Корпорация «Исполнение желаний»

Женский голос в трубке продолжал задавать вопросы, я едва успевала отвечать.

«Все-таки это редкая удача – иметь такого работника, – параллельно думала я. – Хоть об этом не придется волноваться. Нужно будет выдать ей хорошую премию, как вернусь».

– Линда, спасибо, что ты готова взвалить все на свои плечи, и прости, что не предупредила заранее. Я знаю, что ты все сделаешь, как можно лучше. Что? – я на миг погрустнела. – Нет. Ничего нового от Алекса. Мне тоже жаль.

Мы немного помолчали.

– Ладно, мне пора. Своего телефона у меня пока нет, но как только появится, я дам тебе номер. Хорошо. Тебе тоже удачи! Счастливо.

Я нажала «отбой» и посмотрела в непроницаемое стекло. Грустно. Захотелось домой: заварить кофе, посмотреть свежие журналы, послушать щебет птиц, доносящихся через приоткрытое окно, может, пройтись по бутикам, посмотреть, как другие хозяева освещают стенды и размещают товар.

«Ладно. Раз поездка уже началась, значит, и ее конец стал ближе».

Успокоившись этой нехитрой мыслью, я откинулась назад и закрыла глаза. Быть может, удастся немного поспать, набраться сил перед новыми впечатлениями. Уже в который раз я подумала о том, что устала от жизни. С тех пор, как пропал Алекс, многое потеряло смысл. К чему вся эта борьба? Столько сил было приложено, столько бессонных ночей, и все ни к черту… Жизнь поблекла и выцвела, как фотография. Исчезли запахи, а звуки стали похожи на монотонное гудение неслаженного ансамбля. К черту… Кого волнует мое отсутствие в магазине в течение пары дней? И какая, собственно, разница, куда ехать? Долг будет отдан. Может, это и не сделает меня счастливей, но хотя бы один камень упадет с души. С этими мыслями я откинула голову на кожаный подголовник и временно успокоилась. Притихла.

* * *

Автобусная станция выглядела неприветливо.

Одноэтажное каменное здание было выкрашено белой краской, во многих местах потрескавшейся и отставшей от стен хлопьями. Может от сырости, может от времени. Несколько пыльных окон располагались по периметру, но отсутствующее внутри освещение не позволяло разглядеть убранство. На месте двери зиял проход, сама же дверь, одиноко ржавея в луже, лежала неподалеку.

Местность, окружающая станцию, тоже не радовала глаз: редкие кусты по бокам забетонированной площадки, грязные канавы, куда стекала дождевая вода, серые горы, наполовину скрытые туманом, возвышались в отдалении на горизонте.

Сжимая в руках конверт и хлюпая по лужам промокшими кроссовками, я приближалась к станции. Сзади, выдавая равномерное «ш-ш-ш», катилась сумка на колесиках. Всем этим меня снабдили на выходе из машины, указав, что в сумке хранится посылка и кое-какая сумма наличными, а конверт необходимо показать водителю автобуса. Вот и все. Попытка расспросить мужчин о том, что это за место и как я найду свой автобус, увенчалась коротким: «Это станция, которая тебе нужна. Автобус будет один. Не ошибешься».

Группа людей, большая часть из которых сидела на сумках, схожих с моей, состояла из человек тридцати-сорока. Были здесь и мужчины, и женщины, кто-то моложе, кто-то старше. Почти все они молчали, дожидаясь автобуса. На мое приближение никто не обратил внимания.

Я устроилась сбоку, спрятала конверт во внутренний карман куртки (он оказался наглухо запечатан) и стала смотреть на единственную дорогу, уходящую в горы, откуда по моему предположению должен был прийти автобус. Справа от меня, прикрывая от дождя рукой тлеющую сигарету, курил мужчина. Он кинул в мою сторону короткий хмурый взгляд и отвернулся.

Стараясь не крутить головой, я осторожно рассматривала людей. Одежда обычная, можно сказать походная: штаны, куртки, простая, но удобная обувь, почти у всех рюкзак или сумка. Кто они такие? Работники «Зоны 33»? Если бы не тяжелое молчание, повисшее над головами, можно было бы подумать, что все они возвращаются из отпуска, проведенного дома, на работу. На очень опостылевшую, судя по лицам, работу.

– А чего все такие смурые? – негромко спросила я мужчину, угнетенная тишиной.

Тот как-то странно посмотрел на меня, но ничего не ответил.

