Торговка счастьем

Настя вздохнула, поставила на сверкающий стол пустую чашку. Глянула на визитера холодно и строго.

– А вы, собственно кто, мужчина? Насколько я помню, лицо мне постороннее. Почему вы задаете мне вопрос, который может задать мне лишь человек, вступивший со мной в личные отношения.

– Чёй-то? – его небритые щеки вытянулись.

Так и сказал – чёй-то! Представитель, тоже еще, правопорядка! Не понял, что ли? Настя мысленно выругалась. А вслух сказала:

– Представьтесь…

Он спохватился, сквозь щетину проступил румянец. Полез во внутренний карман куртки, вытащил удостоверение, мотнул им и невнятно пробормотал о своих должностных полномочиях, попутно назвав фамилию, имя-отчество и звание.

– Капитан Алексеев, – задумавшись, повторила Настя. – Игорь Николаевич… Что привело вас ко мне в дом?

– Где вы были минувшей ночью, отвечайте!

Капитан грозно свел брови, густые и неухоженные, как сад за соседним забором, откуда за ней велось наблюдение.

– Я была дома. Здесь вот. – Настя ткнула пальчиком в стол. – Долго читала именно здесь. Потом пошла спать. Ах, да! Еще ответила на сообщение моего…

Назвать Дмитрия «своим» вдруг не повернулся язык. И она сказала:

– Брат моего покойного мужа прислал сообщение. Я на него ответила.

– Что он написал?

Капитан нашел взглядом ее мобильник, оставшийся лежать на подоконнике со вчерашнего вечера. Без разрешения влез в него. Прочел сообщение от Дмитрия. Ее ответ. Еще чего-то там посмотрел. Положил мобильник обратно.

– Спасибо, что спросили разрешения, – ядовито заметила Настя.

Тут же нашла взглядом кухонное окно, из которого открывался прекрасный вид на соседний дом. И подумала: интересно, ее наблюдатель видит, что у нее гость? Уже доложил Диме? Как скоро тот явится в окружении своей тупоголовой свиты? Он ведь один последнее время не ходил никуда. Везде в сопровождении двух охранников и шофера. Трех громадных придурков, жутко шаркающих ногами и вечно что-то жующих. Честно, Настя находила странной подобную осторожность. Кто мог посягать на его жизнь? За Льва мстить было некому. Она была бы рада, да связана по рукам и ногам.

– Кто может подтвердить, что вы были дома? – капитан насупленно глянул в ее сторону.

Дамочка его не просто раздражала, она его бесила. Похоронила мужа, погибшего при жутких обстоятельствах чуть больше месяца назад, а хоть снова замуж выдавай. Идеальная фигура, идеальная осанка, идеальная кожа. Понять, что она сильно страдает, было невозможно. Ни тогда, в день похорон, когда она словно окаменела. Ни теперь, когда она смотрит на него пустыми глазами, ничего не выражающими или отлично все скрывающими.

В плане внешних данных она была прекрасна. В плане душевных качеств она была страшна. С такой надменной, холодной красоткой он ни за что не хотел бы оказаться в темной комнате темным вечером.

Хотя внешность ее – спору нет – была безупречной.

– Никто, – ответила она просто и вдруг уставилась на соседний дом. – Хотя…

– Что? – Игорь проследил за ее взглядом и сразу насторожился. – Что?

– Хотя мне кажется, что за мной постоянно кто-то наблюдает из окон соседнего дома. Может, это паранойя. Может, нет. Но кто-то там живет. Наверняка видел, как я передвигаюсь по дому. Спросите его.

У нее язык не повернулся сказать: а еще лучше спросите у Дмитрия Дмитриевича Дворова, который приставил к ней наблюдателей. Уж он-то знает о каждом ее шаге точно! Поминутно! И хотя она себя тешила тем, что скрывается за плотными шторами в собственной спальне от глаз наблюдателей, в глубине души тому не верила. Камер слежения и микрофонов, конечно, не нашла, сколько ни искала, но…

Но не мог ее оставить Дима один на один с самой собой на целых восемь часов! Не мог! И плевать он хотел на ее личное пространство!

– То есть, другими словами, вы знали, что из соседнего дома за вами ведется слежка? – тут же прицепился капитан.

И неожиданно покинул свой уголок у шкафа и сел к ней за стол строго напротив.

– Я этого не говорила. – Настя коротко улыбнулась его тугоумному лбу. – Я сказала, что там кто-то живет и за мной наблюдает.

