Очерки душевной патологии. И возможности ее коррекции соотносительно с духовным измерением бытия

Анализируя методы зарубежной психотерапии, Ю.В.Каннабиха предлагает вниманию отечественных специалистов рассмотреть перспективы «отвлекающей психотерапии», основоположники которой Оppenheim и Marcinkowski (Marcinkowski, 1905) «стремятся к тому, чтобы направить внимание больного на высшие проблемы человеческого ума, дать ему новые жизненнные принципы эстетические, этические, философские» (Каннабих Ю. В., 1910. стр.34).

В.Н.Лихницкий в книге «Психоанализ и психотерапия» описывает западный опыт «терапии занятостью», рекомендуя его к применению в России – «Grohman, один из первых, сумевших провести в жизнь идеи Arbeitstherapie на примере на примере трудового санатория, приближенного к средневековым монастырям, на основании личного опыта рисует такую картину ArztcherKloster – врачебного монастыря: «Убежище должно быть построено в красивой местности. Принимаемые в него больные должны жить общей жизнью, так, чтобы их содержание не было высоким, но в то же время, чтобы каждый из них мог иметь отдельную комнату. Дух монастыря должен воскреснуть перед больными: во главе – настоятель (врач с психиатрической подготовкой). Воздержание, бедность послушание должны царить в таком монастыре, расположенном, по возможности, вдали от крупных центров. Пища должна быть хорошей, а вся жизнь (одежды, помещение) должны быть возможно проще. Простая работа обработка земли, различные хозяйственные работы, исполняемые сообща всеми членами общины, должны чередоваться с чтением, музыкой и всеми удовольствиями, которые дает искусство интеллигентному человеку.» (Лихницкий В. Н., 1912. стр.42).

Безусловно подобные подходы находили отклик у отечественных психологов и психиатров. Оглядывась назад, самый авторитетный из российских психологов Л.С.Выготский констатирует, что «в начале века в психологии произошел кризис с выделением идущих от Вундта двух течений. Произошло разделение на две науки – физиологическую, каузальную с одной стороны и понимающую, описательную, теологическую психологию духа». (Выготский Л. С., 1960, стр.24). Так в начале века, среди ведущих отечественных ученых, выделяются идеалистически мыслящие авторы.

Советский историк отмечает, что «если в 1897 году в Англии существовало лишь две психологические лаборатории, то в России в это время их было 6, возглавлявшиеся Бехтеревым (Казань, затем Петербург), Корсаковым и Токарским (Москва), Н. Ланге (Одесса), Сикорским (Киев), Чижом (Юрьев), П. Ковальским (Харьков).» (Ананьев Б. Г., 1947, стр.25). Но тот же историк умалчивает, что некоторые из этих маститых ученых, отличаясь личным благочестием, внесли серьезный вклад в интересующую нас область психологии, соприкасающуюся с духовностью.

Так, феноменологический подход, в 30-е годы распространившийся в экзистенциальной психологии, предвосхищен у И.А.Сикорского. Он, осмысливая отсутствие осуждения как вытеснения у святых, положительное отношение ко всему добру, разлитому в окружающем мире, так описывает в психологической зарисовке о. Иоанна Кронштадского – «О. Иоанн, столь отзывчивый ко всем лучшим проявлениям человеческой природы, приходит в умиление – «О милые киевляне, о добрые киевляне, – повторяет он при виде высоких чувств у тысяч людей» (Сикорский А. И.,1899. стр.62). Описательный подход, соединенный с тончайшей психологической наблюдательностью и отточенностью формулировок прилагается к национальным особенностям, – «типическими чертами славянской расы являются скорбь, терпение, величие духа среди несчастий. Отличительным качеством славянской природы является опасение сказать слово или совершить действие, не допускающее возврата». (Сикорский И. А., 1899, стр.39—44).

