Стихотворения

«Хороших людей много меньше…»

Павлу Бородину

Хороших людей много меньше,Как мало талантливых книг.И лучшие люди – средь женщин.И худшие – тоже средь них.Хороших людей слишком мало,Чтоб жизнь наша стала добрей,Чтоб каждая русская мамаСпокойна была за детей.Но как бы нас жизнь ни ломала,В ней некое есть волшебство…Хороших людей слишком мало.И все-таки их большинство.1999

В бильярдной

Григорию Поженяну

Здесь, в бильярдной,Всё полно тобою.Полно острот.Ударов,Суеты…Зеленое сукно,Как поле боя,Где жизнь своюРазыгрываешь ты.Ждет проигрыш тебяИли победа?Но ставки высоки,Как имена.И гений сценыСтавит на поэта,Как будто у поэтов есть цена.Вокруг стола вышагивая круто,Ты держишь кий,Как грозное копье.Последний шар…И долгая минута.И долгая надежда на нее.Разинув рты,Своих шаров ждут лузы.И вот он, твойРешающий удар…За время,Что украдено у Музы,Ты вновь получишьКрупный гонорар.О, как горьки все эти гонорары!Пособие от дьявольской игрыЗа те стихи, что не берут журналы,За те стихи,Что, словно кий,Остры.Но вдруг, поняв мое недоуменье,Ты говоришь:«Хочу с тобой сыграть…Как видишь, продается вдохновенье,Коль невозможно рукопись продать…»1982

«И я живу в соседстве с завистью…»

Валерию Эльмановичу

И я живу в соседстве с завистью,В ее безжалостном кругу.Спасаясь, как Астафьев затесью:«Да я вас всех видал в гробу…»И эта ярость мимолетнаяНе подведет меня и впредь.Россия – как площадка взлетная,Да только некуда лететь.Какими ни были б пророчества, —Здесь все мое – земля, нужда…Здесь всенародно одиночество.И так общительна вражда.Не жду, чтобы лишила отчестваМеня заморская земля.И здесь уже мне жить не хочется.И ТАМ нет жизни для меня.1992

Риск

Валентину Осипову

Непостижима жизнь без риска…А кто из нас не рисковал:На льду – до выбитых менисков?В стихах – далеких от похвал?Есть риск большой.И есть риск малый.Но лишь исток у них один —Душа бы только понимала,Что людям риск необходим.Непостижима жизнь без риска…Рискуя, сердце рвется ввысь.Вот небо, – кажется, так близко.А скольких мы не дождались!Не принимаю осторожность,Что стала трусостью уже.Входите в риск, как входят в должность,Когда та должность по душе.1983

Анна

Прости, что я в тебя влюбленУже под занавес, в финал…Всю жизнь блуждая меж имен,Я на твое их поменял.Я выбрал имя неспроста —Оно из Пушкинских времен,Из грустной музыки, с холстаИ с чудодейственных икон…Но полон тайн открытый звук…Хочу понять – что он таит?То ли предчувствие разлук,То ль эхо будущих обид.И, чтоб развеять этот страх,Я повторяю имя вслух…И слышу свет в твоих глазахТак, что захватывает дух.1998

Женька

Евгению Беренштейну

В то утро море неспокойно было,И так шумел у берега прибой,Как будто где-то батарея била,И волны эхо принесли с собой.Но вот встает мой давний кореш ЖенькаИ медленно ступает на песок.Вслед вытянулась тоненькая шейка.Он краем глаза шейку ту усек.Мы были с Женькой веселы и юны.Нам шла тогда двадцатая весна.Вот он на пену по привычке дунулИ в синий вал метнулся, как блесна.О, сколько раз уже такое было:И эта синь, и этот спор с волной.Но как бы даль морская ни манила,Он чувствует свой берег за спиной.Волна то вскинет Женьку, то окатит…И я плыву к нему наперерез.И вот уже вдвоем на перекатеМы брошены волною до небес.А после, как с любительских открыток,Выходим мы из кайфа своего.И море провожает нас сердито,Как будто мы обидели его.И падаем на раскаленный берегСреди бутылок «пепси» и конфет.И в этот миг миролюбиво верим,Что лучше моря счастья в мире нет.1975

