Смертельные акции

Лариса все больше времени проводила с дворовыми мальчишками. Участвовала в их затеях. Даже несколько раз дралась. Конечно, во дворе дома на Пречистенке не было настоящей шпаны, но со временем отношения в юношеской среде, как это всегда бывает, стали более жесткими. Неукротимая энергия рвалась наружу, и Ларисиных дружков уже не устраивали разговоры о литературе и совместное прослушивание магнитофонных записей. Однако всякая попытка перейти грань в отношениях заканчивалась хлесткими и сильными оплеухами, лишь озадачивающими парней, которые к тому времени уже поднакопили кое-какой опыт общения с противоположным полом.

Надо сказать, эти оплеухи озадачивали саму Ларису не меньше… Она как бы наблюдала себя со стороны, изучала, исследовала. И потихоньку училась. Постепенно у нее в голове стали складываться неровные и неясные контуры так долго чего-то ожидаемого.

«Ауди» проехал по Садовому кольцу и свернул на Пречистенку. Через несколько минут автомобиль уже въезжал во двор огромного дома с причудливыми узорами в стиле модерн на фасаде.

— Витя, возьми мой кофр, — сказала Лариса, давя в пепельнице окурок.

Телохранитель молниеносно выскочил из машины и открыл заднюю дверцу. Лариса изящно и неторопливо вышла из машины, рассеянно улыбнулась, проследив за взглядом телохранителя, который, не отрываясь, смотрел на ее точеные ноги под легкой короткой юбкой.

— Дырку протрешь, — шепнула она, сразу же глянув в сторону шофера — не услышал ли… Нет, тот смотрел в другую сторону и, кажется, не проявлял ни малейшего интереса к взаимоотношениям хозяйки и ее телохранителя.

Витя широко и немного смущенно улыбнулся в ответ на шутку Ларисы, аккуратно закрыл дверцу и, подхватив кофр, поспешил открыть перед ней дверь парадной. Они оказались в просторном холле. Рядом с дверью на стуле сидела старушка и вязала что-то из красного мохера.

— Здравствуйте, Анна Исидоровна, — улыбнулась Лариса.

— С возвращением тебя, Ларисочка! Как отдохнула? — улыбнулась привратница.

— Спасибо. Я вам гостинчик из Крыма привезла, вот багаж доставят, я вам преподнесу.

— Не стоит, не стоит, — замахала сухонькими руками старушка, хотя по ее улыбке было видно, что подарок ей будет очень приятен.

Надо же, думала Лариса, шагая к лифту, ведь я помню ее с раннего детства. И уже тогда она мне казалась старушкой. А ведь, наверное, есть люди, которым и я сейчас кажусь почти старой… Что же будет дальше?

Она глянула на пышущего здоровьем и силой Витю. Тот улыбнулся в ответ. Лариса отвела глаза.

Новый, недавно поставленный лифт неслышно поднял их на шестой этаж. Витя посторонился, пропуская хозяйку, они оказались на площадке. Тут имелась только одна дверь. Наследница графа Владимирского хоть и не вернула себе весь дом, но теперь занимала целый этаж.

Они оказались в большой прихожей. Лариса скинула босоножки и дальше пошла босиком. Телохранитель проводил ее взглядом, потом прошел по коридору и свернул в одну из комнат.

Лариса вошла в просторную гостиную и замерла на пороге. Уголки ее губ чуть приподнялись в невеселой улыбке, потом ее взгляд потух. Она вздохнула и вошла в комнату.

Здесь царил беспорядок. Низкий столик рядом с диваном нес на себе следы легкого романтического ужина — чуть увядшая алая роза в высокой вазе, пепельница, полная окурков, часть из которых в губной помаде, блюдо с остатками пирожных, недоеденные фрукты на тарелках, опрокинутый бокал — один из двух… Почти пустая бутылка «Дом Периньон».

…А ничего не будет, продолжали течь в ее голове неспешные мысли, ровным счетом ничего не будет. Я так и буду уезжать, потом приезжать, видеть все это. Хотя, пожалуй, сама виновата, дура. Звонить вовремя надо, чтобы к моему приезду убрать успел.

