Полная версия
Лев Пучков
Спецы: лучшая проза о борьбе с наркомафией
Жесткая рекогносцировка
Некоторые события, описанные в книге, выдуманы.
Названия ряда населенных пунктов, учреждений и организаций намеренно изменены.
Изменены также многие фамилии, встречающиеся в тексте.
Пролог
«Cool! Cool! Cool!!!»
«…Жизнь прекрасна.
Нет, это не просто цитата из классики. Это вполне емкое и исчерпывающее определение текущего момента.
Мне восемнадцать. Я абсолютно здорова, умна, недурна собой…»
– Да ладно скромничать, ты у меня просто краса писаная!
«Это папа. Папа неадекватен: оценивает меня оч-чень даже необъективно. Я для него – свет в окошке, это понятно. Эмм… Ну и понятно также, что у меня прекрасные родители, потрясающие перспективы и просто фантастическое будущее…»
– Брось свой дурацкий диктофон и прекрати кормить кота со стола! У него диета, ему нельзя мидии!
«Это мама. Потрясающе хороший человек, но оч-чень эмоциональна. Да и не мудрено: шутка ли, такой дом держать на своих хрупких плечах!
Так… Угу… Угу…
А, вот: особенно отчетливо ощущаешь, что жизнь прекрасна, когда в праздничный день, солнечным утром, неспешно завтракаешь с семьей в зимнем саду. Повариха Матильда подсматривает с кухни, расплющила нос о дверное стекло. Три минуты назад спросила горничную Дусю, понравились ли маме кексы. Дуся не смогла дать вразумительного ответа, теперь Матильда переживает…»
– Матильда, не переживай! Кексы – фантастика! Хи-хи…
«Так, Матильда удрала. Графиня в страшном смятении бежит к пруду… Хи-хи… Эмм… А, да: Восьмое марта, весна, солнце. Вижу: по двору слоняются секьюрити, тот, что ближе к оранжерее, – Миша, он по мне тайно вздыхает. Хи-хи… Дурачок…»
– Кто вздыхает?!!!
«Это специально для папы: проверка реакции. Папа – брось. Неужели не понятно: слуги всегда тайно хотят дочь босса, даже если она корявая, хромая и горбатая. А уж если у нее все на месте и от нее не воняет протухшими памперсами… Гхм-кхм… Ну, в общем, понятно: это ведь азы психологии…»
– Ну-ну, я присмотрюсь. Если что, всю вздыхалку повыдираю, под самый корень!
«Папа, папа… Все хочет составить дочурке счастливую партию. Спит и видит, как бы удачно пристроить свое неразумное дитя за какого-нибудь принца…»
– Кстати, насчет партии. На сегодняшнем балу тебе надо быть обязательно…
«Ну вот, началось! Балы, ассамблеи, премьеры, бенефисы… Боже мой, какая жуткая скукотища! Все каменно и чопорно, все друг друга ненавидят и картонно улыбаются, хотя каждый прекрасно понимает: это фикция. Зачем?!!! Неглупые ведь люди, неужели не жаль так бесславно тратить свое драгоценное время? Решительно не понимаю, зачем этим монстрам, динозаврам, рулящим страной, все эти маскарадные сборища…»
– …Президент будет!
– И что с того? Президент не в моем вкусе. Мне больше нравятся полные курчавые брюнеты с большими влажными глазами.
– Пфф… Кто-то спросил про твои вкусы? Что ты можешь понимать в таком возрасте?!
«Эх, мама… Мама, видимо, надеется, что президент мгновенно мною пленится, загорится, воспылает, бросит Первую Леди и женится на мне. Да, признаю: выглядит это весьма заманчиво. Вот это точно – хорошая партия…»
– Вот дуреха-то, прости господи… Ну ты только послушай, что ты несешь! Вот прокрути назад и послушай!
