Михасс

Тут верблюд почувствовал на своём затылке чьё-то тёплое дыхание и смущённо умолк. Уютно устроившись на его широкой спине, девочка крепко обняла его за шею и тихо посапывала во сне. Верблюд осторожно поднялся на ноги и продолжил восхождение. Восемь долгих лет неутомимый верблюд весело шагал вверх. От нечего делать он считал ступеньки.

– 1995, 1996, 1997, 1998, – тут верблюд и не прерывая путешествия безмятежно уснул, машинально считая дальше, уже во сне.

– 9997, 9998, 9999, и …

– Пятнадцать тысяч смутных силуэтов чеширских бабочек! Ваше Высочество, Лизонька, наконец-то!!! – Услышала сквозь сон Старшая Принцесса знакомый голос Иветты.

Лиза открыла глаза. Замок, Принцессы из Королевства Довольно Смутной Истории находился на крыше дома. Впрочем, то, что это крыша, можно было только догадываться. Замок, напоминавший, скорее, высокую башню из тёмно-синего дерева, стоял на широкой, городской площади, окружённой со всех сторон старинными домами, в стиле эвенкийской готики. Иветта стояла на пороге своего замка. С неба падали синие и чёрные листья. Шёл снег. Площадь освещалась редкими фонарями, струившими странный голубовато-пепельный свет. Оглядевшись вокруг, Старшая Принцесса окончательно проснулась и спрыгнула со своего сварливого проводника.

Иветта протянула ей руку, и девочки вошли внутрь замка. Внутри башни пахло мышами и Тибетской Разведкой.

Когда Лиза закончила свой сбивчивый рассказ Иветта спросила:

– Когда девочки исчезли, куда направилась Сонечка?

Лиза выронила ёлочку.

– Кто-о-о?!!!

– Четвёртая Принцесса, – сказала Хозяйка Башни.

Старшая Принцесса закрыла лицо руками и заплакала.

– Как я могла? Как я могла забыть про неё? – без конца повторяла бедная девочка.

И десять тысяч дико горьких слезинок со странным звоном упали ей на колени. В воздухе закружились зелёные стрекозы.

Не обращая на Лизины слёзы никакого внимания, Маленькая Хозяйка Башни из Тёмно-синего Дерева задумчиво рассуждала вслух:

– Если честно, я смутно представляю, что надо делать. По нашему королевству ползут тревожно-невразумительные слухи, а последние девяносто восемь лет моим подданным снится, что над башней кружат тёмно-фиолетовые птицы Северо-востока. И поверь, дорогая, мне всё это очень и очень не нравится.

Продолжая всхлипывать, Лиза оглядывалась по сторонам. Они сидели в огромной комнате за длинным столом из чёрного дерева. В углу тускло горел камин. Две стены были заставлены старинными книжными шкафами и книги в них странные, с корешками из зелёной кожи каких-то неведомых чудовищ. Одна стена, справа от входной двери, там, где камин, была увешана оружием: мечами, щитами, медицинскими шприцами, боевыми топорами, дротиками, пустыми пачками из-под сигарет. На полу были небрежно разбросаны матрасы, на которых крепко спали какие-то люди, птицы, тени, насекомые и дикие звери, заботливо подобранные хозяйкой много тысяч лет назад в чьих-то забытых воспоминаниях.

– Что же делать дальше? Как и где их искать? – опять спросила Старшая Принцесса.

Иветта тяжело вздохнула, но потом повеселела и хитро подмигнула Лизе:

– Ну, ничего, мы тоже кое-что умеем.

Лиза вытерла слёзы и, наконец, улыбнулась. Хозяйка башни звонко хлопнула в ладоши и одна стрекоза приземлилась у её ног. Иветта что-то шепнула себе под нос, коснулась зелёной стрекозы рукой, и та превратилась в небольшого белого носорога. Старшая Принцесса с уважением посмотрела на Танину подругу. Как не похожа она была сейчас на ту девчонку в вечно разодранных и перепачканных неизвестно чем джинсах, которую до этого знала Лиза. Сейчас Иветта выглядела гораздо старше своих неполных одиннадцати. Её густые прямые волосы чёрным дождём падали на серый плащ, перехваченный у горла платиновой застёжкой в виде стрекозы. Посередине плаща был изображён белый носорог в огне. И косым крестом пять зелёных стрекоз. Под плащом на тёмно-синей хламиде светились рунические заклинания. Иветта бросила на Лизу спокойный, ясный взгляд, и звонко, отчётливо произнесла:

– А теперь, Старшая Принцесса Лиза, слушай очень внимательно.

