Аз, Буки, Веди. Избранные стихи и поэмы

Аз, Буки, Веди

Избранные стихи и поэмы

Юрий Лифшиц

© Юрий Лифшиц, 2017

ISBN 978-5-4485-6617-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Аз

«Ах, Москва, с ума свела!»

Ах, Москва, с ума свела!Ах, Москва, я твой невольник!Колокольни, колокольни,Колокольни, купола!Я шатаюсь день-деньскойпо старинным, по исконным:по Ордынке, по Волхонке,по Таганке, по Тверской.В чем тут дело, в чем секрет —я готов тысячекратноповорачивать с Арбатана Калининский проспект.По пути ль, не по пути —непременная отрада:от Кропоткинской пройтик Александровскому саду.Ах, Москва, в полон взяла!Я невольник добровольный.Колокольни, колокольни,Колокольни, купола!Я, Москва, навеки твой.Помолчим перед разлукой.На прощанье Долгорукиймашет княжеской рукой…1986, 1987Москва, Орск

Разговор с Бахом

Поговори со мною, Иоганн.Помилуй, Бах, нисколько я не пьян,а только принял полконцерта на ночь…Поговори со мною, Себастьяныч.Прости за фамильярность, милый Бах.Послать меня ты можешь в Айзенахили куда подальше: ты же гений —послать не можешь ты интеллигентней.А я… Что я? Провинциал. Еврей.И, выйдя из электрослесарей,в отличие от вас, любезный кантор,от бельмондо не отличу бельканто.Представь себе: СССР, хрущоба,и некий Гульд мне шпарит в уха оба —тебя… А был еще и Пахельбель,такого же регистра менестрель.Прости, мин херц, но от его «Чаконы»я с мозжечка съезжал во время оно,когда следил, узнав из аннотаций,чаконских двунадвадцать вариаций.А был еще и некто Букстехуде,что преподнес тебе орган на блюде.А ты с ним, кстати, поступил невместно,не клюнув на органную невесту.Я путаюсь… Дражайший Бах, прости.Монахом не был ты всю жизнь почтии, сочиняя «Страсти по Матфею»,рожал детей, страстями не владея.Я путаюсь… Увы мне, добрый Бах,я не могу убраться в Айзенах.В Германии – в Аркадии твоей —я был тому назад немало дней.Германия! Бавария! Форель!И есть там деревенька Байришцелль,где монумент воздвигнут для солдат,погибших в Russland’e сто лет назад.И есть Швангау. Замок Нойшванштайн,где я, дивясь созвучью шван и швайн,легенде лебединой отдал честь…В Баварии еще и Мюнхен есть.Фрауэнкирхе. Твой оргельконцерт:один – за сорок патефонных лет.На съемки изнутри – еврозапрет.Но на любовь – у нас запрета нет!Я музыку снимаю наугад,прикрыв программкой фотоаппарат,и ходит «Никон» мой, как метроном,в такт моему дыханью ходуном.А в витражах запутавшийся светидет за партитурой, как мотет.Вот-вот закаплет дождь, хоть слезы всев Уральской затерялись полосе…И был евромайдан. Мариенплац.И, словно автоматы – клац да клац, —давил на спуски гаджетов своихнарод честной на фоне местных кирх.И подле ратуш рынок, как причал,всю еврозону колой привечал.И где-то там, в сортире ресторана,сидела стражем девушка из Ганыи плакала, мобильник свой включив,под африканский видеомотив,и бюст ее не местный ходуномдыханью в такт ходил, как метроном…Опять не то… Скажи мне, шпильман Бах,допустим, ты бы жил в других краях,в другое время, слушал бы битлов,«Лед Зеппелин», «Дип Пёрпл» и «квинов»;стишки кропал бы, изнуряя стол,и от «Пинк Флойда» к Баху перешел;читал бы книжки и, дойдя до Манна,балдел от Леверкюна Адриана;искал бы смыслы смыслу вопрекиот слова к слову, к строчке от строки;не зная гармонических грамматик,блуждал в тумане высших математик;рехнулся бы от шёнберговских тем,и вот когда свихнулся бы совсем —услышал бы ты музыку тогда?..А я услышал. В том-то и беда.Я знаю ноты. Я не знаю нот.Могу из трех собрать один аккорди взять их три-четыре в оборот.Но три аккорда не идут в зачет,когда ты видишь, грустью обуян,как плотно нашпигован нотный стан;когда ошалеваешь в шесть секундот слов «секвенция» и «контрапункт».Что делать мне с твоею си бемоль,с твоею ля, с твоими до и си?Зарифмовать поваренную сольс картошкой и селедкой иваси?..А две пластинки первые моипо буквицам внимал я в забытьи.Пластинки две мои – Шопен и ты —как исцеление от глухоты.Чуть позже я едва ли не исчезв солярисе твоих органных месс,а вслед за тем едва ли не пропал,забравшись в твой Ноймейстерский хорал.А если бы я в веке жил твоем,меня б ты взял к себе учеником?Я бегал бы за пивом в магазини протирал от пыли клавесин,и помогал настраивать орган,а в выходной, конечно, был бы… трезв.Шучу-шучу, ведь я не пью почти,по крайней мере, после двадцати.Ты хмуришься? Тебе пора домой,в Баххаус свой на улице Мясной?Там нынче Лютерштрассе, 35.И кто посмел ее Мясной назвать?!Там быть должна тринкхалле за углом:в Германии тринкхалле – каждый дом,где льются реки брау, а не вайн,а на закуску – что-нибудь из швайн.Мы там с тобой однажды посидим:твой ученик с учителем своим.Узнав тебя, лакей молодцеватыйпоставит нам «Кофейную кантату»…Ты вновь, любезный Бах, нахмурил брови,остановив меня на полуслове.Ну что ж, еще успеем поболтать.Я помню: Лютерштрассе, 35…Прощай, мой добрый Бах! Прощай. Прощай.Забудешь ты, но ты не забывай.Увидимся еще. Наверняка.Пока, маэстро Бах! Пока, пока…Уходит Бах. И белый свет не мил.Поговорили. Недоговорил.Ушел. Но продолжают разговорпрелюдия и фуга си минор…17—19 октября 2015