Смущенная и немного раздраженная (не хочешь, как хочешь), я стала смотреть в сторону.

– Уж лучше работать там, чем куда-то еще… – вдруг послышался через какое-то время его голос. – Так ведь?

Не зная, о чем собственно идет речь, я неуверенно кивнула. И зачем-то промычала «Угу».

«Если бы ты еще знала, что там за работа», – отчитала я себя. Поддакиваешь черт знает чему.

– Я тоже думаю, что там лучше, – добавил сосед и замолчал.

Я тоже замолчала. Поддерживать непонятный диалог не хотелось, авось скажу что-нибудь не то и попаду впросак. А то и проблем наживу раньше времени, а мне еще посылку надо передать.

Сделав вид, что роюсь в сумке, я притворилась занятой.

Не нужны мне больше вопросы. Вот приеду на место и там разберусь, что к чему.

Вскоре подошел автобус. Желтовато-бурый, поскрипывающий тормозами. Засуетились, поднимаясь с насиженных мест, люди. Начали выстраиваться в подобие очереди перед фыркающими, с трудом расходящимися в стороны, дверями. Особенной спешки не было. Откуда-то возникли в руках конверты, копия моего, лежащего в кармане куртки. Сосед выкинул недокуренную сигарету в лужу, потянулся к сумке, нашел свой конверт и, пошаркивая подошвами старых ботинок, направился к автобусу.

«Наверное, и мне пора», – подумала я, провожая его долговязую фигуру глазами.

В это время из дверей показалась лысая голова водителя:

– Заходим по одному, показываем штрих-код, садимся. В темпе, граждане, в темпе!

Те, кто до этого еще сидел на сумках, заторопились. Я последовала их примеру, нащупала бумажный пакет в кармане, подкатила сумку и пристроилась в конце очереди. От долговязого мужчины отделяло человек пять. Один за другим исчезали в салоне люди, не быстро и не медленно. Секунд десять на каждого. Шаг за шагом, переставляя мокрые ноги и подтягивая сумку, я медленно приближалась к дверям. Когда женщина, стоявшая впереди меня, скрылась внутри, настала моя очередь шагнуть на первую ступеньку и протянуть конверт упитанному детине-водителю.

– Штрих-кодом показывать надо. Говорил же! – недовольно бросил лысый.

Я тут же перевернула конверт – на обратной стороне действительно имелось переплетение черно-белых линий. Подставив сканер, водитель быстро считал информацию, нажал какую-то кнопку, удовлетворенно кивнул и бросил:

– Заходи.

– А долго ехать-то? – поинтересовалась я, затягивая в салон бряцающую колесами по ступенькам сумку.

– А тебе что, не терпится? – он неожиданно громко заржал, будто услышав пошлый анекдот. – Садись, говорю! Не задерживай очередь!

Раздосадованная такой реакцией и коря себя за глупые вопросы, я начала нервно протискиваться в салон. Нужно было все-таки раньше очередь занять, теперь почти все места заняты. Да ну и черт с ними. Продвигаясь мимо сидящих по обе стороны от прохода людей, я дошла почти до конца.

«Ооо! Все-таки есть еще свободное место!»

С удвоенной силой дернув на себя сумку (чтобы та перекатилась через чьи-то пожитки, стоящие посреди прохода), я пробралась к сиденью и на секунду закатила глаза.

«Везет, как утопленнику»…

Слева от свободного места сидел мой недавний сосед по площадке.

«Не хватало только дурацких разговоров во время поездки».

Сдерживая досаду, я примостила сумку у ног и плюхнулась на сиденье. Может, если притворюсь спящей, то и диалога не будет. Жалко, что в окно не посмотрю, но ради такого можно и потерпеть.

Почти все, кто был на улице, утрамбовались в автобус. Некоторым сидячих мест не хватило – несколько человек возились в проходе, пытаясь найти свободное от поклажи место, куда бы можно было поставить ноги. Как только последний пассажир миновал водителя, взревел двигатель. Автобус, тяжелый и будто раздувшийся от обилия пищи кит, медленно развернулся на площадке и, поскрипывая рессорами, пополз по дороге в гору.

Какое-то время я просидела с закрытыми глазами. Никто из соседей с разговорами не лез, все ехали молча. Время от времени слышалось натужное чихание двигателя, будто от непомерной нагрузки транспорт готов был сдаться и окончательно встать.

«Придется его тогда толкать всем вместе по грязи»…

Но этого не происходило: автобус полз в гору медленно и неотвратимо. Я расслабилась и перестала прислушиваться к двигателю.