Лариса прошла мимо столика, на несколько секунд остановилась возле окна, потом открыла боковую дверь. За ней располагалась библиотека. Лариса прошла мимо возвышающихся до самого потолка стеллажей с книгами, открыла еще одну дверь. Здесь находилась спальня. Необъятная кровать была не застелена. Скомканное постельное белье явно свидетельствовало о недавних бурных занятиях любовью. На полу валялся маленький кружевной лифчик. Лариса подобрала его и задумчиво осмотрела. Изящный предмет женского белья был не расстегнут, а разорван спереди. Лариса снова усмехнулась и бросила лифчик на пол.

— Лариса Витальевна, — послышался голос из дверного проема.

Она повернула голову. Витя успел скинуть пиджак, на белой рубашке кроме галстука чернела полоска кожи на плече и небольшая кобура под мышкой. Из кобуры выглядывала вороненая рукоятка пистолета Макарова.

Лариса невесело усмехнулась:

— Думаешь, тут установлено видеонаблюдение? Или «жучки»? Или еще что-нибудь?

Телохранитель смущенно пожал плечами:

— Кто его знает?

— Впрочем, ты прав. Ты прав, Витя, как всегда. Не стоит давать лишнего повода… Знаешь что…

Телохранитель вопросительно посмотрел на хозяйку.

— Наведи тут порядок. Не могу видеть всего этого. А я пока приму ванну.

Витя кивнул. Лариса прошла через спальню, направляясь к боковой двери. Но телохранитель, когда она оказалась рядом, преградил ей путь здоровенной, как шлагбаум, рукой. Потом обнял ее. В его объятиях Лариса смотрелась как воробей в гнезде орла. Она почти терялась. И смотрела теперь на своего телохранителя совсем по-другому, не как хозяйка…

— Не надо… Не надо, Витя… — шептала она. — Кто знает, может, и видео… И «жучки». Не надо.

Витя послушно опустил руки. Лариса скрылась за дверью в ванную.

Атмосфера в доме Владимирских была не то чтобы унылой, но какой-то невеселой. Родители с утра до вечера находились на работе, а придя домой, уединялись в своих углах. У отца имелся персональный кабинет, куда Ларисе вход был строго-настрого заказан (впрочем, она туда и не стремилась, поскольку ничего интересного в отцовском кабинете все равно не было), мать работала за небольшим секретером в гостиной. Приготовив ужин (обычно это были полуфабрикаты из столовой Моссовета), мать писала, иногда печатала на машинке. Потом они собирались за столом, смотрели по телевизору традиционную программу «Время».

Скучно…

Лариса вначале много читала, потом это ей надоело. Сентиментальность и мечтательность ей были несвойственны. Ей хотелось чего-то настоящего, реального. Скакать на мустанге, плавать на парусниках, выслеживать бандитов, а не читать об этом. Душа рвалась навстречу приключениям, которых с ее образованными и чистенькими друзьями и подругами практически не случалось. Как-то раз Лариса под Новый год, когда ей как раз исполнилось семнадцать, попыталась припомнить, что же знаменательного или просто запомнившегося случилось… Ну растянула ногу на катке. Собака принесла троих щенков. Летом обгорела на море, куда они ездили всей семьей. Осенью поставила фингал под глазом Олегу с седьмого этажа за то, что полез к ней целоваться во время танцев… Вот, собственно, и все. Все события. Скукота… События, которые показывали по телевизору в той же программе «Время», казались Ларисе важными, интересными и захватывающими. Ее же собственная жизнь представлялась серой, скучной и неинтересной.

Лариса хотела приключений, искала их. А кто ищет, тот, как известно, всегда найдет…

Даже в тихом московском центре иногда случались серьезные происшествия. Старушки, круглый год дежурившие на скамеечках во дворе, то и дело шушукались о каких-то дерзких и неуловимых хулиганах, которые третировали жителей окрестных домов. Кого-то раздели вечером, в пустом переулочке рядом с Пречистенкой, где-то ограбили квартиру, потом прямо в их дворе сняли с одной из машин колеса, а заодно прибрали к рукам и магнитофон… Причем так, шельмы, все ювелирно сделали, что заграничная дорогущая сигнализация даже не пискнула, не взвыла, хотя раньше от небольшого толчка будила весь дом.

Как это водится, немногочисленные факты тут же стали обрастать разными подробностями и сплетнями. Рассказывали, что орудует банда негров из числа студентов института имени Патриса Лумумбы. Вроде бы неграм в темноте проще маскироваться… Ходили слухи, что эта банда состоит из совершивших дерзкий побег из Бутырок заключенных. Что, наоборот, это шайка пацанов из рабочих районов… Как выяснилось, последнее более всего соответствовало истине.