Отъехавшему другу

Земля обетованная. Печальтакая же, как и во время оно.Сухая комариная пищальсочится из пазов Бен-Гуриона.Застыла птица. Двигатель заглохиль остановлен, что одно и то же.Теперь за все в ответе только бог,на Бога совершенно не похожий.На все про все – одышка и слеза,засохшая на сгибе мокасинном.И чешуя козырного туза.И жажда. И любовь к трем апельсинам.Один – за тех, кому не повезло.Другой – за то, что стало недоступно.А третий – так. Наверное, назло.Зато он самый сладкий. Самый крупный.Сентябрь 1997 – 2 июня 1998

Несостоявшемуся другу

Со мной Вы были Моцартом, мой друг,а без меня останетесь Сальери.Вам, друг Сальери, было б недосугсдружиться даже с Данте Алигьери.Вы не были мне другом. Никогда.А стать моим врагом – не в Вашем стиле.А стали бы – о счастье! – Вы тогдаменя бы непременно отравили!Любить, а не трепаться о любви —вот наша философия, Гораций!Сперва влюбись, а там – хоть отравиигрой аллюзий и аллитераций.Ты полюби, а там – хоть отравись!А Вы, мой друг, отравлены – собою.Там асмодеи заползают в мысль,где нету амадеев под рукою.Без вольфгангов в любые временане обуздать ни шепота, ни грома.Кому такая музыка нужна,где на стакан пятнадцать капель брома?Со мною Вы стать Моцартом могли.Два Моцарта – не так уж это много.Участок невозделанной землиталантливей, чем пошлая дорога.Но Вам любить, к несчастью, не дано.Вам не до комплиментов и оваций.Вам подавай элитное кинодля элитарных же интерпретаций.Но жизнь не принимает режиссуриных, помимо высшей режиссуры.И не указ нам Шпет или Соссюр,когда мы все тут шпеты и соссюры.Поэтому, Сальери, друг мой, – нет,не друг… но и не враг же в самом деле! —не бойтесь: ради Вас мой пистолетстреляет регулярно мимо цели.И этот выстрел тоже в «молоко»(а Вы ужалить в сердце норовите).Признаюсь Вам, мне было нелегкосчитать себя придворным в Вашей свите.Я ведь и сам, Вы знаете, король,лишенный, впрочем, королевской доли.Но я привык, играя эту роль,не выходить за рамки этой роли, —затем что, находясь под каблучкомпрекрасной, но капризной королевы,не вижу ничего дурного в том,что внук Адама служит внучке Евы.Прощайте… на тринадцатой строфе.Прощайте… на пятидесятой строчке.За все и даже… за аутодафеспасибо Вам. Дошедшее до точки.12 января – 25 февраля 2000

