Русалка в золотой чешуе

Он остановился у куста на углу здания и дождался там толстяка, который кое-как волочил к нему ноги, потирая отбитую челюсть.

– Так и скажу, – глядя на Дану, с тихой улыбкой проговорил мужчина.

Молодой, около тридцати. Прямоугольная форма лица, широкие высокие скулы, не грубые, но крупные черты лица, слегка деформированный нос. Глаза небольшие, но ясные и глубокие, слегка косящие к переносице.

– Спасибо! – сказала она.

– Поехали. – Он кивком показал на свою машину.

Дана решила довериться мужчине, который заступился за нее из благородства. Она все ему объяснит.

В машине было тепло, тихонько играла музыка. Хриплый простуженный голос пел про какие-то купола на воровской груди. Дана не жаловала блатняк, но сейчас готова была слушать хор нанайских мальчиков, лишь бы убраться отсюда как можно дальше.

– Отвези меня, пожалуйста, в Москву! – Дана жалостливо посмотрела на парня, взывая к состраданию.

Можно было сыграть на чисто человеческой жадности, пообещать ему много денег, но ведь не поверит же. Да и не он один. Все только грабят и в трусики залезть норовят.

– Отвезу, – сказал мужчина.

– Правда?

– А почему нет? – выруливая из парковочного кармана, спокойно проговорил он.

– А далеко до Москвы?

– Ты не знаешь? – с невозмутимым удивлением осведомился этот человек.

– Да меня сюда каким-то шальным ветром занесло. В клубе была, помню, танцевала, а потом как вырубило!.. Очнулась здесь. Ни сумочки, ни денег, ни телефона.

– Бывает.

– И телохранитель куда-то пропал.

– Чей телохранитель?

– Мой. Алик его зовут.

– Да, мне говорили… – как-то странно заметил он.

– Что говорили? – не поняла Дана. – Как моего телохранителя зовут?

– Нет, извини, это я о своем.

– Ага. Имей в виду, у меня сейчас ничего нет. Козел один все отобрал. Часы были, сережки. Колье еще раньше куда-то пропало. Но если ты меня отвезешь, то тебе заплатят. Хочешь, десять тысяч попроси или двадцать.

Машина выехала на знакомое шоссе, покатилась в сторону Москвы. Дана расслабилась и разговорилась. Отогрелась душа, потекли сопли.

– В долларах? – спросил он.

– Можно и в долларах.

– Ты что, миллионерша?

– Отец у меня миллионер. Можно сказать, миллиардер.

Отец Даны не входил в список долларовых миллиардеров, далеко ему до этого. Но миллиард рублей у него точно был. А разве рубли не деньги? Все в стране продается и покупается именно на них. Это раньше, говорят, даже колбасу в магазине приобрести было нельзя, все доставать приходилось по блату. Отец любил вспоминать об этом времени, он тогда совсем еще молодым был.

– Значит, ты дочь миллиардера? – с усмешкой спросил широкоскулый парень.

– Ну, в общем, да.

– Точно, не соврали.

Машина свернула с шоссе и покатилась по городской улице, с одной стороны которой тянулись пятиэтажные дома, а с другой – деревья парковой аллеи.

– А куда мы? – спросила она.

– В Москву. Так короче.

– Ага.

Машина свернула вправо, затем влево, въехала во двор какого-то дома и остановилась напротив здания, над входом в которое тускло светились три буквы: «Бар». Именно так, без всякого названия.

– Здесь побудь, – сказал водитель, открывая дверцу.

– А ты куда?

– Водички возьму в дорогу, – ответил он и скрылся в дверях бара.

Да, водичка в дорогу – милое дело. Но ее можно было купить по пути, на заправке, например. А здесь какой-то полутемный двор, посреди которого стоит двухэтажное здание, в каких обычно размещаются магазины, салоны красоты, фитнес-клубы. В некоторых окнах за плотными шторами угадывалось свечение ламп.

