. Обида со злостью копиться внутри нас и оттого разъедает вовсе не чужой организм, а наш. Приходит к нам хандра и болезни и все от обиды на других людей. Бог с ней, с княгиней. Небеса в итоге рассудят, кто был прав в той ситуации. Хотя, по правде говоря, я тоже до сих пор не могу смириться с обидой, учиненною мне Катей: ведь она право могла ответить «нет» этой британской выскочке – графу Стоуну, пусть даже ее маман и принуждала к сему. На то была ее собственная воля, и ничья более.

– Они обе хороши. И княжна и княгиня. Яблоко от яблони недалеко падают. Лицемерие у них всегда в крови.

– И все же я передам от вас, матушка, добрые пожелания княгине, а то как-то несообразно и неприлично с этикетными обстоятельствами получиться, если я ее встречу на ассамблее.

– Как тебе заблагорассудиться, сынок… А может ты не поедешь на торжество? Что-то сердце у меня неспокойное. Там же будет присутствовать твоя ненаглядная Катька и ее супруг. Как бы чего-нибудь не произошло из-за нее. Я так переживаю за тебя, ангел мой Митенька. Всякий раз, когда ты покидаешь родной очаг, материнская душа о тебе начинает болеть.

– Не переживай, матушка, ничего не случиться со мною на этом бале. Есть у меня голова на плечах и разум в ней присутствует… Итак, я поехал. Жди меня поутру. И ложись спать.

– С богом, сынок! – едва не всплакнула Зинаида Ивановна: она так сильно переживала за свое чадо и любила его, что слезы постоянно наворачивались на глаза, а порой и лились ручьем.

Нет, не будет она сейчас перед сыном ронять слезы, после в своей спальне от души поплачет.

Алабин, накинув на широкие плечи шинель с пелериной и бобровым воротником, на своем возке и со своим кучером Герасимом уже спешит на Невский проспект на встречу со своей ненаглядной Катенькой. Там недалеко от Сенатской площади выситься роскошный трехэтажный особняк княгини Разумовской с высокими мраморными колонны, барельефами, статуями и каменными львами у парадной.

И вот высокие ворота с ажурными железными узорами открываются, и Дмитрий Михайлович въезжает во двор. У парадного подъезда он высаживается, а Герасима отправляет домой. Домой Алабин может вернуться, либо взяв извозчика, либо на санях товарищей. Знакомый с давних пор Алабину седой швейцар приветствует его и открывает перед ним большую парадную дверь. Слуги его встречают как своего: они не раз видели поручика в этом здании. Дмитрий оставляет в гардеробе у лакея свою шинель, саблю и шляпу.

Широкая мраморная лестница, покрытая красной ковровой дорожкой, ведет наверх. По бокам ее стоят огромные красивые вазы, зеркала и скульптуры древнеримских и древнегреческих богов и полководцев. На стенах висят старинные картины.

А теперь перед глазами Алабина предстает огромный и роскошный зал. Паркетный дубовый пол начищен и блестит. Везде идеальная чистота. Свет хрустально-позолоченных люстр и бра в десятки тысячей свечей ярко освещает просторное помещение. Все кругом сияет, блестит и сверкает! В воздухе витают флюиды веселья, хорошего настроения и торжества. В зале – толпы гостей в пестрой вечерней одежде. Везде шум, гам, нескончаемый смех и разговоры. Невероятно праздничная атмосфера!

Княгиня Разумовская стоит вместе с дочерью и с наигранной улыбкой встречает дорогих гостей. Всех она рада видеть сегодня и приветствовать. Только всех ли? Так или иначе, но напускная улыбка не покидает ее щедро подрумяненного и припудренного лица. Княгине уже сорок семь и есть что скрывать в своей внешности. Например, множество морщин и дряблую кожу. С любезным выражением лица и притворными радостными восклицаниями знатная дама встречает и Дмитрия. У Алабина перехватывает дыхание, и сердце замирает от немого восторга! Рядом с княгиней ее дочь – Екатерина Разумовская-Стоун!