«Мама негодует. Раздувает ноздри, взор ее сверкает. Мамочка, не надо, не стоит оно того…»
– Слушай, брось это свое идиотство! Я его сейчас об пол тресну!
– Мам, это не идиотство. Это я к курсовой готовлюсь. А диктофончик все-таки немало стоит. Не бог весть какие – но все же денежки. Ты лучше скажи, хотела бы президента зятем? Как тебе такая перспектива?
– Боже, дай мне терпения…
– Окси, не ерничай, – вовремя вмешался глава семьи. – Мама упомянула про президента исключительно для того, чтобы подчеркнуть особый формат мероприятия. Особый статус. Там будут люди очень высокого полета.
– И что мне эти ваши люди?
– Ну как – что?! Надо пользоваться случаем. Ты у нас уже не ребенок, пора потихоньку устраивать свою будущую жизнь.
– Ага… Удачная партия?
– Ну, партия не партия… Но – осмотреться, показаться, оценить обстановку… Тебе в июне уже девятнадцать будет…
Оксана укоризненно покачала головой и вздохнула. «Осмотреться, показаться, устраивать жизнь…» Что за бред? Разве можно тратить время на всю эту нудистику, когда каждый твой день и без того до отказа насыщен жизненно важными и совершенно неотложными делами? Учиться, самообразовываться, набираться ума (это три совершенно разные вещи) для великих свершений, срочно переделывать наш неправильный мир, который от этой своей неправильности в любой момент может рухнуть, и вообще существует до сих пор только ввиду какого-то чудовищного недоразумения…
– Ну что ж, глубокоуважаемые предки… У меня для вас две новости.
– Боже мой, доченька… Ты…
– Успокойся, мама, это совсем не то, что ты думаешь!
– Да, это не то, – с ходу выловил суть мудрый папа, спокойно подливая себе чаю. – Она просто не поедет с нами на бал.
– Да, не поеду. У меня мероприятие.
– Какое мероприятие? Что у тебя может быть за мероприятие, которое важнее этого? – удивилась мама.
– Поверь мне, мое мероприятие стократ важнее этого вашего бала. Я бы даже сказала так: вопрос жизни и смерти. Тебе лучше как: дохлая дочка на балу или живая-здоровая, но вне бала?
– Да что там за мероприятие такое?! – мама растерянно всплеснула руками. – Ты понимаешь, в какое положение ты нас ставишь?! Куда это ты собралась – на важное такое? Это кто такие вообще?
– Четыре вопроса. Акцентов приоритета не уловила – все равноправно и одинаково сумбурно. В какой последовательности отвечать?
– Ну ты уж совсем-то из меня дуру-то не делай! Думаешь, если мать без высшего образования, так над ней и глумиться можно?!
– Мам, ну что за глупости? При чем тут образование?
– Куда ты собралась?!
– Лучшие по успеваемости студенты нашего курса собираются в «Поземке». С руководителем и всем деканатом в полном составе.
– Что-то я не поняла… Откуда у тебя такая любовь к сокурсникам? То они для тебя – «биомасса», то ты ради них готова вдрызг разругаться с родителями?
– Поясняю. «Биомасса» здесь ни при чем, если ты прослушала, уточняю: там будет наша профессура. И я буду делать научный доклад, как раз по этой теме, которую набалтываю на диктофон. Теперь понятно?
– Ну… Час от часу не легче… А чего это – Восьмого марта?
– А чем этот день лучше других?
– Так праздник же!
– Это у вас праздник. Такой ваш тупой совковый праздник, который придумали ваши тупые коммунисты для забитых, затурканных судьбой женщин. Триста шестьдесят четыре дня в году ты – скотина и быдло, а сегодня, так и быть, на тебе, почувствуй себя человеком.
– Ну что ты опять несешь!
– Правда всегда нелицеприятна, мама, это закон жизни! Посмотри на Европу, для нормальных людей 8 Марта – обычный день, ничем таким особым не примечательный.