VI

Сто девятая река

Десять тысяч мышиных кораблей, и все в пути! Я продолжаю. Итак:

В вагоне неприятно пахло пивом. Четвёртой Принцессе было неуютно и грустно, она замёрзла.

– Осторожно, двери закрываются, следующая станция «Северянин».

Поезд дёрнулся, двери внутри вагона распахнулись, по узкому проходу шёл Северянин. Заметив Сонечку, он плюхнулся напротив. Девочка сжала в кулаке край серой ленты. Северянин улыбнулся:

– Ваше Высочество, не беспокойтесь, я ваш друг.

Как ни странно, Забытая Всеми Принцесса сразу ему поверила. Она расслабилась, достала из тёмно-синей пачки «Голуаз» сигарету, закурила и с любопытством посмотрела на неожиданного ночного собеседника. Его вид был дик и неопрятен.

Узкие, раскосые глаза горели зелёным огнём. Жёсткие, густые, чёрные, как крылья посторонних, волосы свалявшимися прядями торчали в разные стороны и занимали полскамейки, отдельные пряди достигали пола. На нём были штаны из кожи акулы убитой его прадедом пятьсот сорок тысяч лет назад в кошмарном сне Железнодорожного Рабочего. А на голое тело была наброшена куртка с наполовину оторванными рукавами из шкуры гризли, убитого самим Северянином в пограничной зоне помутнённого сознания Школьного Учителя, нечаянно попавшего в вытрезвитель.

– А где Тень Серого Вальгарда? – спросил Северянин.

– Ой, а я совсем про него забыла! – смущённо ойкнула Соня. – Когда мы вошли в тронный зал Короля Сумеречных территорий северо-запада, я разразилась таким длинным, замысловато-учтивым приветствием, что от скуки уснули не только стража и король, но даже его бывшая тень тихо захрапела, как усталый крестьянский конь.

Пришлось ткнуть его локтем в бок. Он мгновенно проснулся, принял мой облик, и я спокойно ушла через выход, который всем запрещён. Знаешь, я посмотрела на себя со стороны – я такая красивая.

Северянин кивнул и почесал живот.

– Покинув замок, я прошла через двор завода стройматериалов, миновала проходную и оказалась в опустевшем кинотеатре. От него я пешком добралась до железнодорожной платформы заросшей красными и жёлтыми розами, как опустевший аэродром, села в обледеневшую электричку и поехала домой. В вагоне, под тихую песню бродячего музыканта я незаметно уснула.

– А что за песню он пел? – Спросил ночной незнакомец. Пытаясь вспомнить, девочка наморщила нос.

– Кажется эту:

Аэродромы Мордора пустыНа взлётной полосе рододендрОны,И чёрных роз колючие кусты,Да на ангарах каркают вороны.Аэродромы Мордора пусты.

– Стоп, – Остановил девочку Северянин. – А что потом?

– Потом я уснула. Проснулась на нашей Королевской кухне. Почему-то я сидела на холодильнике и смотрела в окно. А за окном падали и падали синие и чёрные листья. А что с тенью стало дальше, не знаю.

– О чём он просил тебя?

– Плохо помню. Я же думала, что это сон.

– Что такое сон, а что явь не знает никто ни в этом, ни в том, ни даже в ещё том мире.

Тут Сонечка спохватилась:

– А вы собственно кто?

– Я наполовину хант, наполовину манси. Оба народа давно ушли в настоящий мир. И только мы – несколько Открытых Наблюдателей бродим по чужим снам и свидетельствуем, что мир, настоящий, придуманный и, может быть приснившийся, един, как нос у Капитана Недостроенного Корабля.

Так о чём вы договорились с тенью?

– В конце концов, он согласился, что меч останется у меня, но предупредил, – с Рыжим Эриком придётся разбираться мне. Он надеется, – Чёрный Ангел поможет разрешить эту проблему. Кстати, а кто этот Чёрный Ангел?

– Когда будешь проезжать через Яузу, посмотри на её кристально чистые воды. Это будет твоя сто девятая дико чистая река. На берегу увидишь Чёрного Ангела.

– Яуза?!!! – удивилась принцесса. – Но она же похожа на отвратительную сточную канаву!

– Она мутна только во снах великих государственных деятелей, мелких рако и кработорговцев, и в грёзах наяву одиноких случайных прохожих, уныло бредущих в обратную сторону по спирали невнятных событий. А так, вода в ней прозрачна, как слеза бабочки.