Конечно, скоро эти разговоры дошли до ушей Ларисы Владимирской. Будоражащие душу разговоры поразили девушку. Конечно, она стала фантазировать. Мечтать, чтобы когда-нибудь встретиться с настоящим бандитом, который представал в ее фантазиях высоким, эффектным, благородным разбойником. Что-то среднее между Робин Гудом и капитаном Бладом…

Как ни странно, случай представился довольно скоро. И, как это часто бывает, совершенно неожиданно. В один прекрасный зимний день Лариса отправилась на день рождения к своей подруге Кате. Молодежная вечеринка проходила обычно, как проходят тысячи и тысячи других вечеринок, — ели салаты и жареную курицу, потом торт, затем слушали музыку и танцевали. Вкусного, очень популярного в ту пору алжирского сухого вина имелось в достаточном количестве.

Ларису пригласил танцевать странный тип. Очень некрасивый, коренастый, неприятный. Потом выяснилось, что он был экс-чемпионом по тяжелой атлетике. Чего именно чемпионом — Москвы, России, мира, — Лариса не выяснила. Да, в общем-то, это ее особенно не интересовало. «Штангист» — так с самого начала она про себя его окрестила, начал травить байки из частной жизни известных спортсменов. Сначала безобидные, потом становящиеся все больше и больше неприличными. Лариса вначале молчала, потом постепенно втянулась и стала комментировать эти истории, да так остроумно и задорно, что вся компания покатывалась со смеху. Надо сказать, у Ларисы это получалось совершенно непроизвольно. Она не специально это делала, чтобы задеть парня. Скорее всего, сработал какой-то чисто женский инстинкт, который требовал испытать нового знакомого. Надо сказать, спортсмен совершенно не растерялся и вместе со всей компанией смеялся… Но это было только начало. «Штангист» благодаря общему веселью освоился (да и вообще, вечеринка перешла в фазу медленных танцев и приглушенного света) и стал откровенно клеиться к Ларисе, и так беззастенчиво, что та, пожалуй, первый раз в жизни растерялась. Однако скоро взяла себя в руки и мягко поставила его на место. «Штангист» даже извинился, а потом вызвался проводить Ларису домой. Она милостиво согласилась, тем более что идти было минут пятнадцать пешком, а часы показывали далеко за полночь.

По дороге спортсмен продолжал рассказывать истории, даже взял Ларису за руку. Та не стала прятать ладони в карманы, справедливо рассудив, что до дому совсем недалеко и, пока кавалер будет раздумывать о своих дальнейших шагах, они уже будут около подъезда дома на Пречистенке.

Морозный воздух был прозрачным, под ногами похрустывал снег. И вдруг из переулка появились три темные фигуры в неприметных пальто и больших, по тогдашней моде, меховых шапках.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровался один из них. В этом «здравствуйте» было столько угрожающей энергии, что Лариса, несмотря на темноту, физически это ощутила. Лица его было не разобрать, но тембр голоса заставил ее, неожиданно для себя самой, внутренне задрожать…

— Так, вытряхиваем карманы. Деньги, ценности…

— Что? — спросил несколько дрогнувшим голосом ничего еще не понимающий «штангист».

— Попрошу без споров. Вы не на комсомольском собрании.

В руке у хулиганов блеснули тонкие лезвия ножей.

— Согласитесь, — продолжал главный, — лучше без кровопролития, особенно для дамы.

Темные глубокие глаза сверкнули в свете уличного фонаря. Лариса смотрела в них спокойно, даже твердо, но внутри у нее все трепетало. Она наконец-то поняла, почему Татьяна Ларина, лишь завидев Онегина, сразу же заявила, что «это он», и никто другой. Почему? Зачем? Все эти вопросы (как и ответы на них) отодвинулись на третий-четвертый план. Осталось лишь странное, до сих пор, пожалуй, неизведанное чувство.

Она сняла золотые сережки, которые родители подарили ей на шестнадцатилетие, и протянула хулигану. Тот открыл свою ладонь, она вложила сережки в его руку, при этом обхватив ее ладонями. В этот момент все вокруг как будто перестало существовать для Ларисы. Она смело смотрела прямо в глаза хулигану, а тот делал то же самое… Рядом раздавались звуки какой-то возни («штангист», понятное дело, решил побороться за свое имущество), а Лариса и бандит все так же смотрели друг на друга. «Барышня и хулиган», — вспомнила она.

