Тревожит память былую рану

К счастью, оправдываться не пришлось.

– Как вкусно! – смакуя еду, сощурилась она.

Веронике блюдо тоже понравилось. Вслух она ничего не сказала, но мясо уплетала за обе щеки.

– Егор будет работать у нас в ресторане, – сказала Инга, чтобы окончательно разрядить напряженность за столом.

– Значит, экзамен сдан? – усмирившись, спросила дочь.

И все же в ее словах угадывался сарказм.

– Выходит, что да, – кивнула женщина.

– Ну, я рада…

– Я вызову такси, – сказала Инга.

– Зачем? – удивилась Вероника.

– Тебе пора домой. Завтра в школу.

– Какая школа?.. Я ее уже окончила… Почти…

Девушка посмотрела на Егора так, будто ее уличили перед ним в чем-то крайне постыдном… Ну да, она же взрослая уже, а тут какая-то школа…

– У тебя еще три экзамена. И завтра консультация по химии…

– Я знаю. И поеду домой. Но с тобой… Или ты собираешься здесь заночевать?

– Кто тебе такое сказал? – Инга растерянно захлопала глазами. – Просто я должна объяснить Егору, где здесь и что…

– Ну, объясняй. И поехали…

– Да, конечно…

Ужин скомкано закончился, Инга определила Егору комнату, показала, где находится чистое белье. Взглядом извинилась перед парнем за то, что не может побыть с ним, и вместе с Вероникой уехала домой.

Закрыв за ними дверь, Егор озадаченно почесал затылок. Похоже, он действительно попал в переплет.

Глава 4

Инга не соврала – даже самый злобный ее враг не посмел бы назвать ее ресторан забегаловкой. Находился он в центре города и занимал весь первый этаж довоенной «сталинки». Два зала – основной и банкетный, один больше другого, просторный пищеблок с отличным оборудованием, две смены поваров, по девять человек в каждой, официанты в стильной униформе…

Ресторан «Антиопа» можно было сравнить с хорошо работающим организмом, и Егору нужно было проявить себя, чтобы вписаться в систему культивируемых здесь ценностей. И одной поддержки со стороны хозяйки было мало, он должен был доказать, что сам чего-то стоит.

Шеф-поваром здесь был грузный армянин в годах. У него было лоснящееся от самодовольства лицо, а говорил он почему-то не с кавказским, а с итальянским акцентом. И звали его не Сергей, а Серджио.

Егор был выше него ростом как минимум на полголовы, но Серджио был самоуверен и посматривал на новичка сверху вниз. Он снисходительно, с видом знатока спросил Егора о его личных достижениях на кулинарном поприще.

– Ну, какие личные достижения, – пожал плечами парень. – Четыре года на поездах, техникум заочно окончил, в конкурсах участвовал. Ну, среди шеф-поваров вагонов-ресторанов… В прошлом году победил, в позапрошлом… Нормально все…

– Что, только на поездах и готовил? – спросил Серджио.

– Ну, и раньше тоже… Так, по мелочи, дома… А поваром еще давно хотел стать, с детства…

– Ну, посмотрим, чему ты с детства научился… Что знаешь, что умеешь?

Ресторан был ориентирован на русскую кухню, но, как понял Егор, итальянские блюда здесь тоже были в большом почете. К тому же Серджио выделил ему небольшой лимит времени, чтобы приготовить сложное блюдо. Поэтому он выбрал говядину по-неаполитански. Все просто – говяжья вырезка, кочанный салат, огурцы свежие и маринованные, оливки, болгарский перец, томаты черри, каперсы, сухие травы, оливковое масло. А дальше – профессиональный секрет, ловкость рук и душевный подход, чтобы ни грамма фальши…

Серджио отведал предложенное блюдо, удовлетворенно кивнул.

– Инга Степановна говорила, что ты умеешь хорошо готовить.

Егор мог бы спросить, что шеф-повар сам хочет сказать по этому поводу. Но со стороны это могло показаться, будто он выпрашивает хорошую оценку, поэтому благоразумно промолчал.

– Инга Степановна хочет, чтобы ты работал у нас. Я в принципе согласен. Будешь поваром по горячим блюдам… А там буду смотреть, на что ты способен. Если плохо будет, никакая Инга Степановна тебе не поможет…

– При чем здесь Инга Степановна? – нахмурился Егор. – Она меня подтолкнула, я встал на это место, дальше я сам за себя отвечаю…

Серджио явно не понравилась дерзость в его тоне, но грубостью на нее он ответить не посмел. Хотел, но его напугала бездонная темнота в глазах собеседника. И взгляд у шеф-повара изменился – теперь он смотрел на Егора как на равного, хотя и не желал этого.