Как же Катя расцвела – просто чудо! Даже поэт в самых восторженных тонах не смог бы описать внешность этой русской Афродиты! Посудите сами: красивые ярко-синие глаза, лучистые, и завораживающие, красиво изогнутые умопомрачительные брови, длинные бархатные ресницы, чувственный красиво очерченный рот, жемчужная улыбка. Черные роскошные волосы оттеняют смуглую чистую и здоровую кожу. Изящная шея, красивые плечи, красивые руки, тонкая талия, великолепная фигура и услаждающая мужской взгляд походка.

Екатерина Павловна явилась на этот вечер в модном жемчужном английском платье с высокой талией, глубоким декольте и короткими рукавами с буфами. Край платья и лиф украшали вышитые алые розы. Длинные кожаные перчатки до локтя скрывали ее оголенные руки. Ее ноги украшали изящные остроносые атласные башмачки без каблуков, которые были завязаны узкими лентами вокруг лодыжек. В руках ее был модный перламутровый веер с полем из вышитого батиста и модная новинка бальных вечеров – ридикюль с нашитыми розами. Ее изящную длинную шею украшали отменные жемчужные нити.

Ее черные волосы были разделены на прямой пробор и закреплены на затылке в виде высокого пучка. Причёска дополнялась золотой фероньеркой, усыпанная драгоценными камнями и с красивым крупным аквамарином посредине. В ушах ее красовались золотые серьги, к концу которых были прикреплены золотыми нитями сапфиры, александриты и лазуриты.

Да, она действительно богиня и затмевает свое красотой всё женское общество на приеме. И какая модница! Многие дамы с завистью рассматривали великолепное платье графини, ее прическу, аксессуары, ахали и перешептывались: вот, мол, как нынче заграницей барышни одеваются!

Глаза бывших возлюбленных встретились. Екатерина Павловна растеряно улыбнулась и потупила взгляд. Она, как и Дмитрий, была сильно смущена и взволнована: простил ли бывший возлюбленный ее измену или нет? И что он сейчас ей скажет? Какие слова?

– Митя, душа моя! – театрально воскликнула княгиня. – Ты все мужаешь, становишься все красивее. Вот и моя Катенька тоже цветет. Правда, Митенька, она стала еще прелестнее, чем прежде?..

Катя вспыхнула алым румянцем и вдвое энергичнее замахала веером.

– Весьма затруднительно с этим утверждением спорить, милая княгиня. Екатерина Павловна затмевает всех петербургских барышень своей красой. Не сыскать, наверное, на свете художника, пусть даже самого знаменитого и искусного, который бы смог описать такую дивную красоту.

Щеки Кати еще больше порозовели от таких комплиментов. Княгиня понимающе улыбнулась.

– …Давно ты ее, ангел мой, Митенька не лицезрел. Ты все в сражениях да в битвах. Храбро и весьма отчаянно, как должно бравому русскому офицеру-гвардейцу, сражаешься за наше прекрасное Отечество. Ты герой, несомненно, герой!.. А как там моя распрекрасная подружка Зинаида Ивановна поживает? Отчего она не прибыла на мою ассамблею? А то посплетничали бы с ней как в старые добрые времена, поиграли в карты, полакомились бы ее любимыми кондитерскими шедеврами от Брезуа, попили бы заморское кофе.

– Нездоровиться что-то матушке моей. Нижайший вам поклон от нее, дорогая Мария Андреевна.

