Полная версия
Заповеди речи. Книга стихов
Заповеди речи
Книга стихов
Елена Рид
Иллюстратор Елена Константиновна Кузнецова
© Елена Рид, 2017
© Елена Константиновна Кузнецова, иллюстрации, 2017
ISBN 978-5-4485-1762-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Добрый день, дорогой читатель. Меня зовут Елена Рид. Книга, которую вы держите в руках – часть меня, искренняя и настоящая. Недаром говорят, что книги – это дети: мне и страшно отпускать эту часть от себя, и чувствую, что пора. Стихотворения, помещенные в этот сборник, написаны с 2011 по 2017 год. Какие-то из них публиковались в альманахах «Ликбез» и «Зима-2016», но значительное их число видит свет в первый раз (паблики вконтакте и интернет-ресурсы типа Стихи.ру я не считаю, хотя для многих авторов это верное средство быть узнанными). Сборник разбит на три главы. В первую из них – «Любимые не чувствуют любви» – вошли стихотворения преимущественно о любви (влюбленности, страсти) несчастной, невзаимной и даже жестокой. Как говорят создатели креативных питерских антикафе и коворкинг-пространств, «творите там, где вас вдохновляет». Так получилось, что существенный кусок моей жизни и творчества был вдохновлен такими чувствами. Вторая глава «Заповеди речи» дала название всему сборнику. Возможно, именно там вы найдете стихотворения, которые понравятся вам уравновешенностью и философичностью. Третья – «Весна в крови» – включает стихотворения, которые либо были написаны недавно, либо, по моему субъективному мнению, универсально хороши и достойны завершать этот «парад тщеславия». Я долго не решалась издать свою книгу: мне препятствовали как натренированная скромность, так и объективная самооценка – мои творения талантливы, но не гениальны. Но если вас, читатель, что-то «зацепит», что-то вам запомнится, покажется близким, может быть, поможет лучше осознать собственные чувства и переживания – это будет для меня радостно и ценно. Спасибо!
Любимые не чувствуют любви
«Мы в черно-белой гамме. Я тебя…»
Мы в черно-белой гамме. Я тебяне чувствую какой сегодня лунныйнаступит день, и меряю, скорбя,грудную клетку инструментом струнным,наполненным прозрачной пустотой.Водой дышу и воду выдыхаюя инструмент, пожалуй, духовой,совсем простой. И ничего не знаюо лестничной площадке узкой той,где встречи не бывают судьбоносны.В судьбу не веришь, встретишься с судьбойкак и у всех, костлявой и безносой,так лучше верь. Не веером отбивудар судьбы – чужим влюбленным телом —ты самурай, но как же ты труслив,и бледностью тягаться можешь с мелом.Но я терплю, не буду в дураках,ни в дурах, ни в шутах, ни в королевах,не карта я, не про меня рукав,зазор в стихах и поворот налево.Смешно подумать – я ли эта я,что так в плечо твое стремилась вжаться,туристка, испугалась, там змея! —как будто больше нечего пугаться.Я знаю, ничего не обещални рот красивый, ни шальные пальцы,но мне, покуда лед не затрещал,так не хотелось снова превращатьсяв форель и уходить на глубину…я только-только разучила ноты,но я себя никак не обману —я полюбила, точно зная, кто ты.
