Любители варенья

1

Мелкий нудный дождик зарядил с двух часов дня и словно пытался испортить настроение. Но Ирина не поддавалась погодным козням и, выполнив свои обязанности перед Васей, то есть покормив его, выслушав впечатления о только что просмотренной программе «Прокатаем тачку», с чистой совестью начала собираться на культурное мероприятие. Перебрала платья, посетовав, что давно не обновляла свой гардероб, и остановилась на черной кофточке, выгодно подчеркивавшей ее вполне стройную талию, и строгой юбке. Последними штрихами довела до совершенства макияж и принялась подгонять Васю – потому как еще неделю назад решила вывести его в свет, о чем тогда же и сообщила. Но парень, похоже, надеялся, что в последний момент тетя Ирина сжалится над ним и не станет подвергать эдаким пыткам – слушать оперу. Он даже телевизионную программу переключает после первых трех секунд, если взрослые тети и дяди ведут себя не вполне адекватно – любую проблему обсуждают на разные голоса с заламыванием рук. Да еще так громко и долго… И вдруг нежданно-негаданно неизвестно за какие прегрешения ему обещано два часа полноценной оперной музыки вкупе с пением. Исчерпав все аргументы в свою защиту, Вася выглянул в окно и возмущенно выкрикнул:

– Так дождь же ливанул… Нормальные люди дома сидят, в компьютер играют. Даже собак не видно. По домам сидят. Что-то неохота мне мокнуть.

– Вася, не вредничай, – строго приказала Ирина. – Какое там мокнуть? Мы же в машине поедем!

– В пробках стоять? – заскандалил мальчишка. Опять ему все не слава богу, и Ирине захотелось дать Васе подзатыльник. Избаловала она его, вконец парень распустился. Был бы свой – так и наподдала бы. Но на чужого сына руку не поднимешь…

– Мы выезжаем за два часа до начала. Понял? Так что успеем. Не ворчи, как старый дед… За нами специально Катя приедет. Думаешь, мне легко было ее уговорить с нами пойти? Она оперу не любит.

– Она ее ненавидит… – пробурчал Вася. – И я ее терпеть ненавижу.

– Так не говорят, Вася, – решила заодно заняться культурой речи мальчика бывший педагог Ирина. – Говорят либо «не терплю», либо «ненавижу».

– А так это… эмоциональнее, – проявил свою недюжинную способность к развитию речи Вася.

– Короче, спорить не будем. Давай надевай голубой свитер. И не забудь руки вымыть.

– А-а, мы там кушать будем? – оживился мальчик, натягивая через голову парадный свитер.

– Естественно, чем тебя еще на оперу заманишь?

Ирина в последний момент решила, что в черной кофточке у нее какой-то похоронный вид. С годами черный цвет ей шел все меньше. «Старит он меня», – подумала она с огорчением.

Когда она вышла в розовой блузочке, Вася заулыбался.

– Совсем другое дело. А то будто наша химичка. Она тоже вечно в черном ходит. Как ворона… И голос такой – каркает, каркает…

– Вася, хватит осуждать людей! – оборвала его Ирина, обувая туфли на высокой шпильке. Наконец подвернулся случай обновить туфли, которые уже два месяца лежали в коробке.

Снизу в домофон позвонила Катя:

– Готовы? Я машину прямо к подъезду подогнала, чтоб не мокли.

Вася в машине повеселел. Крутил настройку радио, комментировал шутки дикторов, потом заявил:

– Когда буду диктором, никогда не стану такие глупости говорить.

– И правильно, Васенька, – похвалила его Катя. – Кстати, Ирочка, а что мы нынче слушать будем? Я в опере последний раз в шестом классе была, «Князя Игоря» слушала. Большое испытание… Хорошо потом уснула, меньше мучилась.

– Кать, ну что ты при мальчике… – упрекнула ее Ирина. – Мы, между прочим, на мировую премьеру едем.

– Да ты что? – обрадовалась Катя. – Ух ты! Вот это звучит! Мировая премьера! Так своим коллегам в поликлинике и расскажу. И как же ты раздобыла билеты? Небось, народ ломанулся, все билеты расхватали.

– А мы на халяву идем. Меня пригласила подружка, она на виолончели играет в оркестре. Заодно познакомлю вас.

– Так оркестр наш?

– Наш, а опера американская, совсем новая, с пылу с жару, если можно так выразиться. Один американец написал, по рассказам Чехова. А премьеру решил здесь устроить, на родине его любимого писателя Чехова. Правда, он его только на английском языке читал.

