Брак и его альтернативы. Позитивная психология семейных отношений

Карл Роджерс

Брак и его альтернативы

Позитивная психология семейных отношений

Вместо предисловия

Карл Роджерс и его гуманистическая психология

Карл Роджерс – один из основоположников гуманистической психологии, создатель «клиент центрированной» психотерапии, зачинатель движения «Группы встреч»;[1] его книги и статьи привлекли к нему многочисленных последователей и учеников.

Хотя в течение сорока лет его воззрения значительно менялись, они всегда оставались последовательно оптимистичными и гуманистическими. В 1969 году он писал: «У меня не вызывает симпатии распространенное представление, что человек по своей сути иррационален и что, следовательно, если не контролировать его импульсы, они приведут к разрушению себя и других. Поведение человека утонченно-рационально, человек тонко и вместе с тем достаточно определенно движется к тем целям, которых стремится достичь его организм. Трагедия большинства из нас состоит в том, что наши защиты не дают нам сознавать эту утонченную рациональность, так что сознательно мы движемся не в том направлении, которое естественно для нашего организма».

Теоретические воззрения Роджерса с годами эволюционировали. Он сам первым указывал, где изменилась точка зрения, где сместились акценты или изменился подход. Он побуждал других проверять его утверждения, препятствовал формированию «школы», бездумно копирующей его выводы. В своей книге «Свобода учиться» Роджерс пишет так: «Представляемая мною точка зрения, очевидно, предполагает, что фундаментальная природа человека, когда он действует свободно, конструктивна и заслуживает доверия». Его влияние не ограничилось психологией. Оно было одним из факторов, изменявших представление об управлении в промышленности (и даже в армии), в практике социальной помощи, в воспитании детей, в религии… Оно сказалось даже на студентах факультетов теологии и философии. В тридцатые годы это был изменчивый, но, по-видимому, успешный способ работы с клиентами; в сороковые Роджерс, хотя и не совсем определенно, сформулировал это как свою точку зрения… «Техника» консультирования превратилась в практику психотерапии, что породило теорию терапии и личности; гипотезы этой теории открывали совершенно новое поле исследований, из которых вырос новый подход к межличностным отношениям. Теперь этот подход проникает в сферу образования как способ облегчить обучение на всех уровнях. Это способ создания интенсивного группового опыта, повлиявший на теорию групповой динамики.

Биографический очерк

Карл Роджерс родился 8 января 1902 года в Оук-Парке, Иллинойс, в состоятельной религиозной семье. Специфические установки родителей наложили тяжелый отпечаток на его детство: «В нашей большой семье к чужим относились примерно так: поведение людей сомнительно, нашей семье это не подобает. Многие люди играют в карты, ходят в кино, курят, танцуют, пьют, занимаются другими делами, которые неприлично даже называть. Нужно относиться к ним снисходительно, потому что они, наверное, не знают лучшего, но держаться от них подальше и жить своей жизнью в своем семействе».

Неудивительно, что в детские годы он был одинок: «У меня совершенно не было ничего, что я назвал бы близкими отношениями или общением». В школе Роджерс хорошо учился и очень интересовался науками: «Я считал себя одиночкой, не таким, как другие; у меня было мало надежды найти себе место в мире людей. Я был социально неполноценен, способен лишь на самые поверхностные контакты. Мои странные фантазии профессионал мог бы назвать шизоидными, но, к счастью, в этот период я не попал в руки психолога».[2]

Иной оказалась студенческая жизнь в Висконсинском университете: «Впервые в жизни я нашел вне семьи реальную близость и интимность». На втором курсе Роджерс начал готовиться в священники, а на следующий год поехал в Китай, на конференцию Всемирной студенческой христианской федерации в Пекине. За этим последовало лекционное турне по Западному Китаю. В результате этого путешествия его религиозность стала более либеральной. Роджерс почувствовал определенную психологическую независимость: «Со времени этой поездки я обрел собственные цели, ценности и представления о жизни, сильно отличавшиеся от воззрений моих родителей, которых я и сам до того придерживался».

