Пять дней сплошного цирка

– Пиво будешь? – спокойно спросил Сергей, выставив на стол вторую бутылку.

Петя почувствовал, что его сейчас же, немедленно вырвет от отвращения. И к пиву, и к этому самодовольному мужчине в аромате утреннего перегара.

– А ну, пошел отсюда вон! – он хотел добавить «алкоголик», но его смутила очень простая футболка за двести долларов и платиновые часы за пять тысяч евро.

– Слушай, – Сергей сделал еще несколько глотков и сел удобнее. – Чего ты разорался? Я привез тебе деньги. Ну, не тебе лично, на фирму. Деньги реальные, не фальшивые, в срок и без налогов. Ты их возьми, парень, и не выпендривайся.

– Я отказываюсь вас обслуживать. Идите проспитесь и возвращайтесь после обеда, – визжал Петечка.

– Значит, денег не возьмешь? – Сергей прикрыл нос, сдерживая отрыжку.

– Нет! – Петя сел, откинувшись в кресле. – Можете жаловаться, уверен, директор меня поддержит, он тоже за здоровый образ жизни.

Сергей помнил директора. Молодой парень, типичный «белый воротничок» с хорошим образованием в третьем поколении, любил поговорить о подводном плавании, вреде табака и алкоголя в больших дозах, но в обувной фурнитуре, как ни странно, разбирался хорошо.

Сергей решил не напрягать здешний дружный трудовой коллектив, уйти отоспаться и сдать деньги во второй половине дня.

Но, как верно подмечено в народе, неправильный опохмел ведет к длительному запою.

Дойдя до ближайшей гостиницы, Сергей принял холодный душ. Терпел минут пять, потом выскочил из ванной. Стало прохладно, а кондиционер продолжал гнать почти зимний воздух. Сергей испугался за свое здоровье. Он спустился в бар за пивом, но, не выдержав, пропустил пару рюмок водки… А через час еще три.

…И явился для расчетов на фабрику за пятнадцать минут до ее официального закрытия.

В пятницу работу на фабрике заканчивали на два часа раньше, Петечка задержался дольше всех, разбирал важные бумаги и тяжко вздыхал.

Пьяные шаги в приемной ввергли его в ужас. Он спешно закинул бумаги в сейф.

При виде счастливого полупьяного Сергея Петечка, проглотивший вместо обеда бутылку «Альмагеля», позеленел.

Сергей плюхнулся на стул.

– Ну что, будем брать бабульки? Или мне их на благотворительность отчислить? Здесь семнадцать тысяч. Доллер в доллер. Давай квитанцию на получение товара.

Сергей опять вывалил из сумки горку мелких купюр. Если утром они были хотя бы в пачках, то теперь лежали мятой россыпью.

Ослабив галстук, Петечка быстро рассортировал деньги, скромно приоткрыл сейф и кинул туда получившиеся три пачки. Услышав бульканье пива, обернулся.

– Вы… вы неправильно себя ведете.

– Это почему же? – удивился Сергей. – Почему неправильно? У меня выходные. Я в командировке, могу позволить себе принять немного. Между прочим, я свои собственные бабки вкладываю в обувное производство, а ты сидишь на мелкой должности и корчишь из себя крутого деятеля.

Петечка, начавший выписывать приходный ордер, отбросил ручку.

– Я не корчу, я заместитель директора. Уже год. В нашей фабрике у меня тридцать пять процентов. Понял? А теперь иди вон. Протрезвеешь, поговорим.

– Круто, – снисходительно похвалил Сергей.

И тут Животинкин, гордый своим сообщением, наклонился слишком близко к Сергею и просипел:

– Так что не фига здесь выпендриваться, лох московский. Могу купить тебя и всю твою московскую шарагу, которую ты называешь обувным цехом, алкоголик.