– Ну вот… Гхм-кхм… Даже и не знаю…
– Моя порода, – одобрительно крякнул папа. – Врет и не краснеет. Да еще как вдохновенно врет!
– Что значит «врет»? – тревожно вскинулась мама.
– Врет, врет! Глумится над нами. У нее сегодня вечернее рандеву с «Народным ополчением».
– Это кто?!
– Это – «что», Машенька, а не «кто».
– И что это?
– Шайка юных бездельников, мнящих себя спасителями мира.
– Антиглобалисты, что ли? Буйные, нет?
– Да ну что ты, Машенька, какие антиглобалисты… Ничего такого, о чем можно было бы беспокоиться. Я же сказал – бездельники. Пустое место…
– Сами вы пустое место! Что вы можете понимать в таких вещах?!
Оксана обиженно хлопнула ресницами и испепелила папу взглядом.
– Родители-то у них хоть приличные, нет? – озабоченно уточнила мама.
– Увы, ничем утешить не могу. Самый крутой папа там – завуч в общеобразовательной школе.
– Боже мой! Да как же… Кто допустил… Как с такими отбросами… Ты на какой свалке их откопала?!
– Сами вы свалка!
– Не выражайся!!!
– А по Интернету, по нему, родимому. До этого все – в чате да на форуме, потом – по телефону. А сегодня, стало быть, у них первая встреча. Знаешь песню: «Первая встреча – последняя встреча…»
– Тупая песня!
– «Утро туманное», старинный русский романс. Не оскорбляй классику…
– Я тебя туда не пускаю! – решительно подбоченилась мама. – Не для того я загибалась-горбатилась, дочь растила, чтобы она со всяким сбродом…
– А я тебя и не спрашиваю! Я совершеннолетняя! Дождетесь – соберу сейчас вещи и уйду от вас!!!
– Совсем сдурела?! Чего это на тебя нашло?!
– Спокойно, Маня, спокойно… На полтона ниже, пожалуйста… «Если у вас проблемы с родителями-ретроградами, мы дадим вам приют, обогреем и накормим…» Ага?
Оксана опять испепелила папу взглядом и растерянно прикусила губу. Черт, а не папа! Есть ли в мире информация, которой он не владеет?! Везет же некоторым: папы у них простые олигархи или тупоголовые губернаторы, которые и со своими делами разгрестись не успевают, не то что отслеживать какие-то левые телодвижения отпрысков…
– Папа – гад. – Папа ловко утянул из-под носа расстроенного чада диктофон и нажал запись. – Испортил, гад, всю малину. А так было бы все славно… Вопрос: на что вообще рассчитывала?
– В смысле?
– Все табельные маршруты утверждены на неделю вперед, по любому изменению – немедленный доклад. Никого из этой шатии в те места, где ты бываешь, даже на пушечный выстрел не подпустят. Ну, допустим, в ту же «Поземку». Никак, начальника охраны охмурять собралась?
– Да больно надо! – Оксана забрала диктофон, отложила в сторону, подальше от папы, и, непримиримо выровняв спину, скрестила руки на груди. – И вообще, можешь не волноваться: никакой малины ты не испортил.
– То есть?
– Куда хочу, туда и пойду. И без всякой охраны. Они ведь мне руки вязать не будут?
– Не будут, радость моя. И ноги – тоже. Они к тебе пальцем не смеют прикоснуться, и ты прекрасно это знаешь.
– Господи, Оксанка, да что с тобой сегодня…
– Хватит, мама! Попили моей кровушки, и будет. Иду куда хочу – и все тут! Что вы мне сделаете – из дому выгоните? Да на здоровье! Уйду с большим удовольствием!
– А куда уйдешь, если не секрет? – деловито уточнил папа.
– Не ваше дело! Куда хочу, туда и уйду.
– Очень приятно, – папа поманил пальчиком притаившуюся в углу горничную Дусю. – Притащи из кабинета мобильник.
– Который?