Звезды и счастье

Кто рожден под счастливой звездой,на земле прозябает уныло,потому что все счастье с собойзабирает астральная сила.Если ты не знавал никогда,ни любви, ни хотя бы участья,значит, в небе смеялась звезда,задыхаясь от млечного счастья.Если ж люди счастливы окрестот рождения и до погоста,значит, свой поднебесный насестпокидают несчастные звезды.Умирают они по ночам,искрой перечеркнув мирозданье.С неживыми не стоило б намсогласовывать наши желанья.А всего несчастливей звезда,отлетевшая днем или утром,незаметно горя от стыданезаметным своим перламутром.Потому-то нам счастья и нетв этой жизни, воистину тленной,ибо счастья всеобщего светперегасит все звезды Вселенной.Но такого не будет вовек:мироздание к нам равнодушно,и когда несчастлив человек,значит, это кому-нибудь нужно.Ну, а если счастлив невзначай,не гордись воплощенной мечтою,ибо твой ослепительный райнесчастливой оплачен звездою.2 октября 2015

Те же бесы

Истомилась мостовая,оступаясь по холмам,потому что вьюга злая,заблажила сквозь туман.Сыплет стылые кошмарыс перестуженных полейв перетруженные фарыперепуганных зверей.Оснежённая рулетка,тоже русская поди:ни разметки, ни разведки,на запретки впереди.И, бросаясь под колеса,полоса за полосой,бесы россыпью белесойсеют смерть на мостовой.7—14 февраля 2015

Дворовая

В этот дом со знакомыми окнамишел не улицей я, а проулочкоми всегда замечал под балконамиодиноко стоящую дурочку.И дымила она папироскою,и носила нелепые платьица,и ругалась она с недоростками,и могла ненароком расплакаться.Дремлют пятиэтажные тополив беспокойном дворе моей памяти.Сколько троп мы под ними протопалидо того как подернулись патиной.Нет уж ни тополей, ни родителейв стариковских пальтишках заношенных,нет на лавочках бабушек бдительныхи стучащих с утра доминошников.Погрустнели пенаты облезлые,став хрущобами и перестарками,и захлопнулись двери железные,и дворы обросли иномарками.Сломан корт, где мы шайбу футболили,и в асфальт, не расчерченный в «классики»,смотрят только коты сердобольныечерез окна из модного пластика.Сколько нынче детей в целом городе,столько было тогда в нашем дворике.Не расслышать в теперешнем грохоте —прятки, салочки, крестики-нолики.А зимой вместо чистописанияребятишки на улице носятся,где красивая девочка самаямне попала снежком в переносицу.А когда я вернулся из армии,целовались мы так с этой девочкой,что порой улыбалось парадное,грея нас радиаторной печкою.Мы лет сорок все так же целуемся,как когда-то юнцами зелеными,но не бродим до света по улицам,ведь подъезды теперь с домофонами.В этот дом с незнакомыми окнамия иду, как обычно, проулочкоми встречаю опять под балконамиодинокую прежнюю дурочку.Покурить бы сейчас с ней на лавочке,обсудить, что творится по «ящику»,но боюсь, что старушка расплачется,и на кой мне курить, некурящему?..21—25 октября 2016