Само по себе здание не внушало Дане опасений, но ее сознание колол вопрос, почему воду понадобилось покупать именно здесь. Не забыла она и эти странные комментарии в ответ на ее откровения: «Да, мне говорили», «Точно, не соврали».

Дана сказала про телохранителя, про отца-миллиардера. Широкоскулый тип не поверил ей, но на смех не поднял. Как будто боялся вспугнуть. Она и сейчас должна была пребывать в неведении, поэтому водитель и отставил ее в машине.

Пока Дана щелкает здесь клювом, он банально продает ее в притон, который работает здесь под видом бара. Менты говорили про какого-то Котофея. Может, этому типу не хватает проституток для полного штата?

Но, возможно, не так страшен черт, как его малюют. Не исключено, что для опасений нет причин. А если все-таки есть?

Дана открыла дверцу, пригнулась, выскользнула из машины, шагнула в сторону проезда между домами, но тут же остановилась. Если за ней бросятся в погоню, то именно в эту сторону. Улица освещена. Неизвестно, успеет ли Дана добраться до ближайшего двора, где сумеет спрятаться. Да и зачем бежать, если укрыться можно и здесь?

Она рванула в сторону дома, стоявшего в самой глубине дворе, но успела добежать только до куста сирени, который рос прямо под стенами подозрительного здания. Из бара выходили какие-то люди.

Услышав их голоса, Дана пугливо шмыгнула в зеленые заросли и брезгливо скривилась. Уж очень здесь воняло мочой. А еще под этим кустом кто-то мог справить большую нужду, но трепыхаться было уже поздно. Опасность подобралась совсем близко.

– Не понял, а где Жанна? – услышала девушка возмущенный голос.

– Здесь была! – озлобленно взвыл широкоскулый парень.

– Сбежала?

– Далеко не уйдет!

Дана сидела под кустом и не смела пошевелиться. Она боялась вызывать на себя встречный взгляд, поэтому закрыла глаза, не видела, сколько людей побежали за ней, но слышала топот их ног.

– Стас, останься! – послышался чей-то хриплый, свистящий голос.

Девчонке показалось, что в груди у этого человека была дырка, через которую всасывался воздух.

– Да, Тимофей Юрьевич!

Дана узнала голос своего спасителя.

Оказывается, ее действительно везли кому-то на поживу. Только непонятно, почему назвали Жанной? Может, с кем-то перепутали?

– Лажаешься, Стас!

– Тимофей Юрьевич, Жека звонит! – сказал чей-то незнакомый голос.

Хриплый мужик взял трубку, ответил на звонок.

– Когда нашли? – удивленно спросил он. – Точно Жанна? Ну да, ты ее знаешь, а Стас вряд ли. При чем здесь Стас? Да при том!.. Где она? Как, уже?.. Ну, в принципе, правильно, чего тянуть? Ну, давайте. Подъедешь, поговорим.

Дана слышала, как пискнул сброс вызова на телефоне.

– Филей, давай за нашими! – распорядился хриплый мужик. – Девка левая, пусть бежит, а пацанов гони сюда!

Человек со странной кличкой Филей направился в сторону выезда со двора, а Тимофей Юрьевич обратился к Стасу:

– Ты эту Жанну в глаза когда-нибудь видел?

– Нет.

– Перепутать мог?

– Да, мог. Девка смазливая, в платье салатного цвета, вот я ее и подобрал.

– Жанну Жека подобрал. Все, нет ее больше. Улавливаешь мысль?

– Грохнули?

– Грохнули. Но дело не в этом, а в том, что и с этой надо было так же. В лес, и все дела. Зачем ты ее сюда тащил?

– Так она же не Жанна. Сами же сказали, что левая какая-то.

– А если девка и правда дочь миллиардера?

– Да гонит она!

– А если нет? Вдруг завтра к нам подъедут и спросят? Мне лишние проблемы не нужны.

