«От тюрьмы да от чумы…». Путь доктора Коффера

– И что она?..

– Она ответила, что окончательно выгнать зловещую субстанцию не может. Но знает человека, который живёт в Тулузе и умеет это делать…

В трактир вошли ещё несколько человек. Я узнал их – это были каменщики, ремонтировавшие Иерусалимское укрепление (14). Они шумно уселись за длинный стол и заказали себе вина.

– По дороге домой, – продолжал свой рассказ странный француз, – я задавал тётушке много вопросов о духах: откуда они берутся, как они вселяются в человека, почему люди не препятствуют им в этом? И вот, что я узнал… Загадочные субстанции, духи и демоны, в наш мир проникают через определённые проходы (15). Если дверь в этот проход они открывают сами, то могут самостоятельно и вернуться в свой мир. Такие духи долго не задерживаются в человеке, поживут – да и отправляются обратно. Но есть духи, которые попадают в наш мир по вине самого человека. В основном, это происходит тогда, когда неумелые люди занимаются спиритическими сеансами…

– Прошу простить моё невежество, – перебил я рассказчика. – А что такое спиритический сеанс?

– Сейчас отвечу, молодой человек. Скажите, возникало у вас когда-либо ощущение того, что за вами кто-то наблюдает, хотя вы абсолютно уверены, что вокруг никого нет?

– Пожалуй, да…, – согласился я.

– А случалось так, что на вопросы, которые вы задаёте себе мысленно, бывает получен чёткий ответ, который сами себе вы никогда бы не дали?

– Припоминаю и такое… Но к чему вы клоните, мэтр?

– Таким образом, юноша, «тот», кто оберегает вас из иного мира, хочет, чтобы вы поняли или открыли для себя нечто важное, что раньше даже не приходило в вашу голову… Думаю, следует прислушиваться к подобным знакам, и «те», кто заботятся о вас… предостерегут, подскажут и поддержат. Если же в жизни грядут перемены, мы можем получать указания и во сне. Потусторонние сущности, а это – наши умершие предки или же люди, которые очень дороги, могут явиться и помочь советом.

Но существуют способы искусственного вызова духа умершего человека. Они известны издавна… Вот процесс его вызова и общения с ним, и есть спиритический сеанс… В момент, когда дух является, одновременно открывается дверь в мир мёртвых, из которого затягивает разную нечисть в наш мир. Этот проход открывается с помощью демонических сил умершего человека. Они словно наказывают этим того, кто потревожил их.

– Но зачем вообще вызывать дух умершего человека? – спросил я, одновременно думая о том, что потревожить тело умершего – это ещё ерунда, а вот вызвать его дух – это уже серьёзно…

– Видите ли, Петер, – ответил мэтр Шаньон. – Некоторые делают это просто из любопытства. Другие рассчитывают с помощью духа умершего человека решить какие-то свои проблемы. Люди, содержащиеся в лечебнице для душевно больных, обычно и являются одержимыми такими духами… Но никто из древних медиков, а вам должно быть это известно, никогда об этом не говорил открыто.

– Прошу вас, продолжайте свой рассказ, мэтр!

– И тогда я решил вновь наведаться в лечебницу и постараться попасть в ту комнату, из которой доносился лай, кукареканье и рычание. Мне захотелось попробовать самостоятельно изгнать из человека вселившегося в него духа. Конечно, тётя на словах пояснила мне, как это делается…

Я с интересом слушал. Мои товарищи тоже, правда, Фриц уже начал клевать носом.

– И вот, пришло время… Меня впустил в палату мой приятель. Я вошёл туда и увидел такую картину. В помещении было три лежанки, на каждой из которых находился человек, привязанный за руки и ноги широкими кожаными ремнями. У одного из несчастных весь рот был в пене, второй, не моргая, устремил в потолок свой безумный взор, третий, глухо рыча, глядел прямо на меня. Я подошел к тому, который невидящими глазами смотрел в потолок. Поначалу, я сделал так, как научила меня тётя, чтобы дух на мгновенье покинул тело несчастного. Но он немедленно вернулся обратно. Потом я повторно применил тётушкины приёмы, и когда субстанция вышла вновь, я направил свои ладони на духа и усилием воли отодвинул его к окну, а сам встал таким образом, чтобы своим телом заслонить больного, и спросил того: «Как ты себя чувствуешь?»

– И что он вам ответил, мэтр? – тихо спросил Отто.

