«Эксперты в военной сфере полагают, что необходимо восстановить войска сирийского правительства, а также поработать над их боеспособностью. Только в этом случае можно добиться результата и должного сопротивления в ходе нападений ИГИЛ. Россия будет помогать Сирии только разведкой и ударами с воздуха – исходя из просьбы господина Асада, президента Сирии…» (RRNEWS.RU)

Глава первая

Российская Федерация; Сочи – Москва

Кипр; Ларнака – Сирия; Латакия

Некоторое время назад

Прилетев на побережье Черного моря, Павел Новиков надеялся, что его оставят в покое и дадут спокойно отдохнуть. Законные две недельки. Или хотя бы одну. И все же глубоко в подсознании пульсировала беспокойная мыслишка: в Сирии назревает большая драка; как бы не выдернули для очередного рейда.

В первые три дня он вдоволь наплавался в море, належался на горячем песочке, выспался и отъелся харчами, предлагаемыми в специальном санатории для сотрудников ФСБ. Он был свеж, бодр и готов к половым приключениям, но при этом подспудно ожидал звонка от шефа.

Соседи по этажу корпуса подобрались сплошь болезные, возрастные, хронические. Загнанные проблемами, понурые и с перхотью на воротнике. К тому же сильно употребляющие. Если кто-то считает, что в летний зной наши бухмейстеры переходят на воду и квас, то его ждет горькое разочарование. Вода – чтоб помыться, квас – для окрошки. А капризы погоды поводом к завязке служить не должны. Сам Павел от крепких напитков решил воздержаться и в основном баловался холодным пивом и натуральными соками.

Есть такое неписаное правило: чем меньше больница – тем лучше больному. Данная формула годилась и для санаториев. Закрытый санаторий для сотрудников ФСБ был небольшим, и лечили здесь действительно хорошо. Только с развлечениями было туго. Помимо шикарных посиделок на разбросанных по аллеям деревянных лавочках, имелись бильярд, настольный теннис, домино и телевизор, по которому день и ночь транслировали радость электората: криминал, политику и светскую блевотину.

Дабы не повеситься от такого разнообразия, следующие два дня Новиков решил посвятить поиску симпатичной подружки, способной скрасить отпуск. Он слишком долго жил, не имея жены, поэтому привык к молодым и красивым женщинам.

Сначала не везло. Молоденькая девочка-консьержка, к которой он подвалил после обеда, его не замечала.

– Представляешь, в семнадцатом веке термометры наполняли коньяком, а не ртутью, – оживленно рассказывал приятелю какой-то важный пожилой дядька.

Приятель качал седой головой:

– Сволочи…

Дождавшись, когда старшее поколение скроется из виду, Павел подошел ближе и, улыбнувшись, сказал:

– Меня зовут Павел. Позвольте узнать ваше имя?

Девочка внимательно посмотрела на него, изящно поправила короткую юбчонку и абсолютно серьезно выдала:

– Скажите, а вы Сталина помните?

Новиков наклонился, ласково поглядел в незамутненные, почти детские глаза знатока истории из «поколения пепси». Потом сделал хищное лицо, демонстративно оценил стройную фигурку, нагло нырнул взглядом в глубокий вырез блузки и ласково шепнул юному созданию на ушко:

– Ты, золотко, не поленись – найди меня вечерком в местном ресторане. Я урок истории тебе преподам. За Сталина не обещаю, а вот Лаврентия Палыча Берия пару раз изображу во всей красе.

Поднявшись в свой номер, Павел подошел к зеркалу.

«Ну что за хрень?! Откуда такая напасть?.. – Разглядывал он свое отражение. – Да, фейс не первой свежести и чуток «побитый молью». Да, подрастерял немного волос по чужим подушкам. Да, разменял тридцатник. Но вроде пока не сыплюсь; вполне себе крепкий мужик, который ест все, что вкусно, а не то, что полезно и посоветовали врачи. В постели дам фору любому юнцу и денег теткам за любовь пока не плачу. Так в чем же дело?..»

Однако расстраивался он недолго и в тот же вечер все же подцепил на крючок довольно хорошенькую особу. Даже более привлекательную и стройную, чем глупенькая консьержка.