– В коричневом чехле из крокодиловой кожи.
– Сию секунду…
– Значит, так, – папа, непримиримо выровняв спину (это, вообще, его манера – а дочка просто невольно подражает) и скрестив руки на груди, глянул исподлобья. – Идти тебе некуда. Все, с кем ты общаешься, в курсе, что почем и каким концом потом им достанется. Остается один вариант: вот это идиотское «Народное ополчение».
– Оно не идиотское…
– А я сказал – идиотское! Дебильное – тупоголовое – дегенеративное!! Пока ты с ними общалась по сети и телефону, я терпел. Можешь продолжать и далее в таком же духе, это не возбраняется.
– Вот спасибо!
– Пожалуйста. Но я не допущу, чтобы ты общалась с ними непосредственно, «вживую».
– Да ну! И что ты сделаешь?
– Я их уничтожу…
Тут как раз явилась горничная и притащила телефон.
– Погоди… Что ты имеешь в виду? В смысле – морально?
– А вот это понимай как хочешь, – папа дважды пикнул кнопками и задержал палец на «вводе». – Сейчас ты дашь мне слово, что никогда не будешь с ними встречаться. Ты ведь мой ребенок и слово держать умеешь.
– А если не дам?
– Тогда я дам.
– Что ты дашь?
– Команду. Прямо сейчас, при тебе. И до исхода сегодняшнего дня от этих ублюдков останутся одни воспоминания.
– Погоди-погоди… Ты чего так сразу – с места в карьер? – не на шутку разволновалась Оксана. – Давай поговорим об этом, обсудим…
– Не собираюсь я это обсуждать! У тебя есть двадцать секунд, чтобы принять решение.
– Нет, ты мне скажи: что значит – «уничтожу»? В каком плане – «уничтожу»?!
– Я сказал – понимай как хочешь. Все, засекаю время…
Так… Ну и что теперь делать? С ходу, не задумываясь, дать слово – потом ведь держать придется. Это значит, все грандиозные замыслы и прекрасные идеи отодвигаются на неопределенный срок. По телефону и сети – это, конечно, здорово… Но главное ведь – это личное общение! Чтобы понять, что стоит за безликими никами и стандартными телефонными голосами, надо смотреть людям в глаза, видеть их рефлексии, дать своей интуиции поработать на живом материале: правильные ли это люди, стоят ли они того или ну их к черту…
– Десять секунд…
А если дать и не держать? Нет, понятно, что всю жизнь держала, чего бы это ни стоило – воспитывали так, с самого детства, всегда ставили личную надежность и внутриклановую честь во главу угла… Но ситуация-то какова?! Ведь это из ряда вон, никогда ранее ничего подобного не было!
Не держать – опасно. Во всех отношениях. Оступишься, словчишь раз, другой – все равно рано или поздно отследят и доложат. Вот ведь позор будет!
Но позор – это всего лишь ее личное дело, траченое реноме, моральные минусы…
А реальная опасность в том, что ее папа, без всяких скидок и условностей, может ВСЁ. Думаете, от нечего делать прицепилась: «…что значит – „уничтожу“? В каком плане – „уничтожу“? Да как бы не так! Если в двух словах, то речь в данном случае идет не о том, чтобы „разогнать и осложнить жизнь“ (папа на такие мелочи просто не будет размениваться), а устроить неприятности в диапазоне от „состряпать уголовное дело и надолго усадить в тюрьму“ до убийственно простого „устранить физически“. Все понятно, нет?
Ну и как теперь выкрутиться из ситуации?
– Время вышло. Решение?
– Слово.
– Конкретнее?
– Я не буду пытаться с ними встречаться. Достаточно?
– Так… Ага, понял. Думаешь, хитрее всех?
– А что тебе не нравится?
– То есть ты, конечно, пытаться не будешь… Но если вдруг тебя застукают с кем-нибудь из этой шатии, всегда можно будет сослаться на форс-мажор. Они подошли сами, заговорили со мной, а я даже без понятия – кто такие…
– Погоди…
– Не пойдет!
