Вендетта. День первый

– Не думаю, что все так, как вам представляется, Всеволод Петрович. Правда, как обычно, гораздо более груба, примитивна и неинтересна. Так что изучите-ка повнимательнее эти досье. Кстати, у меня имеется предложение – почему бы вам с семьей не приехать ко мне на дачу, скажем, в грядущие выходные? Там соберутся только друзья и хорошие знакомые. Будет великолепный шашлык, вам наверняка понравится, а заодно я смогу наконец познакомиться с вашей супругой и дочкой...

* * *

Лагодин с радостью принял приглашение Глеба Романовича и в субботу отправился за город, туда, где располагалась дача полковника. Участок оказался небольшим. Загородный домик более чем скромным, но чрезвычайно ухоженным – свободное время, как выяснилось, Остоженский предпочитал проводить на даче.

Настя не хотела ехать на дачу к незнакомому человеку, однако отец настоял на том, чтобы она отправилась вместе с ним и с Галиной Сергеевной. Теперь девушка слонялась по участку, разглядывала аккуратные, без единого сорняка, грядки, расположенные в строгом геометрическом порядке, прислушивалась к разговорам взрослых, вдыхала запах готовящегося шашлыка и думала о том, когда же наконец отправится обратно в город.

Внезапно ее внимание привлек гость, которого она еще не видела. К большому сожалению и досаде девушки, все приглашенные были важными лицами, ее сверстников на даче полковника Остоженского не было. А новый гость, как отметила Настя, старше всего на несколько лет, ему, наверное, восемнадцать или двадцать: высокий, мускулистый, с копной темных волос и голубыми глазами. Молодой человек, одетый в потрепанные джинсы и ковбойку (что, надо сказать, чрезвычайно ему шло, как отметила Настя), помогал хозяину дачи.

– Разрешите представить, мой сын Максим, – произнес Глеб Романович, обращаясь к Лагодину. – Он учится в столице, однако сейчас у него каникулы, вот он и приехал навестить отца.

Максим, поняла Настя, был гордостью полковника. Впрочем, на месте Остоженского она бы тоже гордилась подобным отпрыском. Девушка, не отрывая глаз, наблюдала за молодым человеком, который сноровисто хлопотал около жаровни. Вдруг Максим поднял глаза – и их взгляды встретились.

Взгляд у сына полковника был пронзительный, изучающий, долгий. Настя смутилась и отвела взор. И что, интересно, он о ней подумает? Девчонка, младше его лет на пять-шесть, пытается привлечь его внимание?

Размышления Насти прервало заявление Остоженского о том, что шашлык готов и можно занимать места за большим столом, стоявшим под тентом. Так вышло, что Насте досталось место напротив Максима. Бравада прошла, девушка не знала, как себя вести, и все время пялилась в тарелку или по сторонам, опасаясь одного: посмотреть на Максима и встретиться с ним глазами. Впрочем, удержаться от соблазна ей не удалось, и несколько раз исподтишка она бросала взгляды на сына полковника. Удивительно, но молодой человек каждый раз поворачивал голову, словно угадывая момент, когда она посмотрит на него, и они снова встречались взглядами.

Игра в гляделки привела к тому, что Настя опрокинула на себя бутылку с соком. Девушка залилась густой краской, чувствуя, что привлекла внимание всех присутствующих. Гостеприимный хозяин (в полосатом переднике, как заправский повар) не растерялся, разрядил обстановку милой шуткой, а затем, протянув Насте полотенце, сказал:

– У нас в домике имеется несколько чистых рубашек и джемперов. Максим, пожалуйста, проводи Настю!

Этого момента Настя боялась более всего – и желала всем сердцем. Неуклюже поднявшись из-за стола, девушка последовала за Максимом в дом. И что только молодой человек подумает о ней!

В доме царил идеальный порядок – полковник Остоженский был чрезвычайно аккуратным человеком, а отсутствие жены (его супруга умерла несколько лет назад от рака) превратило его в перфекциониста.

Настя поднялась по лестнице на второй этаж. Зайдя в комнату, Максим распахнул створки шкафа:

– Можешь выбрать то, что тебе подходит. Прошу! – Затем удалился из комнаты, оставив девушку одну.

