Черное правосудие

Нога у мамы распухла. Рана загноилась, кожа вокруг посинела. Ее отправили в больницу. Ольга тем временем готовилась к переезду в Подмосковье, к бабушке, маминой маме. Она заметала за собой следы. И прежде всего с разрешения начальника строевой части просмотрела личное дело отца. Нигде не был указан адрес, по которому живет его теща. Значит, и в других двух экземплярах дела, которые хранятся выше, ничего нет. И в других документах нет адреса Анны Игнатьевны. Так что бандиты не докопаются. Если, конечно, начнут копаться.

Она продала по дешевке мебель, собрала вещи, всего два чемодана. Отнесла их в камеру хранения на вокзал. Купила билеты на завтрашний поезд. И отправилась в больницу. Всеми правдами и неправдами добилась перевода матери в другую больницу. В какую именно, она соврала.

И вот они трясутся в поезде.

– Ольга, куда мы? – Мама сначала не могла понять, почему они уезжают.

– К твоей маме.

– А как же Санкт-Петербург?

– Там много бандитов, – туманно намекнула Ольга.

Как ни странно, мама все поняла. И больше уже ни о чем не спрашивала.

Бабушка встретила их приветливо. Только все плакала, сокрушаясь о разбитой судьбе дочери. В тот же день маму положили в больницу.

А через день Ольга выслушала приговор.

– У вашей мамы гангрена, придется отнимать ногу, – грустно вздохнул врач.

– И ничего нельзя сделать?

– Увы, ничего.

Вечером того же дня маму прооперировали.

Еще недавно красивая, цветущая женщина теперь превратилась чуть ли не в старуху. И все по вине бандитов. Ольга нисколько не мучилась угрызениями совести, когда думала о Бурлаке.

Бабушка жила одна и бедно. Двухкомнатная «хрущевка» в маленьком подмосковном городишке, ветхая мебель, мизерная пенсия, которую съедала инфляция. Мама – инвалид. Ей нужны лекарства, причем дорогие. Словом, Ольге пришлось задуматься о работе.

Глава четвертая

До Санкт-Петербурга добирались пять суток. Ехали только ночью. Днями скрывались в придорожных лесках. Как партизаны фашистов, так они боялись ментов и гаишников. Не дай бог, ненароком кто-нибудь да остановит, документы проверит. А они уже во всесоюзном розыске. Тогда все, приплыли.

Но все обошлось. До Питера добрались без приключений. А вот и знакомые ворота контрольно-пропускного пункта их части.

Только Толик остановился, как из серого строения вышел дневальный в теплой камуфляжной куртке, на поясе штык-нож.

– Да это ж Лимон, – узнал своего старого приятеля Максим.

И месяца не прошло, как он уволился. И вот он снова здесь, как и обещал.

Он вышел из машины.

– О! Макс! – обрадовался Лимон. – А то прапор тут задолбал, смотри, бля, кто к нам подъезжает.

– Чего?

– Да Желудева убили. Бандиты.

– Желудева? Командира? – Максим оторопело уставился на Лимона.

– Ну да. Козел один собаку на его жену натравил. Ну, Желудь и собаку и козла этого наказал. А потом на киллера нарвался. Не буду утверждать, но так говорят. На прошлой неделе его похоронили.

– А где его дочь? – в тревоге спросил Максим.

– Ольга? Нету ее. Собрала вещи и куда-то уехала. Вместе с матерью.

– Куда?

– Никто не знает.

Все, приехали.

– Вообще никто?

– Слушай, кто там в машине, за рулем? – Лимон заговорил тише.

– Да это Бугай, он почти два года как дембельнулся. Здесь, в нашей части служил.

– Да? – протянул Лимон. – Тогда можно.

– Что можно?

– Я не утверждаю, но, похоже, Ольга козла, который Желудя приговорил, шлепнула.

– С чего ты взял?

– Какие-то типы ее ищут. Чистые бандиты. Морды во-о, глаза как у покойников. Вчера приходили. Да вон они и сегодня едут.