– Так догоним и решим.

– Если сумеете, то и хорошо. А можете и не догнать, – со вздохом проговорил хриплый мужик.

Судя по звукам, к нему возвращались его неудачники. Они не смогли догнать Дану, но еще рано было смеяться над ними и вставать в полный рост. Сейчас они скроются в своем баре, и она тихонько улизнет со двора.

Можно будет зайти в подъезд, постучаться в первую попавшуюся дверь. Вдруг найдется какая-нибудь сердобольная старушка с телефоном. От нее Дана и позвонит. Свяжется с отцом, скажет, где она, и предупредит насчет Тимофея Юрьевича с его кодлой.

Тут, похоже, серьезным криминалом смердит, если какую-то Жанну грохнули. Они и Дану могли вывезти в лес, пристрелить как собаку и закопать. А ей всего девятнадцать лет, она еще только жить начала, впереди блестящее будущее. Если не убьют…

«Ага, размечталась! А как насчет того, что ты не помнишь не только отцовского, но и любого другого номера, который могла бы набрать в данном случае?» – сказала девчонка самой себе.

Она услышала шаги. Кто-то приближался к сиреневому кусту. Стараясь не дышать, Дана открыла глаза и увидела мужские ноги, торс. Голову скрывала листва кустарника, а очертания тела проступали отчетливо.

Еще она увидела, как толстые пальцы расстегивают ремень на брюках и опускают бегунок молнии. Свободный конец ремня был устремлен прямо на нее. Сейчас как хлынет!..

Дана невольно дернулась. Хрустнула какая-то ветка, и она увидела отсветы предрассветного неба в глазах, которые смотрели прямо на нее.

– Кто здесь?

В ответ послышался треск ломаемых веток и шум листвы. Это Дана оттолкнулась от куста и опрометью бросилась к ближайшему дому. Он находился совсем рядом, в нескольких шагах.

– Стой, сука! – донеслось вслед.

Дана дернула дверь, но, увы, она была закрыта. Девушка бросилась к следующему подъезду.

– Братва, эта сука здесь, во дворе! – услышала она.

Ну вот и все. Сейчас на нее устроят облаву, поймают и отправят вслед за какой-то Жанной.

Следующая дверь тоже была заперта, но дом заканчивался. Дана увидела узкий проход между ним и следующим строением. Для машины он узкий, а для человека – в самый раз.

Она выбежала на улицу, но пересекать ее не стала, свернула за дом и метров через десять ушла в какой-то переулок. Машина здесь не пройдет, только мотоцикл, но не факт, что это удачный выбор. Вдруг переулок заканчивается тупиком? За ней гонятся, и если поймают…

Туфли мешали бежать, но снимать их Дана не стала. Тропинка под ногами была посыпана острым гравием, а ступать по траве она боялась. Да теперь за ней вроде бы никто и не бежит. Не слышно голосов, и топот ног не пугает слух.

Дана летела, как уж могла. Со стороны ее бег, наверное, выглядел манерным. Она виляла задницей и выписывала кренделя руками. Сейчас бы кроссовки!..

Позади остались с полдюжины частных домов, когда в голову девчонке пришла мысль попросить у кого-нибудь защиты. Тут же за забором залаял пес. Его немедленно поддержали другие. Дальше Дана бежала под собачий хор. Ей пришлось отказаться от мысли найти приют у здешних жителей. Как бы чья-нибудь псина через забор не перескочила!

Собаки напугали ее, но не тронули. Дана выбежала на улицу с асфальтированным тротуаром. Дорога шла под уклон. В эту сторону она и побежала.

Девушка решила разуться, остановилась и взяла туфли в руки. Тут сбоку от нее затормозила машина, из которой выскочил крепко сбитый парень с азиатским разрезом глаз.

– Стой, сука!

Он бежал наперерез. Из машины выбрался лысый бугай и перекрыл путь отступления.

