Роковой соблазн

Владимир Колычев

Роковой соблазн

© Колычев В., 2016

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

Часть первая

Глава 1

В теории размашистый удар не столь стремителен, как прямой короткий, но провинциальная реальность, она старушка темная, наукой не интересуется. Сашка Гасанов бил просто, по-деревенски – раззудись, плечо, размахнись, рука, но как же трудно уходить от его быстролетных ударов. Костя увернулся раз-другой, ударил в ответ, зацепил противника, но с ног сбить его не смог. А Сашка и устоял, и ударил, на этот раз кулак догнал Костю. В глазах замельтешило, в ушах зазвенело, в носу, казалось, лопнул пузырек с ржавой водой…

Вчера Костя приехал в отпуск домой, а сегодня решил тряхнуть стариной – прогулялся на дискотеку, там с ходу познакомился с девчонкой. Она стояла в холле, у дверей, за которыми грохотало в колонках и ярко пульсировала светомузыка. Казалось, она и хотела зайти в зал, окунуться в танцующую толпу, но не решалась. Вроде бы ни страха в глазах, ни растерянности, но смелости переступить черту не хватало. А глаза большие, прозрачные, волнующе-загадочные. Совсем еще юная девушка, лет семнадцати. Симпатичная. Длинные русые волосы туго стянуты назад и распущены за спиной, а фигурка, а ножки… Костя даже задался вопросом, то ли юбка у нее короткая, то ли ноги слишком длинные. Но некогда было измерять пропорции, он обнял ее за талию, увлек за собой в зал, в сумрачную магию медленной композиции, и они без остановки втянулись в круг. Девушка положила руки ему на грудь, но вдруг, спохватившись, отшатнулась и замерла в легком замешательстве, оценивающе глядя на него. И он смотрел на нее, улыбался тепло, но с небрежностью хозяина положения. Она едва заметно кивнула, будто соглашаясь с правом хищника на добычу, и прильнула к нему. Стан у нее гибкий, тонкий, грудь пышная, упругая и запах волнующий. А сестра со своей семьей на море уехала, дом на время освободился. Костя уже в мыслях открывал дверь, пропуская Таню в дом, когда появился старый знакомый. Сашка заявил права на русую красу, и началось…

Костя устоял на ногах, но прозевал следующий удар. Голова загудела как колокол под ударом пушечного ядра, но не треснула. Он поплыл, подался назад, пытаясь уйти от удара, но Сашка рванул добивать, и только каким-то чудом его рука нарвалась на блок. Костя и сам не понял, как смог остановить удар, но сам бил уже осознанно. Сашка неосторожно раскрылся, а Костя, назло ему, находился в удобном положении. Он ударил головой – мощно, плотно, наверняка. В армии он кашеварил, но лбом разбивать кирпичи научился, как-никак служил в десантно-штурмовой бригаде, а там свои взгляды на такое понятие, как мозговая деятельность.

Сашка не вырубился, но на ногах не удержался – приземлился на мягкую точку. Вскочил, встал перед Костей, ошеломленно мотая головой. И злость в глазах, но еще больше удивления. Как-то не принято у них было раньше бить головой. Но так пять лет уже прошло, с тех пор как они сошлись в поединке последний раз. На проводах дело было, на следующий день Костя ушел служить.

Голова у Сашки крепкая, удар она выдержала, он и дальше мог драться, но Костя его уже не боялся. Правило у них такое, приземлили – проиграл, а Сашка наглый, но не подлый. Сколько лет они враждуют, но ни разу он не ударил в спину.

– Ну, ты в натуре… – Сашка болезненно скривился, массируя набухающую переносицу.

Роста он среднего, но плотный, жилистый. Борьбой никогда не занимался, но шея бычья и плечи покатые. Нижняя челюсть широкая, мощная, а лоб узкий, хотя и высокий. Его лицо сужалось кверху в таких же пропорциях, как и нос, широкий снизу из-за приплющенных ноздрей.