Настя принялась изучать вещи – ношеные, однако дорогие, по большей части заграничные, причем известных зарубежных марок. Внезапно она увидела на одной из полок аккуратно сложенное нижнее белье. Интересно, чье? Полковника Остоженского или, не исключено, его сына. Настя вытащила стопку – и в тот момент в комнату вернулся Максим, держа небольшой пузырек.

– Вот средство от пятен... – произнес он и смолк, увидев Настю с нижним бельем в руках.

Девушка ойкнула, густо покраснела и заговорила срывающимся голосом:

– Я не хотела... это вышло совершенно случайно...

– Не думаю, что они тебе подойдут, – иронично заметил Максим, улыбаясь и указывая на трусы. – Извини, не хотел мешать тебе!

Молодой человек снова исчез, и через пару секунд Настя услышала стук входной двери. Ну и дура же она! Что Максим подумает, какое у него сложится о ней впечатление! Хороша дочка прокурора – копошится в мужском нижнем белье!

Настя быстро переоделась, натянув первый попавшийся джемпер, и вернулась к столу. Она отметила, что Максим внимательно за ней наблюдает.

Через некоторое время, когда многие из гостей «дошли до кондиции», приняв на грудь большое количество отличного домашнего вина, приготовленного полковником, или распробовав его не менее вкусные наливки и настойки, Настя поднялась из-за стола. Взрослые давно говорили о делах, которые она не понимала и которые были ей совершенно неинтересны. В голове девушки роились странные мысли. К ней «клеились» несколько одноклассников, а также еще несколько человек из параллельных классов, однако никто из подростков-одногодков ей не нравился. А Максим – совсем другое дело! Он намного старше, ему, как она уловила из разговора Остоженского с ее отцом, почти двадцать. Максим учится в Московском институте международных отношений и наверняка после окончания станет дипломатом. А помимо всего прочего, он такой неотразимый...

Настя сделала несколько кругов по дачному участку, однако Максима нигде не было. Может, он дома? Настя зашла в прихожую, потопталась на пороге, прошлась по первому этажу, но никого не обнаружила. Тогда девушка отправилась на второй этаж и заметила Максима в одной из комнат. Он сидел на диване и рассматривал что-то в альбоме.

«Не хватает еще, чтобы парень подумал, будто я преследую его!» – испугалась вдруг Настя и дала задний ход. Но ступенька лестницы, как назло, скрипнула, Максим поднял голову и увидел незваную гостью.

– Я... я пришла за... средством от пятен, которое ты мне принес... – пролепетала девушка.

Максим встал с дивана, прошел в соседнюю комнату, где стоял шкаф с одеждой, и вручил Насте темную бутылочку.

– Тебе наверняка скучно среди взрослых? – спросил он. И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Можешь присоединиться ко мне. Если, конечно, хочешь...

Более всего Настя желала оказаться сейчас на диване, сесть рядом с Максимом. Альбом, который он рассматривал, оказался семейным.

– Неужели это ты? – воскликнула Настя, удивленно глядя на фотографию толстого малыша, которого держал на руке счастливый отец – молодой лейтенант Остоженский.

– Кто же еще! – ответил Максим со смешком. – Но если тебе неинтересно...

– Мне очень интересно! – заявила Настя и взяла с колен Максима альбом.

На секунду (всего на секунду!) их руки соприкоснулись, и Настя вздрогнула. Ей было так приятно сидеть на старом диване рядышком с Максимом, зная, что стоит вытянуть руку – и она дотронется до сына полковника. Настя ощущала тонкий аромат туалетной воды или одеколона, которым пользуется Остоженский-младший. Девушке хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно.

Максим, казалось, ничего не замечавший, переворачивал страницу за страницей семейного альбома и что-то объяснял. Настя не вслушивалась в его слова, а наслаждалась тем, что находится так близко от молодого человека.

– Она умерла... – донеслось до нее.

Последние слова вырвали Настю из мечтаний. Она взглянула на фотографию красивой темноволосой женщины, чем-то неуловимо похожей на Максима. Настя сообразила, что речь идет о его маме.

– Как это произошло? – спросила она и сама смутилась своему вопросу – уж не слишком ли она назойлива и бесцеремонна?

– Тяжелая болезнь, – ответил, помрачнев, Максим. – Рак крови. Врачи сказали, что если бы она обратилась раньше... Тогда был бы шанс на выздоровление, но так...

Он смолк, и Настя не знала, что ей сделать или сказать. Со смертью ей еще не приходилось сталкиваться.