Кивком головы Лимон показал в сторону. На дороге перед оврагом, где когда-то Ольга отметелила двух алкашей, остановилась белая «Тойота». Из нее вышли два качка в кожаных куртках на меху. Точно, бандитские рожи.

– Вчера насчет Ольги пытали. Где она, мол, как ее найти. Только ничего они не узнали. Но вроде как им обещали помочь. Говорить не буду кто, а вдруг это за бабки. А там, где бабки, все круто завязано.

Насчет бабок Лимон стопроцентно прав. Значит, кто-то из части продался. Но кто?

– Да я и не спрашиваю, – равнодушно зевнул Максим. – Ладно, Лимон, мы поехали. У нас тут в Питере дела. Вечерком как-нибудь заскочим.

– Ну, бывай, – Лимон протянул руку.

Максим спровадил его и забрался в машину.

– Ну, че? – лениво спросил Толик.

– Командира убили, Желудева.

– В натуре?

– Ну не на картине же!

– Кто?

– Вроде как бандиты. За жену он заступился. Короче, скоро мы все узнаем. Видишь, два козла идут?

Двое в кожаных куртках уже подходили к контрольно-пропускному пункту.

– Ну?

– Ольгу мою ищут. А она в бега подалась. Скрывается от них. Надо их сделать.

– Да без проблем.

– Готовь стволы.

В «Тойоте» с правым рулем, стоявшей за оврагом, сидел водила. Бритоголовый, морда два на два, кирпича просит. Кожаный прикид. Максим даже серебряную цепочку у него на бычьей шее увидел. Не «левый» он, это ясно как божий день. Такой же бандюга, как и эти двое. Так что против него и Толика трое. И все, ясное дело, вооружены. Не так-то просто взять их на прицел и выбить из них информацию. Но они это сделают.

Толик принялся вскрывать тайники, извлек на свет божий свой «макаров», Максиму достал обрез.

Они дождались, когда крепыши переговорят на КПП с прапорщиком. Максим видел, как тот с сожалением отрицал что-то, мотая головой. Один из кожаных, видно, с досады, хлопнул его по плечу. На этом они и расстались. Прапор скрылся в дверях контрольно-пропускного пункта, бандиты двинули к своей машине.

– А теперь поехали. Легонечко так, легонечко царапни иномарку.

– Бамперочком я ее щас, бамперочком, – злорадствуя, потер ладони Толик.

«Нива» тронулась с места и плавно покатила по дороге. Медленно, но уверенно приближалась к «Тойоте». И вот он, момент истины. Легкий скрежет возвестил о начале операции.

Толик начал тормозить. Максим оглянулся. Увидел, как выскакивает из иномарки водила.

Из «Нивы» они вышли сразу оба. Толик выступил вперед, Максим встал за ним сзади.

– Э-эй, ты че, мудила? – промычал бандит, готовый наброситься на Толика с кулаками.

Возможно, он бы и ударил. Да чего-то испугался. Хотя почему «чего-то»? Толика испугался. Крепкий он, косая сажень в плечах. Не пальцем, сразу видно, деланный. И кулачищи будь здоров, и сила в каждом движении наружу прет. Только на лице у него заискивающее выражение. Как будто боится он этого придурка из «Тойоты».

– Извини, брат, не видел я, – пролепетал Толик.

Водила оглянулся. Прикинул расстояние до двух своих корешей. Они совсем близко. Это развязало ему и язык, и руки.

– Козел ты, в очко тебя дери! – Аж пена изо рта полезла. – Ты мне тачку угробил.

Он провел пальцем по свежей царапине. Ничего страшного, тем более что машина была не новой, местами поцарапанной.

– Извини, братан, – продолжал Толик.

– Хрен тебе конский братан! Я с тебя, бля, все бабки скачаю.

Тут подошли два кожаных крепыша.

– Че тут за базар? – лениво спросил один.