Понятное дело, Серега не стерпел. Он даже не осознал, насколько быстро бутылка пива оказалась в левой руке, а правая сжалась в кулак и врезалась в сальную скулу рыхлого Петечки.

Животинкин опрокинулся на стол, некрасиво дернул ногами и затих. Серега отхлебнул пива и задумался. На помощь заместителю директора никто не спешил.

Сергей встал, чтобы потрогать пульс на шее Петеньки. Жирдяй дышал. Его, конечно же, нужно было приводить в чувство, но уж очень не хотелось лезть в разборки на похмельную голову.

Взгляд Сергея зацепился за качающийся брелок. Брелок сверкал на связке ключей в замочной скважине сейфа. Сергей целомудренно отвел взгляд. А брелок продолжал медленно покачиваться. Только из любопытства, из профессионального любопытства к успехам однопрофильной фирмы Сергей решил мельком глянуть внутрь сейфа.

Тяжелая дверца открылась без скрипа. Внутри плотными рядами лежали пачки долларов. Три пачки Сергея, небрежно кинутые поверх основной массы, смотрелись сиротливо.

Сергей решил свои деньги забрать. Зачем? А фиг его знает. Сейчас рукой двигал не разум, а три литра пива, наложенные на двести граммов водки, полирующие вчерашние семьсот пятьдесят.

Ему, скорее всего, стало обидно, что Петечка его хотел «опустить». А раз его деньги не нужны, значит, пора рвать отношения со здешней фабрикой.

Смахнув пачки в сумку, Сергей захватил еще накладные и стопочку чужих денег. Хотел положить обратно… но в кабинет вошел удивленный охранник. Оценив лежащего в кресле Петечку, открытый сейф и сумку в руках Сереги, он задал необыкновенно умный вопрос.

– А что это вы тут делаете? А?

– Пиво пью, – не растерялся Сергей.

– А с Петечкой чо? – Охранник замер в дверях и действий никаких пока производить не собирался.

– Не видишь, в обмороке. – Сергей допил бутылку и, не выпуская папки, поставил бутылку у стола. – Пиво будешь?

– На работе не положено, – заученно ответил охранник и достал телефон из кармана, ни на секунду не допуская, что Сергей может быть опасен. – Начальству, Сигизмунду Семеновичу, позвоню, проконсультируюсь.

– Совсем дурак?

Сергей сделал два шага и, скупо размахнувшись, опустил бутылку на голову охранника. Он молил Бога, чтобы выдержал череп и ему не пришлось брать грех на душу. Череп выдержал, охранник осел на пол.

Сергей кинул в сумку горлышко разбитой бутылки, пустую тару из-под пива, усадил Петечку плотнее в его кресло, протер отпечатки пальцев и выскочил из кабинета.

Вжав голову в плечи, Сергей прошел по пустому коридору. На проходной никого не было.

Выйдя с завода, он почти бежал вдоль длинного забора.

Завернув за угол, увидел молодого мужчину, пересекающего улицу по направлению к проходной. Сергей прибавил шагу и за пятнадцать минут добрался до гостиницы.

Глава 6

Запой на брудершафт

За стойкой администрации сидела дама, утром прописавшая Сергея в гостиницу. Она разговаривала по телефону, дежурно улыбаясь постояльцу.

Сергей поставил у ног сумку и сказал шепотом:

– Ее муж засек меня в квартире…

Администраторша прикрыла рукой трубку.

– В смысле?

– Он на день раньше приехал, – Сергей вздохнул и нагнулся к стеклу ближе. – А я специально из Москвы примчался, подарков ей навез.

Администраторша извинилась перед кем-то, отключила мобильный и смотрела на Сергея с неотрывным вниманием. Тот облокотился о стойку.

– Единственная приличная гостиница в городе – ваша. Правильно? – администраторша согласно кивнула. – Если ее муж примчится сюда и проверит, кто сегодня или вчера поселялся, то найдет мои данные. Правильно?