– Ну, здорово, Гасан! Рад тебя видеть! – улыбнулся Костя.

Сейчас он действительно рад был встрече. Пять лет не виделся со своим давним врагом, думал, все уже, больше не сойдутся раз на раз, а нет, нарвался. Отпуск заканчивается, скоро уезжать – будет о чем вспомнить.

– И я рад… – ухмыльнулся Сашка. – Ждал тебя, Баул, ждал… Говорят, ты где-то в Николайске пропадаешь, да?

– Зачем пропадаю? Живу.

– Может, от меня прячешься?

– Не дождешься!

– Ну, и как там?

– Хорошо, но скучно. С тобой вот помахаться приехал…

– Да ладно! Не ждал ты меня… Нравится? – кивнул Сашка в сторону клуба.

К елочкам они выходили вдвоем, никто за ними не шел, и Таня осталась в клубе. Но сейчас она стояла неподалеку, лунный свет обтекал ее, как фата – плечи невесты.

– Да ничего, – пожал плечами Костя.

Он хотел бы провести ночь с Таней, но не более того. Хорошенькая она, миленькая, но ему это не в диковинку, в его жизни случались женщины и поинтереснее. В его холостой, отвязной жизни. На внешность он не жаловался, перед женщинами не робел, знал к ним подход, в общем, при всех своих данностях Таня была одной из многих, во всяком случае, для него. Но и уступить ее Сашке он тоже не мог. Из принципа.

– Забирай! – уныло вздохнул Гасан.

Костя кивнул. Он принимал от Сашки не Таню, а очередную победу. И в прошлый раз он уложил его, и сегодня ему повезло. А Таня… Да, ее тоже неплохо было бы уложить на обе лопатки.

– Бывай!

Он махнул на прощание рукой, повернулся к Сашке спиной и шагнул к девушке, которая стояла перед ним как блюдо на раздаче – кто первый, тот и взял. А первый сегодня Костя.

– Баул! – окликнул Гасан.

Костя остановился, но не повернулся.

– Разговор есть, – буркнул Сашка.

В его тоне угадывался шкурный интерес, но Костю это не смутило. Главное, чтобы Сашка «стрелку» ему не забил, он же такой, пока реванш не возьмет, не успокоится.

– Ну!

– Как там в Николайске, хочу спросить.

Костя кивнул. Что-то в этом роде он и ожидал услышать. Красномайск – город маленький, затрапезный, с работой здесь полный завал, а в Николайске можно неплохо устроиться. Тем более что он мог помочь.

– Завтра подходи, – сказал Костя, подошел к Тане, обвил рукой ее талию и увлек за собой.

– А мы куда? – спохватилась девушка.

Они уходили в сторону от клуба, и это ее насторожило.

– А тебе к Сашке нужно?

– Зачем? – Она резко дернулась, будто хотела скинуть его руку с талии.

Но Костя не позволил ей высвободиться. А она и не настаивала, трепыхнулась для приличия и успокоилась.

– Ну, ты же хочешь с ним.

– Не хочу… Я с ним даже незнакома… Так, вижу иногда. Недавно к магазину на своем «зилке» подъезжал, он там где-то рядом живет… Мы с ним даже не разговариваем, так, переглянемся, и все.

– Нравится он тебе?

– Да нет, это я ему нравлюсь… Он даже познакомиться не пытался… Странно как-то, драться из-за меня пошли…

– У нас это с Сашкой как «с добрым утром». Сколько раз из-за девчонок дрались… – улыбнулся Костя.

– Может, ты думаешь, что у нас роман с этим Сашкой? – подняв на него взгляд, спросила Таня.

Он в ответ лишь молча пожал плечами.

– Я Данилу ждала, – прошептала она.

– Повезло твоему Даниле, – ухмыльнулся Костя.

– Почему это?

– Сашка бы его убил.

– У Данилы КМС по боксу!

