Пробить камень

Все это была общая компания молодых энтузиастов своего будущего дела. Студенты объясняли Турецкому, как делается кино, спорили о достоинствах Мэдисона и Плотникова и, кажется, знали обо всем на свете. Ермилов показался Турецкому наиболее примечательным из всех. Этот парень был очень себе на уме и что-то знал про себя и про остальных. С ним безусловно стоило продолжить общение.

ПЛОТНИКОВ

Когда Турецкий уже садился в машину, припаркованную у общежития, у него зазвонил мобильный.

– Александр Борисович, надо поговорить.

– А это кто?

– Казаков.

Теперь Турецкий узнал голос продюсера, прозвучавший с некоторой досадой. Ага, значит, тщеславия не чужды не только режиссеры.

– Ну, говорите, я слушаю.

– Не по телефону.

– Тогда приезжайте завтра на Большую Дмитровку.

– А что у нас на Дмитровке?

– Генпрокуратура.

– Еще хуже. Не хочу, чтобы меня у вас видели.

– Так где же тогда? – стал терять терпение Турецкий. – На «Мосфильме», что ли? Или у вас, на Кутузовском?

– Давайте во ВГИКе. Прямо сейчас. У меня занятия с заочниками, скоро закончатся. Подъезжайте. – И Казаков дал отбой.

Однако наглец, подумал Турецкий. Но ничего не поделаешь, информация была нужна, и пришлось ехать, тем более не смертельно – совсем недалеко.

Через полчаса с небольшим Турецкий подкараулил Казакова во вгиковском коридоре. Продюсер поздоровался и сказал без обиняков:

– Я был не прав. У Плотникова есть мотив. Я подумал, что это, не исключено, важно и срочно.

– В прошлый раз вы решительно отвергли эту идею.

– А теперь кое-что случайно узнал.

– Ну-ка, ну-ка? – заинтересовался Турецкий.

– Мэдисон перешел ему дорогу. Совсем недавно.

– Конкретней.

– Конкретней не могу. Поверьте на слово.

– Я – юрист, – напомнил Турецкий. – Я не могу верить на слово.

– А я – продюсер. Я вообще не обязан говорить правду. И обязан хранить профессиональные отношения в тайне. В этом суть моей профессии. Постарайтесь дальше разузнать все сами.

– Ладно, спасибо и на том. Хм… Что же это может быть? Не женщину же он у него отбил?… Работу, что ли, не поделили?

– Как вы догадались?! – оторопел Казаков.

– А что остается? Оба на своем кино повернуты. Ну ладно, сказали «а», говорите и «б». В чем тут дело?

– Это между нами? – обреченно вздохнул Казаков.

– Свои источники не выдаю, – сухо ответил Турецкий.

– У Плотникова на американца зуб. Плотников должен был снимать фильм в Японии. Дело было на мази, контракт подписан. И тут Мэдисон прислал япошкам свой сценарий, который им так понравился, что они Плотникова бортанули.

– И что, это большой секрет?

– Чтобы соблюсти лицо, Плотников преподнес это дело так, будто отказался сам. Поймите меня правильно, Александр Борисович, я сотрудничаю с ними обоими.

ТУРЕЦКИЙ

– Саша, знаешь, ты бредил, – сказала утром Ирина с явной тревогой.

– Что? – удивился Турецкий.

– Ты постоянно говорил во сне. Такого раньше не было… Я записала.

– Серьезно?!

Она молча протянула ему лист бумаги. Турецкий

прочитал:

«Переменное фокусным расстоянием. Панорамирование. Прерывистый монтаж. Синхронизация. Фокусировка… Дубляж… Инерция зрительного восприятия».

Турецкий расхохотался:

– Ирка, ради бога, оставь в покое мои сны!

Он глотнул кофе, принял душ и уселся завтра

кать.

Зазвонил телефон.

– Ты спишь там, что ли?! – раздался разгневанный голос Меркулова.

– Я работаю, – сказал Турецкий, просматривая «Спорт-экспресс».

– Твое место работы – в Генеральной прокуратуре!

– Костя, ты чего такой злой? Когда это тебя волновало, за каким столом я над бумажками сижу?

– Получено требование о выкупе.

– А кем получено?

– Тобой.

– Как это?! – изумился Турецкий.

– Вот так! И мной тоже. Заглянул в почтовый ящик, а там – такой сюрприз. А в строке «копия» твой адрес указан. Нам обоим послали сегодня ночью.