Женщина опять согласно кивнула, но тут же отрицательно замотала головой:

– Нет. Я не дам.

– Вы – нет. Он директора уговорит.

Администраторша улыбнулась:

– Это вполне может быть.

– Предлагаю свой вариант, – Сергей выложил на стойку сто долларов. – Меня здесь не было.

Дама в долю секунды смахнула купюру к себе и зашуршала бумагами.

– Давай квитанцию.

Сергей вынул из кармана светлого пиджака бумажку.

– Вот. Но мне нужно забрать вещи из номера, ключ дайте.

– Ключ не трогай, а то пустую ячейку увидят. Пойдем, у меня есть запасной.

В номере Сергей быстро побросал в большую сумку вещи и парфюмерию. У женщины зазвонил телефон.

– Алло… Да… Да… Иду. – Она сложила телефон. – Слышь, парень, вылезай в окно, по твою душу уже приехали. Директор позвонил, сказал, что какой-то Иван с обувной фабрики спрашивает о поселившихся москвичах.

– Спасибо, большое спасибо. – Сергей перехватил сумки в левую руку, открыл окно, залез на подоконник и спрыгнул на длинную клумбу с буйно цветущими георгинами.

Куда деваться бедному грабителю? Тем более когда страшно? Насмотревшись криминальных сериалов, Сергей был уверен, что вокзалы – железнодорожный и автобусный – перекрыты. Ловить частника до большого города опасно, по трассе могут пустить автоинспекторов. Можно доехать до ближайшей деревни, но что там делать? Каждый новый человек на виду.

Сергей пересек двор между двумя типовыми пятиэтажками. Хотелось пить.

В ближайшем магазине выбор пива был невелик, большую часть занимали бутылки местного производства. Напиток – так себе, но приятно удивляла низкая цена.

Сергей поставил перед прилавком сумки, оплатил две бутылки и открыл одну. Вливая в себя крепкое пиво, он заметил, с какой жадностью за его глотательными движениями наблюдает мужчина. Столько в его взгляде было завистливой жажды, что Сергей не выдержал и протянул ему вторую бутылку. Мужчина колебался.

– Бери, мужик, сам в твоем состоянии бывал не раз, понимаю и сочувствую. Бери.

Мужчина благодарно улыбнулся и взял бутылку двумя рукам. Он попытался открыть ее, но руки слишком дрожали. Бутылка выскользнула и взрывным звуком разбилась на кафельном полу. Отчаяние мужчины выплеснулось в каком-то детском всхлипе. Он виновато смотрел на Сергея, на продавщицу, осуждающе качающую головой.

– Откройте ему новую бутылку. – Сергей кинул на прилавок полтинник. – И мне тоже.

– Мужик… Ты человек. – Чуть ли не плакал тот от умиления.

Он вытер ладони и, ухватив поданную продавщицей бутылку, начал пить с жадностью верблюда после недельного загула по пустыне.

– Слушай, – Сергей оценивающе оглядел интеллигентного пьяницу. – Ты знаешь, где здесь можно культурно посидеть, к кому в гости завалиться?

– Ко мне, – на выдохе ответил мужчина. – Моя с детьми на дачу позавчера укатила, я и сорвался. Через полчаса после ее отъезда начал, вчера продолжил и сегодня думал – не выживу. Деньги-то кончились.

Сергей отдал мужчине одну из своих сумок, сам подхватил вторую и два пакета с бутылками.

– Пошли.

Пили до глубокой ночи.

Дима, пригласивший к себе в довольно уютную квартиру незнакомца, жаловался на свое пристрастие к зеленому змию, признавался в любви к жене и детям, клялся, что вскоре победит алкогольную зависимость. Сергей пустил скупую мужскую слезу и признался в том же грехе.

В четвертом часу утра Дмитрия потянуло на простор. Он решил показать гостю родной город. Сергей прихватил сумку с деньгами и отправился осваивать Городок.