Тот пожал плечами и сунул в рот трубку. Затем, сделав затяжку, продолжил:

– У него из глаз полились слёзы… Минутой позже он сказал, что чувствует себя намного лучше… Конечно, я поинтересовался, как произошло вселение в его тело духа… И он поведал мне занятную историю… Однажды, лет двадцать назад, они с друзьями в студенческой коллегии ради забавы проводили спиритический сеанс, после чего ему и стало дурно… Я приказал духу больше не посещать тело этого человека, и сидеть в стороне. Самого же пациента попросил, чтобы он никому не говорил о том, что здесь произошло. Позже я похвалился тётушке, что смог изгнать духа, и человек сейчас здоров. Тётя с грустью улыбнулась: «Эх, Поль, из одного страдальца ты демона выдворил, а он теперь вселится в другого человека, потому что изгнать, не открыв проход в мир, откуда он пришёл, значит – вынудить этого духа избрать себе другую жертву». А как открывать эти проходы, она и сама не знала… Позже от своего приятеля я услышал, что монахиня, прислуживающая в той самой лечебнице, внезапно заболела. Её поместили туда же… С тех пор я не занимаюсь подобным целительством…, – с грустью закончил Шаньон и взялся за стакан.

– Да-а…, – протянул я.

– А если вам, Петер, – промолвил мэтр Шаньон, – интересно, как проходят сеансы спиритизма, что ж, найдите трёх-четырёх надёжных парней, и я с удовольствием проведу таковой для вас…

Глава 5. Честь студента и сеансы спиритизма

Неподалёку от старой крепостной стены, в торцевой части дома, выходящего к рыночной площади Альтштадта, расположен трактир «Усы сома». Крыльцо с красочной вывеской, ступеньки ведут вниз, а там – широкие двери старинного и чрезвычайно популярного заведения города.

Наверное, с самого создания Университета в 1544 году и появления первых университетских сообществ, наше братство сделало этот уютный трактир местом постоянных встреч. Сколько студенческих задниц усердно полировали здешние широкие скамьи из дуба! Сколько пива выпито бесшабашными школярами в этих стенах!.. Возможно, тут зарождались даже заговоры против профессуры! О скольких зловещих тайнах тут было упомянуто вполголоса! А сколько душещипательных или вызывающих хохот историй рассказано за этими видавшими виды столами! Не одну сотню лет здесь отдыхали, отмечали большие и малые радости, а также запивали горе вином…

Тем временем, душный августовский день близился к своему завершению. Часы на альтштадской ратуше пробили семь, и по пыльной брусчатке, словно по команде, сочно зацокали тяжелые капли, отчего на душе моей сразу сделалось неуютно и тревожно… Но в тот же момент я, отряхивая камзол, уже вбежал в двери нашего гостеприимного заведения.

Запах пива, жареных и печёных закусок сразу ударил мне в ноздри. Гул множества голосов проник в уши. Двое пожилых музыкантов, прильнувших к скрипкам, бросили на меня приветливый взгляд. Играли они тихую мелодию, под которую можно было и размышлять, и беседовать. Многие посетители курили. Клубы дыма голубовато-белёсым облаком висели в воздухе сумрачного помещения.

Хотя в трактире «Усы сома» уже набралось немало народу, стол, за которым меня ждали, я нашёл без труда. Магистр Кольтенброк сидел в окружении нескольких молодых людей, как я понял, студентов. Некоторых из них я прекрасно знал, например, Манфреда Гуса, моего соседа и друга, двое других были медики – Якоб Лившиц и Густав Грюн. Двое других – тоже медики, но уже бакалавры.

Я подошёл к столу и мне предложили свободное место.

– Это – наш новый товарищ Петер Коффер, – представил меня сидящим буршам магистр. – Он выразил желание присоединиться к нашему университетскому… кружку.

Я не успел и глазом моргнуть, как возле меня появилась кружка тёмного пива.

Подкрепись, дружище, – Манфред подал мне миску с горохом и салом. – Я рад, что мы теперь будем вместе и в нашем союзе…

Такая приятная новость несколько подняла моё настроение. Хотя, должен признаться, непонятная тревога продолжала меня тяготить. Однако я давно понял, что ничто так не разъедает нашу душу, как сомнения и волнения, а спокойная жизнь даруется лишь тем, кто не слишком заботится о её продлении. Чтобы сделать своё бытие приятным, необходимо оставить всякую тревогу о нём. Ведь никакое благо не принесет радости его обладателю, коль он в душе не готов его утратить.