* * *

Свой характер он оценивал критически. «Справедлив, но с подчиненными бывает излишне строг», – значилось в его характеристике. И с этим трудно было поспорить. Спасало то, что в наше время дисциплина в спецподразделениях поддерживалась исключительно строгостью. Времена замполитов и «линии Коммунистической партии» канули в Лету. На смену вначале подсунули воспитателей, да толку от них было не больше абсолютного нуля. Все воспитатели сидели по штабам и по казармам, а на опасные операции по-прежнему отправляли простых смертных. Вот и приходилось иногда напирать на голосовые связки и авторитет. Для пользы дела и сохранения жизни тех же подчиненных.

Имелись и другие недостатки в характере. Временами он был излишне дотошен в тех делах, которые касались службы. В перерывах между операциями часто уходил в себя и замыкался.

В противовес отрицательным чертам были и положительные. Их Новиков, пребывая в философском настроении, насчитал ровно восемь. Под первым номером значились ненависть и беспощадность к врагам Отчизны. И вот тому подтверждение.

Пару лет назад группу забросили в Центральную Африку для освобождения заложников – российских врачей из миссии Красного Креста.

Днем жара, как в машинном отделении «Титаника». Ночью прохладно и шляются дикие звери. Все бы ничего, да несколько бойцов, проводя разведку, напоролись на приличный отряд местных упырей-бандитов. Примерно треть упырей положили, но самих пленили, так как двоих ребят серьезно подранило – отойти к своим не представлялось возможным.

Новикова и Кудина связали, раненых Лапина и Бобровского закинули в кузов дряхлого пикапа, который, гудя и чихая, поехал куда-то на север…

Настроение было отвратным. Как можно так глупо провалить операцию?! О наличии в этой африканской дыре разрозненных бандформирований Шестопалов известил заранее – еще до вылета из Москвы. Перед выходом в разведывательный рейд снайпер Устинов и пулеметчик Горбенко прошвырнулись вокруг лесистого пригорка, на котором обосновалась группа. В радиусе двух километров было тихо и безлюдно. И вот на тебе – напоролись.

Через полчаса поездки по тряской дороге разведчиков привезли в небольшой городишко и затолкали в деревянный дом.

Откуда-то появляется чернокожий доктор. Он был в коротких штанах канареечной расцветки и белой футболке; на шее фонендоскоп, в зубах сигарета. Осмотрев раненых, он приступил к врачеванию. «Ну, слава богу, – подумал Павел. – Если сразу не пустили в расход, значит, мы им зачем-то нужны. А это уже шанс!»

Новикова и Кудина препроводили в соседнее большое помещение, похожее на душевую. Видимо, для допроса. Помещение оказалось пустым. Из обстановки – несколько крючков для одежды на стенах, три трубы под потолком с лейками на концах и странной формы лавка, собранная из больших кусков пальмового дерева. Окон в душевой не было вообще.

После того как связанных спецназовцев усадили на лавку, трое африканцев с автоматами и зверскими рожами нависли над их головами. А трое других чернокожих бандитов принялись поочередно избивать пленников.

Ей-богу, если бы Новикова в тот момент не били, он рассмеялся бы во весь голос. Руки и ноги у местных аборигенов походили на оглобли или черенки от совковых лопат. Но тем было наплевать на свою убогую внешность. Главное – оскалить зубы, страшно выпучить глаза и приставить к затылку безоружного человека ствол автомата.

Славка Кудин молчал и сочувственно созерцал, как другая тройка губастых бандитов висела на связанных конечностях командира, удерживая его в позе дискобола. Единственный бандит с накаченными мышцами лупил майора со всей африканской дури по болевым точкам. Лупил старательно, самозабвенно, профессионально.

Внезапно экзекуция прервалась.

В душевую стремительно ворвался пожилой мужик в приличной одежде. Приличным прикидом для жаркого нищего континента считались светлые льняные брюки, легкие парусиновые туфли, рубашка из чистого хлопка. И конечно же, верх местных понтов – торчащий из кармана спутниковый телефон со складной антенной.

Некоторое время худощавый мужик рассматривал Новикова как редкостное насекомое. Потом, выбрасывая вперед коленки, подошел и направил на его голову кривой коричневый палец:

– Do you speak English?

– Только со словарем.

Он переместился к Славику, чтоб заполучить короткий посыл:

– Иди ты в жопу!