– Откуда ты все это знаешь? – подивилась осведомленности Ирины подруга.

– Так мне Сонечка рассказала, подруга, которая на виолончели играет.

– Как-то странно это… – удивился Вася. – Рассказы Чехова петь… Да еще на английском… Там про Ваньку Жукова будет? Или хоть про Каштанку? Хотя вряд ли про Каштанку. Это было бы уже совсем неправильно – за собаку петь… И за гуся… И за свинью… – принялся он перечислять известных ему героев рассказа и расхохотался, представив, как на сцене какой-нибудь оперный певец будет хрюкать на глазах у всех.

– Ни про Ваньку твоего, ни про Каштанку, ни про прочую живность не будет, – коротко ответила Ирина.

– Ну хоть про девочку, которая младенца в колыбельке задушила, будет? Она ее душит, а та поет. Так всегда в опере бывает. Мне папа говорил.

– Вась, ты хоть помнишь, как рассказ называется?

– Помню, мы в школе читали. «Спать хочется» называется.

– И этого не будет, – разочаровала Васю Ирина.

– Так что же будет? – удивился Вася, исчерпавший все свои познания о творчестве Чехова.

– Будет «Несчастье».

– Ну, это тоже ничего. Наверное, что-то страшное или жалостливое.

– Про любовь…

– Так зачем я с вами еду? – возмутился Вася.

– Кушать едешь, забыл?

– Ладно… – мрачно ответил Вася. – Но такой ценой добывать себе пропитание…

– Слушай, откуда он нахватался такого? – удивилась Катя. – Вроде совсем дитя, а такие речи толкает!

– Дитя… – скривился Вася. – Я уже почти достиг тинейджерского возраста.

Машина тем временем ползла в общем потоке, но иногда он рассасывался, и Катя нажимала на газ.

– Ничего едем, сносно. Вчера гораздо хуже было. Я даже успела поужинать в машине. Кстати, как там наши ребята Саша и Антон?

– Да кто их знает, – пожала плечами Ирина.

– И ты что, даже не волнуешься? – изумилась Катя.

– Отволновалась… – сухо ответила Ирина. – Решила, что ничего с ними случиться не может. Это я так себя успокаиваю. Новороссийск – не Чечня. И даже не казачья станица. Где тоже пораспустились все, будто живут в своем отдельном государстве… – вспомнила она опасные приключения мужа в Новоорлянской. – К тому же они вдвоем.

– А это не опасно? Они как вдвоем, так квасить начинают. Ты же вроде потому и сбежала от них, и Васю прихватила, умыкнула у родного отца.

– Антон, думаю, не в обиде. Ему недосуг сыном заниматься. У них там какие-то дела появились. У меня создалось такое впечатление, что если бы не они, Новороссийск вышел бы на первое место в стране по преступности.

– А каким они там боком? Там что, своих следователей нет?

– А наши ребята теперь подпольные следователи, так сказать – нелегалы. Криминалисты-гастарбайтеры.

– Шутите, тетя Ира? – Недоверчиво взглянул на нее Вася, прислушиваясь к их разговору. Его уязвило, что Ирина не только про собственного мужа, которого Вася очень уважал, но и про его отца говорила как-то пренебрежительно. Будто они не классные сыскари, а так, не пойми что. Любители…

– Почему же я шучу? Не до шуток. Они действительно рьяно принялись за расследование одного запутанного дела. Потом второго. Теперь третьего и одновременно четвертого.

– И каковы успехи? – деловито поинтересовалась Катя, вертя головой во все стороны, потому что неожиданно машины стали съезжать со своих полос и прижиматься к ее автомобилю. Ясно, впереди авария. Тут надо ухо держать востро, как бы саму никто не притер. А тут еще этот дождик, и дворники плохо работают, только грязь размывают.

– Два дела раскрыли. Это Шурика заслуга, – не удержалась и похвасталась Ирина, но взглянув на обиженное лицо Васи, добавила: – А два следующих начал расследовать Антон. И успешно.

– Они что, каждый день отчитываются? Молодцы, а то раньше пропадали, не найдешь их.

– Дня четыре назад звонил Шурик, в двух словах обрисовал ситуацию. Говорит, ничего пока сказать не может. Почему-то они все еще должны оставаться в этом Новороссийске. Я уже чувствую себя женой иногороднего… – пожаловалась Ирина.