— Вы не возьмете их, — вдруг совершенно неожиданно для самой себя произнесла Лариса. Произнесла твердо, но при этом как-то странно, с незнакомыми интонациями. Она сжала ладони.

Хулиган чуть улыбнулся, дотронулся свободной рукой до ее подбородка и повернул к снопу света, исходящему от фонаря.

— Вы в этом уверены? — спросил он.

Она кивнула.

— Серый, пора, — донесся откуда-то из другой галактики голос одного из его подельщиков, — мы тут его немного того…

— Чего — того? — недовольно повернулся Серый.

— Если и встанет, то лечиться долго будет, — ответил бандит, указывая на не подающее признаки жизни огромное тело «штангиста» на снегу.

— Ладно, уходим, — сказал он, снова поворачивая голову к Ларисе.

— А эта? — с сомнением сказал хулиган. — Заложит ведь…

— Заложишь? — спросил Серый, все так же придерживая ее подбородок.

— Нет, — покачала головой она.

— Тогда прогуляемся… — постановил Серый, и они быстро направились в боковой темный переулок. Лариса последовала за ними, как будто именно этого она и ждала всю жизнь — убегать с места преступления вместе с бандой уличных грабителей.

Остановились они только минут через десять, когда, пройдя кривыми темными переулками, дошли до Москвы-реки. Там, под тусклым светом грязной лампочки, качающейся на ветру, хулиганы, поглядывая в ее сторону, поделили добычу, причем Серому досталась львиная доля.

— Разбегаемся, — сказал он, засовывая в карман импортные часы «штангиста», его кошелек и Ларисины сережки.

— Добавить бы надо… — осторожно, будто прощупывая почву, сказал один из хулиганов.

— Мертвого осла уши, — очевидно сам не понимая этого, процитировал Серый, — давайте-давайте, а то метро закроется. Счастливо.

Двое тут же скрылись в переулке. Серый же повернулся к Ларисе. Она внимательно разглядела его лицо. Узкое, бугристое, с выраженными скулами и подбородком. Крупный нос, романтическая небритость на щеках. Длинная цыплячья шея, частично замотанная шарфом.

— Значит, говоришь, не возьму сережки?

Лариса утвердительно кивнула.

— Почему?

— Потому что… — Она протянула руку и погладила его по жесткой щетине на щеке. А потом, опять же совершенно неожиданно для себя, быстро поцеловала прямо в губы. И сразу отстранилась с таким видом, будто ничего ровным счетом не произошло.

— Так, — голос его чуть дрогнул, она это очень хорошо почувствовала, — ну что же, это стоит того.

И Серый, хохотнув, достал из кармана золотые сережки, протянул их Ларисе.

Но та покачала головой:

— Думаешь, я из-за сережек с вами пошла?

Он опять очень внимательно посмотрел ей в глаза. И снова кривовато усмехнулся:

— Пошли, провожу тебя до дому.

И сунул сережки ей в руку.

Они шли молча. Лариса все ждала, когда он заговорит. И дождалась.

— А ты молодец, — наконец произнес бандит, — не испугалась.

— А я вообще непугливая.

— Да-а, — насмешливо протянул тот. — Ну а если я тебя приглашу… в кино, например?

Судя по всему, Серый был ненамного старше Ларисы. Ну от силы года на два-три.

— Приду.

— Правда?

— Правда.

— Ну смотри… Давай завтра в шесть у «Ударника».

— Завтра не могу. Никак. Занятия.

— Тогда послезавтра?

— Да, послезавтра смогу, пожалуй… А какой фильм?

— Не знаю… — совершенно искренне пожал плечами Серый. — А какая разница?

Лариса перехватила его озорной взгляд и улыбнулась в ответ:

— А и вправду никакой… Хорошо, послезавтра в шесть у «Ударника».

Тот кивнул:

— Договорились.

— А как тебя зовут?

— Сергеем… Но вообще-то меня все называют Серым.

— А я буду — Сергеем, — заявила Лариса.

— Ладно, — кивнул он. — А тебя как зовут?

— Лариса.

— Ну вот и познакомились…

Они дошли до дома на Пречистенке и расстались. Сквозь мутное стекло подъездной двери Лариса видела, что он стоит и смотрит ей вслед…

Целый день Лариса провела как на иголках. Она укладывала волосы так и сяк, боролась с некстати выскочившим на лбу прыщом, подбирала платье. Мать несколько раз обращала внимание на необычно оживленную дочку, даже поинтересовалась, в чем дело.