Домой Егор пришел поздно вечером. А ночью к нему нагрянула Инга – знойная и голодная. О ее тайных желаниях мог догадаться даже слепой – не обязательно было смотреть в ее жаждущие глаза: женщина источала чувственность, как натопленная печка пыхала жаром. Ее взгляд выражал еще и нетерпение, которое нужно было прочесть и немедленно утолить.

Егор молча прижал женщину к дверному косяку, задрал юбку, забросил ногу себе на бедро… Ее тело задрожало, как вагон при экстренном торможении поезда, из груди вырвался протяжный звук, похожий на плач. А Егор заставил ее разрыдаться, но не от горя, а от счастья…

В себя она приходила на диване. Как была в деловом костюме, так в нем и оставалась. Только трусики валялись где-то за креслом…

– И зачем ты это сделал? – спросила она строгим голосом, но с блуждающей улыбкой на истерзанных губах.

Тело изнеможенно расслабленно, глаза блаженно закрыты. Смешно было воспринимать ее слова, как упрек или даже выговор.

– Затем, что я этого хотел… И ты хотела.

– Кто тебе такое сказал?

– Твои глаза. И твое тело…

– И все-таки ты зря это сделал?..

– Знаю, – иронично улыбнулся Егор. – Ты же моя начальница, и я не имел права так с тобой поступать…

– Но ты же поступил.

– Хочешь, дам слово, что это в последний раз.

– Не хочу… Я ждала тебя сегодня в кабинете…

– Зачем?

– Хотела, чтобы ты поделился со мной своими впечатлениями, – открыв глаза, сказала Инга.

– Больше не жди, – Егор мрачно посмотрел на женщину. – В ресторане я сам по себе…

– А если я вызову тебя на ковер?

– Если ты вызовешь меня на ковер, значит, тебе что-то не понравилось. А если не понравилось, значит, я должен написать заявление об уходе. Я напишу, не сомневайся… Я птица вольная, даже если работаю на тебя…

– И даже если живешь в моей квартире?

Егор молча поднялся из кресла, застегнулся, собрал сумку.

– Эй, ты куда! – всполошилась Инга.

– Да у меня вроде бы койка в общежитии, – невозмутимо спокойно сказал он. – Хочешь, приезжай ко мне завтра, с соседями я договорюсь…

– Чтобы я, в общежитии? – поморщилась женщина.

– А что, раньше никогда не было?

– Раньше?! – лоб ее разгладился, глазки озорно заблестели. – Ну, может, и было… Я пять лет жила в студенческом общежитии… Но я там ни с кем, и никогда! – спохватившись, отрезала она.

– Да ладно тебе, я же не ревную… До завтра!

Парень уже открывал дверь, когда Инга вцепилась ему в руку.

– Ты что, серьезно уходишь?

– Серьезно уходят, это когда бросают. А я тебя не бросаю. Просто ухожу… Завтра, может, увидимся. Если на ковер вызовешь, – насмешливо сказал он. – Или в общежитие ко мне придешь…

– Не пойму, что ты за человек!

Она крепко держала парня за руку. Он, конечно, мог вырваться, но сопротивляться вовсе не хотелось.

– Что я за человек? – с юмором и немного свысока спросил Егор.

– Прямо перекати-поле какое-то…

– Это ты верно заметила, – кивнул он. – Это у меня с детства… Беспризорное детство, клей вместо игрушек…

– Какой клей?

– Клей «Момент». Надеваешь пакет на голову и нюхаешь так, что ходишь потом по путям, голову свою на рельсах ищешь…

Инга смотрела на него застывшими от ужаса глазами.

– Ты нюхал клей?

– И клей нюхал, и стекломыв пил…

– Кошмар какой… Может, ты еще и кололся?

– Если было, то и кололся… И с бомжихами спал, если тебе это интересно…

– Какая мерзость! – брезгливо и в страхе скривилась женщина.

– Да ты не переживай, я не заразный…

– Кто тебя знает?

– Я же поваром работаю, там у нас контроль – и на ВИЧ, и на все остальное…

– Справку можно купить…

– Что ж, тогда отправь меня на обследование, – пожал плечами Егор. – Это в твоей власти. Если, конечно, я не уволен…

– Как же так, и кололся, и с бомжихами…

– Ну, кому-то повезло в чистоте жить, а кто-то в грязи прозябает… Мне, например, не повезло. Родителей не знал, из детдома сбегал, потому что на волю рвался… Как мог, так и выживал…

– Неужели из этой грязи есть выход?