Следует особо назвать назвать имя профессора психиатрии В.Ф.Чижа, проницательного клинициста, подметившего, что какими бы яркими, драматичными и экстатичными ни были бы переживания, в том числе религиозного характера у психотических пациентов, ничего подлинно доброго и истинного, обогащающего духовную сокровищницу человечества, они принести не могут (Чиж В. Ф., 1891, 1911). Это замечание в духе православной «трезвенной мистики» контрастирует с поисками «психопатологического просветления», начиная с работы В. Джемса о «Многообразии религиозного опыта» и заканчивая современным течением так называемой трансперсональной психологии. Откликаясь на запросы своего времени, В.Ф.Чиж пишет статью «Спиритизм и помешательство» (Чиж В. Ф.,1904), усматривая причинно-следственную связь между этими явлениями. Он анализирует феномен женской святости на Руси, своеобразно объясняя причину отсутствия героической жертвенной религиозной инициативы или мистических глубинных прозрений у русских канонизированных подвижниц. (Чиж В. Ф.,1906).

Видный психолог А.И.Введенский, хотя и обосновывает необходимость развития «психологии без всякой метафизики», но сожалеет, что «остались пока невостребованными «сочинения аскетов и подвижников (Исаака и Ефрема Сирина, аввы Дорофея, Иоанна Лествичника и др.), в то время как они внимательно погружались в самих себя, тщательно изучая изгибы сердца и желаний, гнездо и корни греховных наклонностей и помыслов.» (Введенский А. И., 1917, стр.17). В одной из своих статей, он также не чужд метафизике, утверждая: «Верить в смысл жизни логически позволительно только в том случае, если мы верим, что наша жизнь есть путь, ведущий нас к абсолютно ценной цели, лежащей вне нашей жизни и осуществляющийся посредством жизни». (Введенский А. И., 1995. стр.40—74).

Н.Я.Грот, основатель концептуального журнала «Вопросы философии и психологии», с которым связаны многие мыслители начала века, весьма далек от материализма. Он считает, что «психологически, главным устоем нравственной жизни и деятельности является в нас мировая воля к жизни духовной. При этом индивидуальная воля к жизни, инстинкт самосохранения (по определению биологов) есть частный случай инстинкта самосохранения мира, эгоизм есть низшая форма альтруизма, любовь к себе есть частная форма любви к живому. Главные признаки мировой воли, внушающей личности ее нравственное поведение, следующие:

1. это сила созидающая и сберегающая жизнь;

2. сила враждебная эгоизму;

3. сила, стремящаяся к полноте и совершенству;

4. сила, направленная к созиданию духовной идеальной жизни мира. Ее можно определить как мировой инстинкт саморазвития.» (Грот Н. Я.,1995. стр.17—39).

Автор несомненно находится под влиянием кантовской этики, но, в то же время его выводы недалеки от расплывчатого пантеизма, характерного для многих естествоиспытателей, и предвосхищают многие положения современных культов New Age.

Известнейший русский психолог Г. Челпанов декларирует важность того, чтобы «каждый должен дать себе отчет в том, что же такое душа, что такое Бог, каково начало мира…"(Челпанов Г., 1918, стр.21).

Интерес к сопряжению психопатологических и духовных феноменов прослеживается в нескольких работах отечественных ученых первой трети 20-го века. Автор статьи «Истерия и кататония» пишет: «Говоря о массовой истерии, следует задаться вопросом, не бывает ли массовых состояний, сходных с кататоническими? Да! Очень красноречивым примером может служить еврейство 2-го века по Р.Х., создавшее Талмуд – собрание всевозможных запретов, мелких правил, связывающих всякое вольное нерегламентированное движение, пропитанное негативизмом ко всему, что находится вне общины». (Сперанский В. Н., 1925, стр.106—122).

На грани психологии и богословия мы обнаруживаем труд профессора Казанской Духовной Академии В. И. Несмелова «Наука о человеке». Ученый богослов подходит к пониманию человеческой личности, используя инструментарий своей науки. Несмелов пишет о том, что известная схоластическая «юридическая» теория удовлетворения Божественного правосудия суть «языческое понимание христианства», так как оно механизирует спасение, представляя его вне нравственного подвига. Характеризуя эту работу, историк русского богословия пишет: «В самосознаниии человек выходит за пределы этого мира, его природа не умещается в гранях самого человека и как живой образ Бога человек свидетельствует о бытии Божиим. (Флоровский Г.,1937, стр.485). Восторженно принимает труд Несмелова Н. А. Бердяев – «Несмелов замечательный психолог, он дает психологию трансцендентных глубин и краев душевной жизни. Несмелов проникает в интимную глубину психологии греха и психологии искупления, он постигает трансцендентные психологичекие тайны так, как мало кто постигал.» (Бердяев Н.,1909, стр.60).