– Откуда они знают про меня? – механически спросил Турецкий.

– Сам подумай, голова садовая, с каким количеством людей ты успел переговорить за эти несколько дней! Похитители среди них.

– Так они что же, хотят, чтобы прокуратура платила?! Наивные люди.

– Они хотят, чтобы мы сообщили заинтересованным лицам – американцам и нашим.

– Разумно… Информация от нас будет выглядеть серьезно… И сколько требуют?

– Сто тысяч.

– Так мало? – удивился Турецкий. – А куда прислать?

– Открой почтовый ящик и прочитай сам!

Турецкий так и сделал.

Культурное достояние человечества – Стивен Дж. Мэдисон – находится в полной безопасности, но в столь же полной изоляции и бездействии, пока за него не будет выплачен выкуп в 90 000 долларов. Деньги следует положить в контейнер на крыше дома № 6 по улице Сергея Эйзенштейна завтра в 8 часов утра. Если выкуп заплачен не будет, Мэдисон не снимет больше ни одного кадра.

Меркулов снова позвонил.

– Ты прочитал наконец?

– Да.

– Как тебе это любовное послание? И как последняя фраза? Что это значит, а? Его убьют?

– Необязательно. Может, выколют глаза. А ты хочешь проверить?

– Не болтай. Скажи лучше, что думаешь насчет этого места – крыша дома, контейнер?

– Да ничего не думаю. Обследуем все, посадим спецназ и сцапаем гадов. Сами же нам задачу упрощают. Туда и деньги-то класть не обязательно.

– Хм, хм… – сказал Меркулов.

– Что такое?

– Я, видишь ли, сообщил уже в Министерство культуры и американской стороне. И если наши, как водится, в полном ступоре, то американцы… точнее, один американец настаивает на том, чтобы заплатить.

– Что за американец? – поинтересовался Турецкий.

– Продюсер Мэдисона. Он боится потерять своего драгоценного режиссера. У него с ним заключен контракт на три картины впрок, и он ему нужен позарез.

– Ну и черт с ним, пусть дает деньги, и пусть они их забирают! Проследим и возьмем вместе с Мэдисоном.

– Так и сделаем, – решил Меркулов. – А для верности «маячок» прицепим. Кстати, Саша, что у тебя нового?

– Да так, ничего особенного. Выяснил вот, что один из сотрудников Мэдисона сидел за ограбление банка.

– Ничего себе! Киношник?!

– Ну да.

– Кто же это?

– Каскадер.

– Что же ты молчал?! Давно узнал?

– Только что, когда почту просматривал.

– Планируешь какие-то мероприятия в отношении его?

– Сначала соберу информацию поподробней.

– И где же ты ее будешь собирать?

– О, – хохотнул Турецкий, – теперь у меня знакомых киношников навалом!

2006 год

ПЛЕТНЕВ

На скамейке возле ворот детского дома дремал пожилой охранник в очках, скрепленных на переносице скотчем. В будке у него звонил телефон, но охранник не реагировал – только поправил во сне съехавшие очки.

Раздался автомобильный гудок. Один. Другой. Третий.

Охранник наконец проснулся, помотал головой и заковылял к воротам. За воротами стояла черная «Волга» с проблесковыми маячками. Перед ней, у ворот, курил молодой мужчина в костюме и белой рубашке, но без галстука.

– Ну и чего надо? – спросил охранник.

Мужчина молча показал ему удостоверение.

Брови охранника вместе с очками поползли вверх.

– Ну?

– Понял, не дурак, – засуетился охранник, – был бы дурак – не понял бы…

Мужчина выбросил сигарету и сел за руль. Машина въехала во двор и остановилась у центрального входа. И сразу же по ступенькам сбежала взъерошенная заведующая. Из окон во двор уже выглядывали дети – с любопытством и робкой надеждой.

Из машины вышел Меркулов, протянул заведующей какую-то бумагу. Заведующая, не читая ее, мелко закивала и побежала обратно, по ступенькам.

Меркулов тем временем вернулся к машине и открыл дверцу. На заднем сиденье сидел Плетнев. Он был гладко выбрит, в цветастой рубашке навыпуск и голубых джинсах. Под глазами были синяки.

– Неплохо выглядишь, – заметил Меркулов, улыбаясь. – В сравнении со вчерашним, конечно. Ну что, пойдем?

Плетнев не шевельнулся, он смотрел прямо перед собой и, казалось, Меркулова даже не слышал.