Слева зашуршала куртка; любопытство вынудило меня открыть глаза. Мужчина наклонился к сумке и достал из нее большое красное яблоко. Глянцевое. Спелое. Смачно откусил и принялся жевать. Мой желудок тут же отозвался радостным урчанием, будто это в него сейчас упадет пережеванный кусок.

Сосед прекратил жевать и посмотрел на меня. Я тут же отвернулась в сторону и закрыла глаза.

«Кто тебе мешал съесть завтрак? Не хочу, не хочу! Вот и сиди теперь голодная».

Слева снова зашуршало, а через секунду раздалось приглушенное: «Эй!»

Я повернулась на звук. В руке у соседа было второе яблоко (первое, откушенное лежало на коленях).

– Бери.

Я нерешительно посмотрела на яблоко.

– Мытое, – добавил сосед.

Я взяла яблоко, сказала «спасибо» и тут же вонзила зубы в сладкую кожицу. Мужчина отвернулся и стал смотреть в окно. Мы некоторое время наслаждались каждый своим «обедом». Я изредка поглядывала на его затылок с редкими, песочного цвета волосами. Воинственный антагонистический настрой, что появился после диалога в ожидании автобуса, немного поутих. Яблоко было сладким, бесстыдно вкусным.

Сосед дожевал свое, достал из сумки мешок с какими-то бумажными пакетиками, вытряхнул их на колени и сложил в мешок огрызок. Потом посмотрел на меня. Я добавила свой огрызок к первому.

– Вкусное, а? Сам растил, – гордо сказал он.

– Вкусно.

– Я Тед, – вдруг представился сосед, и тусклые светло-коричневые глаза под кустистыми песочными бровями живо блеснули.

– Шерин.

Я смотрела, как он ловко запихивает пакет с огрызками обратно в сумку.

– А это что?

Проследив за моим взглядом, мужчина уткнулся взглядом в собственные колени и обнаружил гору пакетиков.

– А-а-а, это! Это семена. Я огород люблю. Вот и подумал, может, будет возможность урвать где кусок земли, так и рассажу. Я люблю в земле копаться, цветы растить, кусты ягодные, овощи, конечно.

– Понятно, – потянула я, немного удивленная его увлечением. Хотя, что тут скажешь – каждому свое. Земля-то, пожалуй, везде найдется.

– А еще думаю деревья начать выращивать. Только не знаю, дадут ли?

– А чего не дадут-то?

– Да кто их знает, я же раньше в Тали не был.

– Тали?

– Ну, город так называется…

Я кивнула, притворилась знающей. Значит, он тоже первый раз туда едет, многого не выведаешь.

– Я слышал, что условия там не очень, работать надо много, но, может, и найдется время…

За разговором Тед немного ожил, и поговорить ему, видать, хотелось. Даже вытянутое, покрытое едва заметными морщинками лицо, преобразилось. Но так как сказать мне было особенно нечего, я предпочитала слушать, не перебивая. Пусть говорит, кому от этого хуже? Мое молчание его не угнетало, он принимал его за сдержанный интерес, а я надеялась скоротать путь, слушая восторженное бубнение о растениях и цветах, ожидая ненароком узнать что-нибудь еще о системе города со странным именем Тали.

Так мы ехали еще минут сорок. Горы теперь окружали со всех сторон. Вскоре народ зашевелился, встревоженно загудел, многие, словно гуси, повытягивали шеи. Даже Тед замолчал. Причина оживления стала ясна, когда показались зажатые с двух сторон горами чуть поржавевшие металлические ворота с надписью «Только для сотрудников Зоны 33 и служебного транспорта». Водитель высунулся в окно, перекинулся парой слов с одетым в военную форму мужчиной, затем что-то ему протянул. Служивый принял предмет (не то бумагу, не то плоскую коробку), коротко кивнул коллеге, что сидел в стеклянной будке, и ворота медленно поползли в сторону.

– Вот и приехали, – в первый раз подала голос женщина справа. Посмотрела на меня грустными глазами и вздохнула. – И когда теперь домой?

Я не нашлась, что ответить.