– А я себя – круглым сиротой, – Вася тоже решил пожаловаться. – Потому что папа мне звонил последний раз позавчера и только сказал: «Слушайся тетю Иру. Если что – она тебя не бросит».

– Как это – «если что»? – в один голос воскликнули обе, и Катя едва не коснулась бортом здоровенного джипа. Водитель сигналить не стал, просто открыл затонированное окно и высунул здоровенный кулак.

– Вася, ты нас так не пугай, у меня сейчас чуть сердце на лопнуло. Представляешь, что было бы, если бы я задела эту дурынду?

– Катя, о чем ты думаешь? – возмутилась Ирина. – При чем тут эта дурында? Ты послушай, что Антон сказал. «Если что…». Значит, зря я не волнуюсь. Они там какое-то опасное дело копают.

– Ну почему сразу опасное? – попыталась успокоить подругу Катя.

– Ну как же – с Васей уже прощается…

– Он не прощался, он только сказал: «До скорой встречи». – Вася осуждающе смотрел на женщин. Напридумывали, чуть в машину не врезались. Вот когда он будет водить собственную машину, от него все станут разбегаться. Он не потерпит такого безобразия, чтобы со всех сторон напирали и даже кулаками грозили.

– Ладно, тетеньки, успокойтесь. Смотри, Катя на дорогу. И вы, тетя Ира, не печальтесь. Папа и дядя Саша выполняют свой долг. Считайте, у них командировка. Сначала был отпуск, а теперь командировка. Или наоборот? – задумался мальчик.

– Ишь ты, как все по полочкам расставил, – одобрила мальчика Катя. И объявила: – Полдороги проехали. И у нас еще полно времени, если и дальше так пойдет.

– Тогда в буфет сразу пойдем, как приедем, – обрадовался Вася.

– Как успеем, – поправила его Ирина.

– Тогда расскажите про какое-нибудь интересное дело, – начал торговаться Вася. – А то вдруг не успеем сразу в буфет, тогда придется мучиться в этой опере до самого перерыва.

– Антракта…

– Ир, ну что ты парня совсем затыркала? – вступилась за Васю Катя.

– Надо же его кому-то воспитывать. А то учительница у него ворона, Чехова только по школьной программе знает, в опере только буфет ценит… Интересы у него узкие.

– Почему же? – не обиделся Вася. – Я еще люблю слушать про разные расследования. И страшные, и смешные…

– Смешные, к сожалению, редко бывают. Хотя для тебя, Вася, как раз вспомнила один случай. Про одного домушника. Вчера Щеткин рассказал. А тому – знакомый лейтенант из Одинцовского отделения милиции. Он в захвате этого домушника принимал участие. Кстати, знаешь, кто такой домушник?

– Обижаете, тетя Ира. Я же сын опера. Я все такое знаю. Это который дома грабит. Ну давайте, скорее рассказывайте, – поторопил он Ирину. – А то приедем, и сразу в оперу.

– Один домушник, назовем его Гаврилой, с большим опытом вор, действовал всегда очень осторожно. То есть продумывал все до мелочей – кто в доме живет, какая может быть добыча, как насчет охраны. Потому что грабил он только богатые дачи, то есть особняки, где точно знал – улов будет хороший. Обчистит дом и уезжает в другой город, подальше. А там уже сплавляет награбленное знакомым барыгам. Ну и проживает денежки в свое удовольствие месяца два-три.

– Что-то не так уж много он грабит, если всего на два-три месяца хватает… – резонно заметил Вася.

– У каждого свои удовольствия, Вася, – нравоучительно изрекла Катя. – Кому пять новых дисков выше крыши, а кому дорогие рестораны, фирменные шмотки, золото, серебро и бриллианты, куча новой парфюмерии и… ну, много всего, – иссякли представления Катерины о богатой жизни.