Дипломный год он начал в качестве студента теологической семинарии, однако затем решил заниматься психологией в Учительском колледже Колумбийского университета. Этот переход до некоторой степени был вызван возникшими во время студенческого семинара сомнениями относительно религиозного призвания. Позже, будучи студентом-психологом, он был приятно удивлен тем, что человек может вне церкви заработать себе на жизнь работой с людьми, нуждающимися в помощи.

Роджерс начал свою работу в Рочестере (Нью-Йорк), в центре помощи детям, которых направляли к нему различные социальные службы: «Я не был связан с университетом, никто не заглядывал мне через плечо и не интересовался моей ориентацией… агентства не критиковали методы работы, а рассчитывали на реальную помощь». За двенадцать лет работы в Рочестере Роджерс перешел от формального, директивного подхода в консультировании к терапии, которую он позже назвал клиентцентрированной. Он писал об этом следующее: «Мне стало приходить в голову, что если только отказаться от потребности демонстрировать собственный ум и ученость, то в выборе направления для процесса лучше ориентироваться на клиента». Большое впечатление произвел на него двухдневный семинар Отто Ранка: «Я увидел в его терапии (но не в его теории) поддержку тому, чему я сам начал учиться».

В Рочестере Роджерс написал книгу «Клиническая работа с проблемным ребенком» (1939). Книга получила хороший отклик, и ему предложили должность профессора в университете Огайо. Роджерс говорил, что, начав академическую деятельность с вершины лестницы, он избежал давления и напряжений, которые на более низких ступеньках подавляют новаторство и творчество. Преподавание и отклик студентов вдохновили его на более формальное рассмотрение природы терапевтических отношений в книге «Консультирование и психотерапия» (1942).

В 1945 году Чикагский университет предоставил ему возможность создать основанный на его идеях консультационный центр, директором которого он оставался до 1957 года. Доверие к людям, будучи опорой его подхода, отразилось и в демократической политике центра. Если пациентам можно было доверять выбор направления терапии, то и персоналу можно доверять управление собственной рабочей средой.

В 1951 году Роджерс опубликовал книгу «Клиент-центрированная терапия»: в ней были изложены его формальная теория терапии, теория личности и некоторые исследования, подкреплявшие его воззрения. Он утверждал, что основной направляющей силой в терапевтическом взаимодействии должен быть клиент, а не терапевт. Это революционное переворачивание обычного отношения вызвало серьезную критику: оно подвергало сомнению общепринятые положения о компетентности терапевта и отсутствии сознавания у пациента. Основные идеи Роджерса, выходящие за пределы терапии, изложены в книге «О становлении личности» (1961).

Годы, проведенные в Чикаго, были для Роджерса очень плодотворными, но включали и период личных трудностей, когда Роджерс, оказавшись под влиянием патологии одной из своих клиенток, в критическом состоянии почти что сбежал из центра, взяв трехмесячный отпуск, и вернулся для прохождения терапии у одного из коллег. После терапии взаимодействия Роджерса с клиентами стали значительно более свободными и спонтанными. Об этом он вспоминал впоследствии: «Я часто с благодарностью думал, что к тому моменту, когда мне самому понадобилась терапия, я воспитал учеников, которые были независимыми от меня самостоятельными личностями, способными мне помочь».

В 1957 году Роджерс перешел в Висконсинский университет в Мэдисоне, где вел психиатрию и психологию. Профессионально это было трудное для него время из-за конфликта с руководством психологического факультета по поводу ограничений его свободы преподавать и свободы студентов учиться. «Я вполне могу жить и давать жить другим, но у меня вызывает сильную неудовлетворенность то, что они не дают жить моим студентам».