– А зачем? Зачем за вами наблюдать вашим соседям?

Взгляд его темных глаз тут же пробежался по ее безупречной фигуре, обтянутой серым трикотажем. Капитан судорожно дернул кадыком перед тем, как спросить:

– Вы что, ходите по дому голой?

Ирина Глебовна судорожно всхлипнула: о боже. Настя снова улыбнулась в лоб капитану и соврала:

– Случается…

И гость вдруг засопел, завозился на стуле, его руки засновали по карманам куртки и штанов, производя невероятное шуршание. И под щетиной на его щеках расползлись два красных пятна.

– И вы считаете, что сосед вас рассматривает, когда вы гуляете по дому голой, – не спросил, констатировал капитан, не отреагировав на очередное возмущенное восклицание горничной.

– Возможно. – Настя осторожно пожала плечами. – Вам лучше у него самого спросить.

– О чем?

– С какой целью он за мной наблюдает?

В душе всего лишь на мгновение, на одно крохотное мгновение загорелась надежда. Вот сейчас они допросят этого наблюдателя, тот расскажет им, что послан Дмитрием. И тогда они его…

Что?! Ну что, господи, они его? Призовут к ответу за то, что он приставил к ней наблюдателей?! А он скажет, что это охрана! Что он опасается и за ее жизнь тоже, потому и приставил к ней охрану!

Попробуют доказать его причастность к гибели брата?! А он скажет, что ни при чем! Что скорее жена заинтересована, потому что является единственной наследницей. А он нет. Он не наследник. И мотива у него нет никакого.

Подобные разговоры уже имели место быть сразу после похорон Льва. Это когда с Настей еще не говорили строго адвокаты. Это когда она невнятно пыталась взвалить вину за гибель любимого мужа на его брата. И когда в полиции еще прислушивались к ее невнятным утверждениям.

Потом все поменялось.

– Спросите, спросите.

Настя мягко поводила головой вверх-вниз. Уставилась насмешливо на смутившегося капитана.

– Он вам много чего расскажет о моих домашних туалетах.

– Не расскажет, – ответил Игорь, будто прокаркал.

Дамочка сводила его с ума. И раздражала, и интриговала одновременно. Он ведь спорил с ребятами в отделе чуть больше месяца назад, что без ее участия гибель мужа не обошлась. Она каким-то боком причастна, точно причастна! А они лишь скептически качали головами и утверждали, что она дура! Пустышка! Что ее в жены взяли, чтобы наряды дорогие на нее примерять и драгоценности на шею вешать.

– Почему не расскажет? – почти не удивилась Настя.

Разве может человек из свиты Дмитрия выдать его?! Нет! Дмитрий разгневается, и одному богу известно, что сотворит тогда с болтуном.

– Потому что он мертв, – ответил капитан, уставив на нее глаза, сильно смахивающие на маслины – черные, крупные, влажные.

– Мертв?!

Настя ахнула – и ротик приоткрыла. И совсем при этом не выглядела дурой, а выглядела удивленной женщиной. Искренне удивленной. Так он решил, наблюдая за ней внимательно.

– Вы уверены?

Она нервно подхватила со стола пустую кофейную чашку. Заглянула в нее, недовольно поморщилась и протянула чашку горничной со словами: еще. Горничная метнулась к кофейной машине, загремела, засуетилась. Настя сидела с неестественно выпрямленной спиной и внимательно смотрела мимо него на кухонное окно, в которое прекрасно просматривался соседний дом.

– Он точно мертв?! – повторила она вопрос, принимая с благодарностью из рук горничной очередную порцию кофе.

– Мертвее не бывает.

– Как он умер? – она коротко отпила, глянула на него с надеждой. – Инфаркт? Инсульт? Смерть наступила по естественным причинам?

– Смерть всегда наступает в результате остановки сердца, – фыркнул он невесело, вспомнив заключение докторов о смерти матери, умершей от рака. – И его остановилось.

– Ага, – глотнула, выдохнула с облегчением.

– Когда ему горло перерезали, оно и остановилось через мгновение, – с удовольствием закончил капитан.

Ему хотелось ее смутить. Хотелось скомкать ее самообладание. Хотелось заставить ежиться, а не сидеть тут – спинка стрункой – перед ним, как королева.

– Горло?! Перерезали?!

Чашка с кофе осторожно встала на стол. Спина по-прежнему осталась прямой. А вот взгляд снова умер. И поспешно удрал от кухонного окна. Уставился на него.