– Так Сашка не по значку бьет, а по морде…

– Да видела… – В ее голосе звякнули восторженные нотки: – И тебя видела… – Она вдруг спохватилась и покрутила головой: – А куда мы идем?

– Уже пришли, – ответил Костя, открыл калитку, сам зашел во двор, поймал за ошейник Бублика, укоротил привязь, только тогда вернулся к девушке. Пес гавкал, но вряд ли только это пугало Таню.

– Я боюсь. – Она позволила взять себя за руку, но шаг застопорила.

– Не бойся ничего, тогда все будет, – деловито проговорил он.

– Что будет?

– Будет!

Ключ лежал в отдушине фундамента, Костя открыл дверь, провел Таню в дом. Она уже не упиралась, но все равно приходилось ее подталкивать. А на диван она, казалось, садилась как на электрический стул: страшно, а надо, потому как приговор вынесен и обсуждению не подлежит. А кто выносил приговор? Костя всего лишь привел ее в «зал суда», а дальше она сама. Видимо, Таня уже все для себя решила, а раз так, то и церемониться не стоит. Да он, в общем-то, и не собирался. С женщинами только так – пришел, увидел, победил…

– Все будет, – сказал он, губами касаясь мочки ее уха.

– Не надо, – пробормотала она, отодвигаясь от него.

– Ты так сладко пахнешь… – Костя не лукавил, запах ее волос и кожи пьянил кровь не хуже вина. – И волосы у тебя… – Он пододвинулся, провел рукой по волосам, взвесил их на ладони. Густые, тяжелые, гладкие, на ощупь – чистый шелк. – Саша убить меня мог. Но за тебя и умереть не жалко.

Он снова нащупал губами мочку ее уха, на этот раз Таня всего лишь напряглась, дыхание ее участилось.

– Мне страшно… – пробормотала она, отвернув от Кости голову.

– Мне тоже… Твои ноги такие длинные… Как Эйфелева башня… Я как будто на самой вершине нахожусь… Высоко, а прыгать нужно… С парашютом… Так что держись за меня крепко-крепко…

Он обнял ее, чувствуя, как впиваются в спину тонкие девичьи пальцы, и они вместе рухнули в гудящую, ревущую бездну…

Глава 2

Небо над городом чистое, ни единого облачка, а в кафе, над головой – свинцовая туча, темно-серая, почти черная, неподъемно тяжелая. Костя и сам отличался крепкой статью, но, глядя на Бизона, он чувствовал себя волейболистом, которому через сетку перекинули трехпудовую гирю, попробуй отбей такой удар.

Сильное тело досталось ему от природы, а он и еще железо усиленно тягал, чтобы жиром не заплыть. Профессия у него такая – повар, а поесть он любит, и соблазны постоянно под рукой. А Бизон качался, чтобы убивать – как морально, так и физически. Он и ростом выше, и в плечах пошире, но подавлял он не столько внешней своей мощью, сколько внутренней.

Одним своим присутствием создавал тяжесть, которая подавляла – и к земле клонила, и в стены вжимала. Глядя на этого исполина, Костя ловил себя на желании провалиться сквозь землю. И Сашка притух, а только что петухом ходил. Как же, вчера одним только своим видом братву распугал. Но то было вчера…

– Что за дела, мужики? – будто бы нехотя спросил Бизон, укладывая на барную стойку чугунные чушки своих рук.

– Да неважные у нас дела, – покачал головой Костя.

– Неважные, – повторил бандит. Он не хмурил брови, не вливал угрозу в свой взгляд, просто смотрел на него, но чувство тяжести лишь усиливалось. – Тухлые у вас дела, мужики. – Бизон приложил пальцы-сардельки к своему кадыку.

– Платить не будем! – отрезал Костя.

– Не будем, – кивнул Сашка.

– Будете, – спокойно обронил Бизон.

Под его железобетонным взглядом Костя едва не вжал голову в плечи.

