Хлеб насущный. Детектив

Хлеб насущный

детектив

Павел Карелин

© Павел Карелин, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

И так, – холодным, осенним днем, когда по ту сторону окна, лил дождь, а на душе все равно было хорошо и весело, с полной уверенностью в себе, я побежал в Октябрьский РОВД г. Химтенска, где по объявлению в газете шел набор в милиционеры.

Прибыв на место, мною был сделан вывод о том, что отделам внутренних дел, не всегда достаются красивые и современные здания, и ущербная трехэтажная трущоба восемнадцатого века именовалась именно так, как обзывалась в объявлении газеты о наборе в милиционеры, а именно Октябрьский РОВД г. Химтенска.

Полный оптимизма я – таки сделал этот шаг вперед, через порог дверей этого здания и тут же споткнувшись, скатился вниз по крутым ступенькам. И поверте мне, если я говорю, что ступеньки, крутые то это не просто слова. Пол находился ниже уровня порога примерно на пол метра, а ступеньки было всего две. Причем эти ступеньки были до того узкие, что нога попросту соскальзывала. Подымаясь на ноги и отряхиваясь, я повернул голову в сторону, откуда доносилось издевательское хихиканье.

За стеклом с надписью ДЕЖУРНАЯ ЧАСТЬ, мой взгляд столкнулся с наглой неопределенного возраста рожей, которая смотрела на меня, оскалив, желтые от курения зубы.

Здравствуйте! – тихонько сказал я, потирая ушибленный бок.

– Здравствуйте! – ответили зубы, – куда направляемся молодой человек, к кому? спросили они меня.

– Я по объявлению в газете о наборе в милицию….

– А, ну тогда проходите по ступенькам, на третий этаж, – в кабинет заместителя начальника по личному составу.

Третий этаж заливался мужским гулом от достаточно большого количества молодых, вполне здоровых на вид парней. Один из них увидев меня, спросил:

– по объявлению?

– Ага! -бросил я протискиваясь сквозь толпу.

– ..Ну, тогда заходи, – мы уже там были.

Не задавая лишних вопросов, я постучал в дверь кабинета с надписью заместитель начальника. С другой стороны дверей послышалось громкое, – За-хо-ди-те!

В кабинете находились два человека в форме: Женщина – майор милиции, с добрым лицом, которая, не подымая головы, что-то писала на листе бумаги и молодой старший лейтенант, крупного, но худощавого телосложения с ярко выраженными угловатыми чертами лица. Женщина не обратила на меня никакого внимания, что-то сама себе тихонько приговаривала, и одобрительно кивала головой. По всему было видно, что она довольна теми мыслями, которые излагает на бумаге.

– Вы, по объявлению? – спросил старший лейтенант.

– Да, я в газете «Химтичи» прочитал, там….

Не дав мне договорить, старлей спросил: – спортом занимались каким-нибудь?

– Да, легкой атлетикой!

– блин, зачем сказал, что легкой атлетикой..?, – в милиции, наверное, надо бокс, карате, ну еще там самбо, дзюдо, подумал я – и решил добавить:

– ..но служил в войсках, товарищ старший лейтенант, – особого назначения,… – во внутренних войсках…!

Я произнес фразу,… – во внутренних войсках… – так, как будто все внутренние войска стояли за дверью этого кабинета, и если меня не возьмут в милицию, – тогда, случиться, что-то очень страшное, и этот старлей, и эта женщина майор, и вообще весь этот отдел, будут сожалеть всю оставшуюся жизнь о том, что не взяли меня к себе на работу.

– Ну, легкая атлетика – это очень даже не плохо, – к моему удивлению сказал старлей.

– ..А разряд, какой имеешь?

Ну, какой там разряд, – блин, когда-то, в школе пару раз пробежал на соревнованиях, занял двадцатое место, … – подумал я, и уверенно ответил:

– Второй взрослый…

– Вот это хорошо, вот это правильно, теперь Лариса Анатольевна, будет, кому честь отдела по бегу защищать! заорал на радостях старлей., поворачиваясь к женщине майору с добрым лицом.

– Хорошо, хорошо Сашенька, смотришь, и наберем действительно хороших достойных ребят, – ответила она старлею и, посмотрев на меня, добавила:

– У нас очень хороший отдел, все ребята, как на подбор, хорошие семьянины, постоянно выезжают вместе на рыбалку, отдыхают, ну, в общем, дружный коллектив!