Его массивные челюсти двигали жвачку.

– Да вот, уроды стебаные, наехали, – водила показал пальцем на Толика и Максима.

– Наехали? – Качок даже выплюнул жвачку. – Да я вас, гондонов!

– Да не в том смысле наехали, – жалобно промямлил Толик. – Мы машину вашу нечаянно задели.

– А-а, – успокоился бандит.

И полез в карман за новой пластинкой жвачки.

– Короче, придурки, – сказал второй мордоворот, – завтра тачка чтобы как новая была. И две штуки баксов штраф с вас.

– Но у нас нет таких денег, – выступил из-за спины Толика Максим.

Казалось, он вот-вот заплачет.

– А это че за мудозвон? – гоготнул первый бандит. – Сам на педераста чисто похож, и голос типа петушиный.

– Я не педераст, – скуксился Максим. – Я автомеханик. У нас тут мастерские неподалеку. Мы на японских иномарках специализируемся. И отрихтуем, и покрасим, и движок сменим, и ходовую. Тут больше чем на две штуки баксов.

– Поехали, Рыдван, – бросил водиле первый качок, усаживаясь на переднее сиденье. – Тачку у этих козлов бросим, сами на «моторе» укатим.

Он уже считал, что рихтовка, покраска и смена мотора вместе с ходовой частью дело решенное.

Бандиты заняли свои места, Максим и Толик – свои. «Нива» поехала впереди, «Тойота» следом. Остановились на отрезке дороги, проходившей между заснеженным леском и громадами новостроек. До высотных домов – метров двести через пустырь. Вокруг ни души. Тишина, только воронье карканье и слышно. Идеальное место.

– Ну, бля, держитесь, уроды, – выскакивая из машины, процедил сквозь зубы Толик.

Первым из иномарки выскочил водила. Он сам бандит, но вроде «шестерки». А пыжится так, будто козырной валет.

– Че, бля, застопорились? – прорычал он. – Какого хрена?

Он снова был готов ударить Толика. И в этот раз не сдержался. Только ничего у него из этого не вышло.

Толик ловко увернулся от удара и нанес ответный. Согнутыми в фалангах пальцами в кадык. Водила захрипел, закатил глаза, рухнул на снег, задергался. Ничего, выживет.

Другие двое ничего не успели понять, как оказались под прицелом сразу двух стволов. Максим держал под дулом обреза того, который спереди. Толик кошмарил «макаром» второго.

– А теперь поговорим, – спокойно сказал Максим.

Хищный прищур, жесткий взгляд, напряженное лицо, мощная внутренняя сила. От него исходила смертельная опасность.

– Чего тебе? – спросил бандит, побелев как полотно.

– Из Челябинска мы. Под Рекрутом ходим. – Кличку несуществующего авторитета Максим придумал на ходу. – Слышал о таком?

– Да нет.

Не врет, и то хорошо.

– Ты, короче, сестренку мою пасешь. А я за нее сейчас тебе башку снесу.

Для пущего устрашения Максим щелкнул затвором. На снег полетел неиспользованный патрон.

– Э-э, да ты че? – вздрогнул мордоворот. – Мы же не по своей воле. Нас Вулкан послал.

– На кой хрен?

– Твоя сестренка «бригадира» нашего завалила.

Значит, Лимон ничего не насочинял.

– Кто это видел?

– Никто. Зато Бурлака до того, как его вальнули, с твоей сестренкой видели.

– Кто на Ольгу наводку дал?

– Да прапор один, из штаба, в документах рылся. Мы ему стольник «зеленью» отвалили.

– И?..

– Да ни хрена не узнали. Гадом буду!

– Короче, вы сестренку мою не ищите, а то пулю найдете. Все, пока!

Максим сделал неуловимо быстрое движение, и рукоять обреза врезалась бандиту в висок. Тот дернулся и осел на сиденье. Не скоро очухается. Одновременно вырубил своего подопечного и Толик. На прощанье они избавили бедолаг от стволов. Одному достался «люгер», другому «ЗИГзауэр». Неплохие «машинки». У водилы под курткой нашли отечественный «ТТ».