– Ладно, история старая, – произнес Максим странным тоном. И вдруг оживился: – Расскажи-ка лучше о себе. Твоя семья жила раньше в Ленинграде? Классный город, я был там прошлым летом, в гостях у одного однокурсника...

«У однокурсника или однокурсницы?» – мелькнуло в голове у Насти. Однако замечание Максима разрядило обстановку, и девушка ощутила, что напряжение спало. Она стала рассказывать о своей жизни в Ленинграде и отметила, что Максиму ее рассказ интересен. Он задавал вопросы, шутил, переспрашивал. Настя чувствовала себя совершенно свободно и хорошо, ей казалось, что она знает Максима уже тысячу лет.

– И как тебе Болотовск? – спросил Максим. – Мой отец здесь родился и вырос, однако потом по долгу службы находился в разных городах Союза. Я появился на свет в Свердловске. А потом он получил назначение в Болотовск, несколько лет назад, мама была еще жива...

Снова возникла неловкая пауза. Чтобы замять ее, Настя выпалила:

– Твоя мама была очень красивой женщиной. Будь я мужчиной, то обязательно женилась бы на ней!

Максим улыбнулся, и Настя отметила, что улыбка у него замечательная. И эти ямочки на его щеках, эти белые зубы, тонкие губы...

– Ты бы ей непременно понравилась, – сказал он, – жаль, что вы не можете познакомиться. Однако расскажи лучше о своих родителях.

Говорить о родителях Насте не очень хотелось, но Максим задавал массу вопросов, и Настя была готова вести речь с ним о чем угодно, лишь бы продлить интимные мгновения на диване.

– Настя! – услышала вдруг девушка голос матери и в сердцах чертыхнулась. За окнами сгущалась июльская ночь. – Где ты? Мы собираемся домой!

Насте так хотелось еще и еще беседовать с Максимом, находиться с ним рядом, рассматривать поблекшие фотографии в семейном альбоме. Но делать было нечего, пришлось подчиниться воле родителей.

Полковник Остоженский долго прощался с Всеволодом Петровичем и Галиной Сергеевной у калитки, а Настя все смотрела на Максима, который стоял подле отца. Внезапно молодой человек исчез без слов, и Настя закусила губу – все, сейчас они сядут в машину, и она даже не сможет сказать Максиму заранее заготовленное «До скорого!».

Парень вернулся в тот момент, когда Настя уже решила, что надоела ему, поэтому он и исчез по-английски, не прощаясь. В руках у Максима был сверток. Он вручил его Насте и сказал:

– Твоя футболка, а также средство от пятен. Кстати, я уже обработал пятно, которое ты посадила. Как только приедешь домой, сразу же замочи.

И на сей раз, подавая девушке сверток, Максим намеренно (в этом Настя не сомневалась!) коснулся ее руки.

– До скорого! – крикнул он.

Настя, уже сидя на заднем сиденье служебной машины отца, тотчас повернулась, не сводя с Максима глаз. Тот помахал ей на прощанье рукой, а потом вдруг послал воздушный поцелуй. Настя обомлела, осторожно взглянула на родителей, но те, к ее большому облегчению, ничего не заметили.

Дома Настя замочила майку в тазике, а затем еще долго пробыла в ванной, поглаживая флакон с пятновыводителем и представляя, что совсем недавно его держал в руках Максим. Приняв душ и почистив зубы, девушка отправилась спать, уверенная, что пережила самый счастливый день в своей жизни, и не сомневаясь в том, что Максим – тот человек, в которого она влюбилась.

* * *

Посиделки на даче полковника Остоженского закончились поздно ночью. После того как прокурор Лагодин вместе с семьей отбыл восвояси, оставшиеся гости заметно переменили манеру общения и темы разговоров. Вернувшись к столу в саду, Глеб Романович заметил, обращаясь к собравшимся:

– Ну что же, граждане тунеядцы, хулиганы и пьяницы, вы имели возможность составить свое мнение о человеке, от которого исходит смертельная опасность для нашего города и для всех нас. Причем Лагодин ведь только на первый взгляд такой безобидный...

– Еще бы, из-за него уже шесть человек арестованы! – воскликнул кто-то. – Глеб Романович, вы же обещали защищать нас! Мы за это вам, собственно, и отстегиваем...