Что-то в ее голосе было не логично, он как-то не сочетался с той большой звездой, на ее погонах. Да и взгляд был какой-то колкий и холодный.

– Врет, подумал, я, – явно в этом отделе, не все так хорошо, как она поет, ну да ладно поживем, – увидим.

– Сколько раз отжимаешься? – вдруг прогремел уже не совсем добрый голос старлея.

– А, сколько у Вас норма? – спросил я и сразу понял, что вопросом на вопрос, наверное, не надо было отвечать.

Старлей – Сашенька встал из-за стола, и немного подав туловище вперед, оперся руками о стол.

– Привыкайте молодой человек отвечать, а не спрашивать. Здесь все, как в армии, – кстати, какое у вас воинское звание?

– Сержант.– Уже поникшим голосом ответил я.

– Так вот, – товарищ сержант – давайте-ка продемонстрируйте нам Вашу физическую подготовку, а именно упражнение под названием…, – немного подумав, старлей договорил, под названием – «отжимание от пола на кулаках»

Удовлетворенный своим, как мне показалось в ту минуту выпендрежем, старлей скомандовал: – упор лежа принять!

– В этот момент мне захотелось не упасть на пол, как это полагается сделать при команде – «упор, лежа принять», а выполнить, к примеру, команду – «кругом! – пошел вон отсюда и больше не приходи»….. И с этими мыслями я упал на пол и стал ожидать счет.

В этот же момент зазвонил телефон на столе у женщины-майора. Старлей отвернулся от меня и направил свой взгляд на телефонный аппарат, который продолжал звонить.

Я.,как и полагается, стою на кулаках и думаю, что без команды, лучше не вставать. Старлей и женщина – майор, смотрели на телефон с таким выражением лица, как будто у них в кабинете, до этого вообще не было телефона, а какая – то сволочь его незаметно поставила. Оценив ситуацию и мое положение в позе козленка на водопое, я понял, что они знают, кто им звонит и в то же самое время, было понятно, что трубку они не снимут, ни при каких обстоятельствах. И тут Лариса Анатольевна обращаясь к Сашеньке, произнесла следующую, понятную только им двоим фразу:

– Сашенька, а чего Он нам звонит? – ты отчеты занес?…

– Сашенька, покраснел, потупил взгляд, как школьник у доски и, наверное, набравшись смелости, ответил:

– Нет, я не успел их доделать….,но…

– Очень тихо стало в кабинете, после этих слов даже телефон заткнулся. Я затаился в уже привычной для меня позе и стал перебирать мысленно, какие последствия могут ожидать Сашеньку из-за того, что он не сделал какие – то отчеты. Мне стало даже как-то легче при мысли о том, что Сашеньку возможно тоже очень скоро поставят в такую же позу, как и он меня, а возможно и в «другую» выражаясь уже милицейским языком. По большому счету неважно, что я думал в тот момент, важно то, что про меня попросту забыли, и мое положение в их кабинете уже никого не интересовало.

Неплохая картинка нарисовалась в тот момент:– замкнутое пространство, где с трудом помещаются два письменных стола, стоят два милиционера, которые застыли с паническим видом на лице, и я мальчишка в брюках и куртке, расположившийся между столов, ногами к двери, а головой к стене. Очень хотелось рассмеяться, но, решив, что это будет неуместно, сдержался. Руки мои стали затекать, и я решил принять позу, попроще и встал на коленки. Стоя на коленях, я спросил Сашеньку, нельзя ли мне встать уйти, а придти попозже, когда они освободятся. Короткое слово НЕТ, прозвучало, как-то очень убедительно в моих ушах. Все- таки милицейская форма действовала на меня очень авторитетно, и я послушно продолжил стоять на коленях между двух столов.

Сашенька, сидя за столом, что—то очень быстро писал на листе бумаги, а Лариса Анатольевна, ерзала сидя на своем стуле и очень тихо, почти шепотом выражалась в адрес старлея такими словами….., -ну, в общем, за которые штраф дают, если их произносит не милиционер. Я, естественно, коли говорят шепотом – ничего не слышал, но запоминал каждое слово, произнесенное майором милиции. И хочу Вам сказать, что некоторые из этих выражений в трудную минуту могут пригодиться каждому человеку.