Несомненно наиболее выдающимся, фундаментальным и последовательным мыслителем является Л.М.Лопатин (1855—1920). Ученый мирового уровня, автор первого отечественного систематического учебника психологии (Лопатин Л. М., 1904), профессор и общественный деятель – председатель Психологического Общества, основатель отечественной «спиритуалистической психологии» умер от голода в первые годы Советской власти.

О Лопатине пишут, в первую очередь, как о приверженце концепции субстанциональности души. Понятие субстанции в философии характеризуется свойством постоянства, неизменяемости, стабильности, основательности. Душа, согласно подобному подходу, является духовной субстанцией, которой свойственно следующее – «нематериальность, простота, неделимость, неразрушимость и объединение всех психических явлений» (цит. по Челпанов Г., 1918, стр.303). Лопатин обосновывает бессмертие души тем, что «Время, характеризующееся непрерывной исчезаемостью, не может быть создано и понято тем, что само временно.» (Лопатин Л. М., 1896, стр.288)

Краеугольное понятие субстанциональности позволило Лопатину обосновать личностность человека в свете интеграции и единства всех составляющих его существования. Человеческая личность представляет собой «внутреннее тожество», которое проявляется тем, что «Мы не только есть, но были и будем. В сознании длящегося тожество выражается наше сознание личности.» (Лопатин Л. М.,1896, стр.102).

Далее автор противостоит всепоглощающему материализму, утверждая, что это личностное «тожество» существует, воспринимая не «объективную реальность, данную нам в ощущениях», а самое себя. «Мы никогда не воспринием явлений как таковых, содержанием нашего восприятия оказывается наше собственное субстанциональное единство». (там же, стр.97).

Безупречная логика приводит ученого к обоснованию двойственности, как принципа личностного бытия. «Наше тело непосредственно ощущается нами как какое-то живое единое существо (или, пожалуй, единая система существ), отличное, однако, от нас самих. Эта психическая двойственность в нас была замечена давно: уже с незапамятных времен традиционная психология различала дух, как центр сознаваемых и порождаемых психических актов, от души, как силы оживляющей телесный организм». (там же, стр.146).

Развивая позиции Л.М.Лопатина, мы убеждаемся, что в процессе восприятия неизбежно происходит отчуждение. Реальность, в том числе внутренняя реальность, оказывается дистанциированной от нас, когда является предметом наблюдения или анализа. То, что есть мы сами, наш дух, не может быть рационально изучен, поскольку становясь объектом, он перестает быть нашим «Я». Восприятию человека доступно лишь то, что не является им самим. Граница между Я и не-Я подвижна, иногда в нее включается наше тело, иногда Я представлено чистой духовностью. Приведенная неустойчивость соответствует идее «осцилляции» наблюдения, принятой в теории систем Л. фон Берталанфи.

В представлениях Л.М.Лопатина дух человека проявляет себя рефлексией, свободой и творчеством. При этом понятие духовности характеризуется напряженной антиномичностью. «Жизнь духа есть непрерывное взаимодействие двух полюсов сознания – нашего Я и не-Я.» (там же, стр.189).

Становление духовной личности происходит через внутреннее преображение. Лопатин в одной из ранних работ так пишет об этом: «Возможность нравственных переворотов – вот великий коренной факт человеческой природы. В самой природе человеческого духа обоснована возможность коренных нравственных переворотов». (Лопатин Л. М., 1889, стр.132).

Идеи Л. М. Лопатина являются вершиной отечественной идеалистической психологии. Они могут служить основанием для духовно ориентированной психотерапии, оставаясь непревзойденными по стройности, верности и глубине приближения к сути личностной духовности.