Мужик энергично объяснялся со свитой, состоящей из парочки столь же неплохо одетых соплеменников. Вооруженная охрана приехавшего начальства толкалась в коридоре; внутрь душевой босса сопроводил только один телохранитель – здоровенный лысый негр в майке камуфляжной расцветки и с «береттой» в легкой кобуре на поясе.

Очень колоритный мужчина! Его бы в кипятке сварить под барабаны. Эх, все же в Средневековье были настоящие эстеты этого дела. А сейчас одни разговоры о толерантности. А чтобы от души, от сердца – хренушки!..

И опять внутри деревянного домишки раздавались громкие фразы на английском – на сей раз, смешно открывая огромный рот, местный босс говорил с кем-то по телефону. За переговорами через спутник компания удалилась из душевой. А спецназовцы остались со связанными руками под направленными в их головы автоматными стволами…

– Надо что-то изобрести, Паша, – шепчет Славка. – Сейчас папуасы посовещаются на свежем воздухе под луной и единогласно проголосуют зажарить нас на вертеле!

– Изобрети, если такой умный! – облизал разбитые губы тот. И добавил: – Не забывай, что за стенкой еще Семен с Серегой. Их тоже надо как-то вытаскивать.

– Помню… Как думаешь, наши слышали перестрелку?

– Вряд ли – далековато было.

– Да, согласен. Иначе уже были бы здесь…

Безысходность. Или, выражаясь по-русски – полная задница. И как ни крути, а Славка прав: хорошо бы что-нибудь придумать, иначе гнить им в здешних песках.

Вскоре местный босс снова стремительно вошел в душевую. Следом за ним черной тенью следовал щуплый мужичок. Как оказалось – переводчик.

– Зачем русские спецслужбы послали вас сюда и каким образом вы поддерживаете с ними связь? – озвучил толмач первый вопрос босса.

Спецназовцы прикинулись, будто не понимают.

Последовал второй вопрос:

– С какой целью вас сюда послали?

Затем третий, четвертый, пятый…

Вообще-то, хамить молча – целое искусство. Это Новиков уяснил давно. Применимо оно к людям, уверенным в своем праве хамить тебе. Таким правом часто пользуются школьные учителя, начальники, полицейские, чиновники, гаишники… Нужное подчеркнуть.

Данное искусство требует внутреннего чувства собственного достоинства, глубокого спокойствия и развитых мимических мышц. Главное – психологический настрой. Нужно свято верить в то, что твой оппонент – полный идиот и ничтожество, пусть и имеющее над тобой в данный момент некую власть. Когда этакий придурок начинает на тебя наезжать, а ты волею обстоятельств не имеешь возможности дать ему в торец, то ни в коем случае нельзя злиться. Надо четко выражать своим лицом определенную последовательность эмоций. К примеру, эмоция первая, с удивлением: «Ой, блин, ОНО говорящее!» Или вторая эмоция – снисходительно-терпеливая: «Раз оно уже прилипло к ботинку, то давайте послушаем, чего оно там несет…» Была в его арсенале и третья – скучающая: «Да-да, спасибо, я уже изучил удивительный феномен, позволяющий вам производить подобие осмысленной речи. Мне стало скучно, и нам пора прощаться…»

Увидев на вашем лице одну из вышеописанных эмоций, оппонент моментально поймет: все им только что сказанное не имеет для вас никакого значения. Он может угрожать походом к директору, увольнением, административным арестом, пытками и даже расстрелом, но внутри будет чувствовать себя говорящим дерьмом. И все его претензии будут смешны и неубедительны даже для него самого. Нет способа сильнее оскорбить человека, чем молчаливое хамство.

Наконец Новикову надоело внимать исковерканным фразам, и он отправил переводчика на чистом русском – матерно и очень далеко.

Тот перевел ответ, и застоявшийся без дела лысый амбал снова взялся за дело. На этот раз досталось и Славке…

Большеротый выкрикнул команду. Задыхающийся лысый прекратил экзекуцию и послушно отступил на шаг. Камуфлированная майка была мокрая – хоть выжимай. Он тяжело дышал, однако, достав из кармана бинт, разорвал его на две части: одной вытер бычью шею, вторую протянул Новикову.