Вчера они с Гасаном сами вжимали в пол «братков», которые пришли к ним за данью. Нет, и никаких гвоздей. Бандиты ушли, но перед этим пообещали привезти Бизона. Сегодня этот монстр пришел, а в ушах отдаленно звучал страшный голос гоголевской панночки. «Вия! Приведите мне Вия!»

– Будете, – уловив его слабину, хмыкнул Бизон.

Он знал, какое впечатление производит на людей, поэтому не сомневался в своей победе. К тому же за ним стояла вся пролетарская братва, вызов которой мог бросить только сумасшедший. Но Костя пошел против течения – на свой страх и риск…

К этому времени он уже зарегистрировал свое частное предприятие, нашел помещение под кафе, осталось только довести до ума списанный вагон-ресторан, тем более деньги под это дело нашлись. Для этого он и выписал Сашку из Красномайска. Тот и ремонт помогал делать, и вагон сторожил. И сейчас Костя чувствовал его поддержку. Им обоим не по себе, но сдаваться никто не хочет. Более того, если Костя вдруг дрогнет, Гасан жестоко посмеется над ним. И даже на выяснение вызовет. Они условились больше не драться, но сильные не соблюдают договора, заключенного со слабыми.

– Можешь нас убить, – сказал Костя, с трудом, но выдерживая направленный на Бизона взгляд.

– И убью, – кивнул бандит.

– Вот и я о том же.

Да, Костя готов умереть за свое дело, и пусть Бизон это знает. Но задешево он свою жизнь не отдаст. Умирать, так с музыкой. Ствола у него нет, но под рукой мясницкий топор, и вряд ли у Бизона непробиваемый череп.

– Убьем, а кафе заберем. – Бизон подпер кулаком свой короткий, подрубленный снизу нос.

– Да мне по-любому край. Я деньги в долг взял, под серьезный процент. Я не знаю, сколько мне без прибыли работать, может, год, может, два. А если вам отстегивать, то я глубоко в минус уйду. А на хрена мне такое счастье?

– Ты хренами не разбрасывайся… – задумчиво посмотрел на него Бизон.

– Хрен – травянистое растение семейства капустных, – угрюмо усмехнулся Костя.

– Капустных?

– Рубишь хрен, заправляешь мясо, жаришь, продаешь, получаешь капусту, все просто.

– Мясо с хреном? Знаешь, как готовить? – спросил бандит.

Костя кивнул. Корень хрена измельчается, соль туда, сахар, уксус, воду, этот соус выдерживается в холодильнике. Мякоть свинины, курдючное сало и репчатый лук мелко рубятся, заправляются солью, перцем. Фарш заливается соусом, разделывается на колбаски, нанизать их на шпажки, запечь на углях – пальчики оближешь! Но сейчас не время делиться рецептами. И не повар сейчас Костя, он владелец кафе, готовый пасть порвать за свой кусок.

– Я смотрю, ты крутого из себя лепишь, – скривился Бизон.

– Я не буду платить! – отрезал Костя.

Бизон поднял руку, глянул на часы с большим круглым циферблатом и массой кнопок на них – неужели смотрит, сколько жертве жить осталось? – и заторопился.

– А право имеешь? – спросил он, выстреливая слова.

Костя напряженно промолчал.

– Право доказать надо… Махаться можешь?

– С тобой? – Костя, конечно, готов драться не на жизнь, а на смерть, но хотелось бы обойтись без этого.

– Ну, ты же под крутого косишь…

– Давай! – Костя поиграл плечами, разминая их перед грядущим боем.

– «Стрелка» у нас, а людей не хватает, с нами поедешь. Если отобьемся, живи.

– Э-э… – разволновался вдруг Сашка.

– И ты давай! – Бизон махнул рукой, увлекая их за собой, и вышел из кафе, мощным плечом нечаянно затронув дверной косяк.