– Ну а что ты хочешь?
– Смени формулировку.
– Хорошо. – Оксана тяжело вздохнула и выдала требуемое: – Я не буду с ними встречаться. Ни при каких обстоятельствах.
– Слово?
– Слово.
– Ну вот и славно, – папа поманил пальчиком горничную и сдал опасный телефон. – Умница!
И принялся как ни в чем не бывало помешивать остывший чай. Хотя заметно было – украдкой облегченно вздохнул и слегка расслабился.
Хорошо, когда дочь – умница. Не надо лишний раз давать команду, чтобы кого-то неправедно упекали за решетку или вовсе уничтожали физически. Зачем без надобности грех на душу брать?
Плохо, что умница чересчур впечатлительна и склонна к самокопаниям. Сидит сейчас с потухшим взором, бездумно смотрит в окно и тихо ненавидит всех подряд…
– Ты пойми, я ведь это не из вредности. Да я за тебя умереть готов, горе ты мое! Просто есть вещи, которые тебе в твоем возрасте пока что не понять…
– Прекрати, папа! Оставь это для своих тупоголовых дуболомов, ладно?
– Ну хорошо, хорошо…
– Так ты едешь с нами на бал, или как? – осторожно поинтересовалась мама, совсем потерявшаяся в этой внезапно налетевшей буре страстей.
– МА-МА!!!
– О боже… Да чего я такого сказала-то?!
– Не трогай ее, Маня, – мягко посоветовал мудрый папа. – Какой, на фиг, бал? У нас траур, надо ждать, пока рассосется.
– Ну и что теперь, будешь в праздник дома сидеть?
– Маня…
– Чего – «Маня»? Сорок пять лет уже Маня! Съездила бы хоть в «Поземку» эту вашу, развеялась…
– А что – хорошая идея, – в потухшем было взоре Оксаны появился какой-то нездоровый проблеск. – Поеду, развеюсь… Нажрусь там, как свинья, перебью всю посуду, драку устрою, опозорю вас на весь свет!
– Господи, да какая муха тебя сегодня укусила?! – У мамы от огорчения даже губы затряслись – сейчас заплачет.
– Да на здоровье, – папа хладнокровно пожал плечами. – Это ты себя опозоришь. Мы в твою «Поземку» не ходим, мнения ее завсегдатаев нам глубоко безразличны, ты человек взрослый, отвечаешь за себя сама…
– Ага! Насчет этого, значит – «взрослый»?
– Угу, взрослый. Так что – приятного вечера, радость моя…
* * *Интересно, почему эти дебилы всегда врубают музыку на полную мощность?
Децибел тут – чересчур. Как зайдешь, с непривычки на уши давит – жуть! Хочется тут же выскочить обратно. Светоэффектов тоже через край. В глазах рябит, двоится и троится. Нужно долго привыкать, чтобы хоть как-то ориентироваться во всех этих сполохах, вспышках, заревах и протуберанцах. Пока отыщешь взглядом знакомые лица, глаза сломаешь: людей тут полно, они не просто сидят, а активно перемещаются, и от этого кажется, что их в два раза больше!
И вообще, всего тут много, и все тут почему-то очень бестолково.
«Поземка» – «элитный» ночной клуб. Тусуются тут дети первых людей страны и разные именитые знаменитости. Могли бы, наверное, как-то все организовать поприличнее, на более достойном уровне. Или, может, это некий отголосок «социальной справедливости»? В смысле, в стране бардак – и у элиты на вечеринках то же самое?!
Так, а вот и сокурсники – почти половина группы собралась, несколько столиков сдвинули вместе.
– Привет, биомасса!
– Привет, синий чулок.
– Кх-а-аа! Кх-то прише-ел!!! Кха-кхая чессь для нашшшего болота!