«Тот интересен, кто делает первый шаг…»
Тот интересен, кто делает первый шаг.Он же первым утрачивает интерес.Я отвернулась, и это дурной знак.Я отвернулась раньше, чем ты исчез.«Пускай не камень у тебя в груди…»
Пускай не камень у тебя в груди,Но вряд ли разорвется от испуга.Не можешь уберечь – не заводиЛюбовницу, собаку или друга.А ты не можешь. Так не выходиИз намертво очерченного круга.Ванильный Тристан
Сумрак сгустился, и к берегу лодка пристала.Я извлекаю раненого Тристана.Он некрасив и покрыт чешуей драконьей,запах из лодки далекий от благовоний.Порасторопней рабы, порезвей кони,и я бы спасла его от боли и от погони,для королевского трона, для новой бойни;раны сочатся гноем, глаза – слезами исходят,и по щеке моей она пальцем бредовым водит,и жалуется, что не может от льва и вепряменя защитить, принимающим форму ветракаждым новым словом меня все сильней ранит.Боги, когда же она говорить перестанет?Руки находят руки, и рвутся струны.Червонный закат прижигает мои струпья,И я уверяю – ни в чем ты не виновата,Ты – это только зеркало в час заката.Я – это холод наполненной кровью ванны.Мы – это просто опера. Просто Вагнер.«Янтарный вечер как награда…»
Янтарный вечер как наградаЗа целомудренную жизнь.Для нас с тобою не преградаКолокола и этажи.Запреты, догмы и уставыС тобою рядом не нужны.Остры клыки и когти правыДля похищения княжны.Горячий конь, седок ретивый,Глухие выстрела хлопки.Перебирает ветер ивы,Как археолог черепки.Я задержалась на балконеВечерним воздухом дышать,Луна восходит, но не тронетГреха не знавшую кровать.«Не советую рассвет просыпать…»
Не советую рассвет просыпатьТем, кто горечью луны увлечен,По утрам её особенна стать,И поводит обнаженным плечом,Утром взор её терзающий смел,Ярче, пристальней, но ты не робей,Скоро солнце выпустит стрел-Ястребов на её голубей…Но я брежу… ночью голуби спят.Только совы да нетопырипринимают на себя её взгляд,да скрываются от взоров зари.Кто сказал, что перед светом темнейночь любая, знаю, это не так.И охотник загоняет коней,в поле рыскать отпускает собак.Солнце, солнце, положи на седло,да свяжи ее горячим лучом.Пусть не смотрит так тревожно и зло,Не поводит обнаженным плечом.«Красиво и сильно…»
Красиво и сильно.И вот тебе мой ответ.И в каждой новой попытке все меньше смысла.На хрупкой ветке привычно тяжелый снегСкользким хамелеоном прилип, затаился.В четыре часа утра из окна лунаВидна, как пронзительное указанье пальцем.Опомнись, что делаешь, это твоя вина.А я не могу заставить себя расстаться…Или мне кажется. Я же любитель слов,Иллюзий и лишних, потусторонних звуков…Спокойной ночи, приятных, цветных снов,А также жены, долгой жизни, детей и внуков.«Моя луна покинула меня…»
Моя луна покинула меня.Пока не знаю, к лучшему ли это.Я на свое письмо не жду ответа,Как не дождусь прихода дня,В конверт окна удар лучей,окно конвертаи отворот воротника,и поворот наверняка…Не заблудись.Воспламеняя, трогала запястья,браслетами железными звеня.С такой усмешкой дивной.С плохой улыбкойненасытной лени,моя луна меня опередила,и ускользнула серебристой рыбкой.Моя луна покинула меня.Сонет вслепую
Досужие пусть мелют языки,Пленяясь неразгаданной загадкой,Но впитывать тепло твоей руки,Беспомощной и столь на ощупь гладкой,И аромат божественных волосВдыхать, луны сиянием облитых,И голос твой, трепещущий от слез,Не прерывать: в одном движеньи слитых,Читать твои уступку и отказ(Я наблюдаю за тобой украдкой —Для этого не требуется глаз) —Вот для меня вершина муки сладкой:О слепоте нимало не скорбя,Тебя не видя, чувствовать тебя.«Прояви силу воли. Хотя бы один вечер…»
Прояви силу воли. Хотя бы один вечерНе гляди на него в собрании мертвецов.На пиру нечестивых не слушай его речи,Посвяти свое время почтению праотцовИ пророков прочтению. Право, тебе воздастся.Перестанут болеть глаза, прекратят нытьТвои руки, полны желанием. И боятьсяПерестанешь сама, что он больше говоритьНе захочет с тобой, и вдруг обольет презрением,За то, что ты так несдержанно жаждешь встречи.Прояви силу воли, побереги зрение —Не смотри на него хотя бы один вечер.«А ты – спи… проснешься – не открывай глаза…»