Встревоженно громыхнула железная с деревянной обшивкой стенка. Костя на мгновение задумался. Куда это тащит его Бизон, чем все это может закончиться?.. Не хотел он ехать на бандитскую разборку, но Сашка уже ломился за Бизоном, не оставляя выбора.

Под ногой хрустнула консервная банка, кто-то пнул такую же пустую бутылку, и она с глухим перезвоном покатилась по асфальту, но эти звуки растворились в торопливом топоте шагов. Одна толпа шла на сближение с другой – через площадь у стадиона, отданную под вещевой рынок. Торговли еще нет, но враждующие банды уже выясняют отношения. Костя смутно понимал, против кого Бизон вел братву, какой-то там Васюк со своими отморозками, какая-то Севастопольская улица. Раньше он и слыхом не слыхивал про этого Васюка, но шел с ним драться. А битва будет жестокой, не зря же Бизон раздал пацанам стальные прутья. Не бить будут, а убивать. Ему бы повернуть назад, скрыться за небрежно поставленным ларьком с едва просматривающейся на нем надписью «Союзпечать». Сбежать бы, и пусть без него разбираются. Но нельзя, тот же Сашка неправильно его поймет. У Гасана глаза горят, как у волка в погоне за крупным зверем. Лось и на рога поднять может, а он прямо светится от счастья. Сашка всегда любил подраться, но и Костя никогда не отлынивал от этого дела. Но Гасан сейчас чувствовал себя в своей стихии, а он – нет. Ему бы сейчас к плите, к разделочному столу. Тунисских пирожков бы напечь, брик с яйцом называется. Листовое тесто, четыре яйца, двести граммов рубленого куриного мяса, лук, перец, соль. Фарш кладется в тесто, в люля его катать не надо… Люлей отвесят ему сейчас, если он не остановится. И отвесят, и посолят, и поперчат…

Перед глазами мелькали широкие спины в кожаных куртках. Костя старался не заглядывать вперед. Вдруг там толпа человек в двадцать, а у Бизона под рукой и дюжины не наберется. Вдруг предстартовый мандраж станет невыносимым, вдруг ноги повернут назад. Нельзя так, нельзя… Тем более, возможно, все обойдется. Васюк вроде бы побаивается связываться с пролетарской братвой, да и Бизон одним своим видом производит устрашающее впечатление. Сойдутся «братки», поговорят, решат вопрос миром и разойдутся. А Костя получит поблажку или даже полное освобождение от бандитского налога. Он же не отказывался от драки, смело поехал на разбор и в бою бы не отступил…

– А-а! – заорал кто-то из вражеской толпы.

Где-то рядом тоже закричали, Костя встряхнулся, и сразу в уши хлынул хор дико ревущих голосов.

– А-а-а!

Ощущение такое, будто он вынырнул из воды в самую гущу морского боя. И тут же перед глазами всплыл зверский оскал вражеского бойца. Только что перед Костей шла чья-то спина, и вдруг он оказался лицом к лицу с противником, который метил в него кулаком. В лучах заходящего солнца тускло сверкнула сталь – это надвигался на него шипованный кастет.

Не будет никаких выяснений, не уйдут отморозки, да и Косте уже не улизнуть. Выход у него сейчас один – биться до последнего… Об этом он подумал, когда шип кастета чиркнул по щеке. Вроде бы и момент удара уловил, и реакция не подвела, но совсем увести голову не смог. По скользящей рука с кастетом прошла, но ведь больно!