– Не перебивайте, а то не буду рассказывать. Так вот, Гаврила как-то в одном из ресторанов встретил своего кореша, а тот ему и похвастался, что недавно по случаю побывал на даче у одного нового русского. И у того чего только в доме нет – одних старинных икон целая комната. Богатей с семьей живет в трехэтажном доме, за высоким забором, но даже охране своей особо не доверяет. Еще и псов лютых завел, и они носятся по двору, службу несут. Специально обученные псы, натасканные. Но Гаврила решил, что если хорошо все продумать, то и с псами он может справиться. Главное – его коллекция икон заинтересовала. Он в них толк знал. Расспросил подробно у кореша, какие иконы у хозяина дома, тот описал. В общем, в этот дом стоит залезть, подумал Гаврила. И принялся подготавливать почву. То есть подкармливать псов. Но тут опять встретил кореша, и верный друг предупредил его, что лучше бы Гаврила нашел себе другой объект для интереса. Как раз недавно один гастролер решил обнести эту виллу, потому что прознал – на ночь собак куда-то загоняют. А секьюрити особо себя службой не утруждают, дрыхнут, на псов надеются. Те ведь натасканные, на чужаков сразу реагируют. Вот гастролер и решил, что собаки ночуют в каком-то помещении. Только ему и в голову не пришло, что они в доме находятся. И когда он тихонько пробрался в дом, псы на него накинулись и точно до смерти задрали бы, если бы не охранники. Они отбили вора, потом вызвали и «скорую», и милицию. В общем, собаки порвали его чуть ли не до полусмерти. Но Гаврила выслушал свежую информацию, а свою затею не бросил. Упорный был мужик, настойчивый, да к тому же верил в свою удачу.

В общем, пошел на рынок, купил несколько килограммов вырезки и стал перебрасывать собакам через забор. Первый раз они его встретили лаем и рычанием, но секьюрити сидели дома и на лай не вышли, дождь лил, неохота им было от телевизора отрываться. На второй день собаки только рычали, а мясо ели с такой жадностью, будто их впроголодь держат.

– А служебных собак действительно досыта не кормят, чтобы форму держали, – со знанием дела объяснил Вася, с интересом слушая Ирину.

– И так Гаврила десять дней собак кормил, они его уже даже стали поджидать, повизгивая от нетерпения.

– Вообще-то, тетя Ира, собаки эти не такие уж и профессиональные. Настоящие сторожевые собаки ничего не должны брать из чужих рук, даже если они с голоду помирать будут…

– Вась, давай комментарии потом, мне же интересно! – попросила его Катя, не отрывая взгляда от дороги.

– Вот именно, Вася. Слушай, а то у меня охота пропадет развлекать тебя… Короче, решил Гаврила, что собаки уже приручены, но сначала надо было провести репетицию. И он перепрыгнул через забор с мясом в одной руке и с газовым баллончиком в другой. На всякий случай. Вдруг собаки кинутся, а он им в морду из баллончика перцовый газ пустит. Но собаки хвостами повиляли, мясо сожрали и с доброй благодарной улыбкой на свирепых мордах проводили своего кормильца до забора. Охранники опять же из дома не появлялись. А чего им выходить? Во дворе тихо, возле забора густые кусты, так что никто Гаврилу не заметил. И настал день…

– …Икс, – подсказал Вася.

– Да, вернее, ночь Икс. Гаврила проворно перепрыгнул через забор, тихонько открыл отмычкой входную дверь и попал в сонное царство. Охранники крепко спят, собаки только морды подняли, но, учуяв знакомый запах и увидев своего друга с порцией вырезки, подбежали молча и стали уплетать гостинец. Гаврила время зря не терял, потихоньку направился по коридору в ту самую комнату, где находился антиквариат. И только перевел дух и начал обозревать коллекцию икон, а чтобы лучше было видно, ступил еще пару шагов вперед, как кто-то взвыл у него под ногами диким голосом, да так, что Гаврила от испуга рванул вбок и налетел на столик, на котором стояла здоровенная китайская ваза. И она грохнулась с пушечным выстрелом на пол и разлетелась вдребезги… Оказывается, в комнате на коврике мирно почивал черный кот, а Гаврила в темноте его не заметил и наступил ему на хвост. На этот грохот и кошачьи вопли прибежали охранники, хорошенько отлупцевали Гаврилу и вызвали милицию. Так что Гаврилу посадили в тюрьму. Там он рассказал одному зеку свою душераздирающую историю, так тот даже не посочувствовал. Сказал: «Не того, Гаврила, ты прикармливал, надо было мяска котику оставить!»

– Классная история, – одобрил рассказ Вася. – Завтра ребятам расскажу.

– Не забудь добавить, что в ней есть мораль, – заметила Катя, перестраиваясь в правый ряд и подъезжая к зданию музыкального театра.

– И какая? – полюбопытствовал Вася.

– Дети, не воруйте! – кратко изложила суть морали Катя.

Вася зашелся в смехе, а Ирина строго отчитала Катю:

– Вот зачем ты говоришь такое? Он же хороший мальчик. И друзья у него славные ребята, я видела.

– Никогда не помешает лишний раз напомнить, что в мире еще существуют общечеловеческие ценности. Все, приехали, и у нас даже осталось тридцать минут, чтобы перекусить в буфете.