«Как трудно возвратиться вдруг…»

В. Е. Максимову

Как трудно возвратиться вдругВ былую жизнь, к былым потерям.А что там – ложь или испуг?И дома нет – остались двери.И что в минувшем – кроме книг,Познавшим эшафот Главлита?И кто услышит давний крик,Сошедший в душу, как молитва?Господь нам завещал терпетьИ не держать на сердце камень.Пока бесспорна только смерть.А жизнь по-прежнему лукавит.И все ж спасибо за урок,Что мы стыдливо извлекаемИз ваших убиенных строк,Уже забыв, а был ли Каин?1993

В изгнании

Галине Вишневской

И даже выслали голос,А имя снесли с афиш.И жизнь ее раскололасьНа прошлое и Париж.Чужие моря и сушиДелила среди обид.А как поделить ей душу,Когда она так болит?Пусть время за нас доспорит.Но помню я до сих пор,Как люди чужое гореЛегко возвели в позор.Кто знал, как она страдала,Лишив нас в недобрый часСвоей красоты и дара,Печально лишаясь нас.Но сердце, как верный берег,Где музыка и друзья…В Россию лишь можно верить,А жить в ней давно нельзя.1995

Фантазия

Аре Абрамяну

Переплываю озеро Севан…Для этого мне трех минут хватило.Поверьте мне, я говорю, как было.Висел над синим озером туман.Причудливые формы береговИ необычны были, и красивы.И друг спросил:«Ну, ты уже готов?Давай поддержим гаснущие силы…»Он мне плеснул армянского в стакан.Мы сели с ним за невысокий столик.«Скучаю я по озеру Севан…» —И улыбнулся с затаенной болью.Большая карта озера СеванПередо мною на стене висела.И очертанья нашего бассейнаС ней совпадали…Вот и весь обман.2003

«Я в дружбе верен, как собака…»

Валерию Чернову

Я в дружбе верен, как собака.И, если друг попал в беду,Пусть и не просит он,ОднакоЯ выручать его пойду.Мужская дружба суховатаИ сладких слов не признает.Она с решимостью солдатаНад амбразурой бед встает.2002

Арад

Але Рубин

Для меня пустыня НегевНеобычна и загадочна,Как, наверно, снег для негровИли фильмы для Хоттабыча.На востоке той пустыни,Где ветра дороги вымели,По ночам оазис стынет —Новый город с древним именем.А вокруг него пустыня,Обнаженная, как искренность.И над скалами пустымиТолько небо и таинственность.Но, когда восходит солнце,Город тот преображается.Он сквозь лилии смеется,Сам себе он поражается.В живописном том укрытииЯ влюбился, будто смолоду,И в его веселых жителей,И еще в их верность городу.Приезжаю как на праздникНа крутую землю Негева.Навидался стран я разных,А сравнить с Арадом некого.2000

Девяностые годы

* * *

«Я счастлив с тобой и спокоен…»

«Ты остаешься, а я ухожу……»

Ане

Ты остаешься, а я ухожу…Что-то в нас есть, не подвластное смерти.Пусть все идет по тому чертежу,Что без меня тебе Время начертит.Ты остаешься, а я ухожу.Долгая жизнь,Как пиджак, обносилась.Муза ютится, подобно бомжу,В душах чужих,Оказавших ей милость.Пусть мне простят, что останусь в долгу,Мне бы успеть на тебя насмотреться.Все те слова, что тебе берегу,В книгах найдешьИли в собственном сердце.1999

«Я в равенство не верил никогда…»

Я в равенство не верил никогда.Прощай, экономическое чудо.Кому – богатство, а кому – нужда.Кому – хоромы, а кому – лачуга.Права и льготы у былых вельможЗабрали, чтоб отдать их депутатам.Певцы сменились, да осталась ложь.И стрелки мчат по старым циферблатам.Уходят годы, а в моем краюРодные деревеньки так же жалки.Учительницу первую моюЛишь выселила смерть из коммуналки.1993

«В ясную погоду…»

