Начало Греческой Истории

Джон Гиллис

Начало Греческой Истории

Превосходство Английских историков признано литераторами всех народов Европейских. Джиллисова История Греции справедливо почитается редким произведением учености и таланта. Подвергаю суду просвещенных читателей начало моего перевода.

К.

В первые времена общежития люди заботятся о нуждах настоящих, не помня о прошедших, и не помышляя о будущих. Они не имеют ни способности, ни охоты рассматривать общественные свои деяния в беспристрастном зерцале истории, a еще более собирать оные и предлагать потомству. Недавно одержанные над племенами вражескими победы прославляют в безыскусственных песнях, или воспоминают о них по грубым памятникам; хранить же порядок и связь происшествий есть такое дело, которого за недостатком средств не могут исполнить, и о котором едва ли возможно иметь им понятие.

Происшествия маловажные и темные, следственно у них самих забытые, редко возбуждают изгладывающее любопытство в соседях более просвещенных. Во времена древние народ тогда только привлекал на себя внимание другого, когда значительным становился. Пока просвещение в Греции не явилось в полной зрелости своей, ни один из образованнейших народов не покушался исследовать свойства и способности человека в диком состоянии. Стремительная отважность и яростные нападения варваров восточной части Европы распространили ужасе и уныние между просвещеннейшими по тогдашнему времени и более других изнеженными обитателями малой Азии; но гордость и роскошь претили сим последним заняться исследованиями происхождения и истории тех народов, которые иногда ужас на них наводили. Некоторые подробные известия о жителях Европы и Азии бесспорно принадлежат древним дееписателям Греции. Рассудив, что в первобытных обществах бесчисленные причины покрывают деяния завесою мрака, мы должны более удивляться тому, что так много знаем о древнем состоянии страны сей, нежели сожалеть о несовершенстве сведений, до нас дошедших.

Надлежит признаться, что источники наши для первой части Греческой Истории, в прочем обильные, почти недостоверны и недостаточны для желающего предложить события в связи и порядке. Самой осторожной писатель за некоторые места неминуемо должен подвергнуться нареканию, на каких бы преданиях ни основался. Несмотря на то, важность и достоинство предлежащего сочинения требуют, чтобы мы изъяснили, из каких народов Греки составились, и как счастливо от слабых начал достигали они до степени гражданского общежития, описанного бессмертным Гомером. Творения сего песнопевца, подобно яркому огню воздушному в темноте нощи, озаряют мрачную древность Греции.

Греческие предания не противоречат достоверному свидетельству Священной Истории, что страны, известные после под именами Фракий, Македонии и Греции, были населены прежде других частей западного света. В южном углу Европы, между тридцать шестою и сорок первою степенями широты лежащем, к северу сопредельном с Епиром и Македониею, и окруженном с другой стороны морем, за осьмнадцать столетий до христианского летосчисления обитали многие племена пастухов и звероловов, между коими Пеласги и Еллины были многолюднее других и сильнее. Грубые Пеласги чтили Инаха в качестве своего родоначальника; Еллины, не столь как они грубые, по той же самой причине воздавали почтение памяти Девкалиона; от сына его Еллина получили они свое название, сперва принадлежавшее немноголюдному племени в Фессалии; от его потомков Дора, Еола и Иона, те же Еллины стали называться Дорийцами, Еолийцами и Ионийцами. Дорийцы заняли гористую часть Греции, названную потом Доридою; Ионийцы, коих имя после помрачено блистательным названием Афинян, поселились в лучшей части Аттики; Еолийцы овладели Елидою и Аркадиею, то есть западною и среднею странами Пелопонеса. Невзирая на частные переселения семействе, сии три породы Еллинов постоянно жили на тех местах, которые, по благоразумию или по прихотливому произволу, избраны их родоначальниками; и в сем случае Еллины не походили на Пеласгов. Первые, по привязанности к родимой стороне, редко нападали на варваров, от скотоводства и звериной ловли питавшихся; другие, скучая постоянною жизнию, толпами странствовали до Греции, или переплывали на острова соседственные. Многолюднейшая часть их мало по малу удалилась к берегам Италии и Фракии, a остатки слилися с Дорийскими и Ионийскими племенами. В продолжение двенадцати веков следы Пеласгов являлись в разных городах Греческих; целой округе в Фессалии удержал их название; в пятом столетии до Христа поселенцы их обитали в южной стране Италии и на берегах Геллеспонта: невзирая на столь далекое расстояние, древнее однородство сих людей приметно было в сходстве грубого языка их и варварских обычаев, весьма отличных от языка и обычаев соседственных Греков.

