Притяжение митрополита Хрисанфа

И вот наступил торжественный день. Мы ожидаем прихода архиерея в его приемной. В воздухе волнение и напряженная тишина. Появляется Владыка, благословляет всех и проходит в кабинет. Мы первые заходим друг за другом и начинаем дребезжаще-трясущимися голосами выводить слова колядки.

Несколько мгновений Владыка слушает молча. Мы ободряемся, поем уже увереннее. Вдруг Владыка встает, выходит из-за стола и начинает нам подпевать. Нам становится совсем весело и мы, счастливые, что песня кончается и что все получилось, заканчиваем свой концерт. Он тепло благодарит Матушку, дарит нам календарики. Мы выходим из кабинета, а Матушка остается на приеме еще несколько минут. Потом расспрашиваем ее: «А что сказал? А ему понравилось?» А он сказал: «Поют как в Корецком… Только им не говори!»

Уже позднее, после кончины Владыки, мы пели эту колядку одному человеку, тоже уроженцу южного края. Выслушав, он заметил: «Больше не пойте, акцент слишком русский. Нехорошо!» И тогда я вспомнила это поздравление. Насколько же Владыка был деликатный человек. Уж, он то имел полное право делать нам замечания, но не сделал, видя нашу искренность и старание.

Владыка всегда ждал Матушку на престольные праздники в Успенском соборе. Однажды у Матушки не получилось приехать, но через несколько дней она вдруг собралась в Кострому на праздник Федоровской иконы Божией Матери. А благословение на поездку нужно просить у правящего архиерея. Тут уж не обойдешь и не объедешь – порядок. Вообщем, его слова теперь у нас в монастыре как притча на тему «выпрошено – выброшено». Состоялся примерно такой диалог:

Владыка – «В Успенский приехать ей некогда, а в Кострому так собралась!»

Матушка – «Владыка, так я не поеду!»

Владыка – «Нет, уж, поезжай!»

И с этими словами Матушка и сестры тронулись в путь, сполна осознав простую монашескую истину – «послушание выше поста и молитвы». Поездка была просто ужасной!

Кстати, силу архиерейского слова осознавали не только мы, но и наши родственники. Одна насельница нашего монастыря рассказывала, как ее мама не хотела видеть свое дорогое чадо в одежде монастырской послушницы. Но чадо оказалось упрямым. И неутешная родительница прибегла к крайнему методу. Она пошла на прием к архиерею, прихватив с собой непослушную дочь, в надежде, что Владыка благословит забрать девушку домой хотя бы на лето. А там, глядишь, и монастырь забудется за домашними хлопотами. Но не тут то было! Заботливая мамочка не успела открыть и рта, как Владыка спокойно произнес: «Надела подрясник, значит никаких домой и никаких огородов!». Женщина была потрясена и все удивлялась: «Как же так! Я ему еще ничего и сказать не успела!»

Владыка любил людей. И люди отвечали ему ответной любовью. И, конечно, с его уходом мы почувствовали свое сиротство вполне. Его торжественные службы, проповеди, да и просто приветливое слово, сказанное мимоходом, останется в памяти на всю жизнь.

Одна из наших насельниц вспоминает, как будучи еще мирянкой после торжественной Литургии в Великорецком, завидев архиерейскую машину, помчалась со всех ног, надеясь успеть получить благословение. Когда она поняла, что опоздала, решила сбавить темп. Но вдруг, к ее удивлению, машина остановилась. Владыка приоткрыл окно и благословил паломницу.

Накануне болезни Владыки Матушка разговаривала с ним по телефону. Расставались доброжелательно и тепло. Как оказалось, навсегда. Потом были долгие месяцы больниц. И вот 4 января 2011 года его не стало.

Печальный Успенский собор, люди идут прощаться. А ночью у надгробной плиты мы читаем Псалтирь. За окнами белый снег покрывает пеленой дорожки. в храме печально теплятся лампадки. А в ушах звучит неповторимый голос Владыки: «Призри с небесе, Боже, и виждь. И посети виноград сей, егоже насади десница Твоя».

Вечная ему память!

«Чтобы чего-то добиться, этим надо жить!»