Мы сидели в просторном помещении, которое я мысленно окрестила «границей». Мраморные пошарканные плиты на полу, белые унылые стены, ряд пластиковых стульев, на которых сидели, нервно теребя кто одежду, кто ручки от сумок, люди. В отдалении располагался стол, где офицер в козырьковой фуражке принимал «посетителей». По одному за раз. О чем говорили, слышно не было, но было видно, как он ловко вспарывает канцелярским ножом конверт, а затем выдает что-то на руки и отпускает восвояси. После «пограничного» стола люди исчезали в узком коридоре в дальнем конце зала. Куда он вел, мне предстояло выяснить после пяти человек, сидящих в очереди передо мной. Время от времени мимо стульев проходили другие военные, с интересом поглядывали на новеньких и исчезали в различных дверях, расположенных по периметру. Эхом разносился звук их жестких подошв по мраморному полу.

Я нетерпеливо ерзала на стуле: хотелось в туалет, и противно кружила нервная мысль – а не проверяют ли сумки? Что лежало в моей, до сих пор оставалось тайной. Но по моим наблюдениям к поклаже никто не прикасался, по крайней мере, до коридора, и это немного успокаивало. Что будет после, могла бы подсказать или гадалка с магическим шаром, или Тед, который уже прошел «таможню». Но ни того, ни другого рядом не было.

Я вертелась и осматривалась до того момента, пока не услышала выкрик собственного имени от усатого офицера, затем быстро поднялась с места и направилась к столу.

– День добрый, – осторожно поприветствовала я его, усаживаясь на стул. На этот раз даже мягкий.

– Добрый, добрый… – хохотнул дядька в усы, чем напомнил мне водителя автобуса со странной реакцией (Чем я их так смешу все время?), – давайте конверт.

Приняв из моих рук конверт, усатый «козырек» (с табличкой «Карлос Броцки». Надо же, какое имя!) ловко вспорол тонкий бумажный бок и достал лист бумаги, что все это время покоился внутри.

«Вот бы мне до него прочитать, что там написано».

Броцки быстро пробежал глазами по тексту и взглянул на меня, как мне показалось, с уважением.

– Ого! Неплохо-неплохо! А по вам и не скажешь, что такие способности!

Я едва не выпятила грудь и не вскинула подбородок. Хорошую рекомендацию, видимо, выдала Корпорация «Dreams LTD». Хоть стыдно не будет.

– Хакерством, значит, увлекаетесь? – продолжил офицер, и я едва не поперхнулась.

«Хакерством»?!

– Это занятие высокоинтеллектуальное, грех по заслугам не оценить! – Броцки то ли издевался, то ли всерьез восторгался умениями компьютерных гениев. – Однако, дорога после таких игр всегда одна и в лучшем случае к нам! – гордо закончил он, глядя на мою застывшую от недоумения фигуру.

– Да не волнуйтесь вы так, – по-своему расценил мою реакцию усатый. – Ну, доигрались вы, с кем не бывает, зато здесь у нас народ добрый, приветливый, правила пусть строгие, но справедливые…

– Да не игралась я…

Слова вырвались еще до того, как я успела закрыть рот.

«Что ты делаешь?! Какая разница, какой документ составила Корпорация, лишь бы на территорию пустили, а ты сейчас отпираться начнешь! Защищать доблестную честь, героиня, тоже мне»…

– Ну, понятное дело, что никто не признается, – разочарованно взмахнул руками Броцки. – Кому хочется виноватым ходить…

– Да, ладно-ладно… было такое… – тут же сменила я тактику, расслабленно развалившись на стуле, будто и вправду владыка бинарного измерения.

Признай я вину или нет, все равно бы никто отсюда не выпустил. Но чувствовалось, что чистосердечное признание могло изменить мнение сидящего напротив мужчины. И кто знает, чему это могло помочь.

– Во! Молодец! – тут же воспрянул Броцки. – Зачем же от таланта отказываться? Уважаю! Сам никогда не умел ничего, кроме почты отсылать.

«Та же беда»…

– … Если бы я все то же умел, сидел бы сейчас тут с утра до вечера?

«Ты бы сидел уже в тюрьме»…

– … И деньги бы другие совсем имел… – размечтался Броцки, – …и наперед бы продумал, как не попасться в руки властям.

«Понесло тебя».

Скорчив кислую мину, мол, не все такие «думающие» заранее, я вздохнула. Усатый наклонился и похлопал меня по руке.

– Ну ладно тебе… (И когда мы перешли на «ты»?) Я уж хотя бы жилье тебе получше подберу. Есть еще свободная комната в хорошем комплексе на окраине. Не близко к центру, но воздух почище и мебели побольше. Не часто попадаются такие талантливые злодейки, да и мордашка у тебя симпатичная…

Я поморщилась. Благо, рывшийся в ящике стола офицер этого не заметил.