Сашенька не успел дописать свою бумажку, как открылась дверь и в кабинет, как-то очень медленно и плавно вошел мужчина без форменной одежды. Я, естественно понимая, что у нас тут горит все, синим пламенем, времени не хватает, Сашенька, и Лариса Анатольевна нервничают из-за какого – то отчета, решил принять непосредственное участие в решении проблемы. Помочь так сказать уже своим, как я думал будущим коллегам.

– Вы мужчина пока за дверью подождите…! – произнес я в адрес уже вошедшего мужика, и самоуверенно добавил:

– Вас вызовут, когда Мы освободимся.

Мужчина, на какую – то секунду застыл с гримасой похожей на прислушивающегося к словам попугая и плавно развернувшись, вышел из кабинета, не закрыв за собой дверь. Я проводил его взглядом и увидел, что он, достав из кармана ключики, открыл дверь кабинета, который находился напротив кабинета зам. начальника, где я и прибывал в роли милиционера-призывника. Мужчина не закрыл дверь и в том кабинете куда вошел. По количеству доносящихся шагов я, понял, что его кабинет намного больше, чем тот в котором я находился. Кто-то из стоящих на коридоре, наверное, очень заботливый человек, прикрыл дверь, в которую вошел плавно двигающийся человек, и мне в глаза сразу бросилось название этого кабинета «НАЧАЛЬНИК ОКТЯБРЬСКОГО РОВД г. Химтенска»

и чуть ниже «Винницкий Виктор Васильевич».

После того, как я прочитал эту надпись на дверях, мне ужасно не хотелось поворачиваться в сторону старшего лейтенанта и майора, но, даже не поворачиваясь к ним лицом, я уже знал, какие глаза смотрят на меня. Я, уже слышал тот же шепот и слова из уст Ларисы Анатольевны, которые она чуть ранее обращала в адрес Сашеньки.

Наверное, именно так и на этом месте должна была закончиться моя карьера милиционера, но по неизвестным в то время для меня причинам, Сашенька, молча, передал мне в руки два листа бумаги, на одном из которых было написано «АВТОБИОГРАФИЯ» и сказал:

– Заполнишь, отдашь в дежурную часть! – а к нам сегодня больше не заходи, – тебе позвонят.

Я уже понимал, что эти два листка ничего не значат и после такого ЧП, меня в милиции уже никто и ничто не ждет

Выйдя из кабинета, на меня уставились пару десятков глаз таких же новобранцев, как и я.

Сквозь узкий коридор я пробирался толкая в стороны тех, которым как я думал, повезло больше чем мне и они то наверняка не попали бы в эту дурацкую ситуацию. Комок разочарования подступил к горлу с такой силой, что хотелось быстрее выбежать на улицу и глотнуть свежего воздуха, что бы избежать прилюдных слез.

…….

Пройдя по городу несколько километров и не заметив в порыве негодования этого расстояния, я присел на сломанную скамейку в каком- то заброшенном скверике. Немного подумав – решил, что у меня все-таки есть маленький шанс устроиться милицию. Достал два уже сложенных пополам листа бумаги и, развернув их, стал писать свою автобиографию. Получилось все очень быстро и, на мой взгляд – красиво. На некоторое время мне даже показалось, что эта автобиография сможет реабилитировать меня в глазах руководства Октябрьского РОВД г. Химтенска. Но, вспомнив о том, как я попросил удалиться из кабинета начальника РОВД, – снова разочаровался.

– Ну и, что?! – думал я, – ну с кем не бывает, тем более этот начальник был без формы.

И вообще он больше на бандита похож из фильма «Место встречи изменить нельзя», – « а теперь горбатый! – я сказал горбатый!» – так вот горбатый- копия начальник, только начальник вообще лысый – полностью, и походняк, какой- то авторитетный.

– Ну, да ладно бандит – не бандит, а все-таки начальник.

В общем, пока я вернулся опять в РОВД, то мысленно уже себя оправдал и более того, мой поступок был достоин уважения. Как-никак, я все-таки хотел помочь, а не навредить.

В дежурной части меня встретил незнакомый мне молодой сержант.

– Привет хохмач! – обратился он ко мне с явной нескрываемой иронией.– Это же ты сегодня нашего шефа выгнал из кабинета Ларисы Анатольевны?

– Я не выгонял, так получилось…, -и вообще никакой хохмы в этом не было.

– Ладно, – давай свои бумаги, а то их уже потеряли.– Все сдали практически сразу, а ты, куда – то убежал. Емченко тебя уже обыскался.