Боль взбесила Костю, он вдавил стальной прут в живот врага, оттолкнул его от себя, добавил ногой, отпихивая дальше. И кулаком, с размаха, от всей души, сверху вниз, в переносицу… Противник шарахнулся назад, проседая в коленях, Костя рванул к нему, собираясь добить, но сбоку на голову вдруг опустилось что-то тяжелое. В глазах потемнело, в ушах загудело, но руки не опустились. Костя наугад ударил вправо, подался влево, выгадав драгоценные две-три секунды. Совсем он в себя не пришел, но кулаками молотил без остановки. Стальной прут выпал из рук, но это его ничуть не смущало…

И снова перед глазами всплыла знакомая уже физиономия. Налитые кровью глаза, мясистые раздувающиеся ноздри. Костя снова увернулся от удара, махнул рукой, сшиб противника с ног. На этот раз никто не помешал его добить. Завалив парня на землю, он сначала ударил его кулаком в лицо, затем – ногой по ребрам. Бандит упал, но тут же вскочил на ноги, зло зыркнул на него и рванул в сторону. Туман перед глазами закрывал обзор, нужно было повернуть голову, чтобы проследить за ним взглядом, но тут перед Костей всплыло лицо Бизона.

– Нормально, чувак! – громыхнул он, разглядывая его.

Костя глянул по сторонам. Все, закончилась свара. Одни бегут, другие догоняют, но это уже где-то вдалеке, и голосов сквозь вату в ушах не слышно. Зато слух резал сдавленный стон раненого, к которому и спешил Бизон. То ли ножом парня проткнули, то ли железкой голову проломили. Чуть в стороне от одного лежащего на земле валялся другой, но к этому никто не подходил. Или поздно уже помогать, или это вражеский боец.

Впрочем, для Кости здесь врагов уже не существовало. И друзей тоже. Сашка где-то бегает, а кроме него, больше никто ему не нужен. Пропади она пропадом, эта братва…

Костя повернулся к Бизону спиной и шагнул к машинам, на которых подъехали «братки». Все закончилось, претензий к нему нет, значит, и делать ему здесь нечего. Это бандитские разборки, пусть сами пожинают плоды победы, а ему пора возвращаться к своим делам. А Сашка придет, никуда не денется, не маленький уже.

Голова болела, кружилась, перед глазами плыло, под горлом стоял густой тошнотный ком. И еще в глаза лез пот, смешанный с кровью. Костя провел рукой по голове, вминая пальцы в волосы, нащупал шишку с глубокой, кровоточащей ссадиной на ней. Ничего не скажешь, сильно ударили. Нос распухал, под глазом заплывало; рваная рана на щеке, губа разбита, но челюсть вроде бы цела, зубы на месте. Жить можно…

Он вышел к дороге, но сразу машину остановить не смог. Водители специально жали на «газ», увидев его с поднятой рукой. Вид у него, мягко говоря, не ахти, он все это прекрасно понимал, но все же тихо матерился сквозь зубы вслед проезжающим автомобилям.

Наконец его подобрала белая «шестерка». Водитель хотел что-то спросить в развязном тоне, но наткнулся на его предупреждающий взгляд и прикусил язык. Не хотел Костя говорить, откуда он и почему в таком виде.

Ополовиненный сваркой вагон-ресторан стоял на окраине запущенного сквера неподалеку от вокзальной площади. Стоял неприметно, в стороне от широкого тротуара, но к нему вела мощенная плиткой дорожка, свернуть на которую призывал указатель, по своей форме похожий на флюгер. Перед самым входом возвышалась арка, сплетенная из ветвей ясеня и клена, под ней жалась к земле скамейка с чугунными боковинами. А на этой скамейке сидела девушка с русой косой. Шерстяная сиреневая кофточка с прозрачными пуговками на ней, розовый шифоновый платок на плечах. Пальцы рук сцеплены в замок, глаза закрыты, на губах мечтательная улыбка. А губы полные, четко очерченные. Носик слегка подкачал, и подбородок не совсем удачный, сузить бы его немного, но в общем-то все неплохо. Красивая она, девушка Таня, а фигурка и вовсе – слов нет. Только вот не лежала у Кости к ней душа. Провел с ней ночь, отправил домой, вечером пообещал зайти, но зря она его ждала.

Таня услышала шаги, открыла глаза, удивленно посмотрела на него и неловко оправила юбку.

– Привет! – выдавила она.

