Квинтино и Марк

Улегшись в постель, он почувствовал более сильную боль, и ему показалось, что все прежние радужные видения почернели вокруг него У него съехала на голове повязка на большой ране, и кровь полилась ручьями. Фельдшера, доктора и сестры милосердия подбежали помочь ему, но на всех этих незнакомых лицах ему не удалось прочесть никакого выражения участия.

Тем временем лихорадка делала свое дело, подкашивая это жалкое существование, которому предназначался такой несчастный конец…

Бедный обездоленный человек был близок к концу своих страданий и обид… он был близок к смерти… но умирал, как преступник, без единой слезы, без единого привета, без всякого сострадания; и эта последняя горькая обида, ожидавшая его там, где все несчастные находят утешение, запечатлела на его лице в виде глубокой морщины среди следов многих выстраданных горестей новое, неописуемое, душу раздирающее горе… но затем перед началом агонии выражение его лица изменилось, и понемногу на его худом изможденном лице разлилась безграничная нежность… его губы прошептали одно имя, голова опустилась на подушку и, когда он закрыл глаза навеки, на губах его играла улыбка.

В этот момент он услышал с улицы жалобный, протяжный, отчаянный вой…

Это был привет Марка Мингетти.