– Вау! – обрадовался Вася и первым выскочил из машины. Тут же нетерпеливо взглянул на свои часы и поторопил дам:

– Двадцать девять… Двадцать восемь с половиной…

– Ну, мы не реактивные, – проворчала Катя, запутавшись каблуками в подоле длинной юбки.

– А жаль, – осуждающе сказал Вася и бросился ей на помощь.

2

Когда-то в юные годы, когда Турецкий читал много и больше всего любил фантастику и приключенческую литературу, ему попался не то рассказ, не то небольшая повесть – уже запамятовал. Даже фамилия писателя забылась. Но сейчас вспомнился сюжет о городе, который не отпускал человека. Впустить-то впустил, но когда герой рассказа решил его покинуть, тут его и подстерегала очень неприятная неожиданность. Человек все кружил, кружил улицами, пытаясь выбраться из него, и каждый раз, когда казалось: еще чуть-чуть и вот она – желанная свобода, круг замыкался и появлялось одно и то же здание. А за углом опять начало пути. И человек приходил в ужас, потому что город вцепился в него мертвой хваткой и нет возможности вырваться из его плена. Этот город – Новороссийск, думал Турецкий. Потому что застрял он в нем плотно. И, возможно, надолго. До чего же вязкий город… Одно дело, когда пребываешь в нем с пользой для общества или отдельно взятого человека. Когда получаешь удовольствие от того, что провел одно расследование, второе, да каждый раз успешно, а совсем другое, когда в результате оказываешься в совсем неподходящем для опытного опера месте.

Всякое бывало в жизни Турецкого, но сидеть в «обезьяннике» еще не доводилось. Турецкий раздумывал о превратностях судьбы и удивлялся ее выкрутасам. Нельзя сказать, чтобы он был сторонником размеренной жизни. Но хотелось бы иногда небольшую передышку, денька на два. А то прямо голова кругом от многообразия существования. Только вчера поставил точку на деле десятилетней давности и помог очаровательной женщине Анне Гущиной восстановить ее доброе имя. Благодаря ему она теперь займет руководящий пост, хотя и так у нее жизнь бьет ключом. На ее месте он не стал бы так уж рваться в начальники. К чему такой красавице лишние хлопоты и проблемы? Но в ее деле главное было восстановить справедливость. С чем он очень неплохо справился. Не успел перевести дух, как Плетнев втянул его в странную историю, которая очень напоминает примитивный приключенческий фильм с полным набором жизненных реалий. Тут и смерть проститутки чуть ли не на глазах у Плетнева, которая сбежала с баржи «Ставрида» с кассетой с компроматом неизвестно на кого. И преследование бандитами случайного свидетеля ее убийства, разносчика пиццы. И далее по цепочке – свидетель случайно убивает бандита, сам едва успевает спастись. Но Турецкий успел его уже мысленно оправдать – парнишка защищал свою юную жизнь. Дальше следы преступления ведут на заброшенную стройку с ее неформальным хозяином – бомжем Колей, он же бывший афганец, который обнаруживает труп убитого бандита и хладнокровно зарывает его в землю. Причем не забывает прошмонать его карманы и вытащить искомую бандитами кассету. А дальше вообще полная галиматья, невольными участниками которой становятся Турецкий и беспокойный Плетнев, успевший с несчастной проституткой завести какие-то особые отношения, в результате чего оба друга теперь расплачиваются. Нет, Турецкий вовсе не корил себя за то, что помчался с Плетневым выручать запуганного мальчишку-свидетеля и нарвался на бандитов. Впервой, что ли? Дело приняло неприятный оборот, когда бандиты открыли по ним стрельбу и привлекли внимание ментов. И это было бы еще ничего, вполне штатная ситуация, когда имеешь дело с бандитами. Вся гадость в том, что Коля – бомж и афганец в одном флаконе – оказался человеком с большим приветом. Как теперь подозревал Турецкий – больной на всю голову. Если бы он не вышел на ментов с винтовкой в руках, все могло закончиться более-менее благополучно. Хотя, скорее всего, тоже не очень здорово. Потому что менты приехали на стрельбу бандитов. А те благополучно смылись, услышав сирену ментовского «уазика». И на хрена менты себя выдали, оповещая всю улицу о своем приближении? Подъехали бы втихую, повязали бандитов, все чин чинарем. А так, по версии доблестных защитников порядка, получается, что стреляли те, при ком оружие. А оружие оказалось именно у сдвинутого афганца, вместе с которым пред ясные очи ментов появились Турецкий и Плетнев. Малоприятно еще и то, что менты бедолагу афганца пристрелили. И с винтовкой теперь надо разбираться. Конечно, выяснится быстро, что ни Турецкий, ни Плетнев сроду это оружие в руках не держали. Но пока суд да дело, им придется сидеть всю ночь в этом вонючем «обезьяннике» и ждать, когда их вызовут на допрос. Как-то унизительно и противно. Одно дело находиться по ту сторону металлических прутьев, как-то оно привычнее, такие случаи бывали и неоднократно. Но чтобы сидеть на жесткой скамейке внутри и коротать время, наблюдая за постепенным наполнением клетки, это уже слишком. Не утешало даже то, что рядом сидел Плетнев и подпирал его дружеским плечом.