– Ты же юрист, Манфред, – перебил я его. – Зачем тебе, – тут я понизил голос, – заниматься гробокопательством?

– Э-э, дружище Петер, – Кольтенброк услышал мою реплику. – Позволь, я сначала поясню тебе, какой Союз мы создали…

– Буду только рад, – ответил я, поднимая кружку с пивом.

Музыканты заиграли старинную немецкую песенку «Unter den Linde» (16). Кто-то из подвыпивших завсегдатаев принялся неуклюже пританцовывать, в конце зала послышался дружный смех. Кельнеры быстро разносили напитки и закуску по столам. Следящий за порядком бывший гвардеец Рольф, стоя возле дверей, придирчивым взглядом поглядывал на гостей.

– Петер, – начал объяснять магистр, – знаешь ли ты, как в городе относятся к студентам?

Я только пожал плечами. Трудно сказать… По-моему, каждый горожанин ожидает от школяра только какой-нибудь пакости…

– Да, ты прав, – поняв мои мысли, – продолжал Кольтенброк. – Студенческая братия не отличается воспитанием и хорошими манерами. Ты даже не представляешь, сколько жалоб только за полгода подали жители городов на нашу Альбертину? То, что наши бурши являются постоянными клиентами у шлюх, – к этому все давно привыкли и данный факт уже никого не удивляет. Но, нашему брату этого мало – они не гнушаются флиртом с замужними дамами и даже, порой, насильничают, как какие-то иностранные наёмники в захваченном городе! – Он с шумом отхлебнул пива. Было видно, что компания сидит здесь не так уж мало времени, все её члены были уже порядком навеселе.

– О-о, – вдруг протянул Кольтенброк. – Присаживайся к нам, дружище!

Я заметил, что к нам присоединился человек, с которым мы недавно общались в «Шхуне». Это был бакалавр Отто Жемайтис.

Тот склонил голову в приветствии и заказал себе вина. Я понял, что Жемайтис – тоже член «тайного союза».

– С этим молодым человеком мы только что сидели за одним столиком, – заметил Отто.

– Я как раз объясняю ему, что у нас за общество, каковы наши принципы, идеалы и программа…

– Наш союз называется «Честь студента», – с лёгкой усмешкой добавил литовец. – Мы хотим, чтобы звание студента вызвало уважение у горожан…

– Ведь студент – это будущий врач, философ, чиновник-юрист, богослов, – подтвердил магистр. – Каким он будет теологом или адвокатом, если в молодости напивался, как свинья, спал со шлюхами и дрался по поводу и без оного? И каким он станет врачом, философом или знатоком права?..

– Кнайпхоф, а также Лёбенихт и Альтштадт, – продолжил Отто, – где находится университет, получает значительные прибыли от соседства с Альбертиной. Но наши… члены различных братств, то есть – студенты, которые делают эти города богатыми и развивающимся, подчас превращают жизнь обывателей в сущий кошмар! Не секрет, что молодёжь из Академии буянит, хулиганит, пьёт на улицах и горланит песни, пристаёт к прохожим, затевает драки! Мало того, иногда студенты опускаются до грабежей и практически все совершают набеги на ближайшие фруктовые сады… А вспомните недавний случай, когда члены братства Мазовия вломились на свадьбу торговца сукном!

– В связи с этим, – вновь взял слово магистр Кольтенброк, – в Уставе Академии появились следующие записи, касающиеся запретов для студентов: «…проводить ночь вне дома, забавляться по воскресеньям с мирянами, купаться по понедельникам, слоняться по рынку по средам, драться с малышнёй, марать книги во время службы, производить беспорядки, говорить глупости, рубить деревья, мешать палачу, когда он исполняет обязанности, декламировать комедии в церкви и на кладбище»… и так далее!

– Вот мы и собираем компанию, которая с каждым месяцем становится всё больше, состоящей из студентов, ведущий благочестивый образ жизни…

– И то, – добавил Манфред Гус, – что школяры иногда выкапывают или покупают у кладбищенских воров труп для учебных целей, пусть не смущает тебя, дружище.

– Лучше, когда всё это делается аккуратно, тихо и не приносит никаких дурных последствий, – добавил Густав Грюн.

– Желаете вина, господа студенты? – к столу подошёл улыбчивый кельнер в белоснежном фартуке.

