Антиджихад

– Прямо в пяти метрах резко на нашу полосу вывернул. Хорошо еще, что мы едва тащились, – прижав к разбитому лбу носовой платок, проговорил Линев. – А ты тоже хорош. Нет чтобы за дорогой следить… Так бы успел съехать на обочину.

Присев на корточки, Полынь, морщась от боли в груди, вынул сотовый телефон и стал набирать номер ГАИ.

* * *

Кривой и Дыба дожидались Питона в частном доме, который заранее сняли у одинокой глухой старухи на самой окраине небольшого и тихо умирающего села Козино.

Молодежь, едва почувствовав себя самостоятельной, бежала отсюда в близкую и манящую столицу, а мужики, по причине развала колхоза, почувствовав себя никому не нужными, тихо спивались и «переезжали» на кладбище. Доведенные же до отчаяния бабы нянчили внуков, которых «подбрасывали» дети, да трудились на собственных огородах. Кому повезло, те работали на ферме, уже давно считавшейся нерентабельной.

Майор оказался только с виду дряблым и безвольным. За время переезда он пытался выбить окно машины ногами, один раз набросился на сидевшего за рулем Дыбу, в надежде, что, потеряв управление, тот попадет в аварию. Дружкам пришлось отъехать от трассы и, оглушив его специально прихваченным для таких целей резиновым молотком, вколоть сильнодействующее снотворное. По идее, в сочетании с алкоголем, оно должно было свалить служивого, но тот лишь обмяк, и всю дорогу, пуская слюни, что-то бормотал себе под нос.

Дружки помнили строгое указание Гафура – чтобы на теле офицера не было никаких следов побоев, а в крови отсутствовал наркотик – поэтому действовали с максимальной осторожностью.

Заперев майора в гараже, где периодически наведывающийся к домохозяйке правнук ставил свою машину, они вошли в дом и теперь скучали перед стареньким телевизором.

Сама бабка возилась в огороде. В комнаты, за которые ей хорошо заплатили, не входила, ограничившись тепляком, куда, как она говорила, всегда переезжает на лето.