— Ничего особенного, — с показным равнодушием ответила Лариса, — скоро Лидка устраивает вечеринку…

«Интересно, как бы она отреагировала, если бы я ей сказала, что иду на свидание с бандитом, который едва не ограбил меня на улице, а его приятели всадили нож в парня, который меня провожал…»

Но мать не стала продолжать расспросы (она вообще этим не отличалась) и опять уткнулась в свои рукописи.

Иногда Ларисе хотелось, чтобы родители уделяли ей больше внимания. Чтобы отец, как все нормальные отцы, учил бы ее, допустим, мастерить воздушных змеев и скворечники, а мать живо интересовалась бы ее личной жизнью… Чтобы спрашивала про знакомых, про мальчиков, про переживания. Чтобы можно было уткнуться ей в плечо и поплакать — просто так, без причины. Всего этого Лариса была лишена. Однако, достигнув более зрелого возраста, она поняла, что нет худа без добра. Взрослея почти без родительского внимания, она научилась сама принимать решения, сама отвечать за свои поступки. Затем, во взрослой жизни, это ей очень пригодилось…

Лариса подошла к кинотеатру «Ударник» ровно к шести. Она всегда считала, что опаздывать неприлично, даже женщине. Высокую фигуру Сергея она увидела издалека. Тот стоял в дорогой дубленке (Лариса догадывалась, что ее он купил не на заработанные деньги), несмотря на мороз, без головного убора, курил и посматривал в сторону Ленинки, со стороны которой и должна была появиться Лариса.

— А вот и я, — подошла Лариса к нему со спины.

Сергей обернулся и невольно залюбовался ею. Вчерашние хлопоты не прошли даром — Лариса выглядела отменно.

— Красивая… — одобрительно кивнул он.

— Называется, оценил, — рассмеялась Лариса, а вслед за ней и Сергей. Они смеялись так, будто были знакомы сто лет. Это ощущение не прошло и тогда, когда в зале потушили свет и стали показывать какой-то вялый отечественный боевик… Лариса сразу уткнулась в плечо Сергею и так просидела весь фильм. То есть не весь — в какой-то момент Сергей повернулся к ней и жадно припал к губам. Целовался он умело — решительно, дерзко и вместе с тем нежно. У Ларисы все поплыло перед глазами, и, даже когда Сергей снова повернулся к экрану, она долго не могла открыть глаз…

Они все не могли расстаться, стояли, смотрели друг на друга и молча держались за руки.

— Когда мы встретимся?

— Послезавтра, — подумав, ответила Лариса.

— А завтра как?

— Нет, завтра не получится…

— Ясно. Я у тебя удовольствие через день, — усмехнулся Сергей.

— Пока что… Пока… — прошептала она так, что он сразу не понял, обещает она или же прощается…

Через день все, чего она так ждала с нетерпением и страхом, произошло быстро и стремительно. Встретились у метро «Парк культуры».

— Привет!

— Привет. Куда пойдем?

— К тебе, — выпалила Лариса.

К счастью, Сергей и бровью не повел. Конечно, вряд ли он ожидал такое, но выдержки у него хватило… И за это Лариса была ему благодарна.

— Тогда стоит взять тачку.

Они перешли по подземному переходу на другую сторону Садового кольца, он быстро остановил желтый таксомотор.

— В Черкизово, — сказал Сергей, и они поехали.

Ехали молча. Машина плутала по странным улочкам среди глухих заводских заборов и одно-двухэтажных обшарпанных домиков. Наконец Сергей коротко бросил водителю:

— Здесь.

Они вышли у какого-то страшно запущенного строения. Вошли в темный подъезд, почти на ощупь поднялись на третий этаж. Оказались в длинном коридоре, где пахло вчерашним борщом, мокрым бельем и паленой резиной. Лариса и раньше бывала в коммуналках, но в центре они были как-то почище… Тут же из комнат выглядывали пропитые рожи в синяках, испуганные женские лица, по коридору прошел древний старичок в нечистой голубой майке…

В конце концов они дошли до обитой рваным дерматином двери. Сергей отпер ее:

— Заходи!