Возрастающее возмущение Роджерса нашло выражение в статье «Общепринятые предпосылки высшего образования: заинтересованное мнение» (1969). Журнал «Американский психолог» отказался публиковать эту статью, но она получила широкое распространение среди студентов, прежде чем была наконец напечатана. «Тема моего выступления в том, что мы делаем неумную, неэффективную и бесполезную работу, обучая психологов в ущерб нашей науке и в ущерб обществу». В своей статье Роджерс подвергал сомнению некоторые полагаемые очевидными предпосылки традиционной системы обучения, что «студенту нельзя доверить выбор направления собственного научного и профессионального образования; оценка тождественна обучению; материал, представляемый на лекции, – это то, чему учится студент; истины психологии известны; творческими учеными становятся пассивные ученики».

Неудивительно, что в 1963 году Роджерс оставил должность профессора и перешел в создававшийся Западный институт бихевиоральных наук в Ла-Джолла, Калифорния. Несколькими годами позже он принял участие в организации Центра для изучения личности – свободного объединения представителей терапевтических профессий.

Растущее воздействие Роджерса на образование нашло выражение в книге «Свобода учиться», которая наряду с обсуждением целей и ценностей образования содержит наиболее ясные формулировки его представлений о человеческой природе.

В последние двенадцать лет деятельности Роджерса в Калифорнии, где он мог свободно экспериментировать, реализуя свои идеи без помех со стороны социальных институтов и академических кругов, развернулась его работа с группами (ее опыт обобщен в книге «Карл Роджерс о группах встреч»).

Позже Роджерс занялся изучением современных тенденций в области брака. Его исследование «Становление партнеров: брак и его альтернативы» (1972) рассматривает преимущества и недостатки различных форм отношений.

Недолгое время он преподавал в Американском интернациональном университете в Сан-Диего, но оставил его из-за несогласия с президентом относительно прав студентов и полностью посвятил себя занятиям в Центре изучения личности. В то время он много писал, читал лекции, работал в своем саду. У него хватало времени поговорить с молодыми коллегами и побыть с женой, детьми и внуками. «Я занимаюсь садоводством. Если утром у меня нет на это времени, я чувствую себя обездоленным. Мой сад ставит передо мной тот же, всегда интересовавший меня вопрос: каковы наилучшие условия роста? Однако в саду препятствия росту более непосредственны и результаты – успехи или неудачи – проявляются скорее».

Свою позицию он подытоживает, цитируя Лао Цзы: «Если я удерживаюсь от того, чтобы приставать к людям, они сами заботятся о себе. Если я удерживаюсь от того, чтобы приказывать людям, они сами ведут себя правильно. Если я удерживаюсь от проповеди людям, они сами улучшают себя. Если я ничего не навязываю людям, они становятся собой».

Интеллектуальные предшественники

Теоретические обобщения Роджерса возникали прежде всего из его собственного клинического опыта. Он полагает, что сохранял объективность, избегая отождествлений с какой-либо частной школой или традицией. «Я никогда на самом деле не принадлежал ни к какой профессиональной группе. Я учился в близком общении с психологами, психоаналитиками, социальными работниками, учителями, религиозными деятелями, но никогда не считал себя в общем смысле принадлежащим к какой-либо из этих групп. Если кто-то сочтет меня бродягой в профессиональной жизни, я добавлю, что реально я был тесно связан лишь с теми узкими группами, которые сам организовывал или помогал организовывать ради определенных общих задач… В моем обучении не было выдающихся личностей… так что мне не было против кого бунтовать и некого было оставлять позади».

Его студенты в Чикагском университете полагали, что он нашел отражение своих идей в работах Мартина Бубера и Серена Кьеркегора. Действительно, эти писатели были источником поддержки его направления экзистенциальной философии. Позже Роджерс обнаружил параллели своей работе в восточных учениях, особенно в дзен-буддизме и у Лао Цзы. Хотя Роджерс испытывал влияние работ других авторов, сам он, безусловно, является порождением американской национальной почвы.