А ты – спи… проснешься – не открывай глаза,как в голливудских фильмах, распахивая их сразу оба.Какая у тебя отточенная слеза,она, как копье, вонзается мне под ребра,мой щит отброшен, я выбита из седла,на кресте себя, каюсь, даже воображала,все, чего я ждала – твоего кинжала,твоего милосердия – вот, чего я ждала,но этого мне оказалось ничтожно мало.«Любимые не чувствуют любви…»
Любимые не чувствуют любви,они настолько свыклись, слиплись, слепыи глухи, ощущения в кровивсе лгут, беспечны цели и нелепыпустые стрелы, выдранные вдрызгиз ран разверстых вспоротой одежды,клоками кожа, новой плети свист,моя любовь – как ненависть невежды,но сам я добродетелен и чист…ничком повержен, навзничь опрокинут,прикосновений не узнавший лист,белее снега, скомкан и покинут,не взят, не выбран… где теперь травысухие стебли – в пламени пожара,влюбленные не чувствуют, увы.Мне для тебя ни жала, ни кинжалане жаль, – и там еще нежнее кожа,где прикасались сдержанней и строже.«Смешно, смешно, невыносимо…»
Смешно, смешно, невыносимо,Неотразимо, по любви,Давай сюда глаза красивыеИ губы теплые твои,Да, по частям любить нелепо,Пожалуй, лучше целиком.– Куда с тобой поедем летом?– А хочешь кофе с молоком?И шар земной нам будет светом,А не бесцветным уголком.«Хотела что-то изменить…»
Хотела что-то изменить,меня хватило ненадолго,где много слов и мало толка,искать, надеяться, винитького-то, искреннего чувстваждать, разжигать чужой камин,ходить, как кошка от искусства,по крышам тем же и одним,кто обезвожен, обесцелен,кто потревожен, обесценен,и под прищуром, под прицелом,под жадным кошкиным зрачком —я обойду того сторонкой;а помнишь, я тебе сестренкойбыла, и черною воронкойнас засосало в этот дом.И воронок остановился,такой же черный, как дыра.Ты улыбнулся и простился,я а рыдала до утра,забыв, что это лишь игра…«Завяжите мне голову плотно…»
Завяжите мне голову плотно,перекрестите плоть,босоногое я животное,не могу его побороть,я от страсти еще нелепее,я меняю за цветом цвет,я за серым голубем следуюкоготь в коготь и след в след.я просачиваюсь в тебя мыслью,в волосах твоих лентой вьюсь,на губах моих ветер кислый,облизала бы – но боюсь —это крови запах нечистый,это пройденных сотни стран,это выстрел, глухой выстрел,это песня сквозных ран,это Лоуренс Аравийский,предводительствующий караван…Потерялась. Пустыня, камни,скорпионы, слюда, ками,откуплюсь ли слезой, деньгами,или шуткой или словами,вот и звезды над головами,и, вращаясь еще неистовей,распахнулись шатры небесные,побывала твоей невестой,побывала твоей песней,побывала водой жаждущему,подавала себя страждущему,не сбивалась и не сбывалась,с голых скал обвалом срывалась,не преследовала, не скрывалась,вот и память, и пламя, плотно,полотномохватило мою голову,я запомню тебя – голого —и запомню тебя – потного —во чреве пустыни сущего,страдание мне несущего,а потом…«Становилось горячо, и не раз…»
Становилось горячо, и не раз.Я не знаю твоего языка.Не отводишь немигающих глаз,И накатывают издалека,И охватывают волны стыда,Пол холодный под ногами горит.Обещала: «Никогда! Никогда».Но и свой язык уже позабыт.«Побудь со мною. Мальчиком и псом…»
Побудь со мною. Мальчиком и псом.Побудь со мной – тигренком и волчонком.Лети со мной, как ангел, невесом,Взирая гейшей из-под длинной челки.Не увлекаясь прелестью игры,Войди со мной в пространство отражений,Там жар пустынь, опасности сражений,И там – такие странные миры!«Любовь, пустые разговоры…»
Любовь, пустые разговоры,Пустые взгляды и слова.Я так ищу хотя бы ссоры,Но ты глядишь едва-едваИз-под поднадоевшей челки,Все так же равнодушно-мил,Как волк на новогодней елке,Который зайца укусил,И хрустнул хрупкий бок стеклянный,И раскололась головаОт этой боли безымянной…А ты глядишь едва-едва.«Ворожила, растягивая слова…»
Ворожила, растягивая слова,Вот и доколдовалась, допрыгалась:И болит горячая голова,И нога конвульсивно задрыгалась,(Как лягушки Луиджи Гальвани…)Не смотреть на одном диванеЧерно-белую «Дяди Вани»Постановку в Театре Сатиры(На канале «Культура»).Не смотреть, как в жерло мортиры,В каждый зрачок твой черный.Почему ты такой упорный?И бесстрастный, и вор проворный.А я – безнадежная дура.«Мужчины любят легких женщин…»
