Хороший мальчик

За племянника у него душа болит. Мальчишка растет без отца и надлежащего досмотра. Дядя Арам, как уж может, заменяет ему родителя. Конечно же, он хочет, чтобы племянник учился в престижной школе и в самом лучшем классе. Очень важно, что директором там является такой достопочтенный человек, как Владимир-джан.

Дронов великодушно согласился. Потом выяснилось, что он совершил грубую политическую ошибку.

Проблемы начались уже с первого месяца пребывания Багдасарова в школе. Сам этот тип, судя по его внешнему виду, в досмотре уже не нуждался. Когда Дронов впервые его увидел, то поначалу принял за отца кого-то из учеников. Потом, правда, выяснилось, что тот успел посидеть по два года во втором и четвертом классах. Вскоре жалобы посыпались со всех сторон, от преподавателей, учеников, а также их родителей, среди которых тоже были весьма уважаемые люди.

А главное – Дронов только сейчас понял, как опрометчиво он поступил, посадив его в один класс со своей дочерью. Ксюша почему-то мгновенно сдружилась с этим недоумком. Как потом догадался Владимир Анатольевич, делалось это исключительно ему назло.

Когда ему принесли пачку заявлений, написанных в полицию, Дронов поехал в автосалон к дяде Араму. Тот с мрачным насупленным видом выслушал директора школы, сурово, осуждающе покачал головой, постучал по столу толстыми пальцами и сказал, что примет все меры по воспитанию племянника.

Затем он повел директора школы в торговый зал. Дронов на тот момент ездил на неплохой корейской машине, но, когда он увидел сверкающий «Ягуар», сердце его дрогнуло.

Арам Ашотович положил руку ему на плечо и сказал, что готов отдать этот автомобиль по очень и очень сниженной цене, да еще и в рассрочку. Последнее слово явилось ключевым, поскольку Дронов со своей директорской зарплаты не смог бы купить даже колесо от этого «Ягуара».

Таким вот образом инцидент был улажен. Багдасар на время затих. Но, разумеется, не навсегда. Он просто затаился, получив от дяди Арама серьезный втык.

За прошедшее лето Багдасар еще больше окреп, возмужал, а главное – сколотил компанию гопников, которые начали шакалить деньги у младшеклассников. А еще произошло знаменательное событие. Его двоюродный брат Вартан наконец-то устроился на работу в полицию, и не куда-нибудь, а в патрульно-постовую службу. Поэтому Багдасар вслух говорил так: «Вы все – никто! За меня полиция впишется только так! Если кто вякнет – всех порву!»

Наконец, еще один момент. Багдасар посещал секцию по вольной борьбе и козырял тем, что схватился на ковре с юниорским чемпионом России и порвал его. Это утверждение проверять никто не стал, но и так было понятно, что Багдасар в смысле физической силы был в масштабах школы реально крут.

Школьники знали, что Багдасаров – парень весьма безбашенный, поэтому остерегались кому-либо жаловаться и предпочитали расплачиваться с ним своими карманными деньгами. Правда, Багдасар говорил, что если у кого-то возникнут проблемы с какими-нибудь чужими, то он тут же впишется и всех порвет. А контингент школы он считал «своим».

Словом, авторитет Багдасара был силен. Сейчас под его раздачу попал несчастный Ушастый.

Спича с Колей тем временем прошли мимо стадиона, где Станислав Ильич с первоклашками запускал в небо управляемый самолет. Малыши радовались, хлопали в ладоши и бежали за ним.

Потом, словно что-то вспомнив, Спича спросил:

– А ты слышал про Писуна?

– Кого? – Коля удивленно воззрился на него.

– Да, представляешь, появился тут какой-то чувак, который писает на людей! Прикинь!

– Как это писает? – Коля аж остановился.

Спича пожал плечами:

– Ну, просто берет, подходит и писает, – и добавил для убедительности: – В упор.

Коля продолжал стоять на месте, переваривая услышанное.

– Ты чего замер-то? – Спича подтолкнул его. – Идем!

Они стояли возле спортивной площадки, на которой в это время школьники занимались физкультурой. Один из них, маленький и лопоухий, услышал обрывок разговора Коли и Спичи.

Пацан тут же вмешался в диалог, с удовольствием продемонстрировал свою осведомленность:

– С балкона. Писун с балкона писает.