Развитие русской школы метафизической психологии прослеживается в работах эмигрировавших ученых, в первую очередь прот. В. В. Зеньковского и Б. Вышеславского. Материалы, посвященные антропологическим построениям русских философов, приведенные в данной главе, во многом почерпнуты из обширной «Истории русской философии» (Зеньковский В. В., 1991). В русле традиции сопряжения психологических и богословских подходов, Б. Вышеславский в статье «Религиозно-аскетическое значение невроза» пишет: " невроз есть потеря соприкосновения с реальностью. Функция восприятия реальности в ее полноте, воздействия на эту реальность, самозащиты от нее – есть функция, требующая наибольшего психического напряжения, самая ценная и самая трудная функция сознания. Невроз есть пребывание в иллюзии… религиозная установка сознания требует трезвенности… и отстранения всяких субъективных измышлений. Поэтому истинная религиозная жизнь противоположна всякому неврозу и психозу и святые суть самые здоровые люди, обладавшие во всей полноте функцией реальности.» (Вышеславцев Б., 1926).

Советский период истории психологии характеризовался большей или меньшей степенью идеологической ангажированности исследований. Так совершенно обязательным для ученых было нахождение подтверждения заказанному тезису о том, что русская психология изначально основывалась на материалистических предпосылках. (Ананьев Б. Г., 1947; Иванов Н. В., 1954; Петровский А. В., 1984). В одной из типичных диссертаций этого времени автор именует мистика Г. Сковороду «философом материалистом и просветителем демократом.» (Федотов Д. Д., 1955).

Установки вульгаризованного марксизма распространялись на предписания в сфере психотерапии. Для колорита будет уместен следующий пассаж из работы весьма известных авторов – «В современных условиях социальный аспект работы психотерапевта проявляется у нас в таких, например, формах, как борьба с… тенденцией к иррациональному, мистически окрашенному восприятию мира, легко перерастающему в основу религиозного мировоззрения.» (Бассин Ф. В. с соавт., 1975).

Психология религии изучалась весьма своеобразно, что понятно уже из названия что явствует уже из названия одной из типичных диссертаций советского периода: «Религиозная психология и пути ее преодоления» (Бахтияров А.,1966). В одной из авторитетных для советских религиоведов монографий по названием «Психология религии» дается весьма примитивное определение предмета исследования: «Психология религии это изучение психологических особенностей религиозных людей, отличающих их от людей нерелигиозных и реализующихся в их поведении». (Угринович Д. М., 1986, стр.7). Непреклонно атеистическая позиция автора данного определения приводит к имплицитному пониманию в качестве полноценных – психической нормы – только «нерелигиозных людей».

Вместе с тем существовал «самиздат», путями которого широко распространялась книга известного психиатра, д.м. н. Д.Е.Мелехова «Психиатрия и проблемы духовной жизни». Отмечались прецеденты, когда при использовании нейтральной терминологии, оказывалось возможным опубликовать нечто имеющее отношение к проблеме духовности. Так врач – психотерапевт В.П.Ларичев, позднее принявший сан священника, в 1983 году вводит понятие аксиопсихотерапии, которая предполагает: «достижение лечебного эффекта путем направленного изменения… ценностей пациента, актуализацию тех его индивидуальных значений, которые могли бы заполнить смысловой „вакуум“ … что объективно ведет к росту зрелости личности» (Ларичев В. П., 1983).

Пост-советский период развития отечественной духовно – ориентированной (в христианской традиции) психологии также имеет свои особенности. Так можно выделить континуум, в котором на одном полюсе сохраняется понятийных аппарат психологии, в то время как на противоположном доминируют исключительно религиозные категории. Проследим это на трех литературных источниках. В первом из них «Предмет и задачи православной психологии» определяются как «целостное живое знание о генезисе человеческих страстей и пастырское искусство врачевания человеческих душ. В православной психологии человек берется не в модусе его наличного бытия, а в его долженствовании. Православная психология имеет выход в третье, трансцендентное измерение, туда, где лежит разгадка человека.» (Воробьев С. Л., 1995, стр.87).

Священник В. Цветков с соавт. пишет: " Православная психология предлагает новую концепцию целостного понимания человека и психотерапию, разработанную на основе православного аскетического опыта. Ее практические задачи: 1) восстановление отношений с Богом; 2) восстановление целостности человеческой индивидуальности – соединение ума, сердца и воли; 3) освобождение человека от обольщения своими страстями, приобретение адекватного видения мира и себя (трезвение); 4) защита от оккультных влияний; 5) развитие антиномического мышления и способности к символизации как средства духовного видения». (Цветков В. (свящ) с соавт.,1995. стр.80).