– Нервничаешь? Вставай давай, а то людям на службу через час.

Плетнев разлепил губы:

– Константин Дмитриевич, если честно, то я ничего не понимаю…

– И не поймешь. Давай живее из машины, а то другой кто-нибудь усыновит.

Плетнев вышел из машины и уставился на детский дом.

Через мгновение с крыльца спустилась заведующая. Она вела за руку девятилетнего мальчугана с рюкзаком за спиной. Мальчик озирался, нервничал и, кажется, тоже не понимал, что происходит.

Плетнев стоял, не шелохнувшись, завороженно глядя на него.

– Иди уже к нему, – сказал Меркулов. – Ну?

Мальчик остановился, поневоле остановилась и заведующая. Мальчик смотрел на Плетнева очень серьезно, не улыбался, но и не хмурился. Заведующая что-то ему шепнула. Мальчик сказал неуверенно:

– Папа… это ты?

– Васька…

Плетнев сделал несколько шагов вперед. Вася подошел к нему вплотную. Оглядел его критически.

– Папа, а почему ты без формы?

– Я… я в отставке, Васька, – сказал Плетнев слегка подрагивающим голосом.

– Ага, ага. То есть ты больше не на работе? – сделал вывод Вася. – Это хорошо… Значит, ты теперь все время будешь со мной? Если только ты правда меня забираешь…

Меркулов пихнул Плетнева локтем, и тот наконец очнулся – схватил сына, оторвал его от земли, прижал к себе.

– Васька…

Меркулов посмотрел на часы. У Турецкого как раз сейчас было «приемное время» – пару раз в сутки ему давали телефон, но ненадолго, иначе он забывал обо всем.

– Привет, пес в очках! – сказал Меркулов.

– Не понял.

– Это я шучу. Дела идут на лад. Плетнев будет сотрудничать.

– И это все?

– Пока все.

– Шевелитесь быстрее, – проворчал Турецкий и отключился.

– И тебе жениха хорошего, – сказал Меркулов уже в пустую трубку.

ЩЕТКИН

Петр Щеткин сидел в пустом библиотечном зале и сосредоточенно просматривал подшивку старых газет. Периодически он что-то отмечал и записывал себе в блокнот. На столе перед ним стоял термос-кружка с холодным чаем. Щеткин, не глядя, отработанным движением протянул к нему руку, открыл, налил, выпил, закрыл – все так же, не глядя.

По залу развязной походкой прошел человек. Он остановился за спиной у Щеткина и с интересом посмотрел через его плечо.

Щеткин почувствовал себя некомфортно и обернулся. Он увидел мужчину лет тридцати пяти. Взгляд его был каким-то скользким, но в нем читалась жестокость, даже беспощадность. Сразу же становилось ясно: такой человек не может внушить ни доверия к себе, ни симпатии.

– Что пишут? – дружелюбно спросил мужчина. – Инфляция? Голод в Африке? Похитители тел из космоса?

Щеткин посмотрел на него с недоумением. Мужчина показался ему знакомым. Кажется, где-то он его уже видел… Или просто совпадение?

– Извините?

Мужчина отогнул лист газеты.

– Газетка-то старье! Я в восьмой класс пошел, когда ее напечатали… – И он прочитал вслух: -

«…И несмотря на так называемую эпоху гласности, до сих пор замалчивается факт участия Советского Союза в гражданской войне в Анголе и столкновениях ее с Южно-Африканской Республикой…» Занимательно. Очень занимательно, Щеткин… Историей увлекаешься?

Мужчина присел рядом со Щеткиным. Щеткин спросил с раздражением:

– Что вам, собственно, нужно? Откуда вы знаете мою фамилию? И почему вы мне тыкаете?!

Мужчина ответил только на один вопрос – сказал весело:

– Мне-то ничего не нужно. А вот тебе явно адвокат понадобится. Я здесь, чтобы сообщить, что ты арестован, Щеткин.

Щеткин невольно поднялся. Мужчина продолжал сидеть. Щеткин чувствовал противный холодок, который прополз между лопаток. Да что же это такое, черт побери?!

– Представься, придурок! – сказал Щеткин, побагровев от злости.

– Капитан Цветков, Министерство внутренних дел, – сказал мужчина. И почему-то непоследовательно перешел на «вы». – Это вы невежливо сказали, гражданин Щеткин, очень невежливо. Зря. – Он встал, вынул из внутреннего кармана «корочку» и… локтем этой же руки резко ударил Щеткина в подбородок.