– Благодарим, – ответил Якоб Лившиц. – Мы уже достаточно выпили и сейчас разойдёмся. Завтра у нас занятия.

– А когда вам мешали занятия…, – попробовал возразить работник трактира.

– Сказано – нет! – повысил голос Отто, и малый тут же покинул компанию.

– А теперь, – тихо продолжил Кольтенброк, – Поговорим об очередном… объекте для исследований. – Он сделал паузу. – Речь идёт о богатом человек, ювелире…

– Абрам Шухер! – воскликнул один из бакалавров.

– Да, – кивнул головой магистр, – который скончался нынешним утром. Похоронят его, скорее всего, послезавтра… А это значит…

– Это значит, что после похорон его попытаются ограбить мародёры, – спокойно продолжил Отто. – Они выкопают тело и снимут с него все драгоценности. А потом… это тело они могут продать нам…

– Дорого? – поинтересовался я.

– Дорого, – вздохнул магистр. – Впрочем, с ними можно и сторговаться… Не хочешь ли встретиться с мародёрами, Петер, и договориться о приемлемой цене? – Мне послышалась в голосе Кольтенброка затаённая усмешка.

– Согласен, – ответил я. – Только мне не знаком ни один кладбищенский вор…

– Отто Жемайтис поможет тебе, – ответил магистр. – И Манфред Гус, раз уж вы друзья…

Мы вышли из трактира, горячо обсуждая предстоящее дело. Мы – это я, Отто Жемайтис и Манфред Гус, все изрядно «подогретые» вином и пивом.

– Они могут заломить сумму в сотню талеров! – доказывал Манфред. – А могут потребовать и ещё больше!

– Попробуем поторговаться, – ответил я.

– С ними тяжело договориться, – заметил Отто. – Это – народ с мрачной репутацией и тяжёлым нравом… Тут нужно продумать ситуацию наперёд и действовать наверняка!

– А как мы её продумаем? – пожал плечами Манфред. – По-моему, с ними вообще нельзя договориться…

– Видите ли, друзья, – произнёс Отто, – обычно мародёры выкапывают труп, снимают с него украшения и тут же закапывают обратно… Труп – в могиле, всё тихо… Место захоронения приведут в порядок, так, что никто и не заметит, что труп обчистили! Нам же самим надо будет спрятать труп после исследования… Конечно, можно его выбросить в реку, привязав к ногам увесистый камень, но вода сильно портит тело… Поэтому лучше прикопать его в уединённом месте… Но всё это необходимо сделать в стороне от посторонних глаз, а это не просто!

– А не попросить ли нам помощи…, – робко начал я.

– Помощи? Ты что? В таком деле… – сразу воспротивился Манфред.

– …У господина Шаньона! – выпалил я. – Пусть вызовет своих духов, мы у них и узнаем, как нам правильно действовать!

Некоторое время мы шли молча по брусчатке в сторону Лёбенихта, обдумывая сказанное мною. Я и сам далеко не сразу понял, что моё предложение не такое уж скверное.

По-моему, это – неплохая мысль, – поддержал меня Отто. – Кстати, я знаю, где обитает старый мошенник! Давайте, завалимся к нему прямо сейчас и попробуем провести сеанс спиритизма!

– А будет ли из этого толк? – недоверчиво спросил Манфред.

– Может, и не будет…, – пожал плечами Жемайтис. – Зато это – чертовски интересно!

– Шаньон – известный медиум, – заверил я друга. – Он досконально знает своё дело… С ним мы не пропадём!

«Чёрт возьми, всё-таки я тоже сегодня излишне переусердствовал с Бахусом!»

Не прошло и часа, как мы стучались в дверь дома, в котором, как уверял нас Отто, живёт французский медиум. Я взглянул в чёрное небо. Вот-вот разразится гроза. За Прегелем вовсю сверкали молнии – там уже началось! Не хотелось в такую погоду шататься по улицам города.

Сначала Жемайтис посоветовал нам постоять в сторонке, он, мол, сам поговорит с Шаньоном, и, если тот не против, то все зайдём в дом и начнём сеанс.

Пятью минутами спустя, мы уже поднимались по крутой лестнице вверх, в комнату господина Шаньона, в которой он обычно проводил сеансы спиритизма.

Сам француз ещё не собирался спать. Он сказал нам, что мы пришли в самое удачное время: ведь солнце уже село.