Основные положения

Фундаментальной предпосылкой теоретических представлений Роджерса является предположение, что в индивидуальном самоопределении люди опираются на собственный опыт. В своей основной теоретической работе «Теория терапии, личности и межличностных отношений» Роджерс определяет ряд понятий, на которых он основывает теорию личности, методы терапии, представления об изменениях личности и межличностных отношениях. Первичные конструкции, представленные в этой работе, составляют систему координат, в которых люди могут создавать и изменять представления о самих себе.

Поле опыта

Каждый человек имеет уникальное поле опыта, или «феноменальное поле», которое содержит «все происходящее в любой данный момент внутри оболочки организма и потенциально может быть осознано». Оно включает события, восприятия, ощущения, воздействия, которых человек, может быть, не сознает, но мог бы сознавать, если бы сосредоточился на них. Это частный, личный мир, который может соответствовать, а может и не соответствовать наблюдаемой объективной реальности. «Слова и символы так же относятся к миру реальности, как карта к территории, которую она представляет… мы живем по воспринимаемой „карте“, которая никогда не есть сама реальность». Внимание первоначально направляется на то, что человек воспринимает как свой мир, а не на общую реальность. Поле опыта ограничено психологически и биологически. Мы обычно направляем наше внимание на непосредственную опасность или на безопасное и приятное в опыте, вместо того чтобы воспринимать все стимулы окружающего. Сопоставьте это с позицией Скиннера, считающего, что идея индивидуальной реальности неприемлема и не нужна для понимания поведения. Понятно, почему Роджерса и Скиннера рассматривают как представителей противоположных теоретических позиций.

Самость

В поле опыта находится самость. Не будучи ни устойчивой, ни неизменной, она кажется таковой, если рассматривать ее в каждый данный момент. Это происходит потому, что мы как бы «замораживаем» фрагмент опыта, чтобы рассмотреть его. Роджерс говорит, что «мы имеем дело не с медленно растущей сущностью или постепенным, шаг за шагом, научением… результат, очевидно, является гештальтом (от нем. Gestalt – целостная структура. – Прим. перев.), конфигурацией, в которой изменение незначительного аспекта может полностью изменить всю фигуру». Самость – это организованный связный гештальт, постоянно находящийся в процессе формирования по мере изменения ситуации.

Самость – это не стоп-кадр, останавливающий процесс, а сам лежащий за всеми такими стоп-кадрами подвижный процесс. Другие теоретики используют термин «самость» для обозначения того аспекта личной тождественности, который неизменен, устойчив, даже вечен, Роджерс же – применительно к самому процессу распознавания. Этот акцент на изменении и текучести лежит в основе его теоретических представлений и веры в способность человека к росту, изменению и развитию. Самость, или представление человека о себе, основывается на прошлом опыте, данных настоящего и ожиданиях будущего.

Идеальная самость

Идеальная самость – это «то представление о себе, каким человек более всего хотел бы быть, которому он придает наибольшую ценность для себя». Как и самость, это подвижная, изменяющаяся структура, постоянно подверженная переопределению. То, в какой мере самость отличается от идеальной самости, – один из показателей дискомфорта, неудовлетворенности и невротических трудностей. Принятие себя таким, каков человек на самом деле, а не таким, каким он хотел бы быть, – признак душевного здоровья. Такое принятие не есть покорность, сдача позиций – это способ быть ближе к реальности, к своему актуальному состоянию. Образ идеальной самости в той мере, в какой он сильно отличается от реального поведения и ценностей человека, – одно из препятствий для развития человека.

Это может прояснить следующий пример. Студент собирается оставить колледж. Он был лучшим учеником в начальной и средней школе и очень хорошо учился в колледже. Он объясняет, что уходит потому, что получил плохую оценку по какому-то предмету. Под угрозой оказался его образ себя как лучшего во всем, и единственным способом поведения, который он может себе представить, является уход из академического мира, чтобы стереть разницу между своим сегодняшним состоянием и идеальным образом себя. Он говорит, что будет работать, чтобы быть «лучшим» где-то еще. Ради спасения идеального образа себя он готов закрыть для себя академическую карьеру.