– Если очень захотеть, то да… Я хотел. Поездам вслед смотрел и думал, какой это кайф, ездить по стране и жрать от пуза…

– Ну и дура же я, – схватилась за голову Инга. – Думала, ты нормальный… Серджио тебя сразу раскусил, это я дура…

– Что Серджио? – посуровел Егор.

Он считал себя нормальным человеком, но Инга, похоже, думала совершенно иначе, и это его рассердило.

– Что-то, говорит, не то. Червоточина какая-то… Снаружи вроде бы ничего, а вглубь копнуть – гниль какая-то…

– Вся гниль осталась в прошлом, – покачал головой парень. – В настоящем у меня все правильно…

– Ну да, ну да…

Инга выглядела озадаченно, как человек, который узнал, что в его квартире побывал вор. Говорила одно, а думала о другом. И глазки беспокойно бегают…

– Боишься, что я квартиру твою обчистил? – презрительно скривился Егор.

– Нет, но…

– Значит, боишься…

Он расстегнул сумку и, пристально глядя женщине в глаза, вывалил на пол все содержимое.

– Ты не так меня понял! – вяло запротестовала Инга.

– В одном ты права. На мне действительно клеймо из прошлого. Это не зараза и не воровство. Но если вдруг… В общем, ты права, со мной лучше не связываться. Потому больше меня не ищи…

Егор не стал наклоняться, чтобы собрать содержимое сумки. Главное, что паспорт и деньги на месте, а все остальное он еще себе купит – за честно заработанные деньги. Он уходил, тихонько закрыв за собой дверь. Он уходил навсегда. И в этот раз Инга даже не пыталась остановить его.

Он позвонил Виктору Макаровичу и узнал, что место его все еще вакантно, а на следующий день укатил в рейс.

Глава 5

Дорога, дорога… Здесь все относительно. Вроде бы ты стоишь на перроне, куришь, но если подумать, ты едешь, потому что находишься в пути. Но в то же время, когда поезд движется, ты стоишь на месте – и относительно вагона, и относительно времени прибытия. Что ни делай сегодня, завтра в семь вечера поезд будет в Иркутске, и ты окажешься там – если, конечно, не отстанешь от состава.

Егор стоял вместе с поездом и курил на подножке вагона-ресторана. Июнь-месяц, чудесный теплый вечер, заходящее солнце освещает сусальные купола привокзальной церкви.

– Эй, повар, ужином кормить будешь?

К вагону по бетонному настилу перрона шла Вероника. Егор не смог сдержать удивления, глядя на нее. Спустился к ней с подножки, выбросил под колеса окурок.

– Ты откуда взялась?

Она была в розовом топике на бретельках и неприлично коротких белых шортах. Лицо, плечи, руки, ноги – все загорелые и чертовски соблазнительные.

– Оттуда, – кивком показала она за спину.

– А мама где?

– В Новосибирске осталась. А я одна. К бабушке еду. А что, нельзя?

Вероника смотрела на парня завороженно, как будто он был истуканом для поклонения. Но в трепетном взгляде угадывались веселые искорки.

– Да можно…

– Так мы ужинать будем или нет?

– Это не ко мне, это к официанту…

– А если я хочу, чтобы ты меня обслужил?

– Ну, я тоже много чего хочу.

– Чего, например?

– Тебе как, в двух словах или подробный список?

– Да, составь список и занеси мне в купе, вместе с ужином.

– Я ужин не подаю.

– Да, но маме подавал?

Егору показалось, что голос у девушки дрогнул от обиды.

– Кто тебе такое сказал?

– Она сказала.

– Что она еще тебе сказала?

– Не мне. Она подруге звонила. А я все слышала… Сказала, что у вас было в купе, – смутилась Вероника.

– Что было?

– Ну, то и было… – девушка покраснела и отвела в сторону взгляд.

– Нехорошо взрослые разговоры подслушивать.

– Еще она говорила, что ты обманул ее. Выдавал себя за порядочного, а сам бомжом оказался…

– Разве я похож на бомжа? – нахмурился Егор.