– Ладно, – Кивнула головой Соня. – А почему это сто девятая? Я помню только одну

– Сто восемь рек ты прошла пока попала к Дикому Ежу. А теперь держи курс к Берингову морю своей души. Мне пора.

Они вышли в тамбур. Северянин поцеловал принцессу в макушку

– Может быть, мы там с тобой ещё встретимся.

Ханты-мансийский открытый наблюдатель чужих снов открыл дверь и выпрыгнул из дикой электрички мчавшейся на бешеной скорости сквозь Бесконечную Зимнюю Ночь.

Соня вздохнула и вернулась на своё место. Ещё никогда в жизни Четвёртой Принцессе не было так одиноко. Напротив неё дремала усталая торговка чёрными розами. Густой запах цветов туманил сознание. В вагон вошёл бродячий музыкант, он расчехлил старенький аккордеон и запел низким бархатным голосом.

С небес слетают синие листы.Обнажены столетних вязов кроны.Кружат над электричками драконы,Их вкусы омерзительно просты:Они едят принцесс и макароны.В мозгу мелькают девичьи хвосты.У короля разорвана корона.У короля разорвана корона.У короля разорвана корона.Её создал Господь из бересты.Его расчёты тОчны до микрона,А если быть ещё точней – точныПусть партизаны спящие тучны,Нет в мире ничего прочнее трона.У партизан закончились патроны.Их бороды и волосы густы.Они уже не нанесут урона.У партизан закончились патроны.А в королевстве кончились мосты.Вчера убит Министр ОбороныГоняет ветер листья по перрону.На взлётной полосе рододендрОныАэродромы Мордора пусты.

Под тихое, монотонное пение бродячего монархиста девочка незаметно уснула. Да и дикий запах роз сделал своё дело. Но месяцев через девять принцесса открыла глаза. Стук колёс становился громче, волнение Сонечки усиливалось. Приближался мост через Яузу. Морозные узоры на стекле пропали, В электричку с реки проник серебряный свет. Она мчалась, и мчалась, по бесконечно длинному мосту. Принцесса смотрела на неспешное течение кристально чистой реки и понимала великую безмятежность этого ненормального мира. На берегу, девочка заметила Михасса.

Вряд ли когда-нибудь в этом мире было что-нибудь более прекрасное чем он. Это был настоящий Чёрный Ангел, и сомневаться в этом не приходилось. В одной руке у него был Меч Абсолютного Понимания, а в другой надкусанный кусок торта известного происхождения.

Михасс доел торт, аккуратно вытер ладонь о джинсы и, достав из-за пазухи какое-то письмо, бросил его в Яузу. Письмо, рассыпавшись на пятьсот сорок тысяч частей закружилось постоянно меняющимся пазлом, и поплыло по течению. Михасс, увидев в окне электрички сонное лицо Четвёртой Принцессы, приветственно махнул рукой.

Девочка весело смеялась. Река чистая, как десять тысяч чистых рек, осталась позади.

– Я поняла. Это – плыть по течению. Не Бог весть, какая премудрость, но, по край ней мере, сейчас можно расслабиться.

– Уважаемые пассажиры, наш поезд приближается к столице нашей родины… как её там…забыл…

Раздавались аплодисменты, взрывы, подарки и, конечно же, звуки Государственного Гимна страны Ущербной Луны – «Десять тысяч раненых пингвинов». Все встали и запели:

Спят усталые игрушки.Спят коварные глаза.Спят затылки и макушки.Спят: гадюка и гюрза.От Москвы до Ленинграда,Спите жители Багдада.Спят сердца и селезёнки,Спят превратности судьбы.Спят мальчишки и девчонки,Уши, волосы и лбы.Спят Квебек, Певек, Одесса.Спят бродяги и принцессы.Дремлют лёгкие и почки.Спит во рту прогнивший клык.Спят вонючие носочки.Дремлют горло и кадык.Плечи спят и животы,На которых спят коты.Спит душа и дремлет тело.Дремлют даже пальцы ног.По ночам на это делоСмотрит утомлённый Бог.

Все устали, как десять тысяч раненых медведей. Легли и уснули. Осторожно переступая через спящих в узком проходе людей и койотов, Четвёртая Принцесса вышла из последнего вагона последней электрички, и скрылась в неизвестном направлении.