Костя ничего не сказал. Он обошел вагон сбоку, ключом открыл дверь в тамбур. Под краном в туалете смыл кровь с головы, с лица. Таня оставалась на улице, но это его не смущало. Если уйдет, обиженная невниманием, тем лучше. Баба с возу… На кухне он умылся водкой, проспиртовав ссадины и сбитости, только тогда вышел из вагона. Таня все так же сидела на скамейке, но не дремала. И на лице не осталось даже тени от мечтательного выражения. Костя сел рядом, закурил.

– А я приехала вот, – немного выждав, сказала она.

Он кивнул. Да, приехала, и что теперь?

– В универ поступила.

От удивления он едва не поперхнулся дымом.

– На юридический…

– Поздравляю.

– Место в общежитии дали…

– Хорошо.

– А что у тебя с лицом?

Костя покачал головой. Зачем отвечать на вопрос, когда ответ и так понятен по синякам и разбитостям? Настучали ему по голове, а как это было, говорить совсем не обязательно.

– С Сашей подрался?

– А почему я должен с ним подраться? – удивленно глянул он на нее.

– Ну, вы же вместе работаете…

– Ты откуда знаешь, где он работает?

– Ну, я знаю, где он живет… Сестру его видела… – смутилась Таня. – Представляешь, я ей сказала, что у нас с Сашей отношения!

Она вдруг взяла его под руку и крепко прижалась грудью к плечу, показывая этим, что отношения у нее могли быть только с ним, ни о ком другом она и думать не может.

Костя покачал головой. Нет между ними ничего. Было, но прошло. Со скоростью ветра прошло, за одну ночь.

– У тебя кто-то есть? – Таня отстранилась от него с робким возмущением.

– Нет у меня никого, – хмуро глянул на нее Костя.

– Тогда почему ты злишься? – удивленно спросила она.

Костя, скривив губы, взял ее за руку и шагнул к двери, увлекая за собой.

– Вы здесь работаете? – спросила Таня, глядя, как он закрывает за ней дверь.

Костя насмешливо промолчал. Зачем спрашивать, если все и без того ясно? Да, он хозяин этого полувагона-полуресторана, а Саша у него в помощниках. Через пару часов кафе, возможно, распахнет двери для посетителей, но Тани к этому времени уже здесь быть не должно.

Шифоновый платок змейкой сполз с ее плеч и кольцом скрутился на столе. Прозрачные пуговицы на кофточке расстегивались легко, сверху-вниз, одна за другой.

– Обними меня, – тихим шелестящим голосом попросила она. И не дожидаясь, когда он сделает это, сама прильнула к нему. – Ты дрался за меня… Теперь я принадлежу тебе… Только тебе.

Костя усмехнулся под нос, усаживая девушку на край стола. Да, он дрался с Гасаном и победил, но права собственности на Таню у него нет. И она сама это понимает, но ей нужно оправдаться перед собой. И перед ним. В кафе никого нет, двери закрыты, она в объятиях разгоряченного мужчины, на пороге – неизбежность, которую не остановить. Осталось только найти удобное, оправдательное объяснение происходящему и расслабленно закрыть глаза… Таня так и поступила…

Глава 3

Парное мясо хорошо только в первые два-три часа после забоя. Пока мышечные волокна не отвердели, свинину можно жарить на углях без всякого маринада, хватит перца, лука и сухих приправ. Через три-четыре часа мясо становится жестким, волокнистым, и место ему в холодильнике, а не на шампурах. Через пару-тройку дней охлажденная свинина режется, складывается в кастрюлю, маринуется. Перемораживать мясо ни в коем случае нельзя.

Лучшие куски в свиной туше – корейка, вырезка, шейка, но это дорого, лопатка и окорок дешевле. Костя знал, какое мясо брать, как экономить на закупках, и маринад готовить он умел. Обычная закваска – лук, перец, соль, лаврушка, газированная вода. Дешево и сердито. Уксус не нужен, он хоть и придает мясу запах, но делает его жестким…