– Уносим ноги, – сказал Толик, срывая «Ниву» с места.

Машина взяла курс на выезд из города. Отныне в Питер им путь заказан. Впрочем, никто из двоих об этом особенно и не жалел.

– Как мы их? – возбужденно спросил Толик.

– Нормалек!

– То-то же! Слушай, жрать охота, не могу.

У них есть машина, четыре пистолета, обрез, но нет ни куска хлеба. Балык осетровый еще вчера доели. Да, подкрепиться бы сейчас не мешало. Но есть только бензин, на последние деньги купленный.

– Снимай ботинок.

– Э, не-е, – протянул Толик. – Здесь не Аляска, а я не Чарли Чаплин. Башмак свой варить и есть не стану.

– А зачем что-то варить? Просто палец на ноге пососешь. Может, легче станет.

– Соли у нас нет, чтобы посолить его. А так я не могу. Я лучше в ресторане пообедаю. И деньжата у меня есть.

Торжествуя, Толик достал из кармана стодолларовую купюру и выставил ее на обозрение.

– Ну, как тебе мой продаттестат?

– Неплохо, – удивился Максим. – Где взял?

– Да у бандюги своего одолжил. Дай, говорю, до зарплаты.

– Он не возражал?

– Само собой. Жаль, надо было больше попросить.

– А еще стволы нужно спихнуть, – подал идею Максим. – Чем быстрее, тем лучше. Нечего целый арсенал с собой возить. Да и бабки можно за пушки неплохие поиметь.

– В натуре, еще погорим на этом дерьме, – не стал спорить Толик.

– Ты давай на Москву курс бери.

– Почему на Москву?

– Искать нас будут. А Москва город большой. Затеряться там как два пальца…

– Логично.

Где-то в Подмосковье Ольгина бабушка живет. Она говорила. Только город и улицу не уточнила. Искать Ольгу нужно у бабушки.

В Москву они въехали по Ленинградскому шоссе. В Химках на черном рынке сбыли каким-то нерусям-мандаринщикам стволы. Все три, которые изъяли у бандитов в Питере. Хороших денег за них не предложили. А искать других покупателей опасно. Можно засветиться. Благо эти подвернулись. За сто баксов уступили. Какие-никакие, а деньги.

– А ты знаешь, Макс, понравилось мне бандитов потрошить. Давай так каждый день. Хоп, руки за голову, стволы сюда, и по сто баксов в фонд безвозмездной помощи.

– Ты это серьезно?

Вроде не июль месяц на улице, солнце не жаркое, а голову Толику нагрело.

– Шучу, конечно.

Это хорошо, если шутит.

– Бабки нам все одно зарабатывать надо. Я, например, на гитаре играть могу.

– А я ни петь, ни играть. Разве что на нервах.

– Тогда отпадает. Одному в подземном переходе петь не с руки.

– Какие, , переходы?

– Подъем, товарищ сержант! – заорал над ухом Бугай.

Максим продрал глаза, поднялся с разложенного сиденья, выполз из машины в холод декабрьского утра. Спали они в машине, на платной автостоянке. Сторожу отстегнули, чтобы не возникал.

– Навести в машине порядок. Десять минут времени вам даю!

Блин, сегодня Толик старший машины. Это значит, что убирать сегодня очередь Максима.

А в машине и правда бардак. Проветрить надо – носками стоячими воняет. Кстати, неплохо бы в баньку сегодня сгонять. Чехлы надо вытрясти, коврики вымыть. Хорошо, что снаружи «Ниву» надраивать не надо. Вчера Толик «дневалил», машина с вечера блестит.

Порядок навели, поехали в кафе позавтракали.

– А теперь за работу, – сказал Толик.

– Именно?