В ясную погоду«Юности» моейБыл я всем в угоду,Стольких знал друзей.За крамолу битый,Возглавлял журнал.Даже сам А. БитовКак-то повесть дал.Часто ВознесенскийСнисходил до нас.Наш тираж вселенскийБыл ему как раз.И, поправив гранку,Искромсав листы,Уезжал в загранкуГений суеты.Имена, фамилии,Блеск и мишура…Что-то все забыли,Как жилось вчера.Вспоминаю с грустьюСгинувших друзей.Хор былых напутствий,Их крутой елей.1994

Мойка, 12

Марине

Душа его вернулась в этот дом.Он счастлив был в своем веселом доме.Отчаянье и боль пришли потом,Когда его ничтожный Геккерн донял.Среди знакомых дорогих святыньТы чувствуешь – он постоянно рядом…Вот тот диван, где медленная стыньСковала сердце, овладела взглядом.И каждый раз, ступая на порог,Ты входишь в мир – загадочный и грустный.И с высоты его бессмертных строкНисходит в душу чистое искусство.Я иногда ловлю себя на том,Что всё он видит из далекой дали,И открывает свой великий домТвоей любви, восторгу и печали.1999

«Пришли крутые времена…»

Пришли крутые времена…Авторитет России продан…Идет холодная войнаМежду властями и народом.Идет холодная войнаОт пораженья к пораженью.Ни та, ни эта сторонаНе проявляют сожаленья.И станут биться до конца.Одни, чтоб выжить на пределе.Другие – в поисках лица,Чтоб люди верить захотели.Но их надежда не сбылась.Нас так обманывали часто,Что, как бы ни менялась власть,Здесь не меняются несчастья.Идет холодная война…И гибнут вера и надежды.И власть опять обречена,А я кричу: «Россия, где ж ты?»1998

«Страна моя – и.о. России…»

Страна моя – и.о. РоссииС и.о. премьера и царем —Живет в надежде на Мессию,С кем жизнь иную изберем.Но что-то нет пока Мессии.И шанс прийти покуда мал.И.о. была когда-то в силе,И мир лишь ахать успевал.Спасибо вам, отцы-вельможиЗа обновленную страну,Где мы теперь спокойно можемИз тысяч бед избрать одну.Спасибо вам, отцы-министры,И самый знатный из Емель,За то, что вы легко и быстроНас посадили всех на мель.Как будто вы не виноватыВ том, что теперь позорен труд,И так мала у нас зарплата,Что сразу за год выдают.Вы где-то денег напросили,Чтоб не испытывать вины…Мы все теперь – и.о. России,И.о. потерянной страны.1998

«Я одинокий волк…»

Я одинокий волк…Я не хочу быть в стае.Пожар в крови уже заметно стих.И одинокий след мойПо весне растает,Как тает сила в мускулах моих.Мне в одиночку выжить не удастся.Крутую зиму мне не одолеть.Но чтобы волком до конца остаться,В отчаянном броскеХочу я встретить смерть.В последний раз вкушу азарт погони,Пройду по краю на семи ветрах.Я старый волк.Но я пока в законе,И мой оскал еще внушает страх.1993

«Неповторим осенний Ленинград!..»

Марине

Неповторим осенний Ленинград!Неповторима пушкинская осень.Замешивает краски листопадИ медленно на землю их наносит.И вновь адмиралтейская иглаНа туче швы незримые сшивает,Чтоб туча воду наземь не слила,И без того в подтеках мостовая.Неповторим осенний Ленинград.Играют тени на углу фронтальном.Ветвями перечеркнут Летний сад,Где статуи, как узники, печальны.А небо все в мозаике листвы.Зеленый, алый, бронзовый и синий —Цвета перемешались… Но, увы,К утру их обесцветит белый иней.Неповторим осенний Ленинград!Когда он юн, когда могуч иль болен.Над страшной дамбой – тишина и смрадНеповторимо борются с прибоем.Вечерний сумрак окнами зажат,А в небе загорается лампада.Вновь блики на Исаакии дрожат.И на землю спускается прохлада.Наверно, так же был неповторимОсенний Петербург в былые годы.И память, словно добрый пилигрим,Ведет меня под каменные своды.Неповторима и моя любовь,И наша боль – с надеждой и мольбою,Когда он в сердце оживает вновь,«Великий город с областной судьбою…»1990