Протоиерей Александр Балыбердин

В 1996—2000 гг. главный специалист администрации Кировской области по вопросам законодательства о свободе совести, в 2000—2011 гг. секретарь Вятской епархии

Митрополит Хрисанф навсегда останется в моей памяти архипастырем, человеком, духовным отцом, который смог сохранить и передать новому поколению духовенства и прихожан бесценный опыт гонимой, но непобежденной Церкви. Опыт живой, твердой и милосердной веры. Опыт любви и предельного внимания к каждому человеку, которого Христос призвал в церковную ограду. Вся его жизнь был служением, исполненным многих трудностей и испытаний. Но это служение не тяготило владыку. Напротив, оно вдохновляло и окрыляло, наполняло его жизнь смыслом и радостью. Владыка Хрисанф не «работал в церкви», а поистине жил Церковью. Неслучайно, наставляя молодых священников, владыка говорил: «Чтобы чего-то добиться, этим надо жить!»

При этом при всей его огромной работоспособности, деятельном и требовательном характере, владыка никогда не ставил «церковных дел» выше любви. И сам являл пример отеческой любви к епархиальным служащим, клирикам, прихожанам, благотворителям, интеллигенции и простым людям. Многие сегодня вспоминают, как он входил в храм, по-отечески благословляя всех прихожан. Также и, приезжая в епархию, владыка принимал всех, без какой-либо записи, как говорится до последнего, и только тогда покидал рабочий кабинет. С кем-то он беседовал час и более – значит, столько было нужно. Он помнил имена, семьи, заботы и радости многих людей – от губернатора до простой бабушки. Владыка говорил: «Я принял вас в свое сердце». И это были не слова, а подлинный дар Христовой любви. И наше общение с ним также было даром свыше.

Вечная память нашему дорогому владыке митрополиту Хрисанфу!

2011

«Живи сам и дай жить другим»

Протоиерей Александр Балыбердин

Сегодня некоторые люди ругают «перестройку» и Горбачева. Хотя может быть стоит ругать не «перестройку», которая для миллионов людей открыла новые возможности, а себя – за то, как и для чего мы их использовали.

Ведь, если бы не «перестройка», то вряд ли наша страна в 1988 году так широко отметила 1000-летие Крещения Руси – юбилей, благодаря которому миллионы людей не только вспомнили о Русской Православной Церкви, но и впервые переступили порог храма, приняли Крещение, осознали себя христианами, начали жить во Христе, впервые прочитали Евангелие и Жития святых. Как, помнится, я прочитал Житие преподобного Сергия Радонежского, впервые изданное массовым тиражом именно в годы «перестройки», и был поражен подлинной зрелостью мыслей, поступков и жизни этого святого, рядом с которым разом поблекли, потускнели многие идолы советской эпохи.

Если бы не «перестройка», вряд ли на своем жизненном пути я встретил бы митрополита Хрисанфа, а, встретив, не пошел бы за ним, и в моей жизни не было бы лет, проведенных рядом с этим удивительным человеком и архипастырем, которого всем, кто знал его, сегодня так не хватает.

Мне посчастливилось работать, служить, находиться рядом с владыкой Хрисанфом в течение десяти лет и не раз быть свидетелем его зрелого отношения к жизни, в основе которого лежало смиренное понимание того, что ни он сам, ни окружающие его люди не совершенны. Как не раз говорил владыка: «Идеал один – Христос. Поэтому, кто хочет иметь друга, должен научиться ему многое прощать».

По этой причине владыка всегда с настороженностью относился к разного рода умникам, отличникам, медалистам и прочим перфекционистам, убежденным, что все люди всё должны делать идеально, и не понимающим, что люди на это не способны, а целью и смыслом жизни является не успех, а любовь. Он говорил, что «лучше ошибиться в любви, чем в ненависти». В том смысле, что лучше доверять человеку и быть обманутым, хотя это больно, чем изначально не доверять и ждать, когда человек оступится.

По этой причине, владыка Хрисанф на дух не переносил фарисейства, в основе которого – все тоже пренебрежение любовью. Каждый раз, когда кто-то из священников отращивал длинную бороду, начинал говорить слишком длинные проповеди, без конца поучать прихожан и заставлять их даже в магазин ходить крестными ходами, владыка брал этого пастыря на заметку и вразумлял. Помню, как однажды, узнав, что проповеди одного из настоятелей сельских храмов продолжаются час и более, владыка развел руками и, искреннее недоумевая, с улыбкой спросил: «Ума не приложу, о чем он может так долго говорить? Да и было бы кому. Всех бабушек, наверное, уже своими речами замучил». О таких он говорил: «Есть люди, которые сами не живут и не дают жить другим, а ты живи сам и дай жить другому». Не в том смысле, что позволь человеку творить, что попало, а в смысле – не требуй от него невозможного, а требуй только то, что делаешь сам, а чего сам не делаешь – не требуй и от других.