– Вот! – на столе появилось сразу несколько предметов. Пухлый палец ткнул в самый левый. – В этом конвертике ключ от квартиры, сверху адрес, спросишь на остановке, какой тебе взять автобус или покажешь водителю такси. Вот это…

Броцки ткнул в широкий браслет.

– … ты оденешь еще до выхода из здания. И он будет на тебе, пока тысячу не наберешь.

– Какую тысячу?

– Не перебивай. Браслет этот – твой документ, и кредитка, и все прочее. Подробнее прочитаешь в книжке. Теперь следующая вещь… – усатый постучал по квадратному предмету (коробочка с экраном, на темном фоне которого светилась голубым светом цифра ноль). – Это стационарный счетчик баллов. Будешь хранить его дома. Если надо будет узнать сумму, на браслете есть маленький экран, там и смотри. А то большой, мало ли что, разобьешь еще…

Я практически ничего не понимала, но впитывала, как губка. Такие предметы выдавались каждому, и, вероятно, являлись важной частью системы, которая все больше напоминала тюремную. Чему именно они служили и как ими пользоваться, еще предстояло научиться. Броцки в это время разливался соловьем:

– Книжка тебе пригодится, ты не думай сразу ее в мусорку выкидывать.

Я бросила взгляд на придвинутую ко мне книгу с гордым название «Конституция» и ниже мелким шрифтом – «Сборник законов и правил города Тали».

– Вот, вроде бы и все… – задумался Броцки. – Ах да! Баллов-то у тебя еще нет, поэтому вот тебе купоны. Один балл на каждом – на дорогу да на еду. А там уже сама работать начнешь.

На столе появились пять розовых бумажек.

– Спасибо, – вежливо отозвалась я, чувствуя, что надо что-то сказать.

– Да ладно. Нечасто такие попадаются, все больше криминалы, а тут – хакер! Не убийца же, а это большая разница…

Хотя виновной я являлась не больше, чем сам Броцки, но все же подобие чувства благодарности к усатому офицеру возникло.

– Сложно тут жить-то? – пользуясь моментом и благодушным настроением мужчины, спросила я.

– Да от каждого зависит. Кому-то сложно, кому-то не очень. Ты, давай, забирай вещи, да иди уже на остановку. Итак с тобой задержался сильно.

Я быстро сгребла вещи в услужливо предоставленный бумажный пакет, еще раз кивнула усатому в знак благодарности и направилась к коридору.

– Удачи тебе! – донеслось вслед. – Следующий! Гашер Грин? К столу!

Глава 3

Шагая между узких стен длинного прохода, я размышляла, станет ли мне Тали домом? Пусть даже на короткий срок. Но что-то подсказывало, что нет. Слишком много непонятных предметов лежало в пакете, слишком толстой казалась на вид книга-конституция. Если повезет, я уйду отсюда еще до того, как прочту последнюю страницу. Если вообще начну ее читать…

Справив нужду в маленьком обшарпанном туалете, я миновала двух постовых и направилась к выходу из здания. За стеклянными дверями уже сияло солнце, дождь кончился. Вспомнив слова офицера, что браслет нужно надеть до выхода в город, я притормозила, примостила бумажный пакет на сумку и принялась рыться в поисках дармового «украшения». Браслет оказался чуть широковат, но как только две части его сошлись на левом запястье, он тут же пикнул и сжался. Стал почти в пору.

«Чудеса электроники»!

Вдоволь налюбовавшись новым аксессуаром (не то чтобы он был особенно красив, но и плохо не смотрелся), покрутив рукой и так и сяк, я снова взяла пакет и покатила сумку к выходу. Ее так и не проверили. Отлично. Еще лучше было заглянуть туда самой, но делать этого в туалете не хотелось. Уж лучше по прибытии в апартаменты.

Толкнув стеклянную дверь, я оказалась на залитой солнцем самой настоящей городской улице.

Сзади высилось «пограничное» здание, ведущее с обратной стороны к горным воротам, а впереди расстилалась дорога: несколько песочно-желтых машин с надписью «Tazi» (написание мне показалось странным, но интуитивно понятным) лениво грели бока у обочины. Оглядываясь по сторонам, я пыталась решить, стоит ли сразу взять такси (а правильнее сказать «Тази», которое я тут же окрестила «Тазиком») или же поискать автобусную остановку, которой с этого места видно не было. Зелень приятно радовала глаз, в воздухе гудели жучки, носились вокруг, выписывая беззаботные пируэты, птицы.