Тенденция получает свое завершение в среде специалистов, известных как «православные психиатры». Их стилизованно – умильный стиль повествования, стремление к идеализации «монастырской психиатрии» с последовательным отрицанием «светской» психологии можно наблюдать на примере монографии Д.А.Авдеева «Православная психиатрия», в которой медицинские сведения на уровне листовок санпросвета перемежаются целыми страницами цитат из Святых Отцов. Автор уверяет, что: «На практике мне на доводилось наблюдать случаи выраженных неврозов или невротических развитий личности у людей, живущих благочестивой христианской жизнью» (Авдеев Д. А., стр.23). Это наблюдение автора резко расходится с данными зарубежной литературы. В частности, в книге «Как лечить и предотвращать кризис у священнослужителей» приводятся цифры, свидетельствующие, что среди священников в Западной Европе только 10—15% обладают высокой духовной зрелостью, 20% имеют серьезные психиатрические проблемы, включая неврозы и алкоголизм, а около 70% выявляют признаки различной степени эмоциональной нестабильности. (Baars C., 1972, стр.9). Далее доктор Авдеев пишет: «Господь пришествием Своим не уничтожил власть дьявола, но только ослабил его влияние на людей и дал нам средства отражать дьвольские козни. Этими средствами является вера, святое таинства покаяния и причащения. Надо убеждать больного алкоголизмом носить нательный крест, читать молитвы, пить натощак крещенскую воду. Один хорошо знакомый мне человек злоупотреблял спиртным. Он слезно помолился Пресвятой Богородице и с того дня больше не притрагивался к водке.» (там же, стр.50—51). Здесь автор проговаривается, что вера является средством, иначе инструментом для чего-то большего, в данном случае – выздоровления. Можно также предположить присутствие ритуализма и магизма в предписываемых лечебных средствах, во всяком случае, если они исходят не от священника, а от специалиста с медицинским образованием. Затем автор высказывает сожаление, что «православная духовность не является в нашем обществе критерием для деятельности психотерапевта». (там же, стр.58—59). Любовь автора к Православной Церкви вызывает уважение, но чем, как «ревностью не по разуму» можно объяснить желание автора сертифицировать психотерапевтов по конфессиональному признаку. К авторам того же подхода можно отнести В. Невяровича с его монографией «Святоотеческая психотерапия» и, с определенными оговорками, которые обусловлены влиянием соавторов, публикации профессора невропатологии иеромонаха Анатолия (Берестова).

Приведем характерный для уровны подобных произведений пассаж: «Науке многое известно о причинах возникновения депрессивных состояний, но в среде ученых не принято говорить о грехе. Мучается человек от печали и тоски. Душа его страдает. Как врач я конечно облегчаю состояние этих людей медикаментами, беседами да и просто человеческим участием (А техники и приемы, разработанные за все время существования научной психотерапии – от изощренного психоаналитического концептуального аппарата – до парадоксальной интенции В. Франкла? С.А.). Но удовлетворение при приеме больного (А врачу нужно удовлетворять себя при приеме? С.А.) у меня наступает лишь тогда, когда заходит разговор о душе, о вере, о покаянии.» (Авдеев Д. 1997 стр. 43—44)

Мы проследили, впрочем фрагментарно и небеспристрастно, основные пункты развития отечественной идеалистически ориентированной психологии и психотерапии. Чем можно завершить этот путь в новой фазе нашего общества, наступившей с конца 80-х годов, когда по очевидно мистической причине пал идеологический тоталитаризм. Празднование 1000-летия Крещения Руси вполне уместно назвать вторым ее Крещением. И, по прошествии 10-лет, его можно назвать неудачным. Люди, буквально хлынувшие в Церковь тогда, заметно остыли, экзотику приближения к Церкви сменила экзотика разоблачения иерархов. Согласно последним социологическитм данным, число «практикующих христиан», т.е. соблюдающих литургический ритм Исповеди и Причащения, составляет от 2 до 10% населения. Это сопоставимо с заболеваемостью шизофренией (1—3%). Мы надеемся, что эти проценты от населения не совпадают. Но, кроме печальных шуток, приходится наблюдать, что воцерковившиеся люди не достигают духовной зрелости и предпочитают утверждать свою религиозность «от противного», т.е. неким защитительным – «поиск врагов» – а то и наступательным путем. Нам представляется, что более перспективным путем к Богу и Церкви является нелицемерное самопознание в Свете Евангельских истин и Святоотеческого опыта. Именно этому призвана служить религиозно – ориентированная психология и психотерапия в наши дни.