– Нет, конечно. И сама я так не думаю, – скороговоркой сказала девушка. – Это у мамы заморочки, а мне без разницы, кем ты был…

– Вот и хорошо. Если хочешь ужинать, приходи, заказывай. Никто тебя не обидит…

Егора терзали противоречивые чувства. Вероника очень ему нравилась – юная, красивая, сочная и свежая, как нераскрывшийся бутон розы. Но в то же время, он гнал от себя похотливые мысли и хотел, чтобы девушка поскорей оставила его в покое.

– А кто меня может обидеть?

– Да кто угодно! Зэки домой возвращаются, вахтовики, бывает, с катушек сходят… Лучше, чтобы в купе подали. Хочешь, я заказ передам?

– Может, лучше ты сам принесешь? – спросила Вероника с такой мольбой в голосе, как будто от этого зависела жизнь – подаст он ей ужин или нет.

– Номер вагона и купе.

– Четырнадцатый, третье… Что-нибудь вкусненькое…

– Ну, тогда жди, – многообещающе улыбнулся Егор.

Он сам лично приготовил для нее десерт. Клубника, сливочное масло, сахарная пудра, молоко, крахмал, желток, ваниль… Смешать, подогреть, залить, снова в огонь, довести до кипения, выложить в форму, запечь…

Но ужин в купе он передал через официантку. Сам к Веронике не пошел. Может, она и супердевочка, но ему с ней не по пути.

Он уже закрывал кухню, когда из соседнего вагона появилась взбудораженная проводница.

– Здесь где-то милиционеры были, – обращаясь к Виктору Макаровичу, сказала запыхавшаяся женщина.

– Да были где-то, – пожал плечами тот. – А что такое?

– Да там у меня в четырнадцатом. К девчонке в купе ломятся…

– А без милиции можно? – спросил Егор.

Он догадался, о ком идет речь, и, сняв халат, отправился в четырнадцатый вагон.

Возле двери в третье купе он увидел двух пьяных и, похоже, невменяемых парней. Один высокий и тощий, другой низкий и плотный. Первый похож был на видавшего виды уголовника – наглый взгляд, нахрапистые манеры. В другом Егор определил работягу, попавшего под влияние более сильной личности.

– Эй ты чо, подруга, счастья своего не видишь? – сипел один.

– Сим-Сим, откройся! – стучался в купе другой.

– Вы что, пацаны, дверь поиметь хотите? – с ядовитой насмешкой спросил Егор.

– Да какой дверь? Телка там закрылась, – подозрительно сощурился на него уголовник. – А тебе чего, фраерок?

– Проводница за ментами уже побежала.

Егор очень надеялся, что удастся обойтись без драки.

– Да класть я на ментов хотел, понял! – уголовник сделал движение, будто собрался порвать на себе майку. – Ты вообще кто такой? Стукачок, да?.. Ты знаешь, что я со стукачами делаю?

Уголовник действительно оказался невменяемым. В голове только водка и неуправляемая злость, которую нужно было на ком-нибудь выместить.

– Ты бы шел отсюда!

Егор вплотную приблизился к нему.

– Да я тебя!

Парень совершил непростительную для бывалого человека ошибку. Он должен был сразу бить – рукой, ножом, чем угодно, а его дернуло схватить Егора за грудки. Пространство между его руками было свободно до самого носа. А Егор бил головой – как из пушки стрелял.

Уголовник без чувств рухнул в проход между окном и дверью купе. Работяга вмиг протрезвел и пугливо подался назад.

– Куда? – осадил его Егор. – Кента своего забери!

Парень потерянно кивнул, приподнял тело своего дружка и потащил его прочь.

– И передай ему, если дернется, убью, – тихо, но твердо пообещал Егор.

В это время открылась дверь купе, и в образовавшемся проеме появилась Вероника.

– Вот козлы! – выглянув из купе пробормотала она. И, с восторгом глянув на Егора, спросила: – А что ты с ним сделал?

– Ничего.

– А почему он в ауте?

– Потому что в доску пьяный. Напился и отключился, все очень просто…

– А я шум слышала!

– Это они к тебе ломились.

– Ну, это понятно. Ты с ними говорил, а потом ударил…

– Тебе показалось… Им, кстати, тоже показалось, – Егор окинул Веронику взыскивающим взглядом.

– Что им показалось?

– Что ты их зазываешь… Шорты у тебя слишком короткие. И ноги…

– Что ноги?

– Слишком длинные… И вообще…

– Но я их не зазывала, – смятенно и вместе с тем польщенно улыбнулась девушка.

– Вот я и говорю, что им показалось… Ты одна в купе?