– Таксовать будем. Давай, бомж, вали на заднее сиденье. Спереди клиент сидеть будет.

– А ты Москву-то знаешь?

– Тпр-ру! Приехали!

Толик почесал затылок.

Через полчаса в его руках был справочник по Москве. До самой темноты сидел над ним, спины не разгибая.

С утра следующего дня он повел свою «Ниву» по предпринимательскому пути. Ездил он хорошо, отлично ориентировался в любых дорожных ситуациях. И вроде как Москву уже знал неплохо. Но это если ему верить.

– А вот и первая рыбка, – сказал он, довольно грамотно оттеснив в сторону желтую «двойку», пытавшуюся причалить к девушке с поднятой рукой.

«Нива» остановилась аккурат рядом с ней. Толик потянулся и сам лично открыл дверь.

– Прошу, мадам!

Если честно, Максим сомневался, что девушка сядет в машину. Что ни говори, а остаться наедине с двумя молодыми людьми в замкнутом пространстве салона довольно-таки опасно. Тем более если у тебя есть чем поживиться. А этого добра на девушке хватало. Короткий полушубок из песца, в ушах дорогие сережки, и пальцы золотыми колечками унизаны. В руках кожаная сумка от Гуччи, наверняка там денежки водятся. И сама вроде ничего. Лицом, правда, не очень вышла. Широкие надбровные дуги, слегка приплюснутый нос, толстые губы. И прыщавая. Зато ноги – высший класс. Наверняка из-за них короткий полушубок носит.

Но девушка даже не взглянула на них. Легко впорхнула в машину, удобно устроилась на сиденье.

– К эмгэу, – коротко бросила она.

– Не понял, – выразительно посмотрел на нее Толик.

– Московский государственный университет, – по-прежнему не удостаивая его взглядом, объяснила она.

– Теперь понял, – важно кивнул он и выжал сцепление.

– А вы не боитесь ездить одна? – спросил Толик, когда машина уже лавировала в автомобильной толчее оживленных улиц.

– Чего бояться? – пожала плечами девушка.

– Ну, бандитов, например.

– Бандитов?.. Глупость какая!

– Почему глупость? – удивился Толик, да и трудно было не удивиться.

– Вы лично видели когда-нибудь хоть одного бандита? – Она по-прежнему смотрела только прямо.

– Ну не так чтобы часто.

– Не врите, вы ни разу их не видели. Бандитов только на страницах детективов полно. И по «ящику» их еще часто показывают, чтобы людей пугать.

Если она говорит всерьез, то она полная идиотка. А еще в университете учится. Максим с недоумением смотрел на нее.

– Эй, остановитесь! – Девушка повысила голос.

Бугай не заставил просить себя дважды.

– В чем дело? – спросил он, когда машина замерла на обочине.

– Мы едем совсем в другую сторону.

– Да? – Он хлопнул себя по лбу. – Извините, а где этот ваш эмгэу?

Вот так так, знаток Москвы, зубрила хренов! Максим едва удержался, чтобы не рассмеяться.

– На Воробьевых горах.

– А где это?

– Из какой деревни вы приехали? – строго, как учительница нерадивого ученика, спросила девушка.

– Деревня Кузькина Мать.

– Вот в Кузькину Мать и поезжайте!

Она открыла дверь и выскочила из машины. Но далеко не ушла.

Максим видел, как словно из-под земли перед ней выросли два мрачных типа с небритыми физиономиями. Один схватил ее за руки, другой – за ноги. И потащили к желтой «двойке», стоявшей сзади. Видел все это и Толик.

– Во, бля, охренели гады! – Он открыл дверь.

Но выскочить наружу не успел. В живот ему ткнулся ствол «нагана». Прямо ему в лицо дышал перегаром здоровенный детина лет под сорок. На левой щеке у него был глубокий шрам.

– Тихо, пацаны! – Он посмотрел и на Максима. – Не дергайтесь и будете живы.