ИСТОЧНИКИ:

Авдеев Д. А. «Православная психиатрия» М., 1997.

Ананьев Б. Г. «Очерки истории русской психологии 18 и 19 веков» Госполитиздат, 1947.

Анатолий (Берестов, иеромонах) «Число зверя» М.1996.

Бассин Ф. В., Рожнов В. Е., Рожнова М. А. «Психологическая теория личности и психотерапия» в сб. «Соотношение биологического и социального в человеке» М., 1975.

Бахтияров А.: «Религиозная психология и пути ее преодоления», Автореферат дисс. канд., Баку, 1966.

Бердяев Н. А. «Опыт философского оправдания христианства» в журнале"Русская мысль», N.9, 1909.

Боткин Я. А. «Принципы психотерапии (Принципы лечения психическим влиянием) М., 1897.

Введенский А. И. «Психология без всякой метафизики» Пг., 1917.

Введенский А. И. «Условие позволительности веры в смысл жизни» в кн. «Смысл жизни в русской философии», СПб, 1995.

Воробьев С. Л. «Онтологические образы в психологии» в кн. «Начала христианской психологии» М., 1995.

Выготский Л. С. «Развитие высших психических функций», М., 1960.

Вышеславцев Б.: «Религиозно-аскетическое значение невроза» журнал «Путь», 1926, N 5, стр. 638—640.

Галич А. «Картина человека» СПб, 1834.

Голубинский А. Ф. «Лекции по умозрительной психологии» М.,1871.

Грот Н. Я. «Устои нравственной жизни и деятельности» в кн. «Смысл жизни в русской философии», СПб, 1995.

Добронравов В. Е. «Руководство к сохранению здравия и воспитания человека» СПб, 1858.

Зеньковский В. В. (прот.) «История русской философии» Л., 1991.

Иванов Н. В. «Возникновение и развитие отечественной психотерапии» Дисс. докт. М., 1954.

Кандинский В. Х. «Общепонятные психологические этюды». М., 1881.

Кедров И. «Курс психологии», Ярославль, 1944.

Каннабих Ю. В. «Эволюция психотерапевтических идей в 19-ом веке» М., 1910.

Ларичев В. П. «Аксиопсихотерапия кризисных состояний» в сб.«Научные и организационные проблемы суицидологии», М., 1983, стр. 204—210.

Лихницкий В. Н. «Психотерапия и психоанализ» Одесса, 1912.

Лопатин Л. М. «Понятие о душе по данным внутреннего опыта» в журнале «Вопросы философии и психологии», N.3—4, 1896.

Лопатин Л. М. «Вопрос о свободе воли» 3 Выпуск Трудов Моск. Психологического Общества. М., 1889.

Лопатин Л. М. «Курс психологии» М.,1904.

Любовский П. М. «Краткое руководство к опытному душесловию» Харьков, 1815.

Малиновский П. П. «Помешательство, описанное так, как оно является врачу в практике» СПб, 1847.

Михайлов И. (свящ.) «Наука о душе» М., 1796.

Мудров М. Я. «Избранные произведения» М.,1949.

Несмелов В. И.«Наука о человеке», Казань, 1907.

Невярович В. К. «Святоотеческая психотерапия», М.,1997.

Петровский А. В. «Вопросы истории и теории психологии» М., 1984.

Пирогов Н. И. «Сочинения» Т.1, 2., Киев,1910.

Сикорский И. А. «Статьи по вопросам общественной психологии», Киев, 1899.

Столова Е. А. «Основные тенденции развития в России личностно ориентированной психотерапии в конце 18 – начале 19 веков». Автореферат дисс. канд. мед. наук, Ленинград, 1987.

Сперанский В. Н. «Истерия и кататония» в журнале «Современная психоневрология» 1925 N.8.