Первую остановку они сделали у ближайшего павильона «Пиво – воды». Решили, что не будут пить водку, и так последствия слишком неприятные, а нужно взять еще пива или легкого вина. В результате взяли и вина, и пива, и водки.

Как они добрели до цирка и куда делся Дима, Сергей не ответил бы и испанской инквизиции. В воспоминаниях остался только разговор с собакой. Сергей сидел в обнимку с огромным Пусиком, вещал ему о своей жизни, лез целоваться, и Пусик его успокаивал.

Сумку Сергей спрятал. А большая, с вещами, осталась у Димы. Но вот где тот Дима живет… Вспомнить, конечно же, можно, но придется так же напиться, а здоровья на вторую пьянку подобного размаха уже не осталось.

Глава 7

Мое вынужденное участие

В бытовке было жарко. Пушистая Мусяка вылезла из коробки с котятами мокрая, встала передо мной и заорала: «Мяу!» У нее просто талант орать невыразимо противно. К тому же вопит она до последнего, то есть до тех пор, пока ее не накормят.

– Вы вареную рыбу кошке оставили?

Сергей, вошедший за мной, удивленно посмотрел на меня.

– Какая рыба? А, нет, не оставили. Слушай, Настя, я так понимаю, что Петечку грохнули из-за денег и доли в бизнесе, а это не куриный чих. Но почему охранника недострелили?

Я достала из холодильника «Китикет» и выложила в кошачью миску.

– О бедной девочке никто не подумал. – Мусяка влезла в миску плоской мордочкой, но на секунду отвлеклась, дожидаясь, когда я поглажу ее. Я дотронулась до рыжей шерсти и встала перед своим постояльцем. – Сергей, у тебя совсем крышу от водки снесло? А кто тебя как убийцу опознавать будет? Тот самый охранник.

Взгляд Сергея уперся в пол.

– Правильно. Значит, он единственный, кто видел настоящего убийцу.

Я поставила банку «Китикета» обратно в холодильник.

– Не обязательно. Петечку могли пристрелить, пока охранник валялся в бессознательном состоянии. Но за тебя, как за виновного, он проголосует в любом случае.

Сергей внимательно смотрел, как Мусяка ест, тихонько чавкая. Персидские кошки едят не спеша, не жадно. Я с умилением наблюдала, думая, что и Сергей проникся зрелищем, а он сильно схватил меня за руку и задышал в лицо перегаром и рыбой.

– Слышь, Настя, помоги мне, заплачу. Десять тысяч долларов.

Я отцепила его руку от своего локтя.

– Сергей, ты мне можешь не верить, но честно… мне не нужны десять тысяч. То есть такие деньги никогда не помешают, но я запросто могу без них обойтись.

– Понял… Ты не знаешь, что с такими деньгами делать, – опечалился Сергей.

Я не стала его переубеждать. Не верит человек, ну и не надо. Не рассказывать же ему, что денег у меня немного больше, чем у него, только сейчас мне не до них. А Сергей вцепился в меня сразу двумя руками.

– Без посторонней помощи мне из города не выбраться. В Москве я бы смог нанять адвоката и частного сыщика. Мне только нельзя быть арестованным. Я сидел два года. Давно.

– За что? – не очень активно поинтересовалась я.

– За драку. Поножовщина. Помоги мне, Настя. Ты не дура, и ты незаметная, ты везде пройдешь. – Сергей говорил, не понимая, что обижает меня, но я стерпела. Ему сейчас гораздо хуже. – Если тебе не нужны деньги, то помоги мне хотя бы ради моей дочери. Жену, эту блядь, бегущую в койку к любому мужику, вспомнившему ее номер телефона, я выгнал. Теперь живу с мамой и дочкой. Ей восемь лет, и она хромая. Понимаешь, пока я жив, у нее есть надежда на хорошую операцию. Ты не представляешь, как дорого сейчас стоят операции.

Сергей тряс меня, заставляя согласиться.