Выхода у Даны не было. Она в отчаянии развернулась к азиату и, когда он приблизился, ткнула его каблуками в лицо. Одну туфлю этот фрукт отбил, а шпилька другой воткнулась ему в глаз.

– Тварь! – заорал он, одной рукой закрывая лицо, а другой пытаясь схватить Дану.

Она увернулась и побежала дальше. Страх за свою жизнь вливал в нее силы. Она даже не чувствовала боль под ногами.

– Стой, падла! – неслось сзади.

Тротуар уперся в кювет. Дана перескочила через него и перебежала дорогу, за которой угадывался переулок между домами. Спасения она не видела, но не сдавалась, бежала туда, куда несли ноги.

Она оказалась у реки, на трухлявом, слизком от воды мостике, где бабы стирали белье еще при царе Горохе. Девчонка сиганула с него в темную воду и поплыла вниз по течению.

Позади громко треснуло. Это преследователь с ходу заскочил на мостик, но доски не выдержали его вес и лопнули под ним.

– Твою мать!.. – пронеслось над водой.

Но преследование, увы, продолжалось. Ломая доски, лысый тип выбрался из ловушки и поплыл за Даной. Но упущенное наверстать он не смог. И она плавала хорошо, и ему, похоже, что-то мешало догонять ее. Руку поранил или просто оказался плохим танцором.

Да и вдоль берега, сплошь поросшего камышом, никто за ней не бежал.

В конце концов Дана успокоилась, но из воды выходить не торопилась. Над городом светало, но вода все еще оставалась темной. Если плыть вдоль камыша, то с берега ее и в ясный день не увидишь.

Преследователи остались позади. Возможно, охота продолжалась, но, скорее всего, эти мальчики искали Дану где-то на берегу. А если так, то ей следовало плыть дальше.

Так она и делала, пока совсем не рассвело. Девчонка могла бы плыть и дальше, но в палец ей вдруг вонзилось что-то острое. Как будто пиявка впилась. Но это не пуля, жить можно.

Дана продолжила бы путь, но за палец что-то потянуло. Боль усилилась, она глянула на берег и в проплешине между камышами увидела мужчину с удочкой. На нем бейсболка, брезентовая куртка, резиновые болотные сапоги. На бандита не похож, наверняка рыбак. Да уж, повезло ему нынче с уловом!

– Эй, давай сюда! – крикнул мужчина и махнул рукой, призывая Дану остановиться и плыть к нему.

Как будто у нее был выбор. С крючком в ноге и удочкой на буксире далеко не уплывешь.

Она подплыла к рыбаку, встала на ноги и едва ли не по колено погрузилась в скользкий холодный ил.

– Ты откуда такая взялась? – Мужик смотрел на нее без страха, но с каким-то суеверным удивлением.

– Утонула на днях! – зло проговорила Дана и зыркнула на него.

– Русалка?

Она осторожно, стараясь не ступать на больной палец, вышла на берег, села в траву и пробурчала:

– Хвост еще не успел вырасти.

В воде девушка привыкла к холоду, но сейчас ее залихорадило, и последнее слово она отстучала на зубах.

– А чего тогда дрожишь, если русалка?

– Ты крючок вытащишь? – спросила она и в страхе шарахнулась, увидев перед глазами нож.

– Ты чего такая пугливая? – спросил мужик, усмехнулся и взял ее за ногу.

Он перерезал леску возле самого пальца, но крючок вытаскивать не стал и заявил:

– Глубоко зашло. Без дезинфекции нельзя. Ко мне пойдем. Или русалкам все равно, с крючком жить или без?

Дана мотнула головой. Не до шуток ей сейчас. Убираться с берега нужно, пока бандиты не нагрянули. Но и с рыбаком она уходить боялась. В этом ненормальном городе сплошь маньяки.

– Косяк за мной, – в раздумье сказал мужик. – Придется отрабатывать.