В другой раз митрополит Хрисанф поразил меня признанием, что уже давно не делит людей на верующих и неверующих. «Как же так, владыка? – переспросил я его. – Ведь вы – из верующей семьи и в церкви с самого детства!». «Вот именно поэтому и не делю», – кротко, но серьезно ответил владыка и улыбнулся, словно намекая, – «И ты когда-нибудь тоже это поймешь».

Я думаю, что в основе этого мнения пожилого и многое повидавшего архипастыря лежало смиренное преклонение перед тайной жизни, понимание того, что ее нельзя заменить или подменить никакой деятельностью, в том числе культовой, религиозной. Поэтому важно не то, как ты называешься – «верующим» или «неверующим», а кем являешься, что знает только Бог, и ты однажды это также узнаешь. От Бога. Когда придет твое время. А пока оно не пришло, «живи сам и дай жить другим».

Последние месяцы своей жизни митрополит Хрисанф тяжело и скромно болел, не привлекая особого внимания ни к своей болезни, ни к себе. Он стойко переносил одну операцию за другой, но его состояние оставалась, как говорили врачи, «стабильно тяжелым». Спустя месяц было решено прибегнуть к помощи московских врачей, и владыка особым бортом, лежа на носилках, под пледом, с аппаратом искусственного дыхания в ногах полетел в Москву. Помню, как, поднявшись за носилками с владыкой в самолет, мы по очереди подходили к нему, сильно похудевшему и изможденному, и просили благословения, которое оказалось последним.

Спустя еще один месяц поздним вечером 5 января 2011 году в аэропорту «Победилово» мы встретили гроб с телом почившего архипастыря и, погрузив его в машину «скорой помощи», скорбной колонной отправились к архиерейскому дому, где предстояло подготовить тело владыки к погребению. Было темно и холодно. Не только на улице, но и на сердце. Когда колонна въехала на территорию резиденции, произошла непредвиденная заминка – машина с телом владыки не смогла подняться в гору к дверям архиерейского дома. Сначала мы стояли рядом и какое-то время смотрели, как она лысыми покрышками шлифует укатанный снег, а затем, не сговариваясь, бросились к ней, уперлись, кто руками, кто плечом, и буквально на руках занесли машину с владыкой на верх склона.

Помню, я оглянулся и увидел справа от себя – вятского губернатора Н. Ю. Белых, известного либерала и лидера «Союза правых сил», а слева – начальника ФСБ Е. В. Сметанина и «главного милиционера области» А. М. Розувана, которые вместе со священниками встречали тело владыки в аэропорту, а теперь плечо к плечу толкали машину по заснеженному склону. И тут меня пронзила мысль – вот он, результат служения владыки! Вот как надо прожить жизнь, чтобы своей смертью объединить всех, кого ты встретил на своем пути, кого послал тебе Бог, чтобы, хотя бы в эти скорбные минуты, все они стали ближе друг другу и Богу.

Спасибо, владыка!

2015

Притяжение митрополита Хрисанфа

Протоиерей Александр Балыбердин

Вот уже пять лет с нами нет нашего дорогого владыки митрополита Хрисанфа. Возможно, кто-то скажет, что это не срок. Но помниться, что сам владыка считал иначе и говорил: «Это ещё надо дожить». И вот мы дожили. Но, к сожалению, дожили не все. И все по-разному. «Иных, уж, нет, а те далече». Вряд ли надо вновь, на радость жёлтой прессе, называть имена тех, кто когда-то был «в центре событий», а ныне оказался «не у дел». Так случилось, что со многими из них мы были близки, а с кем-то остались близки и сегодня. Несмотря на всё, что могло разлучить нас, и на всех, кто пытался нас разлучить. Вопрос в другом – как это случилось, и, главное, почему?

Возможно, мой ответ покажется кому-то не убедительным и даже странным. Но в последнее время, думая о владыке Хрисанфе, вспоминая, как благодаря ему я сам пришёл в Церковь, эта мысль и образ, которыми я хочу поделиться, кажутся мне все более убедительными. Причем, никого не обвиняя и не осуждая. Что немаловажно. Потому что сказано: «Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить» (Мф. 7, 1—2).

Конечно, я вовсе не хочу никому навязывать свой ответ и вообще не уверен, что он подойдет для всех. В том числе для людей, пришедших а Церковь после нас или вместе с нами, но иначе, другим путем. Но вдруг и они прислушаются к моим словам, чтобы лучше понять и нас, и себя, и оценить мудрость владыки Хрисанфа, которого мы вспоминаем в эти январские дни.