– Зачем? – выдохнула она, вдоволь насмотревшись на его небритую морду.

– Что зачем?

Игорь вдруг почему-то почесал щеку. Вдруг подумал, что неловко как-то приходить в такие дома небритым и помятым. Чмо, а не опер, как сказала бы его бывшая жена. И все киногероев ему – дура – в пример ставила. Какие они наглаженные и ухоженные выходят у режиссеров. А он, между прочим, сегодня в кабинете спал на стульях, потому что дежурил. И спал всего полтора часа. А с утра, вместо того чтобы поехать домой, поехал сюда. А тут…

– Зачем ему перерезали горло? – севшим, с легкой хрипотцой, голосом повторила свой вопрос Настя Дворова, которую он лично не считал пустышкой, а считал чрезвычайно умной и даже коварной.

– Вот я и хотел у вас спросить – зачем?! – он чуть повысил голос.

– У меня?! – кончики ее холеных пальчиков уткнулись ей в грудь, обтянутую серым трикотажем.

– У вас. У вас, – покивал он.

И перевел взгляд с кончиков ее пальцев, которые в настоящий момент с удовольствием бы заменил своими, на горничную. Пожилая женщина неприметной внешности, в униформе, которая наверняка стоила дороже его зимней куртки, зажимала рот рукой и качалась, как старое дерево на ветру.

– А я? Что я могу знать?! – резонно возмутилась Настя и оглянулась на горничную, будто ища у той поддержки.

Но та ее поддержать не могла никак. Она не могла засвидетельствовать алиби своей хозяйки, поскольку в течение дня приходила и уходила, на ночь не оставалась. А смерть наблюдателя из соседнего дома предположительно наступила ночью. То, что человече был нанятым наблюдателем, а не просто любопытным соседом, они все уже поняли по дорогостоящей аппаратуре, которую убийца не тронул. Аппаратуру конфисковали, начали идентифицировать серийные номера. Только Алексеев точно знал: это не след. Он никуда не выведет. Хозяина не найдут. Как не нашли ни единого следа взлома, чужой обуви и чужих отпечатков пальцев.

Чисто сработано. Профессионально. И сработано не этой хрупкой леди, которую он просто из вредности доводил вопросами.

– Вы не знали, кто он? – спросил Игорь, когда она отдышалась немного.

– Нет.

– Почему за вами наблюдал?

– Нет.

– Кто мог его нанять наблюдать за вами?

– Нет.

Вот тут она соврала. По горькой складочке вокруг рта, появившейся и тут же исчезнувшей, он понял. Она знала или догадывалась, кто ее пасет.

– Это брат вашего покойного мужа приставил к вам охрану? – решил он ей немного помочь.

– Охрану?! – вдруг возмутилась она, впервые перестав быть леди и сделавшись гневной и… еще более красивой. – Вы называете это охраной?!

– А вы как называете?

– Это… Это слежка! Да, слежка! – выпалила она и оглянулась на горничную, которая раскачивалась все сильнее. – Он следил за каждым моим шагом!

– Ага…

Игорь глянул на бледную пожилую тетку, вот-вот готовившуюся грохнуться в обморок.

– Послушайте, Ирина Глебовна, сделайте мне чаю, что ли, если кофе в этом доме роскошь.

Горничная дернулась всем телом и раскачиваться перестала. Нашла заполошным взглядом хозяйку. Та кивком позволила.

– Чай или кофе? – уточнила горничная, уронив руки вдоль тела.

– Кофе, – сказал Алексеев.

Он любил чай. Большую чашку, огненную. Чтобы в ней кружились чаинки хорошей заварки, источая неповторимый аромат, когда болтаешь в чашке ложкой. И сахарку чуть-чуть, и лимончика. Ум-мм, вкусно. Но чай не заказал. Вдруг захотелось попробовать того, что пробовала Анастасия. И понять захотелось, что ей нравится. Что дает ей силы?

– Вы утверждаете, что он следил за каждым вашим шагом… – повторил Алексеев, заняв горничную делом и снова переключая свое внимание на Настю. – Этот человек ходил за вами и по городу? Тот, что поселился в доме напротив?

– Нет. Когда я уходила из дома, он оставался там, – ее ладошка метнулась в сторону окна, из которого великолепно просматривался соседний дом. – Меня водили по городу сразу три экипажа.

– Что-оо?