«Кто-то надеется жить…»

Наташе

Кто-то надеется житьДолго… И дай-то Бог.А мне бы лишь одолжитьУ Времени малый срок.Чтобы успеть сказатьДругу, что он мне мил.Да еще показатьВнукам зеленый мир.Да, может быть, повидатьДеревню Старый Погост,Где юной была моя мать,Где с травами шел я в рост.Где батя учил добру,Скворечник к сосне крепя.Я в поле ромашки рву,Похожие на тебя.Есть просьба еще одна.О, если б помочь я мог,Чтоб ожила страна,Которую проклял Бог.1991

«Как тебе сейчас живется?..»

Как тебе сейчас живется?Ты все так же молода?Между нами мили, версты,Километры и года.Между нами – наша юность.И прощальные полдня…Ты мне грустно улыбнулась,Чтоб поплакать без меня.Жизнь ушла и воротиласьВещим сном наедине…Оказала ты мне милостьТем, что помнишь обо мне.Значит, все-таки любила,Потому что в те годаВсе у нас впервые было.Только жаль – не навсегда.Как тебе теперь живется?Предсказал ли встречу Грин?Повторяются ли весны,Те, что мы не повторим?1998

«Я теперь озвучиваю «Вести»…»

Я теперь озвучиваю «Вести»И для текстов приобрел тетрадь.Но мое лицо и голосВместе«Вести» не желают совмещать.Стал и я поденщиком безликим,Уступив свой авторский экранВсяким шоу да убогим клипамВперемешку с пошлостью реклам.Как сказал один чиновник важный —Ни заслуги, ни авторитетНе помогут, ежели однаждыЛихачи столкнут тебя в кювет…И страна, любившая поэтов,Правду говоривших ей в глаза,Немоты пророческой отведав,Позабудет наши голоса.1997

Чиновнику

За вами должность, а за мною имя.Сослав меня в почетную безвестность,Не справитесь вы с книгами моими, —Я всё равно в читателях воскресну.Но вам такая доля не досталась.И как сказал про вас великий критик, —Посредственность опасней, чем бездарность.А почему – у классика прочтите.Кайфуйте дальше – благо, кайф оплачен.Он вам теперь по должности положен.Но только не пытайтесь что-то значить —Чем в лужу сесть, сидите тихо в ложе.1999

«Я на выборах проиграл…»

Я на выборах проиграл.Я посредственность не осилил.Но она-то и правит бал,Прибирает к рукам Россию.Мне казалось – в родном краюНепременно я должен выиграть.Ведь любую строку моюЗемляки могут брать в эпиграф.Убеждали меня друзья —Что политика выйдет боком,Что себе изменять нельзя.Ты – поэт. Значит, избран Богом.В эти серые времена,Может быть, для кого-то радость,Что в почете не имена,А безликая заурядность.1995

Береза в Мозамбике

В Мозамбике в просторном посольском садуПосадили росток от березовой грусти.И под солнцем чужим набирал высоту,Словно к дому тянулся,Тот маленький прутик.Поливали его, от жары берегли.И однажды под осень,В средине апреля,В память русской весны,В честь родимой землиПоявилась на прутике первая зелень.И теперь, когда осень спешит в Мозамбик,Через желтые листья березы российскойПробивается зелени тихий родник,И далекое снова становится близко…Это память России в березе живет.И, быть может, ей слышатся майские грозы.Потому она осенью грустно цветет,И текут по стволу запоздалые слезы.