Размышляя над судьбами тех, кто пришел в Церковь в 1990-е годы, прежде всего, надо вспомнить, что это было время, когда в России каждый день открывалось и освящалось три новых храма. То же самое происходило и на Вятке, где число храмов выросло более чем в шесть раз – с 32 до 200, в том числе в г. Кирове с 1 до 22.

Очевидно, что всё это богатство, как говорится, само по себе с неба не упало. Нужны были люди. Причем не только для того, чтобы носить кирпичи или месить раствор. Но и для того чтобы руководить всеми этими работами и приходами, налаживать работу духовного училища и воскресных школ, общаться с местной интеллигенцией, властями и предпринимателями, без помощи которых епархия не могла обойтись. Где же было взять таких людей?

Сегодня ответ очевиден – в семинарии или духовном училище, которые, в том числе, для того и существуют, чтобы Церковь могла самостоятельно решать свои «кадровые проблемы». Но в том-то и дело, что вплоть до 1990 года в Вятской епархии не было своей духовной школы и любые, даже самые робкие попытки организовать подготовку духовенства на местах, решительно пресекались бдительными органами.

Тут по неволе станешь вглядываться в каждого юношу, зашедшего в храм. О чём владыка Хрисанф не раз вспоминал: «Помниться, как замечу во время службы среди бабушек молодого человека, стараюсь приглядеться. Если стоит и не крестится – значит, из „органов“, а, если крестится, значит наш, православный. После службы, выходя их храма, подойду к нему, расспрошу – кто? откуда? где учится или работает? И обязательно возьму на заметку. Особенно, если он учится в институте».

И, действительно, десятилетиями власти твердили, что в церковь ходят одни только «неграмотные бабушки», и вдруг на рубеже 1980—90 гг. в церковь пришли люди с высшим образованием – педагоги, врачи, деятели культуры, журналисты, предприниматели. Одним словом, грамотные люди, которые одним своим примером опровергали многолетнее вранье гонителей Церкви про «отсталость» верующих.

С другой стороны, когда в те годы приходы, наконец, обрели права юридического лица и с этим, волей или неволей, погрузились в тысячи дел и забот, Церкви, как воздух, понадобились именно такие состоявшиеся и авторитетные в миру люди, деловые качества которых волновали управляющего епархией куда больше, чем вопросы «какую семинарию заканчивали?» и «какая была оценка по сравнительному богословию?».

Это, так сказать, исторический контекст. А сейчас – образ, который, на мой взгляд, многое объясняет и помогает понять.

Представьте себе пространство, в котором одновременно движутся различные частицы – сближаются и удаляются, сталкиваются и отталкиваются, разлетаются в разные стороны, вращаются вокруг других, более крупных и сильных частиц или, будучи таковыми, притягивают к себе и заставляют вращаться вокруг себя другие, более слабые частицы.

С’est la vie – такова жизнь. В каком-то смысле все мы подобны этим частицам, постоянно пребывающим в движении и взаимодействии. Все мы в течение жизни постоянно с кем-то сближаемся и от кого-то удаляемся, вращаемся вокруг родителей, родных, детей, друзей, знакомых, и они также вращаются вокруг нас. При этом скорость и амплитуда вращения у каждого также своя – с кем-то мы видимся раз в год, а без кого-то не можем прожить и дня.

При этом, чем больше «частица» – чем человек старше, чем больше он состоялся, как личность, специалист или авторитет, тем сильнее сила его притяжения, тем больше вращается вокруг него «частиц» – родных, друзей, коллег, учеников. Такие люди, сами по себе, напоминают солнечные системы со множеством вращающихся вокруг них спутников и планет. Думаю, что у большинства из нас это происходит годам к тридцати, когда мы обрастаем детьми, друзьями и коллегами, постоянно вращающимся вокруг нас, пребывающим в поле притяжения нашей личности.

К чему я клоню?

Особенностью «призыва» 90-х было то, что почти все мы пришли в Церковь не вчерашними школьниками или безусыми семинаристами, а уже состоявшимися, тридцатилетними людьми. Произошло это благодаря тому, что сквозь пространство, в котором, подобно частицам или планетам, мы общались и вращались, в те годы пролетело небесное тело огромной величины – митрополит Хрисанф. Впервые встретившись с ним, мы испытали огромную силу притяжения его личности и, изменив траекторию движения – нашей жизни, отныне стали вращаться вокруг владыки. Причем не одни, а со всеми «спутниками» и «планетами» нашей «солнечной системы» – женами, детьми, друзьями, коллегами и даже родителями.