Мужчины любят легких женщин,По весу или прочим свойствам:Из тех, что дарят им блаженство,Не причиняя беспокойства.«Приникла к твоему плечу…»
Приникла к твоему плечу,А ты нашел себе другую.Я отойду да промолчу.Я не ворчу и не воркую.Я не голубка и не тигр,Острее зубы, когти глаже,И ярче шерсть моя блестит,Что я за зверь, не знаю даже,Но змеи берегутся пусть,Ведь я стремительней мангустаИм в шею длинную вопьюсьДо отрезвляющего хруста.«Запрокинута голова…»
Запрокинута головаОт растерянности, не от горя.Разве это горе – словаТочно кубики в детском наборе:«Я люблю тебя» – «Не хочу» —«Нет, пожалуйста» – «Да, я знаю» —Перемешаны… Я молчуИ молчание прославляю.«Ищи меня. И близко к цели…»
Ищи меня. И близко к цели,Но не достичь ее вовек,Ведь обитают в этом телеНе так уж мало человек.Одна – ученая монашкаС жемчужным девственным челом,Другая – греческая пташка,Гетера в платьице простом.Но я люблю твои кинжалы,И взгляд надменный, но живой,И холодок к щеке прижатойСтальной перчатки боевой.Псевдосонет под Гонгору1
Играть способен только тот, кто можетзабыть себя, но помнить – понарошкуизображает тигра или кошку,Панурга, Пана, Панглосса и сложитДвижения в узор определенный,Танцует, словно ветреный влюбленный.Словами дополняет образ строгий,Все время балансируя на грани,Над пропастью, безумия пороге.О, только тот своей игрою ранитИ требует внимания и славы,Как редкий камень – дорогой оправы.Демонология в отдельно взятой квартире
Гримировать меня не надо —Я в сентябре растворена,Не ведьма, не исчадье адаИ не вампирова жена.Хотя люблю вершин карпатскихЯ острия и епанчиКрючок у горла, тесных братскихГраниц картинки и мечи,Мечты и карты – не колдунья,Не чернокнижник, не суккуб,Не прилетаю в полнолуньеИ кровь не слизываю с губ.Да, некрасиво, неприятно,Быть может, ты другого ждал:Проверь на ведьминские пятна,И на вервольфовый оскал,Но будет странно и нелепо,Когда сожжешь меня за то,Что я тебя любила слепо,А ты любил… черт знает что!Реестр потерь
В каком шкафу, в каком гробуКузен твой спрятан, Анна, Анна?Приемлешь бледную судьбуИ приглашаешь Дон Гуана.Прислушивайся к новостям,Где брат твой скрылся, Анна, Анна?Стучат копыта по костям,Как зубы о стекло стакана.Неужто ты не хочешь знать,Как муж твой умер, Анна, Анна?Нет, ты желаешь целоватьЕго – без страха и изъяна.Где нынче ночью тот, когоОтец твой против, Анна, Анна?Он у алькова твоего,Любовник тайный, гость желанный.Наступит ночь, а во двореТвой сын гуляет, Анна, Анна.Опомнишься лишь на заре.Не вовремя, а слишком рано.Волчица
Мне не нужен разум и рассудок,Я побуду неразумной тварью,Я бегу от сплетен, пересудов.Из лесов тоскливо тянет гарью.Где-то понаставлены капканы,Я бегу, опасности не чую,Поддаюсь на вечные обманыИ привычно дома не ночую.Мы кино какое-то не смотрим,За окном машина проезжает,В комнате последствия ремонта,Твой фонарик мне зрачок сужает.Стан твой гибок, как змея, как ива.Хоть мы оба не без недостатков,Ты умеешь сделать все красиво,Я умею целоваться сладко.Нынче ночью не одну овечкуПотеряет равнодушный пастырь.Обожглась на подвенечной свечке,Передай бактерицидный пластырь.О том, кто мне не снится
Холодно, как будто и не лето.Тягостно, как будто и не дом.Маета – вот что такое это,Настигает в уголке моем.Я уж так следила за шагами,Я уж так тренировала грудь,Все равно – натерло сапогами,Все равно – ни охнуть, ни вздохнуть.Кто-то скрипнул дверцей шифоньера,И в прихожей поступью врагаЧья-то сорок пятого размераНаследила грубая нога.Кто-то крикнул: «Пять минут на сборы!»Кто-то кинул на кровать пальто.Выхожу в ночные коридоры,Конвоируема маетой.Поскорей бы наступило утро,Как в сугроб, в кровать нырнув, заснуть,Чтобы мне из лотосовой сутрыПочитал отрывок кто-нибудь.Этот кто-то из другого теста:Словно тигр, красив и саблезуб.С этим мне не требуется текстаКонец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Луис де Гонгора – испанский поэт эпохи барокко.