Остоженский прервал выступавшего и, размешав угли в жаровне (в черное небо устремились мириады красных и оранжевых искр), сказал:

– Разве я когда-нибудь нарушил данное мною обещание? Да, я понимаю ваш мандраж, понимаю ваши страхи...

Глеб Романович позволил выговориться всем, кто желал, а когда смолк последний из ораторов, спокойным тоном произнес:

– Даю вам слово, что никто из вас не пострадает. Я работаю над решением проблемы под названием «Лагодин». Свалить его будет сложно, и в первую очередь из-за того, что прокурора поддерживает сам генсек. Однако из верных источников мне известно, что дела со здоровьем у Юрия Владимировича не ахти, не исключено, что в ближайшее время советский народ понесет новую тяжелую утрату – еще один руководитель партии и государства отдаст концы.

Последний гость удалился в начале четвертого. Когда Остоженский зашел в дом, он увидел сына – тот, в переднике, как и отец, домывал последние тарелки.

– Спасибо, Максимка, – сказал полковник, чрезвычайно гордившийся отпрыском. – Ты мне очень помог.

– Не стоит благодарности, папа, – ответил, снимая фартук, Максим, – я рад помочь тебе. Тем более что ты не так давно помог мне в той истории с наркотиками... Все же круто иметь отца – полковника КГБ. И руководителя мафии к тому же!

Глеб Романович поморщился:

– Сколько раз я просил тебя не употреблять глупые новомодные словечки, Максимка! К чему всякие там «круто», если можно сказать по-человечески: «очень хорошо»... Ты видел этих хлюпиков?

– Папа, ты имеешь в виду всех этих трусов и стяжателей? – спросил сын. – Они так стелились перед Лагодиным, так старались ему угодить, что он, если не последний идиот, наверняка сразу понял – вот их-то и надо брать в оборот. Считаешь, было хорошей идеей приглашать прокурора сюда, так сказать, в логово льва?

– Ну, если мы – львы, то кто же тогда Лагодин? Жертвенный агнец? – спросил, вытирая шампуры полотенцем, Глеб Романович. – Прокурор, я уверен, ничего не заподозрил, а если и заподозрил, то любого, но только не меня. Я ведь его лучший советчик и друг. Кроме того, ты сам знаешь, для чего он оказался у меня на даче. Ну и как девчонка?

Максим усмехнулся:

– Типичная глупенькая школьница, втюрилась в меня в тот же момент, когда увидела. Копошилась в твоих трусах, папа, так что тебе лучше их все перестирать. Немного шарма, ни к чему не обязывающая беседа, слезливые воспоминания, якобы случайные прикосновения – и девчонка поплыла. Будь мы одни, она бы отдалась мне прямо там, на диване.

– Ну, с этим ты повремени, – остановил сына полковник, – не забывай, ей всего четырнадцать, а папаша у нее прокурор. Пусть пока сходит по тебе с ума. Что тебе удалось от нее узнать?

– Немного, – признался Максим. – Но все равно лучше, чем ничего.

– Что ж, начало положено, – заявил с гордостью полковник Остоженский. – Максимка, я вижу, из тебя выйдет толк. Ты ведь знаешь, сынок, что кроме тебя у меня больше никого нет. И через несколько лет ты сможешь стать полноправным покровителем всех этих трясущихся типов, которые сегодня поглощали мой шашлык. В стране грядут большие перемены... Болотовск – только начало, поверь мне! У меня имеются связи и положение, у тебя – энергия и ум. Вместе, сынок, мы добьемся очень многого, стоит только захотеть...

* * *

Лето 1983 года навсегда врезалось Насте в память. Для нее существовал лишь один человек – Максим. Через несколько дней после знакомства на даче он позвонил – Настя к тому времени извелась, считая, что красавец-студент давно забыл смешную школьницу-малолетку. И вот выяснилось: Максим ее вовсе не забыл.

Они встретились в кафе-мороженом в центре Болотовска. Настя ревниво следила за тем, какие восторженные взоры бросают на Максима – на ее Максима! – присутствовавшие в кафе девицы. Он ведь спокойно мог бы выбрать любую из них или даже всех вместе, и они отправились бы за ним гуськом, как некогда дети из немецкого города Гамельна отправились за коварным Крысоловом, подчиняясь завораживающей музыке его волшебной флейты...