Когда в возрасте 29 лет, по благословению владыки Хрисанфа, я стал работать в администрации области и «вращаться» вокруг епархии, я уже был учителем высшей категории, мужем и отцом. Когда, спустя три года, принимал священный сан, был уже дважды папой, аспирантом и госслужащим, удостоенным патриарших и государственных наград. Пишу об этом не ради хвастовства, а, желая подчеркнуть, что пришел в Церковь не «юношей», а «мужем».

Также и другие священники того «призыва»: отец Александр Коротаев принял сан состоявшимся педагогом, руководителем клуба «Мир»; о. Андрей Кононов и о. Леонид Сафронов – уже известными поэтами; о. Александр Перминов – дипломированным филологом, а о. Дмитрий Кириллов – выпускником факультета иностранных языков; о. Георгий Купцов – состоявшимся предпринимателем; о. Сергий Гомаюнов – доцентом пединститута, кандидатом наук; о. Георгий Неустроев – опытным прорабом, строителем, возрождавшим Трифонов монастырь; о. Сергий Мартынов – офицером таможенной службы. Этот список можно продолжить.

При этом митрополит Хрисанф понимал, что, приняв сан, поэт, педагог, ученый и бизнесмен не перестают быть таковыми. Поэтому, когда все эти взрослые и уже состоявшиеся люди вместе со своими семьями, коллегами и друзьями стали вращаться вокруг него, владыка не заставил их забыть и перечеркнуть одним росчерком пера весь прежний опыт, связи и таланты, но деликатно направил всё это к пользе Церкви.

Так педагог Коротаев стал руководителем миссионерского отдела епархии; поэт Кононов – замечательным проповедником; ученый Гомаюнов – духовником и научным руководителем православной гимназии; филолог Перминов – редактором епархиальной газеты и ректором духовного училища; лингвист Кириллов – референтом архиерея; чиновник Балыбердин – секретарем епархии, а предприниматель Купцов наладил работу церковных лавок, прибыль от которых шла на строительство в городе новых храмов, и, как выпускник военного училища, возглавил Воинский отдел епархии.

По этой же причине, понимая, что все эти люди – не монахи, а семейные и пришли в епархию не только для того, чтобы заработать или наработаться, но в поисках новой жизни, которую нельзя ограничить одной только работой или молитвой, митрополит Хрисанф старался быть внимательным не только к нам, но и нашим женам, детям, родителям, которые, благодаря нашему выбору, отныне также вращались вокруг владыки и епархии.

Так владыка Хрисанф не стеснялся называть жен священников «матушками» и регулярно приглашал наиболее близких из них в епархию на праздничные приёмы в честь праздников Рождества Христова и Пасхи, Дня жен-мироносиц; каждый год в конце лета собирал в своем кабинете детей и внуков епархиальных служащих, чтобы благословить на учебу, и на праздники не оставлял их без подарков; считал своим долгом обязательно, хотя бы раз, побывать в семьях своих ставленников, чтобы узнать не только где, но также как и чем они живут. Также было и во время поездок владыки на дальние приходы – он всегда обращал внимание на то, присутствовала ли супруга отца настоятеля за богослужением, и затем неизменно приглашал её за стол, поздравлял с праздником и просил сказать ответное слово.

Это не было праздным любопытством или требованием лояльности. Просто, будучи с детства в Церкви и повидав за свою долгую жизнь многое, владыка Хрисанф понимал, что главное в ней – не «бревна», а «ребра», братская любовь, которая начинается с элементарного внимания к людям. Особенно тем, кто поверил тебе и доверился тебе.

Владыка Хрисанф понимал, что епархией, абсолютное большинство которой составляют начинающие христиане и семейные священники, надо управлять, скорее, не как монастырем, а как приходом или семьёй. Отличие между которыми, как известно, состоит в том, что, если монастырь состоит из «монахов», то есть дословно «одиночек», отдельных планет, вращающихся вокруг духовника или отца наместника, то каждый приход и семья – это целая солнечная система со множеством «небесных тел», взаимосвязанных и взаимно обусловленных. Каждая семья – как маленький монастырь, а, как известно, «в чужой монастырь со своим уставом не ходят». Тут важнее не сила, а мера; не столько администрирование и послушание, сколько личный пример и любовь. Одним словом, как говорил митрополит Хрисанф: «Живи сам и дай жить другим».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.