Город Мастеров

Баллада

Среди лесов, полей и рек,степей и грозных скалвеселый Город Мастеровкогда-то процветал.Далеко ото всех столици крупных городовсобою горд и духом твердбыл Город Мастеров.Трудились там и стар, и младсовсем не задарма,но возводили там для всехбесплатные дома.Аллеи, парки и садыросли как на дрожжах,и славный Город утопалв деревьях и цветах.Одежду шили Мастера,тачали сапоги,варили пиво и пеклиблины и пироги.Растили хлеб, держали пчели ткали полотно,ловили рыбу, скот паслии делали вино.Стихи писали Мастераи музыку к стихам,и вечно был набит биткомтеатр по вечерам.Играли свадьбы что ни день,суля влюбленным рай.А сколько было там детей —поди их сосчитай.Детей учили Мастералечили стариков…Но вдруг напали Дуракина Город Мастеров.Им говорили Дураки:живете вы не так,но вас мы можем научить:мы знаем, что и как.Никто не ведал, не гадалоб этих Дураках,но показалось всем тогда,что правда в их словах.Хоть было от таких речейобидно Мастерам,решили все-таки ониповерить Дуракам.И те тотчас же принялисьрубить, крушить, ломать,и, разом все переломав,сломали все опять.Лишили начисто всегонаивных Мастеров:земля, вода и даже светв руках у Дураков.Все развалили, все смелидо крошки, до глотка,отныне в Город даже хлебвезут издалека.Законы пишут Дуракивершат неправый суд,а скажешь слово поперек —в два счета рот заткнут.Разбогатели Дуракии в сладком забытьина ветер сыплют барышичужие, как свои.А если спросишь про доход —грозят перстом руки:нельзя заглядывать, друзья,в чужие кошельки.Аллеи, парки и садыпустили на дрова,чтоб магазинам застить светне смели дерева.Все исковеркали вконец,одну имея цель,чтоб все на свете превратитьв кабак или в бордель.Теперь не ценится совсемпростой и честный труд,и если не воруешь ты,тебя же осмеют.Не учат ничему детей,не лечат стариков.Велели всем за все платить:не можешь – будь здоров!Ссужают деньги Дуракис немалою лихвой,но если в срок не возвратишь —ответишь головой.И Мастерам пришлось тогдапокинуть отчий край,а сколько с места их снялось —поди-ка сосчитай.И разъезжаются ониискать Фортуну там,где жизнь испортить Дуракине могут Мастерам.И все, кто голову ещеимеют на плечах,бросают дом, чтоб Дураковоставить в дураках.Но им на это наплевать,известно им давно,что все оставить край роднойне смогут все равно.Немного в Городе детей,но много стариков,и остаются все онив руках у Дураков.Не ведает никто из них,что впереди беда,и скоро Город Мастеровисчезнет навсегда.И не оставить Дуракамопустошенных мест,ведь перессорились онис Придурками окрест.…Среди лесов, полей и рек,степей и грозных скалвеселый Город Мастеровкогда-то процветал.Далеко ото всех столици крупных городовсобою горд и духом твердбыл Город Мастеров…11 ноября – 1 декабря 2016

Русские руины

Орску посвящаетсяРассеется, как пыль из-под колес,непостоянной жизни постоянство,и небо включит радужный насос,выкачивая время из пространства.И нолики пойдут, держа в горстикраюшки неприкаянного края,чтобы себе на крестик наскрестив окрестностях расхристанного рая.Как ростовщик, закрывший уши ватой,чтобы вкусить оплаченный покой,здесь повернулись небеса спинойк земле, пред ними вечно виноватой…Август 2005 – 9 декабря 2011

Моя книга

В пятьдесят седьмом я вышел в светтиражом в один экземпляр.И хотя моей книге немало лет,для себя я не так уж стар.И не молод, чтоб не смежать ресниц,понимая, что томик мой,сам собой дойдя до последних страниц,захлопнется сам собой.Я был начат в лучшие временаи рассчитан не для продаж.Знает только Бог, какова ценакниге той, что выходит в тираж…27 февраля 2017

«Я все оставлю вам, когда уйду…»

Я весь этот мир забираю с собой

Живите без света – и плачьте!