Мы расположились в комнате, ожидая, что вот-вот загрохочет гроза, и сами силы природы покажут нам, что мы занялись не богоугодным делом. Шаньон спешно собирал и готовил необходимые для проведения сеанса причиндалы. Попутно он объяснял нам:

– Увлечение спиритическими сеансами, молодые люди, не такое уж безобидное занятие. Вы ведь, приступая к нему, ещё ничего не знаете ни о самом обряде, ни о его последствиях, – он положил на стол какую-то доску, на которой были начертаны буквы и цифры. – Должен вас предупредить, что последствия могут быть ужасными… Человеческая душа, мои господа, бессмертна и после кончины тела может вступать в общение с живущими людьми и вызывать ряд вполне осязаемых явлений. – Он достал полотенце и повесил его себе на шею. – У египтян существует древнейшее верование, что душа человека, кху, может после его смерти возвращаться на землю и… принимать различный облик. Она даже способна проникать в живых людей, «занимая» их тела! А помните, как Гомер описал, каким способом Одиссей вступил в сношение с духами? Все спириты согласны с тем, что душа не тотчас же после смерти становится свободной. Она некоторое время находится под властью земной жизни, и лишь потом отправляется к Высшему Разуму. Вы помните, как Одиссей, прежде чем говорить со своими недавно умершими друзьями, должен был прибегнуть к одному средству для воздействия на духовные существа? Он принёс жертву умершим, как обыкновенно приносил её богам, и тем самым достиг своей цели… Он вызвал к себе духов и получил от них ответы на вопросы относительно будущего. Современные спириты используют другой метод. Мы с вами сядем за круглый стол и… Кстати, нас должно быть не меньше пяти человек. Вы не будете возражать, если к нам присоединится мой слуга Гийом? Он – привычный человек и не будет нам мешать…

Рассказывая, господин Шаньон зажёг в комнате несколько свечей, которые расставил в определённом порядке.

– Обыкновенному магу, – продолжал он, – как говорится в древней Книге о мистериях, помогают лишь демоны, но он вызывает только призрака, а не сущность. На современном спиритическом языке это значит, что менее совершенный медиум может вступать в сношение лишь с низшими, лживыми и злобными духами, сообщениям которых не стоит верить. Сейчас одни видят различие между ангелами и демонами и считают эти две группы духовных существ особыми созданиями, не имеющими ничего общего с душами умерших. Иные, напротив, думают, что как ангелы, так и демоны являются лишь определенными ступенями в развитии душ, живших прежде на Земле… Но спора здесь никакого не может быть, ибо мы едины в том, что эти духовные субстанции, каково бы ни было их происхождение, могут вступать в общение с людьми. Как известно, Церковь всегда относилась крайне враждебно к вызову духов и даже в наши дни она прибегает к весьма сильным средствам, чтобы удержать людей от подобного рода опытов. Поэтому, сегодняшнее наше деяние мы будем держать в тайне…

Мы внимательно следили за приготовлениями медиума, хотя чертовски хотелось спать…

– При спиритических сеансах в сношение с людьми вступают обыкновенно низко стоящие, нечистые, злые духи. Нередко они по-своему терзают и мучают медиума и его окружающих… Они даже могут «вселиться» в любого из нас… Но это если только что-то пойдёт не так…

Лицо господина Шаньона при свечном освещении словно гримасничало от игры света и теней: то полностью закрывались его глаза, то резко обострялись морщины и складки у рта, то казалось, что он криво улыбается… Между тем, медиум зажёг в блюдце какие-то корешки, от которых по комнате начал распространяться приятный аромат.

– Это – благовония, – догадался Манфред.

А я-то уж думал, что он заснул! Господин Шаньон открыл окна, через которые до нас вскоре докатилась волна приятно бодрящего свежего воздуха. Как пояснил медиум, это для того, чтобы дух свободно проник в помещение и так же спокойно покинул его. На другой стороне Прегеля вовсю гремела гроза. Возможно, сейчас подойдёт и к нам. Но бывает и так, что она погрохочет где-то в стороне, да и отправится дальше, минуя центр города.

– Подумайте, господа, – предложил медиум, – дух какого человека мы будем вызвать?

– Валтазара! (17) – брякнул Манфред.

– Нет, с колдунами лучше не связываться, – отверг эту идею Отто. – Может, герцога Альбрехта?

– Или – Коперника, – предложил я.

Было довольно поздно, никто не хотел спорить. Решили остановиться на Копернике. Тем более, что у француза дома оказалась книга великого учёного. Он водрузил её на стол и поставил на неё свечу.