– Да… Заходи, посидим, поговорим…

Егор зашел, но только затем, чтобы перевести дух. И дверь за собой закрывать не стал. Это сделала Вероника.

– Некогда мне говорить. Поздно уже, спать пора… Завтра в шесть подъем…

– Хочешь, вместе спать будем? – спросила девушка.

Это был как раз тот случай, когда человек сначала говорит, а потом думает.

– Ой! – спохватилась Вероника. – Я не в том смысле… Купе двухместное, одно место свободное…

– Вижу, что свободное. Но я пойду, – покачал головой Егор.

– А что, если эти двое вернутся?

– Не вернутся.

– Ты в этом уверен?

– Ни в чем нельзя быть уверенным.

– Ну вот, видишь! Если ты мужчина, ты должен защитить женщину… То есть я еще не женщина…

– Вот видишь, – подловив ее на слове, насмешливо сказал Егор. – Как станешь женщиной, так и обращайся…

– Да, но кто-то же должен сделать меня женщиной!

Она смотрела на него торжествующим взглядом одержимого человека – как будто возлагала на него святую миссию принять в жертву ее девственность.

– Ну, если кто-то должен, пусть делает. Я здесь при чем?

Егору пришлось сделать над собой усилие, чтобы подняться. Вероника чертовски хороша, и семнадцать лет для девушки вполне нормальный возраст, чтобы стать женщиной. Но все равно он должен уйти.

– А разве ты не мужчина? – услышал он вслед. Но сделал вид, что не понял упрека.

Он отправился в штабной вагон, устроился в купе, где можно было прикорнуть до утра. Спать хотелось невыносимо, но, как это ни странно, Егор долго не мог заснуть. Это досада скребла по нервам. Вероника сама напрашивалась, а он, дурак, не воспользовался…

Утром он вернулся на кухню и с головой ушел в работу. О Веронике старался не думать. И она не появлялась, хотя втайне от себя он надеялся увидеться с девушкой и даже, если снова представится возможность, запереться с ней в купе…

Вероника появилась через две недели. И Егор узнал об этом от Виктора Макаровича.

– Ты чего это суп пересолил? – в недоумении спросил он.

– Я?! Пересолил?! Когда такое было?

– Ну, там одна мисс жалуется… Повара, говорит, на мыло… Ух, красивая стерва… Чем-то на твою випу похожа. Молодая только…

Егор все понял и вышел в зал ресторана. Точно, за столиком сидела Вероника. Ему показалось, что она повзрослела за последнее время. Или макияж у нее агрессивный, или в ней внутренне что-то изменилось, самоуверенность появилась… Густые тени вокруг глаз, чрезмерно наведенные тушью ресницы. Вульгарно накрашенные губы капризно изогнуты. Вся в черном… На Егора она смотрела как на пустое место. Вернее, ей хотелось, чтобы так выглядело.

– А ты правда красивая… – присаживаясь, сказал он. И выдержав паузу, добавил: – Только не стерва… Изображаешь из себя стерву, но это не так…

– Суп у вас, повар, соленый! – не очень убедительно проговорила девушка.

– Суп и должен быть соленым, – насмешливо подмигнул Егор.

– В смысле, пересоленный!

– Так, может, я влюблен?

– В кого? – вздрогнула девушка.

Она так разволновалась, что подалась к нему через стол. Но, спохватившись, отпрянула. И снова постаралась надеть на лицо маску холодной неприступности.

– Ну, мало ли женщин на свете… Может, в твою мать.

– Врешь. В прошлый раз у тебя не было пересолено. И десерт был очень вкусный… Признайся, ты его готовил специально для меня?

– Признаюсь.

– И то, что не любишь маму, тоже признайся.

– Не люблю… Хотя твоя мама – хороший человек…

– Как ты можешь так говорить, если она тебя прогнала? – искренне возмутилась Вероника.

– Она меня не прогоняла, я сам ушел.

– Обиделся?

– Нет. Просто мы из разных миров…

– Мама говорила, что ты клей нюхал?

– А ты?

– Один раз…

Она сначала покраснела, затем побледнела, а потом вдруг звонко рассмеялась. И куда только неприступный вид делся.

– И как?

– Юлька сказала, что кумарно. А я… меня чуть наизнанку не вывернуло. Думала, умру…

– Больше никогда не пробуй.

– Я же не дура… Тем более что в жизни есть более интересные развлечения.

– И какие?

– Ну, секс, например…

И снова Вероника напыжилась, чтобы изобразить из себя стреляного воробья.

– И что, есть успехи?