Толик не мог его нейтрализовать: находился в неудобной для этого позе. А про Максима и вообще говорить нечего. Куда ему, если в машине всего две двери – никакого маневра. И стволы в тайнике, быстро их не достать.

«Двойка» забрала девушку, подъехала к мужику с «наганом». Не причинив ни Толику, ни Максиму никакого вреда, тот нырнул в машину, которая сразу рванула вперед.

– А мы за ними, – Бугай пустил «Ниву» вслед за «двойкой».

– Зачем тебе это нужно? – спросил Максим.

– Да знаешь, надо все-таки узнать, где этот чертов университет находится.

– А, ну да.

Отговаривать Толика бесполезно. Впрочем, Максим и не собирался этого делать. Девчонка попала в беду, и ее нужно выручать.

Александр Михайлович Самсонов рос в неблагополучной семье. Отец пьяница. Мать шлюха. Дома вечные скандалы, пьяные разборки. И самого чуть по кривой не понесло. Шумные компании, драки на дискотеках, пьянки до утра. И хулиганили. Сначала по мелочам, беспричинно. Потом начали грабить прохожих. Вовремя его забрали в армию. А через месяц после этого всю их компанию замели менты, кентам навесили сроки. Девчонку одну в парке подловили, дочиста обобрали, а напоследок изнасиловали. До сих пор Александр Михайлович нет-нет да перекрестится, вспоминая те лихие времена.

После армии он закончил институт советской торговли, женился, дочь у него родилась. Майя. Сейчас ему уже за сорок. Дочери – восемнадцать. Еще совсем недавно он был обыкновенным завмагом. Был грех, не сторонился левого дохода, но чтобы наглеть сверх меры – этого за ним не водилось. Потом приватизация. Ужом вывернулся, но забрал в свое владение магазин, назвал его громко – супермаркет. Евроремонт там сообразил, витрины роскошные, вывеска – любо-дорого смотреть. И деньги немалые в обороте крутятся.

Александр Михайлович был доволен своей судьбой. Все у него есть. И деньги, и квартира четырехкомнатная, и машина, особняк загородный достраивает. Только любовницы в этом джентльменском наборе современного бизнесмена нет. Да она ему и не нужна. Семье своей он предан. Жену любит. Дочь обожает. От всех бед и жизненных невзгод Майю оградил. В тепле и довольстве дочь растет, слова грубого в доме не услышит. Одевается всем на зависть. В кошельке всегда купюры хрустят. Школу закончила с серебряной медалью, в университет поступила. Ездит туда на своей собственной машине, на новой «восьмерке». Только вот беда, вчера в поворот не вписалась, смяла правое крыло. Машину в ремонт, а она сегодня в университет на такси. Ничего, он в свое время в институт на троллейбусах и в метро добирался.

Александр Михайлович сидел в своем офисе, с удовольствием втягивая в себя дым дорогой сигареты. Зазвонил телефон. Самсонов не спеша потянулся к аппарату. Суетливость – удел плебеев. А он человек светский.

– Да, – бросил он в трубку.

– Господин Самсонов? – Голос сухой, неприятный.

– Он самый.

– Ваша дочь у нас в руках.

Александр Михайлович похолодел:

– Не понял.

А может, он и в самом деле не так все понял?..

– Если хочешь видеть свою Майю живой, готовь тридцать «тонн» баксов. Завтра к утру чтобы все было в ажуре.

Нет, он понял сразу и все правильно. Дочь похитили с целью выкупа. Тридцать тысяч баксов. Но это не так уж много. По-божески, можно сказать.

– Я вам не верю.

Действительно, а с чего он им должен верить?

– Сейчас поверишь.

Через несколько секунд Самсонов услышал всхлипывания дочери.

– Папа?

– Да, Майка, да!

– Папа, помоги… Они украли меня. Мне страшно!

На этом ее голос оборвался.

– Ну что? – спросил похититель.

– Деньги будут.

– Вот и ладненько. Завтра утром позвоню.