– Какой у вас дебил воспитанный, – сплюнул тот на пол кровь. – Пусть развяжет мне руки. Или боитесь?

Переводчик снова балакал на басурманском, и босс соглашался. Запястья Павла наконец освободили от надоевших веревок. Тяжело поднявшись, он под пристальными взглядами охраны подошел к стене, покрутил допотопный кран и смочил холодной водой смятый бинт. Отжав его, приложил к разбитым губам. И медленно вернулся к лавке.

Пора было приступать к рукопашному бою.

Чтобы в условиях обычной войны дело дошло до рукопашной, бойцу нужно умудриться растерять все: автомат, гранаты, нож, саперную лопатку, поясной ремень, бронежилет, каску. Потом необходимо найти место без камней и без единой палки. Ну и, конечно же, повстречать такого же разгильдяя и придурка. В душевой условия были очень схожи с описанными выше. С той лишь разницей, что разгильдяи неплохо вооружены, а у спецназовцев не осталось ничего, кроме привинченных к стенам крючков для одежды и свисающих из потолка труб с насквозь проржавевшими лейками. Однако приходится довольствоваться тем, что есть.

Переводчик опять задавал вопросы. Новиков перебил его монолог:

– Не мог бы ты перевести своему корешу одно-единственное слово?

– Нет проблем, – обескураженно ответил тот. – Говори – переведу.

– Простое короткое слово, – сделал Павел шаг к лысому. И тем же спокойным тоном произнес: – Слава, начали.

Их действия стали для вооруженной охраны полной неожиданностью. Как детский понос.

Лысый был излишне уверен в своих габаритах, мускулатуре и силе. И конечно же, излучал довольство побитым видом пленников. Оттого и не ждал подвоха. А зря.

Новиков въехал ногой ему в пах несильно и даже ласково – нельзя было, чтобы тот отлетел слишком далеко. Сразу же, пока он не согнулся, выхватил из его легкой кобуры «беретту» и висящий на другом боку армейский десантный нож.

Справа прогремела короткая очередь, сверху посыпались крошка с опилками. Послышались возня, топот, а майор запоздал с первым выстрелом – прыгая в сторону, он вынужден был передергивать затвор.

Три выстрела подряд и свист ножа. Бросил его, почти не глядя, в лавку. Лезвие глухо вонзилось в дерево. Порядок. Сейчас Славка освободит руки.

К стене отлетели два заваленных Новиковым охранника; три фигуры метнулись к двери. Он узнал последнего – босс. Выстрел, другой, третий, четвертый – пули выкрошили стену прямо перед его рожей. Наконец он остановился, присел и в отчаянии обхватил руками голову.

Послышался окрик:

– Паша!

Новиков резко обернулся. У лавки корчатся на полу два охранника, а Славка изо всех сил старается разрезать веревки на запястьях. Рядом, покачиваясь, стоит на одном колене окровавленный африканец с автоматом в руке. Ствол неуклюже рыскает, но направлен прямо в грудь Кудину.

Майор успевает выстрелить первым. Голова бандита резко дергается, окропляя стену кровью и мозгами.

Готово.

Слева доносится протяжный стон. И мстительный голос наконец освободившего руки Славика:

– Это вам за наших раненых! А это за всех обиженных негритят!..

Босс со сморщенной физиономией согнулся пополам; лысый ползает на четвереньках и размазывает по роже и лысине кровь.

Павел быстро оценил ситуацию. Трое охранников убиты, трое – ранены; освободившийся от веревок Славка держит их под прицелом и лупит ногами босса.

Хлопнув по спине озверевшего старлея, майор скомандовал:

– Хватит! Берем наших и валим отсюда!

Торопливо собрав оружие и боеприпасы, они все-таки задержались в душевой. Здравая мысль пришла в их головы одновременно. Добив двоих раненых бандитов, спецназовцы выволокли за шкирку в коридор босса. Для успешного бегства из небольшого городка он мог пригодиться. Более того – отныне их жизнь всецело зависела от него.

И все же побег в тот раз удался. Забрав своих товарищей, спецназовцы выбежали из деревянного домишки, поливая автоматным огнем тех, кто вздумал преградить им путь. Затем Новиков, присев у пальмы на колено, прикрывал Славку, пока тот грузил в пикап Лапина и Бобровского.