– Хорошо! Я вызову из Москвы следователя. Человек он надежный и даже честный.

– Мент? Другого никого нет?

Сергей опустил руки и сморщился. Я встала перед ним.

– А какая тебе разница, Сережа? Да хоть негр голубой ориентации с привычкой плеваться жеваным табаком. Мой знакомый поможет, и это главное. Деньги заплатишь ему.

– Спасибо… – Сергей безнадежно махнул рукой.

А я увлеклась идеей, потянула его за лацкан застиранной рабочей куртки.

– Я тебе точно говорю, что он поможет… Надо подумать… Слушай, а куда ты мог уехать помимо Городка? Есть возможность предупредить на работе и дома, что ты в каком-нибудь другом месте или в поход туристический махнул.

Сергей тяжело сел на мою кровать, достал из коробки сонного котенка и гладил его толстым пальцем.

– Полночи вчера об этом думал, пока окончательно мозги не залил. Бухгалтер моя еще неделю будет на даче болеть, то есть пропалывать огород и ягоды собирать. Маме соврать ничего не стоит, она во все верит. А вот секретарша и заместитель… Хотя попробовать стоит. Сейчас я тебе телефоны запишу… Подожди, но звонки вычислят моментально.

Сев рядом, я переложила рыжего котенка в коробку.

– А я с местной почты позвоню. Пока вычислят, пару дней пройдет, а то и все три. Не скажу, что каждая минута, но каждый час времени работает на нас.

Сергей написал телефоны и подал мне бумагу.

– Слушай, Настя, а что мне эти дни делать? Я ведь от ожидания и со скуки с ума сойду.

– Тоже мне проблема. – Я положила записку в карман халата. – Иди к нашему директору, Виктору Палычу, он тебе в момент дело найдет.

Сергей не знал, почему я согласилась ему помочь, – он мне на душу не лег, но вот хромая дочка… Я сама с пяти до двадцати семи лет была инвалидом – не сгибалась левая коленка, и тело перекашивалось при ходьбе, грозя годам к пятидесяти наградить многочисленными хроническими болячками от смещения органов.

Но мне повезло. Чуть меньше года назад на меня свалилось наследство, и я сделала операцию на колене. Действительно, операция очень недешевое удовольствие.

Глава 8

Звонок в прошлую жизнь

У меня нет телефона. Принципиально его не покупаю. Родители и подруга знают, что я жива-здорова. Их звонки мне не нужны, я не хочу слушать их вопросы и оправдываться за побег из привычной жизни. А те, с кем я общаюсь, находятся на расстоянии шепота или крика.

Так что звонить в Москву я отправилась на почту.

На почте-телеграфе работали все три окошка, но людская очередь впечатляла. Люди тосковали, переминаясь с ноги на ногу, все стулья были заняты, и даже на подоконниках дремали загорелые жители соседствующих государств, желающие дозвониться до родины. Мне предстояло провести здесь не меньше двух часов.

Поправив воротник белого халата, я, «не замечая очереди», с серьезным видом постучала в прозрачную пластиковую перегородку. Ровный гул присутственного места затих, человек двадцать обернулось в мою сторону, но белый халат и мое спокойствие, убедили нуждающихся в почтовых услугах, что я «имею право».

Женщина, ксерокопирующая документы, подняла голову.

– Общественный вопрос, – сказала я неопределенную фразу и протянула сложенный вдвое бланк. Та нехотя взяла его, развернула. – Срочный звонок в Москву. Можно по двойному тарифу. Мне наш директор разрешил тратиться.

Почтовая работница, не меняя выражения лица, положила бланк с моей сторублевкой в карман.

– Надо – значит надо. Проходи, из кабинета позвонишь.

Я прошла через зал, где паковали бандероли и приторно сладко пахло горячим сургучом.

У сотрудниц мой белый халат любопытства не вызвал.