– Кто?

– Емченко, – этот тот старший лейтенант, который вел сегодня прием по объявлению. Он у нас ответственный за кадры и спорт.

Наверное, он меня искал, что бы убить подумал я. Хорошо, что хватило ума, еще быстро свалить с отдела.

– А, что мне дальше делать, – а?…

– Пей боржому и ешь булочки, что бы медкомиссию пройти, Хе-хе, – послышалось сзади.

Обернувшись, я увидел того самого старлея Сашеньку, у которого, наверное, сегодня был самый хреновый день. Старлей, как, оказалось, поближе был почти двух метрового роста,

под глазами огромные синие впадины от усталости или от недосыпания. В общем видок у него был такой, как будто он только, что вагон с цементом разгрузил. А после того как он вынес последний мешок, ему сказали, что это не тот вагон… Ничего больше мне, не сказав, этот большой человек побрел по ступенькам куда-то наверх.

– Наверное, досталось ему из-за меня? – спросил я у сержанта.

– А, – не бери в голову! – бери в плечи – широкие будут.

Какое- то хреновое у меня в карьере начало – крутилось в моей голове, – какое – то хреновое начало….

Спустя почти две недели, когда я уже и забыл о милиции и искал другую работу, – в дверь постучали…

– Кто – там? – спросил я.

– Мне нужен, Кротов Павел Егорович?! – сразу последовал ответ.

– А, зачем он Вам нужен? – спросил я, не признаваясь, что это я.

– Это участковый – откройте, пожалуйста.

Ничего плохо я не натворил и поэтому спокойно открыл дверь. На пороге моей комнаты в общежитии, стоял старший лейтенант милиции. Его выражение лица говорило о том, что я лично, ему на фиг, не нужен, и то, что он пришел – это есть самое большое одолжение в его жизни. Осмотрев меня снизу вверх и обратно, а потом вдоль и поперек, как будто перекрестив, – участковый вздохнул с некоторым сочувствием толи ко мне, то ли к себе, и произнес.

– Горошкин Владимир Иванович, – старший участковый…! – брат у тебя есть?

– Нет, – сказал я.

– А, кто Кротов Павел Егорович,1963 г.р.? – заглядывая через мое плечо в комнату, крикнул участковый. По всему было видно, что он занервничал по поводу того, что у меня нет брата.

– Я, Кротов Павел Егорович, но 1970 г.р., – чего Вы кричите на всю общагу, чего Вам надо?

– Так, какого хрена ты мне тут под дурачка косишь? – сразу не мог сказать, что это ты?!

– Как я могу сказать, что это я, если тот, кто Вам нужен, родился на семь лет раньше меня!?

– Ладно, короче – если Ты в милицию собрался? – значит, у меня тут все правильно записано-понятно?! – И давай дуй ко мне в участок, будем с тобой, на тебя характеристику писать! – а то у меня все сроки по тебе вышли.

Я не успел, спросить у Горошкина, почему все правильно записано у него в тетрадке, несмотря на не совпадающие года рождения, но понял, что если у него вышли сроки, то когда ты родился, уже не имеет значения.

Участок милиции находился на первом этаже жилого дома расположенного рядом с общежитием, где я проживал. У входа в участок стоял совершенно пьяный мужик, в мокрых приспущенных брюках и в куртке, которая была вывернута на изнанку. Увидев меня, мужик произнес:

– Ну и ххрена Вам всем тут надо? – а…!? – не надоело по ментам тасссс-каться? – КОЗ-Л-Ы!!!

– Ты че мужик в рыло захотел? – а ну вали отсюда, пока в милицию не загремел, – вырвалось у меня из нутрии.

– А, не пошел бы…!? – мужик не успел договорить, как дверь открылась, и рука, в милицейской форме схватив его за шиворот, затащила пьянчужку в участок.

Тусклый свет заставил сощурить глаза, зловонный запах и спертый воздух окутывал все помещение. Вдоль стены стояли деревянные, узкие скамейки на которых полулежали или полусидели люди, мягко сказать, из неблагоприятной среды нашего общества. В углу комнаты железная клетка со скамейкой внутри, где находились два молодых парня и мирно беседовали о том, кому чего говорить и чего не говорить по поводу какой то драки.