– Сам ты с балкона! – снисходительно отозвался Спича. – На тебя он писает с балкона! А на всех нормальных людей – просто подходит и писает. – Парень покрутил головой и обратился к Коле: – Блин, бесит, когда вот так влезают в разговор!

Коля, впавший в раздумья, спросил:

– Так зачем этот Писун так делает? Он что, мстит кому-то?

Спича не успел ответить.

К ним подошла еще одна свидетельница разговора, малолетка Глебова из шестого «В».

С видом светской львицы она томно провозгласила:

– Он писает только на красивых женщин. Это в Интернете есть.

– Опять двадцать пять! – Спича с досады хлопнул себя по бедру.

– На красивых женщин? – заинтересовался Коля, у которого эта история, наверняка выдуманная наполовину, вызвала живейшее любопытство.

– Тогда тебе нечего бояться, Глебова! – весело и зло выпалил Спича, обернулся к Коле и спросил: – В каком смысле? Кому он мстит?

Глебова вмиг утратила светский вид и манеры. Она захлопала глазами с неумело накрашенными ресницами и раскрыла рот, чтобы дать ответ подобающий женщине, достойной быть описанной, но Спича грубо уничтожил его в зародыше.

– В пакет завернись! – крикнул он ей через плечо.

Глебова надулась и замолчала.

Коля задумчиво покусал губы и вынес вердикт:

– Ну, ясно. Это у него какая-то психотравма. Детская, скорее всего. Я уверен, на него, мелкого, кто-то когда-то написал, вот он теперь и мстит. Что-то типа незакрытого гештальта.

В воздухе повисло молчание. Спича с Глебовой позабыли о своей словесной дуэли, полностью переключили внимание на Колю. Сию тираду он произнес очень уверенно и четко. Их словарного и образовательного запаса явно не хватало на то, чтобы согласиться с ней либо опровергнуть. Кроме них Колю слушали и другие школьники.

Однако молчание длилось недолго. Спича, которого заткнуть умными терминами было не так-то просто, очень быстро пришел в себя, вник в смысл Колиной фразы и бросился отражать атаку.

– С чего ты это взял? – спросил он.

– Да тут все просто. – Коля пожал плечами. – Это же классический случай. Сначала ты жертва, потом маньяк. Это азы психологии.

Глебова наморщила лоб, демонстрируя усиленную работу мозга, потом решилась и спросила:

– Типа… Фрейда, да?

Коля снисходительно хмыкнул и заявил:

– Фрейд – попса, конечно. Но у него тоже про это есть.

Гнев Спичи достиг апогея и вырвался в яростной реплике:

– Блин, да чего вы парите?! Чувак просто писает, вот и все! Подходит! И пи-са-ет!

Школьники все как один удивленно повернулись в сторону Спичи, который обычно вел себя куда сдержаннее.

– Ладно, тут мелкота одна, – свысока обведя взглядом спортивную площадку, резюмировал Спича. – Пойдем отсюда.

Они ушли на задний двор, где собралась компания во главе с Багдасаром. Коля сразу же увидел здоровенную плечистую фигуру и знакомое тупое выражение лица.

Гроза школы Багдасар действительно вполне мог конкурировать с тридцатипятилетним мужиком. Он медленно прохаживался взад-вперед, а перед ним стоял мальчишка-десятиклассник. Их можно было бы принять за папу и сына, если бы не разительный контраст во внешности. Мальчишка был щуплым, светловолосым и ушастым, а Багдасаров – огромным, смуглым и чернявым, с толстыми губами и полным отсутствием мысли в глазах.

Вокруг них собралась толпа молчаливых наблюдателей из разных классов.

Багдасар остановился и сказал:

– Ушастый, расклад ты знаешь. Давай, приступай.

Ушастый с тоской посмотрел на Багдасара, на толпу, потом слегка ударил себя ладонью по щеке.

Багдасаров выпятил толстую губу и спросил:

– Это что?

– Ну, типа, это я себя бью, как ты просил.

– Я просил бить, а не гладить, Ушастый! – повысил голос Багдасар. – Сильнее давай! Ты что вообще?!

– Да все нормально, – пробормотал парень.

– Что у тебя нормально? Давай-давай, балерина! Или мне помочь?!

Ушастый начал лупить себя по лицу. Было видно, что ему действительно больно. Школьники смотрели на это и посмеивались.

Коля и Спича молча наблюдали за разборкой.

– А за что, собственно, он его? – шепнул Коля приятелю.

– Да он куртку Багдасара надел, – так же шепотом ответил Спича. – Со своей в гардеробе перепутал.