– Одна машина отъезжала следом за мной от ворот, стоило мне выехать. Потом меня передавали где-нибудь в городе другой машине, потом третьей, а когда я возвращалась, то первые наблюдатели уже сидели в машине у ворот. Вот так… – выговорилась она и тут же перепугалась.

Сразу вспомнилась адвокатская свора, настойчиво советовавшая ей держать язык за зубами и нигде имя Дмитрия не упоминать. Ни в какой связи!

«Проживите достойно хотя бы эти полгода, – рекомендовал ей один – самый откровенный. – Спокойно и без историй…»

Но история вдруг случилась, так ведь?! Ужасная история! Кто-то убил наблюдателя, приставленного к ней Димой.

Кто? Кто посмел?

– То есть вы хотите сказать, что этот человек, – Алексеев по ее примеру указал пальцем на окно, – наблюдал только за вашими передвижениями по дому?

– Думаю, да.

– И были еще люди, которые повсюду ездили за вами по городу?

– Да. Точно были.

– На какой машине?

– Черный внедорожник, – она назвала марку автомобиля и продиктовала номера.

Он почти был уверен в ее ответе, потому что именно в этой машине сегодня утром одним из бегунов были обнаружены два трупа с аналогичными ранами в области шеи.

Собственно, с их обнаружения все и началось.

В полицию позвонил мужчина и заполошным голосом сообщил, что только что, совершая пробежку, у дома Дворовых наткнулся на автомобиль, полный мертвых людей. Срочно прибыла группа. Все огородили. Начали досматривать, опрашивать. Бегун трясся всем телом, но толком ничего сообщить не мог. Решили опросить соседей Дворовых, оставив визит в их дом напоследок. Именно поэтому и был обнаружен еще один труп. Пришли к соседям, а наткнулись еще на один труп с аналогичными ранениями, повлекшими смерть.

– Три трупа за утро! Твою мать! – орал на Алексеева начальник по телефону, когда тот докладывал ему обстановку. – Капитан, ты хоть понимаешь, что теперь поднимется? Пресса просто захлебнется от восторга! С меня скальп наверху снимут! Не успел труп Дворова остыть, как тут еще три! И где?! У него под окнами!

– Не у него, а у его вдовы, – осторожно поправил начальника Алексеев и получил по полной за то, что решил поумничать.

– Там что, целая группа действовала? – спросил начальник, немного поостыв. – Как могли сразу двоим в машине перерезать глотки? Сразу с двух сторон нападали, что ли? Что за ниндзя, твою мать?!

– Думаю, что, пока один выходил, второго ликвидировали. Первый вернулся и… – он попытался подыскать слова, но не вышло. – И его грохнули тоже. Потом вошли в дом и убили третьего наблюдателя.

– А может, его первым убили?

– Думаю, нет. Те, что были в машине, почти упирались бампером в забор этого дома. Мимо них убийца не прошел бы незамеченным.

– А может, они его пасли? Он наблюдал за Дворовой, они за ним и за всеми ними… Тьфу ты, черт! – разозлился снова начальник. – Просто какая-то мафиозная разборка получается! Вот дерьмо, а! Теперь с меня точно снимут скальп…

Алексеев на тот момент выводов не делал никаких. И совсем не думал, что парни в машине наблюдали за наблюдателем в доме. И, как оказалось, правильно. Ребята водили Анастасию по городу и сидели в машине возле ее дома, когда она возвращалась. Стало быть, они следили за ней круглосуточно. Зачем тогда дублер с биноклем в соседнем доме? Кто он? Чей он? Знал ли о тех, кто сидел в машине? Или нет? А они о нем знали или нет? Эти люди, приставленные наблюдать за Анастасией, были наняты одним лицом или нет?

Да-аа, горя хватишь в этой головоломке!

– А могли они этого… – Настина ладошка протянулась в сторону окна. – Могли те ребята из машины этого парня убить?

– Нет, не могли. – Игорь хмуро глянул на горничную, которая, подав ему кофе, снова принялась качаться из стороны в сторону как заведенная.

– Почему вы так думаете? Считаете их джентльменами? – безупречный рот Анастасии выгнулся недоверчивой скобочкой. – Не идеализируйте их, товарищ капитан, и…

– Их тоже убили, Анастасия Сергеевна, – перебил ее Алексеев и осторожно поднес кофейную чашку к губам.

– Их? Что, простите?

Настя вдруг резко встала и шагнула назад, почти поравнявшись с горничной. Он даже перепугался на мгновение, что она сейчас станет с ней вместе раскачиваться из стороны в сторону. Это уже танец просто какой-то будет!