– Да у бабушки с одним познакомилась, – с водевильной небрежностью махнула она рукой. – Взрослый мужчина. Жаль, что женатый. Но я все равно ни о чем не жалею… Ты же сам говорил, что кто-то должен был это сделать…

– Разве?

– Говорил, говорил… Сам во всем виноват!

– В чем? – невозмутимо спросил Егор.

– Ну, в том, что я стала женщиной!

– Виноват?! Виноват, когда плохо. А тебе хорошо было. С чем тебя и поздравляю!

– С чем поздравляешь?

– Ну, с тем, о чем ты не жалеешь. Я рад, если тебе понравилось…

– А если нет?

– Думаю, плакать не буду.

– Тебе что, все равно?.. У меня мужчина был, а тебе все равно?

– Ну почему все равно? Говорю же, рад за тебя.

– И все?

– А что еще? Каждый развлекается, как может. И если ты нашла себя, то я этому рад…

– Нашла себя?! А может, я себя потеряла! – чуть не плача от обиды, протянула девушка.

– Если потеряла, то плохо…

– Ты должен мне помочь! – вне себя от переживаний, заявила Вероника.

– Что, найти себя?

Его сарказм вывел девушку из себя. Она не выдержала, психанула:

– Да пошел ты к черту, козел!

Вероника резко поднялась, бросив на стол скомканную салфетку, вызывающей походкой от бедра направилась к выходу. Видимо, модельный шаг она познала не в совершенстве, или слишком сильно волновалась – так или иначе она споткнулась и сломала каблук. Что, впрочем, ее не остановило. Кое-как она доковыляла до двери и скрылась за нею.

А поздно вечером она появилась снова. Заняла место за столиком, заигрывающе обратилась к кому-то из мужчин и вокруг нее тут же образовалась компания из сексуально озабоченных кавалеров. Она пила коньяк, кокетливо курила, вульгарно смеялась, посматривая в сторону, откуда мог появиться Егор. В конце концов, покинула вагон с каким-то парнем в обнимку.

Она едва держалась на ногах, и Егор счел своим долгом вмешаться, потому как знал, чем может закончиться уединение с таким вот случайным знакомым.

А уединение это началось уже в тамбуре соседнего вагона. Парень зажал Веронику в угол и мочалил ртом ее губы. Она молотила его кулаками по спине, но тот не обращал на это внимания.

– Эй! – Егор взял его за плечо и с силой дернул на себя.

– Тебе чего? – возмущенно протянул парень.

Узкий, глыбой нависающий над мутными глазками лоб, приплюснутый нос, толстые слюнявые губы… Это сколько ж нужно женщине выпить, чтобы с удовольствием лобзаться с таким красавчиком?.. Вероника хорошо была подшофе, но ей не нравились его поцелуи, это было видно по брезгливой гримасе на ее лице.

– Девушка не хочет, а ты лезешь. Не хорошо, – угрожающе сощурился Егор.

– Тебе какое дело? – Его голос был похож на последние, издыхающие звуки тревожной сирены.

Не хватило ему духу, чтобы возмутиться в полный голос. Именно на это и рассчитывал Егор, глядя на него своим тяжелым взглядом.

– Иди отсюда!

Парень окончательно спасовал. Отступил от Вероники, повернулся к ней спиной.

– Стой! – Но та схватила его за руку, потянула на себя. И остервенело уставилась на Егора. – Кто тебе сказал, что я не хочу!

Девушка едва держалась на ногах, язык заплетался, словом, находилась в таком состоянии, что глупо было вступать с ней в разговор. А незадачливого кавалера нужно было дожимать.

– Я сказал, пошел!

– Не пойду, – набычившись, парень мотнул головой. – Она хочет…

– Чего она хочет? Она дура молодая, у нее водка в голове…

– Не водка… Мы коньяк пили…

– Вот и шуруй пить его дальше.

– Ты кто такой, чтобы мне указывать?

Егор сочувствующе вздохнул и вдруг резко пришел в движение. Удар в солнечное сплетение согнул парня пополам. И это было еще не все: от сильной встряски из него фонтаном выплеснулось все вечернее меню. Егор едва успел отскочить в сторону, чтобы не заляпаться.

– Фи! – презрительно протянула Вероника.

Недавний кавалер превратился вдруг в препятствие, которое необходимо было обойти. Она проскользнула мимо него, затылком стукнувшись о красную рукоятку стоп-крана, спиной толкнула назад тамбурную дверь. Егор последовал за ней.