Дана и опомниться не успела, как оказалась у него на руках. Роста он чуть выше среднего, сложения отнюдь не атлетического, но три пуда живого веса дались ему на удивление легко. Или уже меньше?.. Неудивительно, если за эту сумасшедшую ночь Дана сбросила килограмм пять. Хорошо, если все злоключения в прошлом. А вдруг они только начинаются?

Глава 3

Дом стоял на самой окраине города, на возвышенности. С одного бока к нему подступали соседние строения, а с другого стелилось поле, за которым угадывался лес. Дом одноэтажный, на каменном фундаменте, стены из толстого бруса под светло-коричневым лаком. Возле такого же гаража сидела дюжая немецкая овчарка, настороженно смотрела на Дану. Но даже ни разу не гавкнула на нее. Хозяин дома нес гостью на руках. Какие тут могут быть вопросы?

Матвей поднялся на открытую террасу с дощатым полом, распахнул железную дверь с примитивным декором. В прихожей светло, просторно. Мебель такая же простая и новая, как и сам дом. Прихожая, шкаф, стойка бара в каминном зале, гарнитурная стенка на кухне – все из сосны. Просто, без дизайнерских изысков и высокохудожественных тонкостей. В обстановке ощущалась основательность. Наверное, поэтому жилище казалось Дане надежным, безопасным. Дерево будто впитывало в себя все ее тревоги.

Камин интересный, похожий на русскую печь, обшитую диким камнем и выступающую из стены. Рядом кресло-качалка, все как положено.

Возле него Матвей и поставил Дану на пол.

– А огонь зажжешь? – настороженно спросила она.

Еще примет ее за проститутку, начнет домогаться. Он ведь, похоже, без бабы живет. Вроде бы и порядок в доме, но не хватает мелочей, которые привносит в быт нежная женская рука. Камыш у реки растет. Не мешало бы наломать стрелок да в глиняную вазу поставить. Нет, не догадался.

А еще можно было плюшевого льва на стул перед стойкой бара посадить. Это лучше, чем кабанья морда над шкафом, в который хозяин дома превратил дубовую бочку, разрезав ее вдоль. Он прикрепил обе половины к стене и встроил в них полки, на которых стояли бутылки с виски, коньяками, ромом и текилой.

Ну да ладно. Лишь бы резиновой бабы за стойкой не было. Дана не хотела бы оказаться в руках особо озабоченного субъекта.

На внешность Матвей не очень симпатичный. Глаза маленькие, глубоко посаженные, нос большой, с горбинкой, верхняя губа тонкая, нижняя пухлая. На широком подбородке, там, где могла бы быть ямочка, зияет глубокий рубец. Да и правую бровь чуть ли не по всей длине огибает ярко-розовый шрам. Волосы вроде бы густые, но этот короткий ежик на голове все портит.

Вряд ли женщины проявляют к нему повышенное внимание. А если так, то его может переклинить.

– Да, конечно. Раздевайся!

В руках у него появился клетчатый плед. Он развесил его на руках, отгораживаясь от нее будто ширмой.

– Думаешь? – в замешательстве спросила она.

– Знаю.

– Учти, если вдруг что, то ты очень сильно пожалеешь об этом! – на всякий случай пригрозила она.

Мокрое платье плюхнулось на спинку кресла, но Матвей не торопился укутывать пледом полуобнаженное тело.

– Все снимай!

Матвей не мог ее видеть, тогда откуда он знает, в чем она осталась?

– Ты что, подглядываешь?

– Быстрей давай!

Его жесткий командный тон подхлестнул ее. Дана сняла лифчик и трусики. Матвей закутал девушку в шерстяной плед шелковистой нежности и усадил в кресло. Тут же в очаге вспыхнул огонь. Он всего лишь бросил туда зажженную спичку.

Дана усмехнулась. У нее камин зажигался куда проще. Достаточно было подойти к нему и хлопнуть два раза в ладоши. Да и дом у них с отцом не чета этой избушке.