На двери в другую комнату было написано «УЧА _ ТКОВЫЙ», чуть ниже другая надпись, состоящая из нескольких нецензурных предложений характеризующих участкового и его интимные связи с однополыми партнерами. Причем текст был вырезан острым предметом так глубоко, что даже неоднократно закрашенный, все равно читался лучше чем «УЧА_ ТКОВЫЙ».

– Да, блин – ну я и попал …! – с сочувствием к себе самому произнес я во весь голос.

– Еще как попал.., – произнес голос правее от меня, откуда то снизу.

На полу прикованный наручниками к батарее, сидел мой сосед по общаге. Он был абсолютно трезвым и прилично одетым, в отличие от остальной находящейся в этом помещении компании.

– Ты чего здесь делаешь, – Леха? – с удивлением и нескрываемой иронией спросил я соседа по общаге.

– А.., -Людке по мордам съездил! … прикинь эта падла домой пришла в 5 утра, и что мне надо было с ней делать? -, орден дать что ли, – а!?

Людмила Васильевна, о которой идет речь, была, как говорят, гражданской женой Алексея. Иногда время от времени она не ограничивала себя от внимания мужского пола в отсутствии Алексея и, как результат очередной синяк на ее лице говорил о неприятном общении с Лехой.

– Так ты брось ее! -, ну нахрена она тебе нужна, – в твое отсутствие, пока ты по командировкам мотаешься, она же спит где угодно, только не дома.

– А любовь? – тихо произнес Леха и посмотрел прямо мне в глаза.

– Да любовь зла …., -ну это единственное, что пришло мне на ум в тот момент. – Ты же сам Леха должен пожить, для себя, а так неровен час, загребут тебя на зону, а когда выйдешь, любви уже не будет и жизнь закончиться.

– Все Паша не надо мне тут нотаций читать, мне еще менты мозг пополаскают! – Леха отвернулся к батарее и надвинул кепку на глаза.

– И зачем я решил его жизни поучить? – спросил я у себя, – ведь он действительно любит Людку и все об этом знают.

Дверь в кабинет участкового открылась и из нее шатаясь, вышел тот самый пъяный в умат мужик, который обругал меня возле участка. Я отошел в сторону, что бы дать этому «кораблю» побольше места и прошел в помещение, где за огромным письменным столом сидел Горошкин.

– А…! – да-да-да… -проходи, проходи, присаживайся- вот сюда, -Горошкин указал мне взглядом на стул возле его стола, только с другой стороны.

– Ну и как Мы с тобой будем жить то дальше, а – дорогой Ты мой, – а!? – произнес участковый таким тоном, как будто я пришел совсем не по тому адресу и не туда, куда мне говорили.

– Нормально будем жить! – ответил я.

– Ну – уууу.., дорогой ты мой человек-это тебе так кажется! – а вот я так не думаю, – понимаешь, – а?

– Не понял! – что это значит? – уже нервничая, спросил я.

– А, вот я тебе объясняю, дорогой ты мой человек, развалившись на стуле, проговорил Горошкин, – есть такая Ефросинья Петровна из соседнего с твоим общежитием дома. Так вот она пришла сейчас ко мне и говорит, что парень на тебя похожий, выхватил 20 минут назад у нее сумочку, где была вся пенсия.

– Ну, так товарищ участковый, – двадцать минут назад, Вы со мной в общежитии разговаривали, – с ощущением полного имеющегося у меня алиби, ответил я – причем свидетель этому сам участковый.

Немного задумавшись, участковый добавил, – Это ты все правильно говоришь! – но Ефросинья Петровна, она понимаешь, человек в возрасте и могла перепутать по времени, когда у нее сумочку вырвали,20 минут назад или 40 минут…

– Ну, так давайте ее пригласим, пусть она на меня посмотрит, и вот увидите, она скажет, что это не я выхватил у нее сумочку. Да и вообще я пришел, что бы характеристику писать, а Вы мне про старушек рассказываете.

Я был полон негодования. Мне казалось, что меня обвиняют в каком то страшном преступлении и теперь в милицию точно не возьмут.

– Ну, давай так рассудим, – проговорил Горошкин. – Представь себе, что я даю тебе хорошую характеристику, а ты оказываешься преступником. Меня же сразу на ковер к шефу, а он меня уволит, так как я недосмотрел, недоглядел и по собственной халатности допустил устройство на работу преступного элемента, т.е. тебя, и что ты прикажешь мне делать?

У Горошкина было такое выражение лица, что мне стало его даже жалко, и я практически с ним согласился.