Наглые и беспокойные люди сии никогда недостигали до степени значительности ни в прежнем своем отечестве, ни в странах, в которые для жительства переселились, Греция, избавившись от них, мало по малу начала просвещаться, по мере того как умы Еллинов постепенно очищались. Земля сия была, так сказать, пределом между Европою и Азиею; необширное вод пространство отделяло ее от Египта и Сирии; недалеки были от нее страны востока, в древности многолюднейшие и цветущие: и так неудивительно, что путешественники посещали ее, и что пришельцы оставались в ней для всегдашнего пребывания. Сии посещения, сии переселения ознаменованы были многими значительными благодеяниями, о которых благодарные Греки долго воспоминали, и многих важность может быть увеличивали по любви к излишеству. Даже и те племена Греческие, которые справедливо присвоивали себе честь отдаленнейшей древности, признавались, что важнейшие открытия не только в исповедании веры, но в землепашестве и в искусствах перешли к ним от чужестранцов, они довольствовались славою от распространения заимственного света над соседями, бывшими дотоле в печальном невежества мраке. Однакож народное тщеславие наконец сделало великую перемену в старинном предании. Просвещенные грубых Греков потомки, с удовольствием видя превосходство свое в искусствах и военном деле перед окрестными племенами, стали думать, что богам только прилично пещися о младенчестве народа, вознесшагося выше всех прочих. И так богам приписана честь многих полезных изобретений, сообщенных в древние времена Грекам великодушными посетителями; пышной вымысел получил некоторой вид справедливости, потому что обычай воздавать разным, прежде неведомым богам, почтение, введен в то же время и теми же людьми, которые сделали известными искусства, весьма полезные в общежитии.

Баснословие представило в превратном виде благодеяния прежних путешественников, но история сохранила нам память о четырех переселениях людей, оставшихся навсегда жить в Греции. От половины шестьнадцатого века пред Р. X. до половины пятьнадцатого, Египтяне, Финикияне и Фригийцы толпами приплывали к берегам Еллинским. Причины, которые заставляли сих людей странствовать, свойственны обычаям глубокой древности, в священных и светских книгах описанным: ненависть к совместнику, сопротивление власти сильнейшего, утеснение и от братьев и от неприятелей, и вообще мучительное беспокойство нрава, усиливающееся между людьми, которые почувствовали свое могущество; но еще не научились употреблять его на полезные искусства и промыслы. Важнейшие селения основаны пришедшими из Египта Кекропсом и Данаем, из коих первой остался в Афинах, другой в Аргосе; из Финикии Кадмом, основавшим Фивы, что в Виопии; из Фригии Пелопсом, коего потомки соединясь узами супружества с потомками Даная Царя Аргоссного и Тундарея Царя Лакедемонского или Спартанского, соделали Агамемнона страшным в Пелопоннесе монархом. Поколение Девкалионово спокойно царствовало в Фессалии; но Фивы, Афины, Артос и Спарта, во все времена бывшие главными городами Греции, таким образом подпали власти чужестранных государей, коих подвиги, слава и несчастья сохранились для потомства в бессмертных стихах знаменитейших певцов Греческих. Отечественные страны сих пришельцев, скажем, судя по нынешнему, конечно тогда еще недостигли до высочайшей степени совершенства в законах и науке правления. Однакож нельзя сомневаться, что жителям Египта и востока известно было много такого, о чем Еллинские племена даже и понятия не имели. Хотя ненадлежит принимать догадок вместо событий; но в деле, столь древнем и темном, дозволяется по историческим произшествиям догадываться, что иностранцы принесли в Грецию алфавит Финикийский, ввели в употребление искусство земледелия; умножили обряды богослужения, научили Греков добывать руды. Сами же они научились Греческому языку, и вообще приняли обычаи и обряды людей, между коими поселились.

Употребление Финикийского алфавита, как способа весьма трудного, сперва не могло иметь важных следствий. Еллины, при слабой понятливости своей, непостигали, сколь полезно сие остроумное изобретение. Только немногие, просвещеннейшие других, переняли оное и хранили между собою; большая же часть народа употребляла старинной способ письма, то есть изображение вещей и животных; и сей способ, ограниченный их сведениями, по видимому достаточен был для выражения их понятий, простых и грубых.

Финикияне очень хорошо знали дорогие металлы, которые служили у них средством для обмена. Но в простых сношениях между Греками до сей выгоды просвещенных обществ еще недоходило. Даже во время Троянской войны рогатой скот; как вещь для всех нужная и полезная, почитался приличнейшею мерою ценности. Трудно решить, золото или железо прибыточнее для человека, одно возбуждая в нем охоту к трудам, другое подавая способы упражняться в полезных искусствах. Железо снабдило Греков потребными орудиями землепашества, которое распространяясь, удобряло бесплодную землю, и смягчало грубые нравы. Могло статься, что до пришествия людей из Египта рассеянные жители иногда упражнялись в обработывании полей; но полезное искусство землепашества не было еще делом трудов общих, Кекропс убедил бродящих пастухов и звероловов Аттических соединиться в общество, жить в селах и постоянно возделывать землю. Хлеб, вино и масло были наградою полезных трудов их, и сии произведения, общими силами получаемые, равно как и самая земля, почитались общим достоянием.