Г. Григорьев. Завещание

Я все оставлю вам, когда уйду.Нет-нет, благодарить меня не надо:я все-таки возьму одну звезду,когда уйду тропою листопада.Да что звезда – всего лишь уголек,неяркий проблеск на небесной глади,прозрачной точки призрачный кружокв какой-нибудь заоблачной тетради.А кто ее оставил на потом,наверно, думал: может пригодится,а век спустя, листая скучный том,перечеркнет ненужную страницу.Какая грусть! Какой счастливый час!Какие несравненные ступени!Какое незаметное для глазмгновенье безответного успенья!И ничего. И все. И благодать.И солнце неприступное в зените.Мне жалко вас без солнца оставлять.Меня вы только не благодарите.27 сентября 2012 – 20 ноября 2016

Имя

Уходит человек во тьму,но остается имя.О, как не хочется емумерцать между живыми.Как хочется ему вернутьсвое пустое тельцетуда, где вспомнит кто-нибудьзаконного владельца.А если в памяти пустойон не найдет ответа,то безымянной тишинойрастает имя это.23 июля 2017

Азохнвей, советские евреи!

Лифшицкий венок сонетов

1

Азохнвэй, советские евреи!И полутораглазый Бенедикт,постигший все – от ямба до хорея —до срока отсчитал последний икт.Видать, стрелецкий вкрался бла́говест,в канон прамузыки материковой,в которой дилювическое словопреодолел георгиевский крест.Но на ветру трепещет волоконцеживой строки, забредшей в мертвый скит,из топи блат взошло не волчье солнцеи снова флейта Марсия звучит.В бессмертной мерзлоте первоосновнемало вас, талантливых жидов.

2

Немало вас, талантливых жидов,сбежали от погромов и распятий,чтобы возглавить вовремя и кстатикержацкий институт иных миров.Новосибирск и Хаймыч Исаак —вполне себе обыденное дело,призвавшее врача ускорить шагот здравоохраненья до расстрела.Неплох был тот еврейский рядовой,который, хоть служил у атаманавсего лишь две недели в лекарской,ждал (не дождался) манны из нагана,о гиппократах будущих радея,работавших на матушку-Расею.

3

Работавших на матушку-Расеюнабыченных до одури телятвела на свет отнюдь не наугадрука полуопального халдея.Эстетикою лифшицких наук,набитых ортодоксии зарядом,палил он изо всех своих базукпо модерновым авиаотрядам.И всяческих разумных шагинян,подобных дневниковой Мариэтте,брал на философический аркан,сам далеко не будучи как эти,кто из-за пары суверенных словсвоих пейсатых не снесли голов.

4

Своих пейсатых не снесли головиные синеблузники, не Шуров,который оказался жив-здоровдля скетчей, шуток, песен, каламбуров.Он пел, играл, хохмил и думал втуне:«Израилевич, мать его ети!Ну, разве плохо – Лившиц и Рыкунин?..»Но на эстраду вновь пора взойти…Зато теперь все Манечки в борделе,нет «Аннушки» и масса «Главсметан»,Касьяны пашут на своих Ульян,а песенки зае… зае… заели…Вы поняли, как стало все немило,пархатые, куда вас заносило?

5

Пархатые, куда вас заносило?Иных белобилетников – на фронт,где Кенигсберг ломает горизонт,но отсылает в тыл, а не в могилу.А броненосец чьих-то лучших летна всех парах парит из Кохановкитуда, где нет не только остановки,но и обратно ходу тоже нет.И хоть неймется снять (или сыграть)тот самый матч, хотение умерьте:не каждому дается благодатьсудьбой распорядиться в матче смерти.Тому, кто принимал инфаркт на грудь,каких небес хотелось досягнуть?