«А не так здесь и плохо на первый взгляд», – обрадовалась я, жмурясь от солнца. Несмотря на усталость и желание вздремнуть часок-другой, я все же решила пройтись немного пешком, присмотреться к окрестностям. Хотелось узнать о городе больше: как выглядит изнутри, чем живут и дышат люди…

Миновав водителей с их извечными зазываниями «Такси, девушка, такси. Плата невысокая, куда желаете ехать?», я направилась по дороге, ведущей на холм. Ошибиться с выбором направления не представлялось возможным: от здания пограничного контроля и в сторону холма вело только одно, залитое бетоном, узкое шоссе. Бодро переставляя ноги и любуясь цветущими по краям дороги кустами, я быстро продвигалась вперед. А оказавшись на вершине холма, невольно залюбовалась открывшимся видом. И было, признаться, чем залюбоваться.

От самого подножия высившихся на горизонте гор, в ложбине, словно свернувшийся в корзине кот, лежал город. Легкое марево от солнечных лучей поднималось от крыш и дорог, дрожало прозрачной дымкой над зеленью, которой здесь, в затерянном мирке между скал, было предостаточно. Город, казалось, спал. Кое-где по дорогам ползали машины; отсюда они казались маленькими и неуклюжими, а если прищурить глаза, то можно было разглядеть и немногочисленных пешеходов.

Тали. Полдень.

Оторвавшись от созерцания долины, я вытерла со лба пот (солнце начало припекать не на шутку) и пошла теперь уже по дороге, ведущей с холма. Под уклон было идти куда легче, что я тут же подметила, пробубнив неглубокомысленное «Вниз, не вверх!», колеса сумки подпрыгивали на камушках, усталость испарилась, уступив место возбуждению.

«Скоро! Уже скоро буду там»…

Так, в приподнятом настроении прошагав еще с полчаса, я, наконец, оказалась на одной из улиц загадочного Тали.

Отсюда, как ни странно, город не казался таким уж радужным, как с вершины холма. Потрескавшаяся штукатурка зданий, покосившиеся вывески магазинов, тусклые и неброские, будто висящие здесь еще с прошлого столетия, одинокие, спешащие поскорее укрыться в тени от палящего солнца прохожие – все это вызывало ощущение уныния и некоторого запустения.

Свернув на перекрестке направо, я зашагала по проспекту Альпинистов (по крайней мере, так гласил знак, прибитый под светофором). Проспект оказался чуть шире предыдущей улицы, но почти такой же пустынный. Несколько раз навстречу попадались пешеходы, три мужчины и одна женщина. Все они смотрели на меня с удивлением или даже с опаской, женщина так вообще обошла по широкой дуге, будто боясь заразиться дурной болезнью. Такое поведение не прибавило мне оптимизма, заставив растеряно оглянуться по сторонам и остановиться. Несколько секунд я подозрительно осматривала окрестности: двухэтажные жилые дома, какое-то обветшалое кафе с пыльными стеклами и скрипучей дверью, но, не заметив ничего странного, снова двинулась вперед. Пройдя два квартала и встретив еще трех пешеходов (с такими же непонятным выражением на лицах а-ля «Эй! Дома есть кто-нибудь?!»), я уже решила было не забивать голову странностями, когда сзади раздался пронзительный свисток.

Я оглянулась.

Ко мне спешил человек, похожий на полицейского. Синий мундир тесно обжимал плечи, блестящая пряжка ремня вдавилась во внушительного размера пузо, трясущееся от бега. Человек помахивал длинной темной палкой и постоянно вытирал пот, стекающей из-под темно-синей фуражки.

– Вы что, с правилами не знакомы? – тяжело дыша и грозно нахмурив кустистые брови, спросил он.

– Простите, а что я, собственно, нарушила?

– Это улица с односторонним движением!

Я непроизвольно посмотрела на дорогу, проходящую посреди улицы. Та была совершенно пуста.

– Хорошо. И что? – будучи остановленной по совершенно нелепой, как мне показалось, причине, я чувствовала раздражение.

– Вы что, знака не видите? – махнул полицейский в сторону столба у обочины.

Я посмотрела на белую стрелку, нарисованную на синем фоне. Затем снова на пустую дорогу. В поле зрения попал еще один двигавшийся навстречу прохожий, который предпочел быстро укрыться в здании, едва завидев фуражку.