Но она не поддержала свою горничную. Осталась стоять, вытянувшись стрункой возле стола, со сцепленными у груди ладонями. Взгляд ее несчастных серых глаз убивал Алексеева наповал.

Ему так хотелось ее пожалеть…

«Опер должен быть красивым, опрятным и беспристрастным, – тут же вспомнились ему нравоучения бывшей жены Светланы, решившей в какой-то момент стать его стилистом. – Ты ничего не должен чувствовать по отношению к пострадавшим. Никакого сострадания, Алексеев! Никогда!»

У него, честно, не получалось. Он считался хорошим опером, матерым спецом. Но превращался в слюнтяя, когда окунался в чужое горе. Особенно это касалось женщин. Особенно молодых и красивых женщин.

«Если хоть еще одна овдовевшая шлюшка расплачется на твоем плече, Алексеев, я тебя брошу!» – пригрозила ему три года назад Светлана.

Сказала – сделала. Бросила. Потому что на его плече как-то расплакалась сестра погибшей девушки. Молодая, симпатичная брюнеточка, с которой он потом пару раз поужинал. И раза два у нее заночевал…

Уничтожая мелкими глотками горьковатый крепкий кофе, которого Анастасия выпила аж две чашки, Алексеев вдруг не к месту подумал, что эта красивая светская дама на его плече плакать не станет. И раскачиваться из стороны в сторону от ужаса, как ее ненормальная горничная, тоже не будет. Она замрет. Остолбенеет. И тут же начнет стремительно соображать, а что же ей теперь делать, как поступать дальше.

Он не представил, просто услышал сейчас, как звенят, обгоняя друг друга, ее спасительные планы на будущее. Или это у него в голове от крепкого кофе зазвенело?..

– Их убили тоже? – повторила она, ее лицо от смертельной бледности сделалось почти прозрачным. – Их убили так же?

– Да, – он опустил подробности и отставил чашку, не допив.

Чай все же лучше. Надо было не выпендриваться, попросить чаю.

– И вы считаете, что это сделал один и тот же человек? Убийца? – уточнила она вдруг.

– Характер нанесенных ранений, повлекших смерть, об этом свидетельствует, – ответил он ей казенным языком и снова не к месту пошкрябал щетину на лице.

Настя вдруг пошла по кухне мелкими странными шажками. Переходила от окна к окну, выглядывала на улицу, ежилась и снова шла. Потом вернулась к столу, села на прежнее место, глянула на него с первобытным ужасом и выдохнула с причитанием:

– Господи-ии, да что же это такое делается-то, а?

– Я бы тоже хотел это знать, гм-мм, – пробормотал он, смутившись.

Эта простецкая интонация совсем не вязалась с ее внешней утонченностью. Она ей не шла. Она в корне меняла все его представления о ней. Может, она и правда дура дурой, как утверждают его коллеги? Может, покойный Лев Дворов женился на очень красивой дурочке, чтобы наряжать ее, как рождественскую елку, чтобы любоваться ею, чтобы показывать влиятельным людям, как очередную дорогую игрушку?

Что вообще о ней известно – об этой Анастасии Сергеевне Дворовой, в девичестве Загореловой? Мало, очень мало. Сведения были скудными и неинтересными.

– Колхозница! – фыркали ребята из отдела. – Из какой-то тмутаракани, которую даже на карту позабыли нанести. Прибыла в город, поступила учиться, засветилась на каком-то молодежном форуме. Дворов ее приметил. Женился. Все!..

– Как же это? Почему?! – продолжила простецки горевать Настя, все больше разрушая сложившийся в его сознании образ утонченной леди. – За что их всех? Господи-ии…

Алексеев нехотя поднял чашку с кофе, глотнул. В голове тут же зашумело, зазвенело. И неожиданно родилось: а может, она играет? Умело разрушая всяческое представление о себе, как о коварной и умненькой, играет тут перед ним, строит из себя дурочку?

– Что вы можете сообщить мне по существу вопроса, Анастасия Сергеевна? – насупился Игорь, пожалев тут же, что кофе допил, во рту стало гадко и горько.

– Ничего, – последовал лаконичный ответ. И было добавлено тут же: – Я никого не убивала.

– А кто?

– Спросите лучше у Дмитрия Дмитриевича, товарищ капитан, – и взгляд ее при этом, устремленный на Алексеева, был совершенно лишен выражения.

– Что спросить?

– Кому помешали его люди?..