В тесном кабинетике женщина, оказавшаяся, как следовало из таблички на двери, заместителем начальника почтового отделения, села за желтый конторский стол и придвинула мне телефон.

– Звони через код, как человек.

По первым двум телефонам я уверенно-равнодушным голосом отбарабанила заранее обдуманный текст.

– Телефонограмму примите, пожалуйста. Сергей Трофимович Калашников на объект прибыл вовремя. Сейчас для отработки нового контракта находится в зоне недоступности телефонного звонка. О времени прибытия в Москву сообщим дополнительно.

Секретарша послушно записала мое сообщение, а я слыша, как она набрала воздуха, чтобы задать мне вопросы, быстро положила трубку.

По домашнему телефону я сказала то же самое. Пожилая женщина стала меня убеждать, что она все поняла, и Сереженька может не волноваться. Если нужны деньги, она их вышлет по любому указанному адресу.

Я вежливо с ней распрощалась, уверяя, что Сергей чувствует себя отлично и в деньгах не нуждается.

Следующий звонок должен был стоить мне тех самых нервных клеток, которые не восстанавливаются. Я звонила в другую, прежнюю, жизнь.

Каждый гудок заставлял замирать сердце. Раз, два, три, четыре, пять…

– Алло, – весело отозвался женский голос.

– Мила, здравствуй!

Раздавшийся вопль заставил подпрыгнуть женщину напротив, все двадцать горшков с цветами на подоконнике и оглушил мое правое ухо.

– Настя!!! Зараза!! Уродина! Наконец-то! Поганка ты съедобная! Радость моя ненаглядная! Мама твоя с ума от беспокойства сходит.

Я прикрыла трубку рукой и улыбнулась сидящей напротив женщине. Та поиграла бровями, показывая, что она и не такое слышала.

Мила продолжала перечисление эпитетов, я перебила ее:

– Мила, у меня все в порядке и очень нужен Ладочников. Не подскажешь его рабочий телефон?

– На кой ляд тебе его рабочий, если он четвертый день сидит перед телевизором, отпуск отгуливает? – Мила трещала скорострельной пулеметной очередью, только с громкостью противотанкового орудия. – Представляешь? На юга у нас денег нет, а на нашу дачу он ехать отказывается из-за моей мамы. Говорит, что впервые в жизни понял, что анекдоты про тещу не анекдоты, а суровая правда жизни. А твоя собачка Стерва скоро ощенится!

Голос подруги ранил душу воспоминаниями. Но я зажала эмоции в кулак и сделала голос строгим.

– Мила, я счастлива тебя слышать, но позови, пожалуйста, Ладочникова.

– А когда ты приедешь? У тебя депрессия прошла? А я тут с твоей мамой разговорилась, и она разрешила нам побыть с Вовочкой на вашей даче.

– Мила, я звоню с рабочего телефона, мне дали только три минуты, – сказала я еще более строгим голосом, прерывая поток Милиного словоизвержения… но не помогло.

– Насть, а помнишь, я у тебя в начале зимы спортивный костюм попросила? Так он сносился весь, можно я тебе его не отдам?

– Не отдавай. Мила, зови к телефону Ладочникова, мне срочно…

Заместительница начальника, делавшая вид, что листает журнал учета, махнула пухлой дланью.

– Да говорите сколько вам надо, не лимитировано.

Я опять прикрыла трубку рукой:

– Рекорд моей подруги составил шесть часов, и, заметьте, это был международный звонок. – Я убрала с трубки ладонь. – Мила, солнышко мое говорливое, дай мне Костю, есть возможность заработать денег.

– …И тогда моя мама твоей маме эту рассаду… Какие деньги?

– Приличные. Ты зовешь его?

Видимо, Ладочников давно бил копытом у телефона и, дождавшись секундного замешательства Милы, отвоевал трубку.

– Привет, Настена. Что случилось?