На том конце провода положили трубку. Короткие гудки отдавались в ухе гулом тревожного набата. Майя похищена, ей грозит опасность. Он получит ее только завтра утром. Но за это время может всякое случиться. А вдруг ее изнасилуют? Девочка этого не переживет. Она такая ранимая.

Тридцать тысяч долларов – сумма не такая уж и большая, но нужна наличка. А с ней всегда проблемы. Есть у него должник, Колька Верещагин, однокашник. Сейчас он владеет ночным клубом. Бар, ресторан, диско-шоу. Круто развернулся деятель. Деньжата у Самсонова водятся. Сорок тысяч долларов занял он у Самсонова месяц назад. Пора уже и отдавать.

Александр Михайлович набрал знакомый номер.

– Привет, Николай! Это Самсонов.

– А-а, Самсон, – вяло отозвался Верещагин. – Давно не виделись.

– А пора бы уже. Должок за тобой, пора и честь знать.

– О чем ты?

– Сорок тысяч долларов. Казино ты хотел раскрутить.

– С казино у меня все в порядке, но я тебе ничего не должен, – в голосе у Кольки звучало удивление.

Он что, совсем?.. Самсонову стало не по себе.

– У тебя что, память отшибло?

– А у тебя есть чем о долге напомнить? Распиской, например?

Расписки с него Александр Михайлович не брал. На честное слово понадеялся. Ну и гад!

– Нет у меня никакой расписки.

– Ну тогда о чем разговор? Я тебе ничего не должен.

Верещагин бросил трубку.

Вот сволота! На сорок штук хочет кинуть его. Или уже кинул?.. Ну нет, этот номер с ним не пройдет!

Как и у всякого бизнесмена, у Александра Михайловича была своя криминальная «крыша». Он исправно отстегивал бандитам, а те исправно оберегали его от всяких наездов со стороны. На этом их отношения исчерпывались. И слава богу! Если бандиты проявляют к тебе большое участие, создают, например, все условия для процветания твоего бизнеса, тогда берегись. Тебя растят как «кабанчика». Разжиреешь и под нож пойдешь, а все твои капиталы тю-тю, на корм бандитам. Из этих соображений Самсонов боялся впутывать своих «крышников» в личные дела. Даже о похищении дочери не собирался им ничего говорить. И в историю с Верещагиным впутывать их не следует. Они ему помогут, а потом удавку на шее затянут. Но все же если Верещагин не одумается, придется жаловаться Кадету, бандитскому авторитету.

С Верещагиным он разберется чуть позже. Сейчас главное Майя. Нужно срочно собрать требуемую сумму. О том, чтобы обратиться за помощью в милицию, он даже и не думал. Любая оплошность со стороны ментов может стоить Майе головы. А напортачить эти товарищи могут запросто.

Уже к обеду в «дипломате» Самсонова лежало ровно тридцать тысяч. Он готов был отдать их в обмен на дочь прямо сейчас. Но похитители почему-то не торопятся. Скоты! Уроды! Падлы!..

Вот уже восемнадцать лет, как она живет на белом свете. Хорошо живет, грех жаловаться. В квартире у предков и сухо, и тепло, и комфортно. По окончании школы папун тачку подарил, «восьмерку». Экзамен на права она сдала легко и быстро. Поступила в престижный вуз, на своих колесах туда добирается. Только машина в ремонте. Зазевалась, крыло об угол дома смяла. Хорошо, что не на полной скорости шла, могла бы и убиться.

На занятия она сегодня ехала на такси. «Ниву» поймала. Парнишка молодой за рулем. Язык как помело. И внешность вроде ничего. Только города совершенно не знает. Смехота. Но ей было не до смеха. Попросила остановить. Остановили. И на тебе, тут же ее похитили какие-то негодяи. Откуда-то со стороны подскочили, руки за спину заломили, сковали наручниками – и в машину. Хлоп, хлоп! Дверцы закрыты. Она в ловушке. Ну за что ей такое наказание?..