– Блин! – Коля вздохнул. – Похожи, что ли?

– Да вообще одинаковые! Висели рядом.

– Не повезло, – сочувственно резюмировал Коля и боковым зрением заметил, что к толпе подходит Ксюша.

Она с полным безразличием оглядела несчастного Ушастого, перекатывая во рту жвачку.

Багдасар подошел к ней.

– Вот, Ксюха. Учу тут жизни, – самодовольно произнес он.

Девчонка холодно и отстраненно смотрела куда-то вперед, мимо Багдасарова. Тот обнял ее за талию и попытался по-хозяйски засосать в губы. Она немного отстранилась, но только чтобы вытащить изо рта жвачку. После этого они с Багдасаром слились в поцелуе.

Даже Ушастый перестал лупить себя по физиономии и замер.

Коля с тоской смотрел на происходящее.

Багдасар вдруг прервался, повернулся к Ушастому и спросил:

– А ты чего остановился? – Он залихватски сплюнул, замахнулся для сокрушительного удара, потом передумал, засмеялся и заявил: – Ладно, на сегодня все. Живи пока. – Багдасар обнял Ксюшу за талию, и они удалились в направлении парка.

Ушастый опустил голову, взял свой рюкзак, валявшийся на траве, и побрел восвояси.

Толпа зевак тут же рассосалась.

Спича с Колей тоже ушли. Они снова включили «Slipknot», но особого удовольствия музыка не доставляла. Разговор тоже не складывался, и приятели довольно вяло расстались.

Дома Колю ждал очередной телефонный разговор папы с невидимым потенциальным клиентом. Александр Смирнов в одних трусах стоял посреди комнаты с трубкой в руке. Сверху на нем был надет пиджак от костюма и повязан галстук.

Это не случайно. Нет, папа вовсе не собирался сейчас куда-то идти и просто не успел надеть брюки, потому что его отвлек досадный телефонный звонок. Так он выглядел всегда на работе.

Да, Александр Смирнов сейчас был, как говорится, при исполнении. Он занимался внедрением в жизнь своей оздоровительной системы. Папа был педантом в определенных вопросах, вдобавок его разум покрывал легкий налет паранойи.

Смирнов был убежден в том, что на работу непременно нужно ходить в подобающем виде – в костюме и при галстуке. Он ежедневно облачался в этот наряд, а потом принимался за телефонные разговоры, продолжающиеся несколько часов. Но при этом он упорно игнорировал брюки. Видимо, расхаживать по квартире и садиться на диван в трусах было значительно удобнее.

К тому же в этом была и вполне реальная практическая выгода. Брюки не мялись, не изнашивались. Они, тщательно отглаженные, висели в шкафу и дожидались своего звездного часа, когда работа папы должна была проходить вне стен квартиры.

Сейчас отец в расстегнутом пиджаке с обиженным видом выговаривал невидимому собеседнику:

– Да, система оздоровления Смирнова, моя собственная. Послушайте, на ней весь Звездный городок сидит! Сейчас вы используете возможности своего организма на десять процентов. А вы хотите, чтоб он работал на сто, на двести? Вы уже будете в гробу лежать, а ваш мозг не перестанет регенерировать клетки. С системой оздоровления Смирн… – Он споткнулся на полуслове, резко отключил телефон и сердито крикнул в пустоту: – Да пошел ты!.. – Отец с досадой бросил телефонную трубку на стол, повернулся и увидел Колю.

– Привет, – произнес тот.

– Ты водоросли купил? – вместо ответа спросил отец.

Коля поставил перед ним огромный пакет.

– Купил. Только аптекарь просил передать тебе, что за производство лекарств без сертификата может быть уголовная ответственность.

– Сынок, а какого черта ты вообще болтаешь об этом с аптекарями?! – обрушился на него отец.

– А что мне делать?! – осведомился Коля. – Он спрашивает, мол, зачем вам столько водорослей?

– И что теперь? Будем у каждого аптекаря спрашивать, как нам жить?! – Папа вытаращил глаза.

Тут в комнату впорхнула мама и спросила, пытаясь перебить неприятную тему:

– Как дела в школе, сынок?

– Погоди, не отвечай! – сказал Коле папа, повернулся к маме и переключился на нее: – Он еще с аптекарем не посоветовался!

Коля подавил вздох. Все понятно. У папы опять не получилось втюхать хоть кому-нибудь свою грандиозную систему, вот он и бесится.