Щеткин согнулся от боли.

Цветков улыбался все шире, определенно у него было хорошее настроение. Он помахал корочкой перед искривившимся лицом Щеткина:

– Смотри-ка, ты умудрился оказать сопротивление работнику милиции… – Цветков крикнул в сторону двери: – Ребята, забирайте его!

В зале тотчас появились двое дюжих молодцов с короткоствольными автоматами.

ПЛЕТНЕВ

Плетнев склонился над компьютером в кабинете Меркулова. Он смотрел то в монитор, где мелькали фотографии с места взрыва, то на спящего в глубоком кресле сына.

Меркулов стоял у окна и попеременно пил кофе и сосал валидол.

Они работали уже пятый час кряду и немного устали.

Плетнев покосился на Васю и сказал:

– Лучше бы нам все-таки домой поехать. А, Константин Дмитрич? – Его отношение к Меркулову претерпело коренное изменение за последние два дня – стало почтительно-уважительным.

– Имей терпение. Там сейчас порядок наводят. Еще пара недель косметического ремонта. Тебе самому разве не стыдно сына в такой свинарник приводить?

Плетнев вздохнул, покивал:

– Свинья я, конечно, это вы верно сказали. Свинья и есть.

– Не говори ерунды, – рассердился Меркулов. – Рассказывай лучше, что к чему.

Плетнев в очередной раз покосился на Васю:

– Константин Дмитриевич, а я вас ведь даже не поблагодарил за сына… Константин Дмитриевич! Вы даже не представляете, что вы за человек…

– Так, хватит! – грубовато оборвал Меркулов. – Давай-ка отойдем от комплиментарности. Лесть не меньше хамства затрудняет восприятие. К делу, я сказал!

Плетнев кивнул с облегчением:

– Это было в восемьдесят седьмом. В самый разгар боев с ЮАР… Мы даже называли город Куиту-Куанавале ангольским Сталинградом. Там сплошная каша была… А советское правительство отрицало даже само наше присутствие в Африке, притом что наши чуть не сотнями в плен попадали… Помню, ребята песню сложили такую дурацкую: «Нас тут быть не могло», что-то в этом роде… – Плетнев помолчал. – Для меня Ангола – это было только начало. Я, правда, на вертолетах не летал, мы в джунглях сидели, на реке Кубанти… – Он усмехнулся. – Мы ее Кубань называли…

– Что вы там делали?

– Набирали диверсионные отряды из местных племен. База у нас была – человек двадцать. По фамилиям мы друг друга не знали. Такие правила. Только имена и позывные.

Меркулов спросил:

– По фотографиям сможешь их опознать?

– Кого? – не понял Плетнев.

– Тех своих друзей, у кого были амулеты.

– Я-то смогу. Но, собственно, откуда вы возьмете эти фото? Мы же там нелегально были.

– Не твоя забота.

– Ну а все-таки?

– Я сделал запрос в ФСБ, – признался Меркулов. – Должны прийти личные дела всех, кто так или иначе имел отношение к тем вашим подвигам в Африке.

– Вряд ли они вам что-то дадут.

– Почему ты так считаешь?

– Потому что они никогда ничем не делятся.

– Посмотрим, – неопределенно ответил Меркулов. – В принципе я предусмотрел такую возможность.

– Не дадут, – повторил Плетнев. – Но все равно интересно…

– Что именно?

– Всегда хотелось посмотреть свое досье. Дадите взглянуть?

– И не мечтай. Маленький, что ли? Это, знаешь ли, закрытая информация. – Меркулов прищурился. – А вот так, навскидку, можешь сказать, кто из твоих сослуживцев мог бы заняться подобными вещами?

– Чем именно?

– Ну, там, специалисты по взрывам, например?

– Да какие специалисты? – пожал плечами Плетнев. – Тоже мне сложная работа… Любой мог!

И я могу. Изготовить бомбу при наличии армейского пластида – час работы.

Меркулов посмотрел на него испытующе:

– Так сколько все же осталось в живых из вас семерых?

– Не меньше пятерых, я думаю, вместе со мной. Потом бог знает, куда они после Африки подевались. Нашли, наверно, что-нибудь себе по душе. Для псов войны на нашей маленькой планете всегда найдется работа. Может, кто-то до сих пор воюет… А может, в офисе сидит, медитирует, пиво пьет, на амулет пялится.

– Хм… А ты сам почему его носишь? Столько времени все же прошло.

Плетнев пожал плечами:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.