– Чего приуныл-то? – спросил его Плетнев, и Турецкому показалось, что друг не слишком огорчен неожиданно возникшей ситуацией.

– Ты уже привык, а я здесь впервые… – пробурчал Турецкий.

– Да и я всего второй раз. Можно подумать, что я здесь завсегдатай, – пожал плечами Плетнев и тут услышал радостные голоса:

– Привет, красавчик!

– О-о, кого я вижу! Наш дружбан вернулся!

– Салют, подруги, – небрежно поздоровался Антон с двумя развеселыми девицами, которых не слишком учтиво втолкнул в «обезьянник» мордатый сержант.

– Эй, поосторожнее, – сердито бросила девица с короткой стрижкой и подкатилась к Плетневу, бесцеремонно воззрившись на Турецкого. – Смотри, еще и друга привел! Вот молодец! Такого красавчика! Теперь не жаль будет потерянного времени, да, Катюня?

– Чур красавчик мой! – тут же подыграла Катюня своей подружке, встряхнув длинными белыми волосами, которые красиво взметнулись над плечами, чего она и добивалась.

Но стриженая, наверное, вспомнила по предыдущему разу, что от Плетнева толку чуть, он тогда просидел с мрачной рожей всю ночь, едва выдавив из себя два слова. Поэтому она решительно отодвинула подружку плечом и игриво представилась новому сидельцу:

– Марго…

– А я дядя Саша, – индифферентно взглянул на молоденькую проститутку Турецкий и устало откинулся к стене.

– Шутишь, что ли? Дядя Саша… – передразнила его девица. – Тебе что – семьдесят?

– Восьмой десяток, – серьезно ответил Турецкий.

Девчонки закатились в хохоте. Парень с разбойничьей рожей, дремавший в углу, мрачно бросил:

– Цыц обе! А то щас пасти ваши заклею. Поспать не дадут человеку.

– Так время детское, еще и одиннадцати нету, – Марго примирительно похлопала его по плечу. Но он брезгливо, двумя пальцами, сбросил ее руку и смерил злобным взглядом:

– Попались, так сидите молчком. Лярвы…

– Тьфу на тебя, – отвернулась от него обиженная Марго и тут же повернулась к Турецкому: – Ну что, дядя Саша, делать будем?

– Девчонки, правда, не до вас, – разочаровал ее Турецкий. – У нас тут намечается производственное совещание с дружком. Так что отвалите.

– Ну и контингент попался! Деловые… – изумилась Марго и потянула Катюню за руку.

– Давай пересядем от этих… А то от скуки умрем.

Они передвинулись в противоположный угол и о чем-то зашушукались, время от времени сдавленно хихикая.

Турецкий повернулся к Плетневу и тихо спросил:

– Антон, откуда ты их знаешь? Не то чтобы я тебя осуждал, о вкусах не спорят, но похоже, у тебя теперь новые устойчивые предпочтения – портовые девицы.

– Случайное знакомство, – небрежно обронил Плетнев и закрыл глаза.

Турецкий не отставал:

– Нет, правда, что за девицы? Знакомые твоей Гали? А то можно было бы что-нибудь узнать от них… Не сидеть же сложа руки, когда можно воспользоваться ситуацией. Как-нибудь осторожненько, намеками и все такое прочее, выведать что-нибудь… – Турецкий оживился и подтолкнул Плетнева в бок, чтобы тот не вздумал задремать в такой интересный момент.

– Я с ними в прошлый раз тут кантовался. Спать не давали. Ржали и ржали, никакого укороту на них. О своих клиентах такое плели, стыдно было слушать. А спать не дали! – сварливо наябедничал Плетнев.