Он оставил колледж, обошел весь мир, за несколько лет перепробовал массу различных, нередко эксцентричных, занятий. Когда он снова вернулся, он уже мог обсуждать, что не так уж обязательно быть лучшим с самого начала, но ему все еще трудно заняться чем-нибудь таким, в чем он может предвидеть неудачу.

Конгруентность и неконгруентность

Конгруентность определяется как степень соответствия между тем, что человек говорит, и тем, что он переживает. Она характеризует различия между опытом и сознаванием. Высокая степень конгруентности означает, что сообщение (то, что вы выражаете), опыт (то, что происходит в вашем поле) и сознавание (то, что вы замечаете) одинаковы. Ваши наблюдения и наблюдения внешнего наблюдателя будут соответствовать друг другу.

Маленькие дети демонстрируют высокую конгруентность. Они выражают свои чувства сразу же и всем своим существом. Когда ребенок голоден, он весь голоден, прямо сейчас! Когда ребенок любит или когда он сердит, он полно выражает свою эмоцию. Этим можно объяснить, почему дети так быстро переходят от одного эмоционального состояния к другому. Полное выражение чувств позволяет им быстро завершить ситуацию, вместо того чтобы привносить невыраженные эмоции предыдущего опыта в каждую новую встречу.

Конгруентность хорошо соответствует дзен-буддийской формуле: «Когда я голоден, я ем; когда я устал, я сижу; когда я хочу спать, я сплю».

«Чем больше способен терапевт прислушиваться к тому, что происходит в нем самом, чем больше он может без страха принимать сложность собственных чувств, тем выше степень его конгруентности».

Неконгруентность имеет место, когда есть различия между сознаванием, опытом и сообщением об опыте. Если человек явно сердит (сжатые кулаки, повышенная интонация голоса, агрессивная речь), но при этом говорит, что совершенно не сердится; если люди говорят, что прекрасно проводят время, когда на самом деле они скучают, чувствуют себя одинокими или им нездоровится, – это неконгруентность. Она определяется как неспособность не только точно воспринимать, но и точно выражать свой опыт. Неконгруентность между сознаванием и опытом называется вытеснением (repression). Человек просто не сознает, что он делает. Психотерапия работает по большей части с этим симптомом неконгруентности, помогая людям лучше сознавать свои действия, мысли и чувства и их воздействие на них самих и на других.

Неконгруентность между сознаванием и коммуникацией означает, что человек не выражает то, что он в действительности чувствует, думает или переживает. Такого рода неконгруентность часто воспринимается как лживость, неискренность, нечестность. Такое поведение часто становится предметом обсуждения при групповой терапии или в «группах встреч». Хотя такое поведение может показаться намеренным, в действительности отсутствие социальной конгруентности – кажущееся нежелание общаться – обычно является следствием недостатка самоконтроля и отсутствия самосознания. Человек неспособен выражать свои реальные эмоции и восприятия или из страха, или в силу старых привычек к скрытности, которые трудно преодолеть. Возможны также случаи, когда человек не вполне понимает, о чем его спрашивают.

Неконгруентность может ощущаться как напряжение, тревога, в более серьезном случае – как внутреннее замешательство. Пациент психиатрической больницы, утверждающий, что он не знает, где находится, что такое больница, какое сейчас время дня и даже кто он такой, демонстрирует высокую степень неконгруентности. Расхождение между внешней реальностью и тем, что переживается субъективно, стало столь значительным, что человек не может функционировать.

Большинство симптомов, описываемых в психиатрической литературе, можно рассматривать как формы неконгруентности. По Роджерсу, частная форма расстройства менее важна, чем признание того, что имеет место неконгруентность, требующая исправления.