– Уходим! – крикнул старлей.

Майор запрыгнул в кузов и продолжал отстреливаться до тех пор, пока машина не выскочила из городка. Через полчаса они были в расположении группы, а через несколько дней выполнили поставленную задачу по освобождению заложников.

Всего за время той непростой командировки группа уничтожила около четырех десятков бандитов.

* * *

– Я ничего не поняла из того, что вы сказали, но вы достучались до моего сердца.

– Детка, мы знаем друг друга уже полчаса – давай перейдем на «ты».

– Давай.

– Ты не хочешь лишить меня невинности?

– Павел, откуда у тебя невинность?! Ты родился уже без нее!..

Подлый мобильник запиликал в самый неподходящий момент, когда на его коленях сидела симпатичная молоденькая горничная. Павел справился с последней пуговицей легкого платьица и переключился на застежку лифчика. До этой знаменательной минуты он потратил целый день на обольщение девчонки. И вот она у него в номере; на столе пустая бутылка шампанского и ваза с фруктами. Бесподобная грудь четвертого размера наконец вырвалась на свободу и вздымается от частого дыхания.

Он целует набухший сосок. У девочки адекватная реакция в виде густого покраснения лица.

Горничная сменилась с дневной смены и не прочь остаться до утра в его номере. Она успела прилично захмелеть от шампанского, в блестящих глазах кокетство и похоть. История движется к закономерному финалу, широкая двуспальная кровать призывно белеет свежими простынями.

Но этот чертов звонок заставляет вернуться в реальность.

Подхватив аппарат, Павел узнал высветившийся номер, приостановил приятное занятие и нажал на зеленую кнопку. Девчонка завелась и не помышляет о тормозах: целует мужчину в шею, шепчет комплименты и просит не отвлекаться…

– Подожди, моя радость, – прижал тот мобилу к другому уху.

– Приветствую, Павел Александрович, – проскрипел знакомый московский голос. – Мне льстит твое обращение, но хотелось бы услышать что-нибудь более традиционное.

– Извините, Юрий Леонидович, это я не вам. Здравия желаю.

– Рад, что не теряешь времени даром. Опять бездельничаешь?

– Лень в молодости, товарищ генерал, – залог здоровья в старости.

– Жаль, не знал этого принципа раньше. Как отдохнул?

– Некоторые плюсы у кризиса имеются: похудел, поумнел, выспался. Нормально, в общем, отдыхаю. А сейчас, как вы успели заметить, вкалываю.

– Всем бы так вкалывать, – проворчал шеф. И перешел к делу: – Вот что, дружище: я выслал за тобой самолет.

– Какой самолет?! – опешил Новиков. – У меня еще первая половина отпуска!..

– Отставить отпуск, майор. Через полтора часа самолет сядет в Адлере. Так что прощайся со своей радостью и пакуй вещички…

Слова генерала прозвучали грустной эпитафией беззаботному отдыху. Через полтора часа борт приземлится в аэропорту Анапы, еще час экипажу понадобится на заправку и подготовку к вылету. Не так уж много у Павла остается времени. Как говорится, бог дал, бог и взял.

Застегнув лифчик горничной, он звонко шлепнул ее по заднице.

Та проворно вскочила, а он вздохнул в трубку:

– Понял, Юрий Леонидович. И в какую сторону меня пнет Отечество на этот раз?

– Для начала в Москву – в мой кабинет. Остальное узнаешь при встрече. До встречи, диверсант-развратник…

Вот такие дела. Новиков стоял посреди номера, слушал короткие гудки.

– Ну что такое, Паша? – капризничала рядом девица.

М-да. «Жабу» легко выпустить из бутылки, но загнать зубную пасту обратно в тюбик – уже сложнее.

Он поднял упавшее на пол платье.

– Мне очень жаль с тобой расставаться – ты была ключевым звеном в программе моих развлечений. Но один строгий человек только что приказал вылетать в Москву.

– Кто приказал?

– Папа, – съязвил Новиков.

* * *

Сегодня в России спецназом называют все, что хоть немного отличается от регулярных войск или обычной полиции. Группа майора Новикова принадлежала к самому настоящему спецназу. Он с коллегами многократно хаживал в разведывательные рейды, устраивал диверсии, помогал разворачивать партизанское движение на враждебных территориях и боролся с таковым на дружественных. И конечно же, противостоял терроризму и организованной преступности – куда же в наше время без этого.