Когда люди имеют понятие о прочном, исключительном праве пользоваться произведениями определенной части земли, одному или вместе многим принадлежащей; то сие показывает, что в общежитии оказались уже великие успехи. За сим бесценным правом непосредственно следовали в Греции разные постановления, введенные для того чтобы обеспечить имущество гражданина и обуздать наглую несправедливость людей, которые не всегда желают приобретать медленным трудом то, что можно получишь внезапным нападением. Спасительная власть веры была употреблена в сем необходимом случае. Находим у разных писателей, что земледельческая работа и обряды веры были введены в одно время. Но те же писатели уведомляют нас, что учредители богослужения запретили животных приносить на жертву, a сим обнаруживается, что и прежде уже господствовало кровопролитное суеверие. В прочем под сим запрещением может быть скрывается похвальное намерение отучить Греков от варварства и ввести земледелие вместо прежнего звероловства.

Между тем как многолюдство Еллинскихе племен беспрерывно увеличивалось от соединявшихся с ними пришельцов, также и прежде еще, они сами не редко отправляли своих однородцов для поселения в странах дальних. Сперва питались они от звериной и рыбной ловли и от скотоводства, из чего и явствует, что малого пространства земли недостаточно было для удовлетворения нужд житейских. Тягостной деспотизм не угнетал их; кроткие, но сильные действия хорошего правления долго были им неизвестны; a людям совершенно свободным, незнающим над собою никакой власти, едва ли можно жить большими обществами. Еллины, увидевши, что число их весьма увеличилось, разделились на разные части, из которых главная осталась на прежнем месте, a прочия поселились в странах окрестных. Таким образом Еолийцы рассыпались в Пелопоннесе; несчастный Сисуф, основатель Коринфа, был потомок Еола и предок мудрого Нестора, которой царствовал в песчаном Пулосе, произшедший от того же племени Еолийского. Немалая часть Ионийцов поселилась на северном берегу Коринфского залива, в стране, которая вместо Ионии наименована Axaиeю, спустя восемь лет после войны Троянской. Земля, по ту сторону перешейка лежащая, была разделена между многими обществами людей племени Еллинского. Когда материке довольно населился; в то время Афиняне послали жителей на острове Евбею. Еще за несколько столетий до славного переселения Греков на берега Малой Азии, Италии и Фракии, Дорийцы отправили однородцов своих на острове Крите, a Еолийцы, предводимые Дарданом, заняли восточной береге Геллеспонта. В продолжение войны Троянской жители сих различных, взаимно между собою отдаленных земель, говорили одним языком, то есть Еллинским, и признавали общее господство одинаких обычаев и общие правила, которым все повиновались. И так, чтобы не предположить, будто не только Фригийцы, но даже Финикияне и Египтяне сперва говорили одним языком Еллинским, надлежит принять по видимому основательную догадку, что иноплеменники, переселившиеся в Грецию с Кекропсом, Кадмом и Данаем, перенимали язык тамошних природных жителей.

Кажется, не трудно доказать, что сии пришельцы равным образом приняли и узаконения Греческие. Чрезмерная строгость самовластия, которое во все времена свирепствовало в Египте и на востоке, завоевателям Трои было неизвестно. Неограниченная власть царей не была признаваема даже в продолжительное время воины и опасностей, когда необходимо нужен строгий порядок военный; сверх того Греки и тогда вольностию своею дорожили, когда избыточество, несколько веков увеличиваясь, приготовляло для них оковы рабства: следственно не возможно думать, чтобы восточная система угнетения одержала верх во время бедности и независимости.

Финикияне почитаются первыми мореходцами и купцами древнего мира; посему вообще и заключают, что Финикийские пришельцы своим примером научили Греков презирать морские опасности и завести торговые сношения как между собою, так и с другими народами. Но с первого взгляду на географическую карту Греции удостовериться можно, что в сей стране, щедро облагодетельствованной природою, торговля не имела нужды в посторонней помощи. Материк, с трех сторон омываемый морем, окружен еще множеством островов, имеющих весьма хорошие пристани. Пошва и произведения земли там, может быть, разнообразнее, нежели в какой либо другой части света. Ко всем берегам Средиземного моря, то есть к прекраснейшей части земли и наиболее процветавшей в древности, удобнее было приставать Грекам, нежели другим соседственным народам. Однакож из истории видно, что Греки долго не пользовались выгодным местоположением своего отечества, или предполагаемым наставлением Финикиян, своих учителей.