– Водоросли, сын, нужны для производства витаминов! – Папа со значимостью поднял указательный палец. – А витамины будут называться «Eat and Fit Александра Смирнова»!

«Ешь и худей!»

Коля подумал, что его друг Спича сказал бы именно так, если бы услышал. Иногда тот автоматически переводил английские словечки, как бы козырял своим знанием этого языка.

Но Коле уже поднадоела ситуация с водорослями и витаминами. Он улизнул в свою комнату, подальше от папы. Парень включил компьютер, зашел на страничку Ксюши «Вконтакте» и стал рассматривать ее фотографии. Ему очень хотелось побыть наедине со своими мыслями, но одиночество нарушил брат Дима.

Он подошел сзади к Коле, принюхался, вдруг сморщился, зажал пальцами нос и проговорил:

– Слушай, от тебя паршиво пахнет. Не хочешь побрызгаться? – Дима достал откуда-то из-за спины пульверизатор и поставил перед Колей.

Коля удивленно и недоверчиво понюхал свою одежду. Почему паршиво-то? Только вчера купался.

Никакого неприятного запаха парень не уловил, но на всякий случай взял флакончик, решив побрызгаться. Мало ли что. Может, он уже принюхался и не замечает?

Однако еле заметная гримаса, скользнувшая по физиономии брата, заставила его присмотреться внимательнее.

– Подожди!.. Это что, газовый баллончик?!

Дима истерически захохотал и схватил баллончик.

– Точняк! – весело воскликнул он, подскочил к зеркалу и принялся кривляться перед ним, используя баллончик в качестве пистолета и по-ковбойски крутя его. – Если бы ты так не ботанил…

– Я не ботаню, – сухо отозвался Коля.

– Так все ботаны говорят! – заявил Дима.

Коля решил прекратить общение с братом, демонстративно отвернулся, взял с полки книгу.

– Кстати, чего это мы читаем? – тут же поинтересовался Дима и потянулся к книге.

– Камю.

– А, Камю! Я ее тоже читал! Там написано, что ты полный придурок. Это мое любимое место, – выдал братец.

Коля хотел было ответить на это, но не нашел подходящих слов. Перед такими людьми, как Дима или Багдасар, он всегда терялся. Ему, ей-богу, проще было поговорить с директором Дроновым или даже с завучихой.

Дима же завертелся перед зеркалом, явно любуясь собой. Он резко развернулся и направил на Колю баллончик. Раздалось короткое и тихое шипение.

Коля рефлекторно дернулся, что еще больше развеселило брата. Тот не нажимал на кнопку.

Дима ударил по кулаку ладонью, подмигнул и спросил:

– Ну что, распечатаем сегодня Симакову?!

Коля не ответил. Он посмотрел на часы. Вечером ему нужно идти домой к Алисе Денисовне. Кажется, это единственное, что будет хорошего в сегодняшнем дне.

До визита к учительнице оставалось еще несколько часов. Пока нужно было терпеть присутствие Димы и папы. Но братец, по счастью, вскоре свалил, весело насвистывая, а папа в комнату к сыну не заглядывал.

Когда на часах было шесть, Коля поднялся из-за стола, пошел в прихожую, натянул куртку и стал обуваться.

– Коля, ты куда? – с тревогой спросила мама. – Уже поздно!

– К учительнице, заниматься, – ответил он и незаметно усмехнулся.

Дима постоянно уходил из дома куда позднее, и маме не приходило в голову так волноваться из-за него. Да, действительно, они с братом совсем разные люди.

Когда Коля шел через парк, ему на каждом шагу попадались целующиеся парочки. Он старался не смотреть в их сторону – чего зря расстраиваться? Группа парней танцевала брейк. Они отрабатывали акробатические трюки, фризы, нижние вращения.

На пару минут Коля залип рядом с ними, но потом продолжил путь. Все-таки Алиса Денисовна ждет.

Он вошел в подъезд старого дома как раз в тот момент, когда из него выходил какой-то старичок, поэтому ему не пришлось звонить в домофон. Коля поднялся на второй этаж и нажал на кнопку возле двери.

Створка открылась почти мгновенно. За ней стояла Алиса Денисовна. Коля даже зажмурился, потому что никогда еще не видел ее такой красивой. Нет, Алиса Денисовна всегда была чертовски хороша собой, но в школе она появлялась в костюмах или строгих платьях. Сейчас на ней был умопомрачительный шелковый халат, и глаза блестели как-то по-особенному.