Матвей сходил на кухню, принес полный таз. Дана с удовольствием опустила ноги в горячую воду. Он ушел, вернулся, сел перед ней на корточки, осмотрел больной палец.

– Торопиться не будем. Что у тебя с ногами? – Матвей осматривал ее ступни с порезами и проколами.

Ранки саднили, но в отчаяние Дану не приводили. Это сущая мелочь по сравнению с тем, что могло бы случиться, поймай ее бандиты.

– Да убегала тут от одних…

– Убежала? – спросил он.

Дана почувствовала легкое жжение. Это Матвей провел проспиртованной ваткой по ее исколотой подошве.

– Ну, как видишь.

– А вдруг утонула?

– А что, уже чешуей обрастаю?

– Пока нет, но на крючок уже попалась.

Дана почувствовала боль в пальце, дернулась, но Матвей крепко держал ее за ногу. Он ковырнул в пальце раз-другой, и все закончилось, осталась только стихающая боль.

– Держи! – Матвей протянул ей крючок, который только что вытащил из пальца.

– Зачем?

Матвей пожал плечами. Он-то знал, зачем раненому отдают пулю, вынутую из него, или вырезанный осколок, но если Дана не хочет брать, то уговаривать нет смысла.

– Будем считать, что ты полностью искупил свою вину, – сказала девушка.

Он поднялся, прошел на кухню, вернулся оттуда с большой кружкой.

– Пей, здесь мята и чабрец. Это тебя согреет.

– А телефон у тебя есть? – спросила Дана, кивая в знак благодарности.

– Нет.

– Как это нет? – удивилась она.

– Батарея села.

– Так заряди.

– Не заряжается, новую покупать нужно.

– А Интернет?

– Мне и без него хорошо. Я даже телевизор не смотрю, – сказал он и кивнул на большую плазменную панель, висевшую в углу зала.

– Врешь!

– Почему вру?

– Да потому, что вы все в этом чертовом городе врете! – распалилась девчонка.

– Кто все?

– Да кто угодно! Одни чуть не изнасиловали. Другой обещал домой отвезти, часы, серьги взял и ку-ку! Менты возле банка высадили, гуляй, девочка! Этот козел в Москву повез! Чуть не убили!..

– Кого чуть не убили?

– Меня!

Дана сделала глоток, потом другой. Чай ей не очень понравился. Плохо, когда травяной аромат заглушает основной вкус, но она быстро согрелась изнутри. Ей казалось, что еще немного, и ее бросит в пот. Вдобавок чай успокаивал.

– Кто чуть не убил?

– А-а… – Она вяло махнула рукой.

Дана не хотела говорить о приключениях, выпавших на ее пятую точку.

– Откуда я знаю, кто ты? Вдруг такой же?.. – Она запнулась.

– Да, конечно, такой самый и есть, – сказал Матвей, пристально глядя ей в глаза.

– Какой такой? – встрепенулась девушка.

– Я тебя обманывать не буду. И насиловать тоже. Ты даже ничего не поймешь.

– Что не пойму?

– Заснешь и ничего не почувствуешь.

Дана в испуге оттолкнулась от пола, но кресло не сдвинулось, а закачалось вместе с ней. Так она и знала! Снова маньяк!.. А фундамент высокий, под домом наверняка есть подвал. Как бы там на всю жизнь не остаться. Вот попала!..

– Я пошутил! – сказал Матвей, мягко взялся за поручни и остановил кресло. – Смотрю, ты засыпаешь, расшевелить хотел.

– Пошутил? – Она очень желала в это верить.

– Я смотрю, ты сильно напугана, – серьезно, без тени юмора произнес хозяин дома.

– А ты думаешь, я просто так в речке купалась?

– От кого убегала?

– Убегала… Ты можешь отвезти меня домой?

– Могу.

– Отвези! – Она умоляюще посмотрела на него.

– Хорошо.