– Пока ничего особенного. Тут один человек помощи просит, деньги предлагает. – Я скосилась на почтальоншу, и она смотрела на меня с возрастающим интересом. – Помощь нужна именно твоя, профессиональная.

– У тебя телефон прослушивается, или вокруг ненужные уши есть?

– Второе. Приезжай первым же поездом, если, конечно, есть возможность.

– Считай, Настена, что я уже выехал. На всякий случай записываю адрес.

– Нет, Костя, адрес не надо, я тебя на вокзале встречу.

Распрощавшись с Костей, я положила трубку и протянула женщине еще сто рублей. Та положила их и с прищуром оглядела меня внимательнее.

– Ты где работаешь-то?

– В цирке, – со вздохом ответила я.

– Ну, не хочешь говорить, не надо.

Глава 9

Убеждения Палыча

Директор шапито Виктор Палыч жизни вне цирка не представлял. Он просто не понимал возможности существования в скучной обыденности. Сын его, Виталик, воспитывался, как и большинство детей в цирковых династиях, на манеже и полностью разделял мнение и мировоззрение отца.

Палыч ни секунды не сомневался, что Сергей попросился работать в шапито из любви к искусству. Частенько бывало, что бывшие цирковые, ушедшие на более спокойную работу или уволенные по различным причинам, нанимались на неделю-другую в шапито разнорабочими – вспомнить молодость, вдохнуть запах цирка.

Акробаты, велосипедисты, жонглеры и вообще все, кто был задействован в программе, репетировали все время, не занятое выступлениями, сном и едой. Жара, длившаяся вторую неделю, конечно же, мешала. Плотные клеенчатые стены балагана, даже подогнутые снизу для вентиляции, пластиковые ряды стульев и пыльные паласы арены, делали серьезные репетиции невозможными. Не хватало нормального воздуха. Артисты перебирались на улицу.

Справа от входа сверкал семью булавами худющий Аркаша. Его жена Даша гоняла по бревнам пятерых крохотных шпицев.

Ольга-кордебалет заставляла девочек тянуть носок, держать спинку и не обращать внимания на мужиков-козлов, повадившихся в последние дни ходить на репетиции и пускающих слюни на их фигурки, фактически ничем не прикрытые.

Увидев меня, Ольга махнула своим девочкам, и те накинули халатики до пупка.

– Настя! Пойдем пеликанов дрессировать.

На руке Ольги багровел внушительный синяк и рядом несколько маленьких. Горластые птицы, если делать неправильный жест, начинали щипаться. Только вот какие именно жесты их раздражали, мы пока понять не могли.

– Ты, Насть, не забыла, что их сегодня не надо было много кормить, иначе работать не будут?

– Не забыла. А где новый разнорабочий?

Три девушки хихикнули, а Ольга показала длинным пальцем в сторону манежа.

Я заглянула в балаган. Сергей, стоя на коленях, оттирал бордюр щеткой, часто макая ее в ведро с мыльной водой.

Палыч сидел на ступеньках, размахивал жареной куриной ногой и разглагольствовал.

– Цирк, мой дорогой, это все. Еще Ленин, который Владимир Ильич, говорил, что кино и цирк, заметь – и цирк, при поголовной безграмотности населения, являются важнейшими искусствами для народа.

Сергей от неожиданности нового прочтения цитаты оторвался от чистки бордюра. Палыч довольно покивал головой.

– Да-да, это точная цитата, которую шестьдесят лет договаривали только наполовину. А эстрада! Смешение стилей театра и цирка ее и породило! Артисты театра подрабатывали в цирке, и наоборот. Отсюда выросли пародисты, куплетисты, пантомима… И мюзиклы! Даже Маяковский участвовал в создании прологов и реприз. В цирк пришел профессиональный оркестр, артисты цирка со слухом и голосом решили реализовать себя, подтянули театральных актеров, умеющих петь, и – вперед, возникли мюзиклы! Понимаешь, Серега?