Молча, опустив голову и уставившись взглядом в пол, я стоял и обдумывал, как же мне вернуть свое честное имя.

– А у Вас нет телефона этой старушки? – можно ее сейчас пригласить на опознание – …а?

– Телефон есть, но старушка уехала к дочке в другой город – она ко мне забежала на секундочку, сказала, что ее обокрали, но в связи с тем, что опаздывала на поезд, остаться не смогла.

– Так, что же мне делать, – а?

– Не знаю, дорогой ты мой человек не знаю, но пока я не закончу расследование, – характеристику тебе дать не смогу. И вообще у меня сегодня день рождения, а ты мне тут нервы треплешь.

Сразу же обратив внимание на словосочетание «День рождения». Я крикнул.

– Поздравляю Вас товарищ участковый с таким великим днем, желаю Вам всего самого хорошего дома и на работе.

Горошкин, как-то переменился и произнес в пол голоса.

– Ну, ты вот, что, – зла на меня не держи, сам понимаешь, работа у нас такая, а збегай-ка в магазин и возьми там чего ни будь выпить и закусить, а вечерком зайдешь, и мы с тобой характеристику твою так отшлифуем, что никто, и не подумаем ни о чем плохом.

Горошкин протянул мне деньги и сказал:

– Ну, в общем, ты понял, – вечером ко мне! – а про Ефросинью Петровну никому ни гу-гу – понял?

– конечно, понял! – ответил я на радостях, и тихонько добавил:

– денег не надо, – я же понимаю, что Вы из-за меня подставляетесь и как никак день рождения. – Считайте, что это будет мой подарок.

Горошкин одобрительно кивнул, положил купюры обратно в карман и заулыбался.

– Ну, слава богу, пронесло, – подумал я, выбегая из участка. Теперь надо только денег раздобыть, чтобы хорошего человека отблагодарить. Ведь меня он не знает, а поверил, что я сумочку не крал. Рискует мужик и в то же время, вошел в мое положение с этой характеристикой. Надо устроить ему действительно – праздник.

Одолжив у нескольких соседей денег, я собрал сумму, которой должно было хватить на праздник для участкового.

С двумя большими сумками, в 8.00 часов вечера я пришел к Горошкину.

Зайдя в кабинет, я обнаружил, что за столом, в кабинете, сидит еще несколько человек-милиционеров, как я понял из числа приглашенных.

Увидев меня, мой уже товарищ закричал:

– Господа офицеры имею честь представить Вам будущего коллегу и вообще хорошего парня Кротова Павла Егоровича.

Все на меня посмотрели и, привстав, потянули руки для того, что бы поздороваться.

– Да чувствуется, что это, не какие ни будь там посиделки, а настоящий праздник.

Первый раз я попал в такую достойную компанию. Мне предложили присесть возле Горошкина и я стал доставать из сумок выпивку и продукты.

Все милиционеры очень оживились, увидев полный стол изысканной закуски и нескольких бутылок коньяка. Тем более что когда я пришел, на столе у них была только одна бутылка с какой то мутной жидкостью, похожей на самогон и три бутерброда с рыбкой.

Мне, почему-то налили именно этой мутной жидкости и предложили выпить вместе со всеми. Я понюхал жидкость в своем стакане и, убедившись, что это действительно самогон, попросил Горошкина, заменить его, на коньяк. И тут мой уже друг произнес незабываемую для меня фразу.

– «Паша, участковый, не может быть участковым, пока не будет знать снаружи и изнутри с каким злом ему надо бороться!». Так, что пей самогон, он очень хороший, специально для меня гонят, не бойся…

Возразить мне было нечем и после тоста произнесенного кем-то из гостей, я залпом осушил стакан.

– О-о-о-о – наааш, человек зашептали все сидящие за столом, удовлетворенные тем как я лихо выпил. Практически одновременно закурив, все перешли на темы абсолютно не касающиеся дня рождения Горошкина.

Захмелев, я решил провозгласить тост в честь моего друга участкового, по поводу его дня рождения. Я говорил много и долго в адрес этого глубокоуважаемого мною человека, но ник то из присутствующих, не обращал на меня никакого внимания…..

Как это плохо пить самогон в таком количестве, даже если ты пьешь его со своим другом.

Утро не заставило себя ждать и пришло, стуча мне прямо в голову. Стучало, так как будто по мне ехал бронепоезд, который вел огонь из всех своих орудий одновременно.