6

Каких небес хотелось досягнуть,он пять минут раздумывал бывало,когда стихов пятиминутных сутьпред ним гасила блики карнавала.Поэт в квадрате больше, чем мираж,будь он не Лифшиц, а напротив, Клиффорд,и правду выдавал, пускай навыверт,его британско-русский карандаш.Нет-нет, поэты, вы не очерствели,баллады ваши все еще в цене,вы были удостоены шинели,чтоб акростих исполнить на войне.На краткий миг судьба забудет пусть,какой вам вымораживала путь.

7

Какой вам вымораживала путь,евреи, на каких полях фортуна,вы ведали. И верили чугунно:кто с «пятым пунктом» – про футбол забудь.Хотя… Давидыч. Йосип. Не Кобзон.Но первый Лiфшиць. В киевском «Динамо».Последний – он же. Не один сезонего ждала домой Одесса-мама.Защитник. Рыжий. Весом пять пудов.Под девяносто игр. Четыре «банки».Брал «бронзу». Опасались даже баскиего подкатов, пасов и финтов.А от серьезных травм его хранилатерновых звезд клиническая сила.

8

Терновых звезд клиническая силаСоюзу не сулила ничего,но проверяли разве что дебилы,крепка ль броня у русских ПВО.«А лох ин коп! В секретном учрежденьекого ни встретишь – вылитый аид!Мы делаем приборы наведенья —а рулят Лившиц, Залман и Давид!»Но в этом «филиале синагоги»такое вырастало ПУАЗО,что за свое нахальное верзодержались паверсы с большой дороги.Тогда был крепок, несмотря на спазм,реальности пятиконечной пазл.

9

Реальности пятиконечной пазлв мозаике физического курсапришелся впору в качестве ресурса,пошедшего на атомный фантазм.Воистину не каждому дановаять десятитомные скрижали«Ландафшица», как их студенты звали,и не упасть на клетчатое дно.Решались уравнения Эйнштейнаи универсум ширился меж тем,но было нечто выше теорем —учителя любить благоговейно.Ученые! Режимный дух струбцинывъезжал ли в ваши тришкины доктрины?

10

Въезжал ли в ваши тришкины доктрины,маэстро, например, военный строй,чтобы потом подвыпивший геройходил на пятикратные смотрины?И – светлый путь! Фабричная Психеяслыла идеалисткой неспроста:наивною была, как Дульсинея,пока не стала матушкой Христа.Такое назначенье, господа:ведь и, помимо марафонских буден,случается по осени беда,которая под стать нетрезвым людям.Кто перепутал следствие с причиной,давая вам понять, что все едино?

11

Давая вам понять, что все едино,жизнь и острог устроит, и окоп,и космополитическую минуисподтишка залепит прямо в лоб.Ступенью первой станет маскарад,потом – потусторонние ступени,и выплывут клаверовские тени,забытые сто лет тому назад.Потом Одесса нежности исконной,где первый нотабене крик издал,а после сгинул за базар-вокзалодин политработник Первой конной,о ком весьма подробно рассказали Лившиц, и не Лившиц, и шлимазл.

12

И Лившиц, и не Лившиц, и шлимазлвокруг костра водили шуры-муры,чтоб после из чудесной десантурысебе заморский выправить оргазм.А впрочем, возвращаются сизифыв свой иллюзорный мемуарный рай,где говорящий правду попугайнью-йоркские рассказывает мифы.Вы сами отбирались в арьергард,чтобы друзьям скончавшимся потрафить,не поводя и глазом на фальстартлитературных автобиографий.В эпохи, неизменно роковые,как ни крути, вы не склоняли выи.

13

Как ни крути, вы не склоняли выи,хотя в порядке были позвонкии пораженья спинномозговыеот вас, казалось, были далеки.И будут ваши золотые рукивершить свой золотой спинальный труд,и не однажды вас послом наукии магом медицины назовут.Но ваши десять тысяч операцийпо исцеленью всевозможных травмпревыше всех дипломов и оваций,которые предназначались вам,простые боги нейрохиругии,не лишние в истории России.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.