Солдатские матери

Матери солдат, воюющих в Чечне,Всё еще надеются на чудо.И в тревоге ждут вестей оттуда.И свои проклятья шлют войне.Те, кто могут, едут на войну,Чтобы вырвать сыновей из ада.Власть считает – все идет как надо,Лишь бы на себя не брать вину.Но позора этого не смыть,Не сокрыть его верховной ложью.Материнский суд, что кара Божья,Не позволит ничего забыть.1995

Монолог певицы

Я хочу пойти во власть, —Чем я хуже Хакамады.Точно, я пойду во власть,Чтобы ниже ей не пасть.Я хочу пойти во власть, —Что-то есть в ней от эстрады.Посмеемся в Думе всласть,Чтоб от горя не пропасть.Я хочу пойти во власть, —Мужики там осрамились.Им бы драться лишь да спать,Вот и вся их ипостась.Точно, я пойду во власть.Окажу такую милость.Эй, вы, нынешние, слазь!Сколько можно время красть?!1995

«Прощаясь с прошлым…»

Прощаясь с прошлым,Я прощусь с тобой.Не сожалей, что все уже в минувшем.Из всех друзей твоихЯ не был лучшим.И наш разрыв ты не считай бедой.Уже давно вступили мы в разлад.Моя душа – как море в час отлива.И прошлых лет – достойных и счастливых —Никто не может нам вернуть назад.Но я судьбе признателен навекЗа все, что было в этой жизни с нами.И время снимет с душ тяжелый камень.И боль уйдет – как сходит в марте снег.1994

«Бессонницей измотаны…»

Ане

Бессонницей измотаны,Мы ехали в Нью-Йорк.Зеленый мир за окнамиБыл молчалив и строг.Лишь надписи нерусскиеНа стрелках и мостахРазрушили иллюзию,Что мы в родных местах.И, вставленные в рамкуАвтобусных окон,Пейзажи спозаранкуМелькали с двух сторон.К полудню небо бледноеНахмурило чело.Воображенье бедноеМетафору нашло,Что домиков отпадныхТак непривычен стиль,Как будто бы нежданноМы въехали в мультфильм.1995США

«Она призналась: «Я тебя люблю…»…»

Она призналась: «Я тебя люблю…»Но он не верил, что она отважитсяСвой Май отдать седому Декабрю.И он сказал: «Тебе все это кажется…»Их разделяла жизнь, а не года.Он прошлым жил. Она была там саженцем.Он говорил ей: «Как ты молода…»Она смеялась: «Это просто кажется…»И лишь в разлуке осенило их,Какой любовью одарил Господь их.Исчезло все – остался только миг,Когда он мог, волнуясь, сесть напротив.Когда слова, которым равных нет,Обозначали радость, страсть и муку.Когда в запасе было столько лет,Что их с лихвой хватило на разлуку.1994

«Зураб сказал…»

Зурабу Церетели

Зураб сказал:Металл проснуться должен,Чтоб музыку отдать колоколам.А до того он, словно царь, низложен,И ждет мелодий молчаливый Храм.Зураб сказал:Нет ничего прекрасней,Чем сумеречный звон колоколов,Когда закат под эти ноты гаснет,И всё понятно, и не надо слов.И вот над возродившимся соборомПоплыл впервые колокольный звон.И тихо замер потрясенный город,Как будто исповедовался он.Минует всё. Останется искусствоИ к Богу устремленные глаза.Металл проснулся от чужого чувства,Как в небе просыпается гроза.И я стою, как пушкинский Евгений,Пред новою загадкою Петра,Вновь убеждаясь – всё, что может гений,Понятно только гениям добра.1999

«Еще холста он не коснулся…»

Зурабу Церетели

Еще холста он не коснулся,Но холст его преобразил.Он виновато улыбнулся,Как будто нас уйти просил.В лучах волнения и светаПлывут его полутона.И никого с ним рядом нету,А есть восторг и тишина.Играла музыка…ХудожникШел сквозь печаль и торжество.О, сколько мир искусству должен!Хотя не должен ничего.1993

«В отеле, где живем мы…»

В отеле, где живем мы,Из окнаПрекрасный вид:Серебряные горы,Лесистые холмыИ белизнаНетронутого снега…И узорыПричудливо заснеженных ветвей.И лыжники – как гномы, —У которыхОдежда новогодних фонарей.А ночью над горами синий холод.И лунный свет.И таинство снегов.И небосвод, что звездами исколот.И чуткий скрип невидимых шагов.Как хорошо порой уединиться, —Ни суеты, ни телефонных встреч, —И ощутить себя свободной птицей.И это ощущение сберечь.1995Франкония, США