– Благодарю. И ей поклонись в ноги, сынок, от моего имени… Ну, поворкуйте, голуби мои, поворкуйте, а мне надобно к гостям. Право, вам есть о чем поговорить после долгой разлуки…

Княгине было неловко находиться долгое время рядом с Алабиным. Она испытывала некоторое угрызение совести: ведь это она разрушила счастье и лучшие надежды поручика, выдав свою дочь за графа Стоуна. Хотя прекрасно знала, что и Катя и Дмитрий давно любят друг друга. И знала, что поручик страшно обижен на нее за это. Как и его мать, Зинаида Ивановна. Но княгиня не делала трагедии из этого. Подруга подругой, а счастье дочери превыше всего. Что поделать, Катя богатая и родовитая невеста и ей нужен не менее богатый и знатный муж. А что Алабин? Его род небогат и не знаменит. И всего одно имение в Тверской губернии и двести душ крепостных. А у графа Рокингемского два старинных замка, особняк с самым длинным (сто восемьдесят пять ярдов) фасадом в Англии и занимающий территорию около двух с половиной гектаров, а также один из красивейших английских парков в шестьдесят гектаров, включающий множество замечательных сооружений, такие как: декоративные пирамиды, гроты, мостики, портики с колонами. И денег у Стоуна как у Креза. И положение высокое. И связей по всему миру. Нет, не годиться Алабин в женихи Кати, пусть даже он самый распрекрасный человек и герой боевых сражений. Граф Рокингемский, а не поручик – вот кто самая лучшая партия для Екатерины Павловны.

Княгиня растворилась в толпе гостей, а бывшие влюбленные остались подле друг друга. Алабин пристально смотрел на Катю, невольно любуясь ее красотой, а она под этим немым и бурным натиском опустила глаза и молчала. Наконец поручик спросил у графини:

– Екатерина Павловна, отчего вы одна на балу? А где же ваш… суженый?

– Он скоро прибудет. У него покамест безотлагательные дела в посольстве.

– Ясно… А вы получили мое последнее письмо, Екатерина Павловна? От десятого февраля сего года?

– Да, получила.

– А отчего Вы не ответили мне? Я весьма ждал вашего послания, и, право, крайне огорчился вашему длительному и убивающему все чувства молчанию.

Графиня Стоун смутилась и ничего не ответила.

– Как там мой ангел-хранитель поживает? – поинтересовался Алабин.

– Со мной, на груди, – опять потупила глаза Разумовская – А мой медальон у вас?

– Что за излишний вопрос, графиня?! Безусловно же у меня на шее вместе с крестом. Ведь я не предаю любовь как некоторые…

Боль промелькнула в Катиных глазах, она обидчиво поджала губы.

– Дмитрий Михайлович, немедленно прекратите, слышите… Вы прекрасно знаете, как я к вам отношусь. Скажите, вам доставляет наслаждения мучить меня такими жестокими упреками? This is terrible![1]

Алабин смутился и сразу перешел на интимное «ты».

– Покорнейше прости, Катя, как это все глупо, ужасно. Попрекать тебя прошлым – сие весьма дурно. Просто как-то вырвалось с языка. Я не знаю, что происходит со мной. Когда я вижу тебя, то становлюсь малым дитем. Теряю в одночасье разум, в голове полный сумбур, и она идет кругом. Порой не знаю, что и сказать тебе. Возможно, оттого и несу всякий вздор… Катенька, прости, если сможешь…

Графиня оттаяла и грустно улыбнулась.

– Прощаю… Я не могу на тебя долго сердиться.

– И ты по-прежнему меня любишь?

– Митя, ты опять говоришь, пардон, за резкое слово, какую-ту чепуху. Разве ты сам не знаешь ответ на свой вопрос?

– Тогда я хотел бы встретиться с тобой, Катюша. Наедине, без посторонних взглядов.

Графиня замешкалась с ответом и после минутной паузы снова перешла на «вы».

– Вы же понимаете, Дмитрий Михайлович, что сие невозможно. Мой долг велит не поддаваться чувствам. Я замужняя женщина.

Алабин подхватил ее вежливый тон.

– Вы же знаете, Екатерина Павловна, что никто в этом мире не любит вас сильнее и искрение чем я. И вряд ли тебя будет любить. Для вашего англичанина вы красивая игрушка, он любит вами гордиться и хвастать. Лишь я обожаю вас по-настоящему: всем сердцем, умом, душой, каждой клеточкой моего организма. Оттого мне и нужна встреча. Всего одна встреча…