О рассказе Л. Н. Толстого «Чем люди живы»

Иван Сергеевич Аксаков

О рассказе Л. Н. Толстого «Чем люди живы»

Какая прелесть – этот рассказ графа Л. Н. Толстого, помещенный в декабрьской книжке «Детского отдыха» – «Чем люди живы» (более подробный отчет о котором помещен ниже, в отделе критики и библиографии)! Что за эпическая простота, какой художественный реализм при самом идеалистическом содержании!

Мы давно, по поводу одной сцены в романе «Война и мир» (встреча, взаимное прощение двух смертельно раненных соперников и чувство христианской любви, внезапно их осенившее), тогда еще высказали мнение[1], что если граф Толстой и реалист, то в нем несомненно кроется способность выразить в строго реалистической форме самые неуловимые, тончайшие, самые возвышенные, именно христианские движения души, дать им, так сказать, художественную, такую же тонкую плоть и воздействовать ими на душу читателя. Много было толков о новом, якобы мистическом направлении автора, о том, что он уже погиб для искусства…[2]

Напечатанный рассказ свидетельствует о противном. Художник-реалист не погиб в нем, но только стал художником внутренно просветленным, для которого освятилось искусство, раскрылся целый новый мир художественного творчества и нравственного служения.

Говорят, что за этим рассказом последуют и еще два рассказа в том же прекрасном детском журнале. Гр. Толстой может успокоиться: его художественная деятельность вполне благотворна, – пусть только он сам не хоронит в себе божьего дара.

Примечания

1

Где это было высказано И. Аксаковым, установить пока не удалось.

2

Имеются в виду философско-религиозные искания Л. Толстого в 1878–1880 гг., связанные с переводом и комментированием им Евангелия.