«Я брожу по майскому Парижу…»

Я брожу по майскому Парижу.Жаль, что впереди всего три дня.Все надеюсь, что еще увижуЖенщин, изумивших бы меня.Я искал их при любой погоде…Наконец всё объяснил мне гид:Что пешком красавицы не ходят.И сменил я поиск Афродит.На такси за ними я гонялся,На стоянках все смотрел в окно.По бульварам, словно в старом вальсе,Обгонял я модные «Рено».Я искал их – черных или рыжих…Но не повезло мне в этот раз.До сих пор не верю, что в ПарижеЖенщины красивей, чем у нас.1997

«Властители дум ненавидели власть…»

Властители дум ненавидели власть…Теперь же иные у них отношенья.И новая власть им по вкусу пришлась,Ирония вдруг поменяла мишени.И бывший бунтарь, затихающий бард,Свободу свою не предавший ни разу,Теперь комплименты выслушивать рад,Не сразу поняв, что всучили награду.И Пушкина некогда царь приручал,Да только напрасно…А нынешний «гений»,Чей голос Систему в сердцах раскачал,Готов преклонить перед властью колени.1993

Памяти друга Юры Григорьева

Ты прости друзьям свой смертный час.Ты прости – предчувствий не хватило,Чтобы кто-то, за тобой умчась,Уберег тебя от черной силы.У дороги положу цветы,Где навек твое померкло небо.Господи, ну как же всё нелепо!Как жестоко – эта смерть и ты.Я сказать при жизни не успел,Как ты в дружбе нашей был надежен.И до главных помыслов и дел,Может быть, всего полдня не дожил.Я тебе при жизни не сказалЭтих слов… Я не успел при жизни.Кто же думал, что так будет малПуть твой – от рождения до тризны.Кто же знал, что ты в последний разБросил взгляд на свет родимых окон.На твоей дороге одиноко,Как в душе у каждого из нас.Все мы перейдем свою межу.И, когда я вытяну свой жребий,Всё, что не сказал тебе, – скажу,Только бы нам встретиться на небе.1993

«Вся страна играет в лотерею…»

Вся страна играет в лотерею.И организаторы ееДумают, что станем мы добрее,Выиграв зарплату иль жилье.Может быть, и выиграет кто-то.Большинству же выпадет билетС той же бесконечною работой,При которой крупных денег нет.Но страна играет в лотереюОколо отчаянья и бед.Не придумав ничего мудрее —Верит в чудо…А его всё нет.1991

«Меж жизнью и смертью…»

Меж жизнью и смертьюЕсть некий предел.Душа перед нимОдиноко робеет.Я тоже нежданноНа миг оробел,Когда вдруг увиделНеведомый берег.А сколько мне плыть —Это ведает Бог.Но сердцу не терпитсяВновь обернутьсяНа берег,Где все еще слышится вздох,К которому мне никогда не вернуться.Как страшен покой,Охвативший меня.И нет напряжения прошлогоВ токах.А жизни всегда не хватает полдня,Чтоб взять на себяПодведенье итогов.Пришло это время.Иль только придет.И жизнь, словно чай,Ускользает из блюдца.И страшно уже торопиться вперед.Как страшно в былое свое оглянуться.1990

Концерт в Пицунде

Микаэлу Таривердиеву

Звучит орган в пицундском храме.Нисходит музыка с небес.И что-то происходит с нами,Коль мир за окнами исчез.А белый ангел возле клавишТворит на людях торжество.О чем ты души вопрошаешьИз вдохновенья своего?Звучит орган в прохладных сводах,В печальных сводах допоздна…И возрождается свобода,И оживает старина.А сверху смотрят фрески немоВ земном предчувствии чудес.Восходит музыка на небо, Едва сошедшая с небес.1991