Михасс Санадзе | Эскизы

Эскизы

Семь писем в Лондон

1 письмо

Чем дальше в лес, тем меньше фонарей.Мы в лес вошли сквозь боль, как сквозь ворота.В нём время замедляет обороты,А мы летим по сказке всё быстрей.Чем дальше в лес, тем меньше королей.Чем холоднее ветер на перроне,Тем дальше в лес, там меньше посторонних.Чем глуше лес, тем пишется смелей.Любимая, ты больше не болей,Ты потерпи совсем-совсем немного.Чем дальше в лес, тем больше, Слава Богу,К отплытию готовых кораблей.О будущем и прошлом не жалей.Мы плачем вместе, милая принцесса.Чем дальше в лес, тем просто больше леса.Чем из лесу, тем ветер дует злей.Но если в лес, то солнышко теплей,А если глубже, то сочнее краски.Давай рассказывать друг другу на ночь сказки.Вот музыка. Я нажимаю «PLAY».Я Вам пишу. В разгаре Водолей.Чем дальше в лес, тем почему-то тише…Иришенька… моя любовь… Ириша…Ты боль свою сейчас преодолей.10 февраля 1998  г.

2 письмо

Чем дальше в лес, тем глубже я дышу,Вдыхая запах бесконечной ночи.Чем дальше в лес, тем больше многоточий.Я спать хочу, но всё-таки пишу.Уподобляясь Дикому Ежу,Бегущему среди болотных кочек,(Лес прорастает прямо между строчек)Я, почему-то, бешено спешу.Ищу тебя в лесу и нахожу,Мой дорогой и радостный цветочек.11 февраля 1998  г.

3 письмо

Чем дальше в лес, тем менее я сплю,Для этих строк, выкраивая время.Я ощущаю сладостное бремяСознания, что я тебя люблю.Чем дальше в лес, тем ближе к кораблю.Я слишком долго говорил не с темиИ всё-таки об этом не скорблю,Как об ушедшей в прошлое системеФлэтов и вписок, но в моей поэмеДавно никто не курит коноплю.Любимая, я время тороплюСлова вяжу, но не считаю петли.Наш самолёт, лети быстрей, не медли!Дней пять на горле чувствую петлю.Как сказано. Не слушай. Потерплю.И главное: будь очень осторожна.Иришенька, ты просто невозможна!Я повторяю, что тебя люблю.12 февраля 1998  г.

4 письмо

Чем дальше в лес, тем больше соль-минор.В глухом лесу качаются качелиИ тает снег, как звук виолончели,Я из лесу не вышел до сих пор.Я чувствую в твоих глазах укорИз леса выйти? Что ты!!! В самом делеТакие мысли неприятный вздор.Пусть ангелы на север улетели,(В глухом лесу качаются качели)Прошли, как сон февральские метели,Я вскакиваю со своей постелиИ в лес вхожу, как в замок Эльсинор.И каждый раз не верю: Неужели,Мы, просыпаясь, попадаем в лес?И чувствуя отсутствие асфальта,Любимая, мы совершаем сальто.Чем меньше времени, тем мягче фа-диез,А времени отпущено в обрез.Я слышу одинокий голос альтаИз королевства грустного УальдаЯ никогда не засыпаю без…Без поцелуев маленьких принцесс.24 февраля 1998  г.

5 письмо

Чем дальше в лес, тем больше без соплейПредельно сильных, странных ощущений,Их выгнал прочь из тесных помещенийБезумный ветер северных морей.Мы совершаем ряд перемещений.Чем дальше в лес, тем меньше фонарейЯ под ногами вновь теряю твердь.Мы поступаем правильно и смело,Но разделенье наших душ и тела,Любимая, напоминает смерть,А это отвратительное дело.6 марта 1998  г.

6 письмо

Чем дальше в лес, тем больше крепких крыш,Но влажный ветер задувает в щели.В глухом лесу качаются качели.Я чувствую, любимая, ты спишь.Я рядом, близко, у заветной целиВдруг превращаюсь в плюшевую мышь,Чтоб стать опять самим собой в апреле.Последний снег укутывает ели.Иришенька, ты сладко-сладко спишь.Я тоже сплю, но нервы на пределе.20 марта 1998  г.

7 письмо

Чем дальше в лес, тем меньше багажа.Чем больше слёз, тем ближе день отъезда.Мечусь по лесу и не вижу местаСпокойного для Дикого Ежа.Мне плохо без тебя, моя невеста.Твоя испепелённая душаИсчезла юго-западнее Бреста.За ним граница лезвием ножаКромсает все возможности, как тесто.Любовь не есть предмет для дележа.30 мая 1998  г.