А потом Настя и Максим долго бродили по городскому парку, мимо потрескавшихся гипсовых фигур – девушки с веслом, атлета-дискометателя, колхозника и доярки, мимо неработающих фонтанов, мимо бочек с квасом и будок с пирожками.

Настя была на седьмом небе от счастья. Ей хотелось кричать от радости, поделиться со всем миром грандиозной новостью – она влюбилась. Какими же наивными ей показались чувства, что испытывала она раньше к Сергею. С Максимом все было совершенно по-другому! Он – настоящий, он – взрослый, он – такой мужественный... Но вот любит ли он ее тоже?

Они поцеловались первый раз на скамейке, под большой старой липой, вблизи летнего кинотеатра. Сначала это были робкие прикосновения, которые превратились в бурные объятия. Максим первым пришел в себя, взял Настю за руку и сказал:

– Ты должна знать, что я... что я люблю тебя. Именно поэтому мы не должны спешить. Я не хочу, чтобы все закончилось банально и глупо. Мы ведь увидимся еще?

И он еще спрашивал! Настя едва сдержала победный крик.

Молодые люди договорились, что будут соблюдать конспирацию: ни полковник Остоженский, ни прокурор Лагодин не должны ни о чем догадаться. Игра в шпионов сразу же захватила Настю, и она, не задумываясь, соглашалась со всем, что предлагал Максим.

Во второй половине августа, когда до начала нового, для Насти последнего, учебного года оставались считаные дни (как, впрочем, и до отъезда Максима в столицу), Всеволод Петрович и Галина Сергеевна сообщили дочери, что собираются на несколько дней съездить в Ленинград. Настя, раньше с восторгом принявшая бы подобное предложение, заявила, что предпочтет остаться в Болотовске и готовиться к школе.

Лагодины-старшие, посовещавшись, приняли решение отправиться в Ленинград на неделю без Насти. Девушка не подала виду, что очень рада их решению, а наоборот, сказала:

– Буду без вас очень скучать, так что возвращайтесь побыстрее!

Проводив родителей на поезд, Настя вернулась домой, в пустую пятикомнатную квартиру, и набрала дрожащими пальцами знакомый номер.

– Макс, они только что уехали! Когда мы сможем встретиться?

О том, что такое секс, Настя узнала из статей медицинской энциклопедии, а также из статей молодежных журналов Англии и США, с которыми познакомила ее подруга еще в ту пору, когда Лагодины жили в Ленинграде. Смотрела Настя и по видео несколько заграничных фильмов, поразивших, вернее, даже испугавших ее своей откровенностью, – в советских кинолентах ТАКОГО увидеть было нельзя!

В памяти у нее осталось одно-единственное: «Все мужчины очень хотят этого». Ну, то есть того самого, секса. Что ж, если она и потеряет невинность, то с тем человеком, которого любит больше всего в жизни и который безумно любит ее, – с Максимом Остоженским!

Настя припомнила все то, что некогда читала в зарубежных журналах, где психологи и доктора давали советы касательно «первого раза». У нее-то это будет первый раз, а вот как насчет Максима? Девушка не сомневалась, что у него уже были подружки, еще бы, ведь ему в конце сентября исполнится двадцать. А если он поймет, что имеет дело с неопытной школьницей, ведь тогда все может пойти насмарку!

От подобных мыслей у Насти голова шла кругом. В родительской аптечке она отыскала странные штуки, именовавшиеся презервативами. Они должны предотвратить беременность.

К самому важному вечеру своей жизни Настя готовилась тщательно. Родители оставили ей деньги, холодильник забит деликатесами (несмотря на то что в магазинах в то время было хоть шаром покати), оставалось только одно: заманить на квартиру Максима. Но и тут не пришлось идти на особые ухищрения – молодой человек пообещал Насте устранить неполадки с душем (этот предлог девушка выдумала, чтобы пригласить Максима в гости в пустую родительскую квартиру).

Настя приготовила легкий ужин – нарезала сервелат и балык, открыла баночку черной икры, вытащила из кладовки бутылку шампанского, купила на городском рынке фруктов. Затем она принялась за сервировку стола. От идеи красиво сложенных салфеток пришлось отказаться – никак они у нее не желали складываться! – зато Настя откопала на антресолях витые разноцветные свечи. В самый раз!