Глава 3

– Это не мои люди! – возмутился двумя часами позже Дмитрий Дмитриевич Дворов, когда Алексеев нагрянул к нему с известием. – С чего вы вообще взяли?!

– Так ваша невестка утверждает, – ответил он, пожимая плечами.

Плечи, если честно, одеревенели уже от усталости. И спина стала деревянной. А ноги почему-то ватными, и руки словно у тряпичной куклы. Он устал! Так устал, что готов был уснуть прямо в гостиной этого красавчика, разгуливающего по своему дому в одних трусах.

Трусы, правда, были спортивными. И вполне могли сойти за шорты – широкие, длинные, в узкую синюю с серым полоску. Но все равно Дмитрий Дмитриевич мог бы одеться. И не дразнить Алексеева своим загорелым накачанным телом с темными пуговками сосков и аккуратной пупочной впадинкой. Босые ступни и колени тоже были будь здоров, как с рекламной картинки – стопроцентно безупречными.

Светке бы он точно понравился, неожиданно подумал Игорь, тут же остро ощутив запах собственного пота. Сочла бы его одним из тех героев в никогда не мнущейся одежде из фильмов прославленных режиссеров.

Он ведь только что из спортивного зала вышел, черт побери! Живот и плечи еще были влажными от пота, и полотенце с шеи он тут же зашвырнул куда-то. Почему же от него не разит так, как от него? Потовые железы, что ли, переделал?

Твари богатые! Твари!

Игорь покосился на свои пыльные ботинки, не чищенные со вчерашнего вечера. Чистил, когда еще на дежурство собирался. А с утра он в этих ботинках уже пару километров набегал по уютным улочкам района, где проживала вдова старшего Дворова. Не жравши, не спавши и…

– Настя?! – ахнул совершенно искренне Дворов-младший.

– Совершенно верно. У вас ведь нет другой невестки? Ваш старший брат не был больше женат?

– Нет. – Дмитрий Дмитриевич неуверенно покачал головой. – Насколько мне известно, нет. Настя была его первой и единственной супругой.

Хозяин дома, который был поскромнее, чем у брата, но все равно большой, прошелся пружинящей киношной походкой мимо Алексеева туда-сюда по гостиной. Широкие шорты шуршали, мышцы перекатывались под загорелой кожей. Лучше бы он этого не делал, скотина ухоженная! Игорь сразу разозлился. Сел ровнее в уютном кресле, в котором чуть не задремал, пока дожидался красавчика. Нахмурился.

– Так вот, ваша единственная невестка утверждает, что это вы приставили к ней наблюдателей.

– Я?! – снова удивленно отозвался Дмитрий и уселся, наконец, в кресло напротив.

Но снова неправильно сел. По-киношному. Спина прямая, торс чуть наклонен в его сторону. Локти на коленях. Кисти рук расслабленно свесил. Красивые кисти, мужские, крепкие, с длинными сильными пальцами, ухоженными ногтями.

Такие пальцы, натренированные спортивными снарядами, с уверенностью могли бы удержать губительное для жертв лезвие, вдруг подумал Алексеев. И внимательнее присмотрелся к красавчику.

И вдруг понял, что тот нервничает. Сильно нервничает! Над верхней губой и на лбу капли пота, левое веко подергивается. Дыхание неровное. После тренировки или с чего?

– Зачем мне за ней наблюдать, интересно?

Дмитрий поднял на Алексеева пустой взгляд. Точь-в-точь как у его невестки давеча. Доппакетом им, что ли, такой взгляд выдают вместе с деньгами?!

Твари богатые!

– Я не знаю, – пожал плечами Алексеев. – Она утверждает, что это ваши люди следили за ней из соседнего дома. Потом вели ее машину через весь город. Круглосуточно торчали в машине за воротами. Разве нет?

– В машине? – Дмитрий раздраженно наморщил лоб. – Так пробейте номера! И узнаете, чья это машина!

– Узнаем, – пообещал Алексеев.

Уже узнали. Машина была зарегистрирована на пенсионера, которого до сих пор не могут найти. Алексеев своим ребятам звонил перед тем, как переступить порог дома Дворова-младшего.

– Отпечатки с погибших снимите, может, тут след будет, – продолжил давать советы красавчик, оказавшийся еще невероятно умненьким.

По отпечаткам ни один из погибших в базе не числился, стало быть, не имел криминального прошлого.

– Но у меня в штате точно нет людей, которых бы я приставил наблюдать за Настей! – возмущался Дворов-младший. – Зачем?!