– Спасибо! – На радостях Дана сделала еще несколько глотков, но спохватилась и растерянно взглянула на Матвея.

– Чего?

– А там точно ничего нет? Ну, в смысле усыпляющего?

Он отрицательно качнул головой, с добродушной иронией посматривая на нее. На поверхности его взгляда плескалась теплая, согретая солнцем вода, а под ней – холодная глубь Мирового океана.

Теперь Дане казалось, что она совершенно не интересовала его как женщина. Матвей по доброте душевной привел ее к себе в дом, оказал помощь. Скоро они будут в Москве и там разойдутся как в море корабли. Уже завтра он и помнить о ней не будет. Да и она сохнуть по нему точно не станет. Но все равно обидно. Не такая уж Дана и уродина, чтобы воротить от нее нос.

– А то спать охота.

– Спи. Никто тебя здесь не обидит.

– Мне в Москву нужно.

– Можешь в машине вздремнуть, – сказал Матвей и пожал плечами.

– Да, в машине хорошо. – Девушка мечтательно улыбнулась.

Сесть бы в машину и тю-тю. Скорей бы уж все эти круги ада остались позади. Но уезжать отсюда ей почему-то не хотелось. Здесь так уютно. Запах свежего дерева и вкус травяного чая успокаивают, убаюкивают. Матвей кажется таким милым, даже симпатичным.

Но все-таки она не станет задерживаться здесь. Дома спокойней и уютней. А до Москвы рукой подать.

– Одежду высушить нужно, – сказал он, разглядывая ее платье.

– Да ладно! Если ты дашь мне свою рубашку, буду премного благодарна!

Матвей пропустил ее слова мимо ушей.

– Платье у тебя дорогое, – качая головой, сказал он. – Кто родители?..

– Мать – ангел, отец – банкир.

– Мать – ангел? – Матвей удивленно повел бровью.

– «Пеппи Длинныйчулок» читал?

– Да, мама у нее была ангелом. А папа, кажется, папуасским королем.

– Негритянским. И живым. А мама… – Дана вздохнула.

Не станет она больше ничего говорить. Матвей и без того наверняка все понял. Да и боль еще не прошла. Мама погибла в автокатастрофе шесть лет назад. Отец ушел из семьи. Мать с горя напилась и села за руль. Дана долго винила отца в ее смерти, но в конце концов простила. В жизни всякое бывает.

– А отец у тебя, стало быть, негритянский король? – спросил он.

– Ну, в каком-то смысле.

– Племя мумба-юмба, летающие копья, отравленные стрелы? Может, меня просто живьем зажарят? Что будет, если я тебя в своей рубашке привезу?

– А ты к дому доставь. Дальше я сама…

– А дом, наверное, в охраняемом поселке, камеры там перед ним. Давай-ка, я сначала тебя в чувство приведу. Выпивала? – глядя ей в глаза, спросил Матвей.

– Ну, было.

– Знаешь, я, пожалуй, баньку затоплю. Потом ты кваску холодного примешь. Все как рукой снимет. А платье и белье пока высохнут. К обеду я тебя отвезу. Как раз утренний поток на Москву схлынет.

Матвей переместился на кухню, где у него стоял стиральный автомат, загрузил его, запустил.

– Ты же не думаешь, что я проститутка? – спросила девчонка.

– Не думаю. А что?

– Да один тут думал. За какую-то Жанну меня принял…

Матвей выходил из каминного зала, шел растапливать баню, но услышал это имя, дернулся так, как будто ему нож в спину всадили, и остановился.

– За Жанну?!. – От его былой расслабленности не осталось и следа. – Кто принял?

– Ну, я же говорила. Бандиты искали ее, а нашли меня. Они эту Жанну убить хотели.

– Убить?! – Матвей повернулся к ней.

Он старался сохранять спокойствие, но бледность на лице выдавала его. Слова Даны определенно задели Матвея за живое.