Обычно мужчина должен приглашать даму на романтический ужин, но у нее получится все наоборот – она хозяйка вечера, а Максим – ее единственный и долгожданный гость. Вот это называется эмансипация и гендерная революция!

* * *

Больше всего времени Настя уделила собственной внешности. Она долго рассматривала свое нагое отражение в зеркале в ванной. Груди небольшие, тут она пошла в маму, фигура стройная, ведь Настя занимается в волейбольной секции и ходит в бассейн. Лицо немного пресноватое, скулы слишком широкие, а хуже всего волосы – прямые, светлые, придется с ними помучиться. Единственное, что импонировало Анастасии в собственной внешности, так это глаза – серо-голубые, выразительные. От папочки достались.

Настя остановила свой выбор на бледно-желтом сарафане. Волосы сначала решила распустить по плечам, но получилось плохо, поэтому она собрала их в конский хвост и подвязала желтой же лентой. Да, так намного лучше. Затем, используя французский журнал мод в качестве инструкции, подвела губы, наложила тени и румяна. Результатом Настя осталась довольна – именно так и должна выглядеть роковая женщина. Ведь Максиму нужна именно такая, а не глупая, наивная школьница!

Заключительным штрихом стали заграничные духи из большого пузатого флакона – подарок отца маме на Новый год. Мама ими почти не пользовалась, мол, у нее от их терпкого запаха болит голова, а вот Насте аромат очень нравился. Сначала она капнула на запястья, растерла их и, не удовлетворившись, вылила на себя едва ли не треть флакона.

Максим обещал прийти в семь вечера. Настя то и дело поглядывала на часы. В тот момент, когда по квартире разнесся звонок, она вспомнила, что не включила музыку. Настя заметалась, ткнула в магнитофоне не в ту кнопку, кассета начала перематываться, затем чертов аппарат зажевал пленку... А в дверь снова позвонили! Настя, швырнув за кресло кассету с записями любимого ею Адриано Челентано, вставила срочно другую, с группой «АББА», нажала на «play» и, заслышав мелодию «Super Trouper», побежала сломя голову открывать – раздался уже третий звонок.

На пороге стоял Максим – в черных джинсах и легком свитере кремового цвета. В руках у него был небольшой чемоданчик, наверняка с инструментами.

– Добрый вечер, – вежливо заговорил он, – я хотел бы увидеть Настю...

Молодой человек запнулся, пригляделся и, присвистнув, воскликнул:

– Черт побери, так это ты и есть! Ну ты, мать, даешь! Я тебя сразу и не узнал, ты выглядишь, как роковая красавица.

Настя смутилась, не зная, понимать ли ей его слова как комплимент или как скрытый упрек или даже насмешку. Максим прошел в квартиру и сказал:

– Да, неплохая у вас хата. Вот, значит, как живут грозные прокуроры? Ну и где у вас ванная и вышедший из строя шланг?

– А его уже починили, сегодня днем слесарь приходил, – заявила Настя. – Я, такая растяпа, забыла тебе позвонить и сказать. О, ты ведь наверняка голоден, Максим? Я как раз на скорую руку кое-что приготовила!

Оказавшись в столовой, Максим иронично воскликнул, рассматривая стол, заставленный яствами:

– И это у тебя называется «на скорую руку»? Больше похоже на прием в Большом Кремлевском дворце. Однако, конечно, не откажусь от такого пиршества.

Порозовев от смущения (хотя при большом количестве косметики на лице румянец никак не выделялся), Настя проводила гостя в ванную, мыть руки, а затем вернулась в столовую и быстро зажгла свечи.

– Ты, я вижу, постаралась, – произнес, входя, молодой человек.

Девушка почувствовала, что у нее слегка кружится голова – Максим находился всего в нескольких шагах от нее.

– Я... мы... Нам пора за стол! – выпалила Настя. Она решительно не знала, что делать дальше, однако надеялась, что неловкая ситуация разрешится сама собой. Какая она и правда растяпа, ведь в ее мечтах все было так просто! А на самом деле она, оказавшись наедине с Максимом, растерялась. Не хватало еще, чтобы он все понял!

Они уселись за стол, Настя схватила бутылку с шампанским и принялась судорожно срывать с горлышка фольгу.

– Позволь, я сам сделаю, – произнес Максим.

Настя с готовностью передала ему бутылку. Значит, он понимает, чего она хочет! И он не ушел, не рассмеялся. Он остался!