Коля смотрел на Алису Денисовну, а она – на него. В глазах учительницы сначала висело удивление, потом оно сменилось узнаванием.

– Коля? – произнесла она.

– Да! – радостно подтвердил тот. – Здравствуйте.

– А?.. – медленно протянула Слепова, все еще ничего не понимая.

– Вы велели мне за диском зайти, – помог ей Коля.

Алиса Денисовна наморщила лоб и принялась мучительно вспоминать, когда это она такое сказала, за каким таким диском пришел Коля.

Она так толком ничего и не припомнила и проговорила:

– Ах да… Слушай, я совсем забыла. Заходи. – Алиса Денисовна отступила в глубину комнаты.

Коля снял ботинки и проследовал за ней.

– Ты будешь чай? Конфеты? – на ходу спросила Алиса Денисовна.

– Нет, спасибо, – отказался Коля, удивляясь такому гостеприимству.

– Есть пирог, – продолжала хлебосольничать учительница, но вдруг замолчала и пробормотала: – Если я его не слопала вчера.

Она ушла на кухню, а Коля достал тетрадки и огляделся по сторонам. Ему всегда казалось, что дома у учителей должен быть идеальный порядок. Примерно как в его комнате, когда нет Димы.

У Алисы Денисовны идеального порядка не было. На сушилке у окна висел красивый бюстгальтер – вещь, может, и вполне уместная для сушилки, но не для глаз ученика.

Стол в комнате усыпан какими-то зефирными крошками, блестящими обертками от конфет. На нем стояла полупустая бутылка вина, компанию которой составлял бокал.

– А что мы там в прошлый раз проходили? – крикнула из кухни Алиса Денисовна, и Коля замер, будто его застали на месте преступления.

– Past continuous, – сообщил он.

– Да, прошедшее продолженное. Мое любимое время! – как-то мечтательно проговорила Алиса Денисовна.

Коле непонятно было, о чем тут мечтать. Время как время. Эти английские времена – самое трудное в их грамматике. Прямо даже непонятно, для чего они их столько придумали? Интересно, а сами англичане ими всеми пользуются?

Вот американцы, например, которые, по сути, просто слямзили у англичан их язык, не заморачиваются такой ерундой. Они выберут одно время, и им этого вполне достаточно.

Коля решил, что так все-таки лучше. Он не очень-то любил американцев, хотя за свою недолгую жизнь ни с одним из них не общался вживую. Но этих заморских джентльменов терпеть не мог папа, а с ним в семье Смирновых было принято соглашаться.

Алиса Денисовна вошла в комнату с подносом, на котором стояли чашки с чаем и коробка конфет, и продолжила:

– Оно проходит и все никак не кончается… – Она поставила поднос на столик, уселась рядом с Колей на диванчик, сразу же развернула конфету, отправила ее в рот, прожевала, глядя куда-то вперед, и обратилась к Коле: – Ну, рассказывай.

– Что рассказывать? – с удивлением спросил Коля.

Алиса Денисовна вообще сегодня была какая-то совсем иная. Не как всегда. Не такая, как он привык.

– Ну так что у тебя там нового? Или старого? Ты, кстати, стал хуже заниматься. Да-да. Your English is terrible, Коля. – Алиса Денисовна наклонилась к парню и шутливо погрозила ему пальцем.

Он ощутил слабый запах алкоголя и понял, почему Алиса Денисовна так себя ведет. Глаза у нее блестят не просто так. Она выпила вина. Полбутылки. Одна. Интересно, это много или мало? Коле, который ни разу в жизни не пробовал спиртного, это было неизвестно. Он вообще чувствовал неловкость оттого, что застал Алису Денисовну в таком виде.

Коля поерзал на диване и неуверенно сказал:

– Может… я лучше завтра приду?

– No, no, stay, where you are! – Алиса Денисовна ухватила его за плечо. – Я как раз хотела с тобой посоветоваться.

– Со мной? – Коля не переставал изумляться.

Алиса Денисовна улыбнулась и спросила смущенно:

– Ты не против, если я выпью чуточку вина? Ты, кстати, будешь? – Не дожидаясь ответа, она налила себе и Коле по бокалу вина.