– Это должно помочь привлечь дух, – пояснил он.

На приготовление к сеансу ушло несколько минут.

– Пора приступать, – пробормотал Шаньон.

Мы расселись по кругу отлакированного стола, со странными ножками в виде каких-то отвратительных копыт. Медиум положил на середину столешницы блюдце с нарисованной на нём стрелкой. Рядышком лежала доска с начертанными буквами и цифрами, словами «Да» и «Нет». Свечи расставили так, чтобы они не мешали, но давали достаточно света. Затем француз поднял блюдце и слегка подогрел его в пламени свечи, потом положил обратно, но вверх дном. По его указанию, мы приложили кончики пальцев к блюдцу, так, что бы они только слегка притрагивались к нему. Другими своими пальцами мы касались пальцев соседей справа и слева. Таким образом, круг замкнулся.

– Произносим хором…, – скомандовал господин Шаньон. – Дух Николая Коперника, приди!..

Напольные часы пробили полночь. Отзвуки грома проникали в помещение. Было по-настоящему жутковато.

– Дух Николая Коперника, приди! – повторили мы.

И прислушались. Никаких посторонних звуков не возникло.

Порой дух приходит сразу, иногда его можно звать часами, – пояснил Шаньон. – Будем надеяться, что великий Коперник не заставит себя долго ждать.

– Дух Николая Коперника, приди! – произнесли мы ещё раз. Затем – ещё и ещё…

Дух Николая Коперника, приди!..

Мне вдруг показалось, что пламя свечей дрогнуло… Дышать стало тяжело, меня бросило в жар. Одновременно с этим почудилось, что где-то внутри груди появилась чья-то холодная рука, которая принялась ощупывать мои внутренности… В какой-то момент я чудом сдержался, чтобы не заорать от ужаса… Возможно, мои приятели чувствовали нечто похожее, но я не видел их лиц…

И вдруг… Блюдце дёрнулось. Я почувствовал, что мои глаза настолько расширились, что стали готовы вылезти из орбит… Блюдце начало медленно поворачиваться… Причём, без каких-либо наших усилий! А пламя свечей затрепетало, словно от порыва ветра! Только, никакого сквозняка не было! Несмотря на это, мы отчётливо ощутили холод… Словно огромную ледяную глыбу вплотную подтащили к нашему столу!

Глава 6. Спиритический сеанс и мародёры

Мне показалось, что вокруг всё застыло, превратилось в какую-то вязкую, тягучую массу. Лишь откуда-то издалека доносился голос господина Шаньона:

– Мы рады приветствовать тебя, наш великий предок! По-доброму ли ты сегодня к нам расположен?

Неожиданно я почувствовал, что блюдце едва заметно скользнуло по поверхности стола.

– Ты сказал: «да», – послышался голос медиума. – Что ж, это – прекрасно! Намерен ли ты отвечать на наши вопросы?

И вновь блюдце сдвинулось с места. Подступившую было сонливость словно рукой смахнуло. Мне удалось взять себя в руки и взглянуть на происходящее более осмысленно. Я увидел, что стрелка на блюдце и на сей раз указывала на слово «Да», причём, я был готов поклясться на Святом Писании, что блюдце двигалось само!

– Macte! (18), – прошептал Шаньон. – господа, дух великого Николая Коперника находится здесь, и он согласен ответить на наши вопросы. Прошу вас, поначалу задавайте несложные…

– Вам нравится гроза, уважаемый Николай? – растерянно спросил Отто, голос его при этом слегка дрожал.

«Да», – таков был ответ.

– Как вы считаете, – тихим голосом задал вопрос Манфред, – должны ли студенты медицинского факультета вскрывать тела мертвецов для приобретения знаний об анатомии человека?

«Да».

– Вы же сами – врач, – немного успокоившись, взял слово я. – Но считаете ли вы достойным похищать трупы с кладбищ?

«Нет».

Вот тут-то я и почувствовал реальную связь с чем-то потусторонним! Дух был невидим и неслышен, но он был рядом! Явился на наш зов из далёких, неведомых миров и теперь преспокойно общается с нами, живыми! Одновременно с этим, я ощутил, что, похоже, вхожу во вкус! По крайней мере, полностью успокоился. Только вот моё сердце билось ещё достаточно часто. Конечно, разве мог я когда-нибудь представить, что мне доведётся беседовать с самим Николаем Коперником?.. Точнее, с его духом…