В столице Павел пробыл всего шесть часов. Сначала он заскочил с аэродрома «Чкаловское» домой. Там ничего не могло измениться, только слой пыли стал толще, а посреди кухни валялся умерший от голода таракан. Он сбросил отпускной наряд, надел приличный костюм и поехал в «контору» – Антитеррористическое управление.

В мрачном сером здании на Лубянке он встретился с шефом, наскоро пообедал с ним в кафе на первом этаже и снова умчался в аэропорт, где у трапа того же небольшого «конторского» самолета уже дожидалась его группа. Группа спецназа «Овод».

Первыми навстречу командиру выдвинулись заместитель капитан Владимир Лихачев и снайпер Борис Устинов. За ними подоспели Слава Кудин, Гена Силанов и Толя Горбенко. Остальные занимались погрузкой снаряжения.

Последовали объятия, крепкие рукопожатия, вопросы…

– Как отдохнул?

– Море теплое?

– Бабы на побережье красивые?..

Короче, пять минут бардака и всеобщей радости.

Лихачев и Устинов были старыми друзьями Новикова. Первому тоже исполнилось тридцать; он капитан и его заместитель на протяжении последних пяти лет. Силен, вынослив, вдумчив, неоднократно был женат. Пашу всегда уважал, восхищался его способностью доводить любую операцию до победного финала и глядел снизу вверх. Второй на три года старше командира, прапорщик. В глубине души он верен своей супруге, но душа глубоко, а член снаружи. Оба – опытные спецназовцы и надежные товарищи.

– Бабы на побережье симпатичные. Особенно те, что работают в нашем санатории, – вздохнул Павел, припомнив милую горничную. И вдруг спохватился: – Кстати, вы мои шмотки взяли?

– Обижаешь, командир. Вон твои сумки красуются рядом с нашими…

– Тогда по коням. Вылет через двадцать минут…

* * *

После взлета парни достают из закромов хороший коньяк и сытную закуску. Это во Франции испокон веку существует традиция сочетать коньяк с тремя «С»: кубик шоколада (chocolat), глоток кофе (cafe) и затяжка сигарой (cigare). В России своя культура употребления этого напитка: долька лимона, кусочек сыра или еще более обильная закусь.

В качестве тамады, как всегда, рулит старший лейтенант Вячеслав Кудин. Он холост, живет в общаге. Имеет общительный, легкий и веселый характер. Балагур, юморист и невыносимый бабник.

Заместитель командира группы капитан Владимир Лихачев помогает ему с «сервировкой стола» – раскладывает на целлофановом пакете бутерброды, вскрывает пакет сока… Володя – однокашник Новикова и слегка засиделся в капитанах, однако генерал Шестопалов обещал в скором времени исправить данный недочет. Лихачев крепкий и надежный мужик, все делает вдумчиво и обстоятельно.

Один из двух женатиков – старший лейтенант Геннадий Силанов. К своим двадцати шести годам он успел обзавестись не только супругой, но и дочерью. Нормальный парень со спокойным и даже мягким характером.

Из объемного пакета достает ароматные домашние пирожки снайпер – прапорщик Борис Устинов. Он самый «древний» в группе – ему тридцать четыре, женат, имеет троих сыновей. В силу своей специальности Борис до предельной степени внимателен и глазаст. Порой даже в мирной жизни он замечает такие вещи, мимо которых любой другой просто прошел бы мимо.

Коньяк по походным кружкам разливает прапорщик Анатолий Горбенко. Родом он из глухой сибирской деревни; отслужив в десантных войсках срочную службу, решил остаться в армии. Получил специальность пулеметчика, в группу Новикова попал четыре года назад. Ему двадцать семь, живет в общаге. Пару лет назад познакомился с хорошей девушкой и намерен на ней жениться. Как-то в разговоре с генералом Новиков заикнулся об улучшении его жилищных условий.

– А если у них не сложится? – возразил Шестопалов.

– У таких, как Анатолий, холостых выстрелов не бывает, – парировал майор.

1 2 3 4 >

На страницу:

Перейти

1 из 4