В комнате, неожиданно для Ларисы, было довольно уютно. Удобная широкая тахта, шикарная стереосистема, пушистый ковер на полу. Большой телевизор, два удобных кресла в углу… Ларисе не хотелось думать о том, что многие вещи здесь были крадеными. Она и не думала.

— Чай, кофе? Виски, коньяк, шампанское? — перечислял Сергей.

Вместо ответа она подошла к нему, поднялась на цыпочки и прошептала на ухо:

— Ты…

Дальше она не помнила. В голове остался круговорот из объятий, поцелуев, обрывков нежных слов…

А потом в дверь постучали. Сергей сразу напрягся, сел. Лариса машинально укрылась простыней…

— Серый, открывай. Милиция.

И снова застучали, теперь кулаком… Сергей повернул голову к Ларисе, негромко сказал:

— Одевайся.

Потом подумал, взял со стола сигарету, краем глаза наблюдая за одевающейся девушкой, добавил:

— Вот и все. Отгулял.

Затем был обыск, расспросы, допросы… Конечно, следователь быстро отпустил Ларису — ее непричастность к художествам Сергея не вызывала сомнений. Но нервы помотал изрядно. И хуже всего было, что история вышла наружу. Узнали не только родители, но и в школе. О золотой медали, которую прочили круглой отличнице Ларисе Владимирской, можно было забыть… Масла в огонь подлил еще и раненый «штангист», который вышел из больницы и конечно же рассказал всем историю об уличном ограблении…

Но Лариса не горевала. Она добилась своего. Хоть краешком, хоть чуть-чуть, но все же прикоснулась к настоящей жизни. За короткое время, которое прошло с той памятной встречи на темной улице, она повзрослела.

К тому же Сергей вышел из тюрьмы уже через год, по амнистии.

В ванной ее ждал еще один сюрприз. Обширная, кажется, из настоящего мрамора ванна была наполнена остывшей и грязной водой странного розоватого цвета. На поверхности воды плавала ярко-красная крышечка от губной помады, какая-то промокшая кружевная тряпочка и обрывки каких-то бумажек. На большом зеркале губной помадой было выведено: «М+М». Лицо Ларисы выразило отвращение, однако делать было нечего, и она принялась наводить порядок. Спустила воду в ванне (на дне обнаружилось еще несколько различных предметов), собрала мусор, стерла надпись на зеркале. Ополоснула ванну, потом наполнила ее водой с густой пеной, наконец разделась и погрузилась в ароматные белоснежные хлопья.

Лезвием по вене, думала она, — чик, и готово… Хотя нет, обязательно найдет Витя. Спасет. Он же у меня супермен, на все способен. Может на руках отнести в Склифосовского. Хм, усмехнулась про себя Лариса, почему это «у меня». Он молодой, совсем молодой. Влюбился в хозяйку, ну и что? Сегодня влюбился, завтра разлюбил. А я… Я так и буду возвращаться в пустую квартиру со следами вчерашнего разгула. Волшебной сказки, как в кино с Кевином Костнером, не получится… Сказки вообще в жизни не случаются…

Она расслабилась и лежала в теплой ванне. Даже, кажется, немного задремала.

Прошло примерно полчаса. Лариса приняла душ, накинула мохнатый халат и вышла из ванной. В спальне уже не наблюдалось следов разгула. Постель была аккуратно застелена, а ковер вычищен.

Молодец Виктор, думала Лариса, вытирая полотенцем волосы, все у него так споро получается, быстро, хорошо. И в работе, и в чем угодно. В постели он нежный, хоть и немного торопливый. Но что поделаешь — возраст. Двадцать два года. Только из армии. Совсем еще зеленый. А ведь, если задуматься, я всего на одиннадцать лет старше. Всего лишь на одиннадцать. А такая пропасть. И в возрасте, и в социальном положении. Хотя, наверное, положение тут главное. Недаром он все время норовит назвать меня по имени-отчеству. Вначале это меня как-то обижало, теперь привыкла… В конце концов, это ведь я плачу ему зарплату. И делать мне даже самые незначительные подарки смешно… Хотя почему плачу я? Зарплату ему платит Миша. Миша Машкин… Даже смешно иногда становится, что я его называю так запросто — Миша…

Она встряхнула чуть влажными волосами, переоделась в легкое домашнее платье и вышла из спальни. В гостиной теперь тоже царил порядок. Только розу Витя не стал выбрасывать, просто поставил вазочку в центре столика. Кстати, где он?