– Окси! О-о-оуу! Оу-кси! Ну все!
– На рейв-парти у нас нынче тетка – первый класс! И воще, блин, воще – сегодня полный расколбас!!!
– О-о-оуу!!!
– Ксю-ха! Ксю-хха!! Ксю-кхы-кхы…
– Ага… Уже наширялись?
– Нет, тебя ждем.
– Совсем мозги кончились? Когда это я с вами ширялась, придурки?
– Да, ты у нас не такая. Но ты, не такая, только намекни – мы тебе…
– Ага, все бросила, помчалась намекать… Чего там у нас сегодня в меню?
– Да так – все как обычно…
С сокурсниками Оксана не церемонится. Смысла нет. Это она для них, оперируя понятиями папиного круга, – прекрасная партия. А они для нее – никто, мелочь пузатая. По табели о рангах даже в один разряд никто не попадает. Пример: «Поземка» охраняется как режимный объект, секьюрити тут высшей категории, контролируется каждый квадратный метр, хозяева отвечают за безопасность гостей в буквальном смысле головой. Первое правило режима: охрану посетителей в клуб не пускают. Плечистые хлопцы и накачанные девицы с резиновыми мышцами дисциплинированно ожидают предписанные к хранению тела в дорогих машинах на утыканных камерами слежения парковках. Есть небольшое исключение: с охраной в клуб имеют право зайти ровно пять человек в мире. Билл Гейтс и Джордж Буш в этот список не входят, на первом месте там стоят дочки президента, а на четвертом – Оксана Зубова. Кроме того, ее охрана может потребовать пересадить посетителей из-за любого столика, если они затрудняют наблюдение за объектом с целью обеспечения его полной безопасности.
Вот вам разница в разрядах.
Но дело, в принципе, даже не в табели о рангах. Ребята из «Ополчения», по определению папы, – «пустое место», однако Оксана общается с ними с большим удовольствием. Потому что они умные, нестандартно мыслят, имеют твердые намерения сделать мир лучше, и хотя бы уже за это их можно уважать.
А за что уважать этих бездарных детей вельможных родителей, которые сами по себе, без пап и мам, ровным счетом ничего собой не представляют?
Вот Петя Иванов, сын министра, холеный ленивый красавец, неформальный лидер их группы и полнейший бездарь (уже год как капает слюной в сторону Оксаны, все какие-то там планы строит, дубина!). Вот выдержка из разговора Оксаны с Петей по существу вопроса:
– Петя, ты чего себе вообразил?
– Ну че, я те вооще, что ли, совсем не нравлюсь, ннэ?
– А ты еще чего-нибудь можешь, кроме как «зажигать, отрываться, тусоваться, оттягиваться»?
– Ну, ты понимаешь, Окси… Мммэ… Ну, мы сейчас, типа, молодые, надо все успеть…
– Нет, ты мне ответь конкретно-прямо: на что ты способен?
– Ну, я че-то не понял, вооще, че ты имеешь в виду… Я че, слабо упакован, ннэ?
– Петя, барахло, бабки и крутые тачки – это не твое. Это тебе папа дал. Этого добра у нас у всех – сынков и дочек – хватает. А вот конкретно тебя: в одних трусах, на лужайке, без всего, что тебе предки дали, – за что тебя, голого Петю, можно не то чтобы любить, а хотя бы просто уважать как личность?
– Ну, Окси, ты че-то загнула…
– Если ни одной извилины нет, я тебе сама отвечу: не за что, Петя! Без своего большого папы ты – полный ноль. Ничтожество. До папиного уровня тебе не подняться – папиных мозгов нету, значит, будешь всю жизнь пользоваться его заслугами, паразитировать и впустую коптить небо. Ну и на фиг ты мне нужен, такое недоразумение ходячее?!