Потом учительница вернулась на диван, отпила глоток и заговорила так, будто пересказывала содержание какого-то романа:

– Вот представь себе. Допустим, есть женщина – молодая, красивая, умная, обаятельная. Есть другая – никакая вообще. У нее нет ничего, только ребенок, почти взрослый уже. А сама она – фу. Так кого мужчина должен выбрать? – Последнюю фразу Алиса Денисовна произнесла с вопросительными интонациями.

Но Коле было ясно, что ответ очевиден, по крайней мере для нее самой.

Она залпом допила вино, поднялась, направилась к серванту, достала новую бутылку и принялась открывать ее штопором.

Коля сделал глоток вина и задумался. Для него ответ на этот вопрос не был таким однозначным.

Он решил основательно все обмозговать, потом спросил очень серьезно:

– А у той второй от кого ребенок? От этого мужчины?

Алиса Денисовна посмотрела на него с удивлением. Мол, какое это имеет значение для вопроса, если ответ и так ясен?

– Ну, предположим, – чуть посомневавшись, сказала она. – Да.

Коля снова надолго задумался. Алиса Денисовна посматривала на него недовольно.

– Очевидно, здесь важно, кого он сам любит, – наконец-то ответил Коля.

Алиса Денисовна аж подскочила на месте от такого непонимания очевидных вещей.

– Ну, ясно кого! Молодую и красивую, да? – Она вдруг замолчала, потом добавила неуверенно: – Наверное. – Затем учительница с задумчивым видом отошла к окну и стала вглядываться в пейзаж, уже сильно потемневший.

Теперь Коля получил все данные, необходимые для решения этой задачи, явно сложной для него, и принялся рассуждать вслух:

– Да тогда вообще нет проблемы. Надо, конечно, выбирать ту, которую любишь, и просто говорить правду. В этом случае никто не будет обижаться и страдать. А дети… Люди все время говорят, вот, мол, мы живем ради детей. Да не надо этого делать! Если бы кто-то из моих родителей кого-то полюбил и честно в этом признался, я бы первый сказал: «Вперед, разводитесь! Совет вам да любовь!»

Коля чувствовал себя вполне удовлетворенным. Он весьма грамотно решил вопрос, поставленный Алисой Денисовной, нашел единственно верный ответ. Парень был горд собой и не понимал, почему Алиса Денисовна не хвалит его и вообще, кажется, не слушает.

Он поднял голову и увидел, что Алиса Денисовна плачет.

Коля мгновенно осекся, совершенно запутался. Что не так? Разве не правильно он говорит? Или, может, в такой ситуации надо все-таки ставить на первое место ребенка? Закрыть глаза на то, что та, вторая, пустое место, некрасивая и вообще, должно быть, противная? Может, даже хуже, чем их завуч?

Алиса Денисовна обернулась к Коле, шмыгнула носом, вдруг улыбнулась и сказала:

– А у меня есть любимый фильм. Давай посмотрим? Он, правда, без перевода, но считай, что это будет дополнительный урок. Я тебе помогу.

Коля мотнул головой. Ладно, чего уж. Можно и фильм. Никогда раньше он не смотрел кино вместе с учителями у них дома, но этим вечером вообще все шло не так.

Алиса Денисовна поставила диск и включила запись.

Несколько минут Коля довольно равнодушно смотрел на экран, пока до него вдруг не дошло. Это были «Девять с половиной недель». Эротический фильм, о котором ему рассказывал Спича. Это кино, кажется, было ужасно древним. Его снимали, еще когда их со Спичей на свете не было. И все же… Оказывается, в древности тоже умели делать очень даже неплохие фильмы. А уж когда Коля вспомнил пару эпизодов, о которых говорил Спича, он просто прилип взглядом к экрану.

Алиса Денисовна, видимо, была очень проникнута отношениями героев на экране. Она плакала, уже не скрывая своих слез, вздыхала, однако не переставала переводить. Вскоре сюжет дошел как раз до того момента, за которым должна была последовать роковая сцена.

Голос Алисы Денисовны задрожал, когда она стала переводить реплики героев, но Коле это было не важно. Алиса Денисовна вообще могла ничего не говорить. Все было на экране, и Коля вполне обошелся бы без слов.

Он уже хотел было сказать, чтобы она не напрягалась и спокойно смотрела фильм. Но тут Алиса Денисовна закрыла лицо руками, и слезы заструились между пальцев. Она вытерла их как могла и щелкнула пультом.

– Все, с этого места не могу смотреть. Не будем, – проговорила учительница, тяжело дыша.

– Как? Почему? – обалдело спросил Коля.