Неконгруентность проявляется в таких высказываниях, как «Я не могу принять решения», «Я не знаю, чего я хочу», «Я никогда не могу остановиться на чем-нибудь определенном». Путаница возникает, когда человек не может разобраться в различных стимулах, которые к нему приходят.

Вот пример такой путаницы: «Мать говорит мне, что я должен о ней заботиться, но я совершенно не могу этого. Моя девушка говорит, чтобы я держался своего и не давал себя провести. Мне кажется, что я хорошо отношусь к матери, лучше, чем она того заслуживает. Иногда я ее ненавижу, иногда люблю. Иногда с ней хорошо, а иногда она унижает меня». Человек запутался в различных побуждениях, каждое из которых в отдельности имеет смысл и ведет к осмысленным действиям в определенное время. Ему трудно отделить свои собственные побуждения от навязанных извне.

Различение своих побуждений и возможность опираться на различные чувства в различные моменты действительно могут представить проблему. Амбивалентность не является ни необычной, ни нездоровой, но неспособность увидеть ее и справиться с ней может порождать тревогу.

Тенденция к самоактуализации

Существует фундаментальный принцип человеческой природы, который побуждает человека двигаться к большей конгруентности и к более реалистичному поведению. Более того, это стремление свойственно не только людям, это составляющая часть всего живого. «Это стремление, которое видно во всякой органической и человеческой жизни, – расширяться, распространяться, становиться автономным, развиваться, достигать зрелости, – стремление выразить и реализовать все способности организма в той мере, в какой это действие усиливает организм или самость».

Роджерс полагает, что в каждом из нас есть стремление становиться компетентным и способным настолько, насколько это биологически для нас возможно. Как растение стремится быть здоровым растением, как семя содержит в себе стремление стать деревом, так человек движим побуждением становиться целостным, полным, самоактуализирующимся человеком.[3]

Стремление к здоровью не является настолько всевластной силой, чтобы отметать все препятствия. Оно легко притупляется, искажается и подавляется. Роджерс утверждает, что этот мотив может доминировать, если «свободному функционированию» человека не препятствуют прошлые события или нынешние убеждения, поддерживающие неконгруентность. К аналогичным выводам приходит Маслоу; он называет эту тенденцию слабым внутренним голосом, который нетрудно заглушить.

Утверждение, что развитие возможно и что тенденция к росту является основополагающей для организма, составляет фундамент психологических представлений Роджерса. Тенденция к самоактуализации для него не просто один из мотивов наряду с другими: «Следует отметить, что фундаментальная тенденция к самоактуализации – единственный мотив, постулированный в этой теоретической системе… Самость, например, важное понятие нашей теории, но самость ничего не делает; это всего лишь выражение общей тенденции организма вести себя таким образом, чтобы поддерживать и усиливать себя».

Динамика

Психологическое развитие

Организм располагает естественными силами, направляющими его к здоровью и росту. Основываясь на своем клиническом опыте, Роджерс утверждает, что человек способен сознавать свою дезадаптацию, то есть неконгруентность между представлением о себе и реальным опытом. Эта способность соединяется с внутренней тенденцией к изменению представления о себе в сторону большего соответствия реальности. Таким образом, Роджерс постулирует естественное движение от конфликта к его разрешению. Адаптацию он рассматривает не как статическое состояние, а как процесс, в котором правильно ассимилируется новый опыт.

Роджерс убежден, что тенденция к здоровью усиливается благодаря межличностным отношениям, в которых один из участников достаточно свободен от неконгруентности, чтобы быть в соприкосновении со своим самокорректирующим центром. Основная задача терапии – установить такое подлинное отношение. Принятие самого себя – предпосылка к более подлинному и более легкому принятию других. С другой стороны, легче принять себя, если тебя принимает другой. Такой цикл самокорректирования и поддержки – основной способ уменьшения препятствий психологическому развитию.