Ну вот, примерно в таком ключе. Уважать не за что, скрывать свое отношение нет смысла. Да и приятно это – лениво хамить тупоголовым вельможным отпрыскам, заведомо зная, что проглотят, как миленькие: удачно и едко парировать – мозгов нет, а грубить никто не посмеет, потому что можно тут же, «не отходя от кассы», огрести от охраны…
Сегодня Оксана вела себя примерно. Всем приятно улыбалась, сверх меры не хамила, общалась со знаменитостями и «звездами» (тут этого добра едва ли не больше, чем сынков и дочерей) и потихоньку налегала на французское шампанское. Не то чтобы исправилась или вдруг в одночасье поменяла мировоззрение… а просто был у Оксаны на этот вечер весьма определенный план.
План простой и бесхитростный: в общих чертах – нализаться в доску и устроить дикий скандал с битьем посуды и всех подряд противных рож, что подвернутся под руку; а также конкретная задача номер два: под шумок крепко отдубасить Петю Иванова.
Насчет Пети сомнений не было: он длинный, но дохлый, на физкультуру давно забил, злоупотребляет кокаином и регулярно глотает «экстази». А Оксана, напротив, давно и регулярно потеет в популярном среди «верхов» клубе айкидо, ничем не злоупотребляет и, вообще, имеет довольно крепенькую стать.
То есть Петю сделать – раз плюнуть. Пусть потом обтекает, сволочь: тоже мне, красавец, с девчонкой не мог справиться!
А приятно улыбалась всем и вела себя паинькой для того, чтобы усыпить бдительность окружающих и своей охраны. Внезапный удар будет особенно хорош, когда вся эта золотая биомасса нажрется, наглотается, обнюхается и начнет благостно гукать и пускать розовые сопли. Вот тогда я вам устрою, сволочи!
Откуда бы это у нее? Сама родом из того же инкубатора, от остальных-прочих отличается лишь рангом папы, личным повышенным трудолюбием да чрезмерной вдумчивостью… Спроси сейчас кто – вряд ли даст внятный ответ. Просто, сколько себя помнит, презирала и терпеть не могла всю эту тупоголовую «золотую молодежь» и трущихся вокруг нее «звезд», алчных до подачек и дармового угощения. Считала почему-то, что на их месте должны быть другие, одаренные и талантливые, которые действительно заслужили право вести такой образ жизни…
В зале, где «зависала» Оксанина группа, нельзя было разговаривать по телефону: шум вокруг стоял – как на каком-нибудь металлургическом комбинате в самый разгар производственного цикла. Трижды Оксана выходила в просторное фойе поболтать: два по двадцать – для души, с «Ополчением», раз на полторы минуты – по делу, поругаться с мамой.
– Ты там с шампанским полегче! Третий фужер уже пьешь!
– Мама, я совершеннолетняя! Что хочу, то и пью! Сколько хочу, столько…
– Будешь продолжать в том же духе – все брошу, приеду и вставлю там всем вашим подавальщикам-барменам! Пусть тебе будет стыдно, что люди из-за тебя пострадали!
– МА-МА!!! О, боже… Да когда, в самом деле, вы уже прекратите мне нервы трепать…
И в таком духе – еще шестьдесят секунд. До красных пятен на щеках и до еле контролируемого желания с размаху шваркнуть телефон о паркет.
Обычное явление: охрана доложила о ходе культурного мероприятия. Предатели. В обе стороны работают. Неплохо было бы, если бы, допустим, какие-нибудь террористы напали да перестреляли всех к известной матери. Вокруг – трупы, а она – совсем одна. Свобода!
Оксана вернулась в зал, со злости осушила свой на две трети наполненный фужер, сделала официанту пальчиком – «повторить», нащупала взглядом примостившихся через два столика телохранителей и показала им нехороший американский жест. До большего опускаться не стала: бессмысленно. Работа у них такая. Вот помрут папа с мамой, будет она хозяйкой, тогда они будут ее слушаться и докладывать о каждом шаге ее чад. Если таковые чада вдруг образуются когда-нибудь…