Гороскоп

Я в прошлой жизни был пастух.Я пас коров до самой старости.Не потому ли чувство стадностиИ ныне мой смущает дух?А в этой жизни я поэт.Пасу рифмованное стадоНа белых выгонах тетрадок,Поскольку книжных пастбищ нет.Их жадно бизнес разобралИ тут же сделал дефицитом.Бессмысленно быть знаменитымВ стране, где пошлость правит бал.А кем я буду в жизни той,Что ждет меня за гранью смерти,Мне все равно… Но уж поверьте,Я там не встречусь с суетой.1992

«Я ничего и никому не должен…»

Я ничего и никому не должен.Не должен клясться в верности странеЗа то, что с ней до нищеты я дожил.За то, что треть земли моей в огне.Я ничего и никому не должен.Мне «молодые волки» не указ.Они, конечно, много нас моложе,Но вовсе не талантливее нас.И новый мир по-старому ничтоженСреди своих раздоров и корыт.Я ничего и никому не должен,Поскольку никогда не жил в кредит.1992

«Старинный зал, старинный вальс…»

Старинный зал, старинный вальс, —Почти Дворянское собрание.Тогда не мог я знать заранее,Что этот вечер сблизит нас.Благодарю вас за восторг!Я думал – «Боже мой, откудаЗдесь оказалось это чудо,С лицом, запомнившим Восток?»И я уже не представлялВас в этом веке, в этом мире:В метро иль в чьей-нибудь квартире.Вам так к лицу был этот зал.Играла музыка…И вдругПришло предчувствие внезапно,Что все у нас случится завтра —Мои слова и ваш испуг.1990

«Если жизнь вас чем-то огорошит…»

Если жизнь вас чем-то огорошит —Горькою разлукой или злом, —Вспомните о чем-нибудь хорошем,Что осталось некогда в былом.Вспомните ночную нежность моря,Утреннюю музыку лесов…И тогда утихнет ваше горе,Отойдет на несколько часов.Полегчает вам от встречи с прошлым.Вы себе признаетесь тогда:Боже мой, как счастливо я прожилНекие мгновенья и года.Я воспоминанием спасаюсь,Ухожу в любимый день иль год.Силами в минувшем запасаюсьПротив всех сегодняшних невзгод.В тяжкой хвори иль навете грязном,Когда жизнь – как молчаливый крик, —Вспомните о чем-нибудь прекрасном,Вновь переживите этот миг.1991

«А в метро на переходах…»

А в метро на переходахМного нищих, как в войну.Просят денег у народа,Ну, а кто подаст ему?Раскошеливайся, Запад!Аппетит неукротим.Мы стоим на задних лапах,Потому что есть хотим.А поодаль барахолка.Вся Москва торгует тут.Ждать, наверное, недолго —И страну распродадут.И, устав от словоблудии,Я кричу у стен Кремля:– Что же с нами завтра будет?Что же с нами будет, бля?!1995

Прощёное воскресенье

Прощаю всех, кого простить нельзя,Кто клеветой мостил мои дороги.Господь учил: «Не будьте к ближним строги —Вас все равно всех помирит земля».Прощаю тех, кто добрые словаМне говорил, не веря в них нисколько.И, все-таки, как ни было мне горько,Доверчивость моя была права.Прощаю всех я, кто желал мне зла.Но местью душу я свою не тешил,Поскольку в битвах тоже не безгрешен, —Кого-то и моя нашла стрела.1992

«Кому Господь благоволит…»

Евгению Мартынову

Кому Господь благоволит,Того Он забирает рано.И до сих пор во мне болитНезаживающая рана.Едва лишь вырвавшись на свет,Осталась музыка без звука.И недопетый твой куплетКуда-то спрятала разлука.Не много ты успел нам спеть.Но то, что спето, – не исчезнет.Оборвала внезапно смертьНа лебединой ноте песню.А ныне, словно на таран,Несется пошлость по экранам.И вряд ли светлый твой талантВписался б в этот хор бездарный.Ах, Лель… Какой была весна,Когда из сказки ты явился,Когда влюбленная странаЖдала тебя, как мать, у пирса.Я ставлю диск твой…Сколько летПрошло,Как сердце раскололось…И вновь я верю – смерти нет,Когда звучит твой чудный голос.1998