Симона и Грета

– Ладно. Забей.

Симона передернулась. Грета усмехнулась.

– Кстати я там встретила одного парня из нашей школы. Представляете, он тоже на втором курсе, только на другом факультете.

– Что за парень?

– Парень как парень. Обычный. В школе мы почти не общались – он из «Б», а я из «А». Так, на дискотеках, на линейках. Но никаких контактов. Я его, правда, раньше уже видела в институте – смотрю, рожа знакомая. Но он меня то ли не заметил, то ли не узнал. Ну, я думаю – мне-то что. Пошел к такой-то маме.

– Галя!

– Ну, хорошо. Пошел к черту! Так тебе легче?

– Зачем вообще ругаться?

– Я не ругаюсь, я просто рассказываю. Ну вот. А тут вдруг он ко мне подходит – слушай, откуда я тебя знаю?

– А ты что?

– Я ему говорю, я к тебе в снах являлась. А он: нет, серьезно? Мне кажется, что я тебя знаю. Ты меня знаешь, говорю, но плохо. Ну, так, слово за слово, он вспомнил, где меня видел.

– А ты бы сразу сказала, что вы в школе вместе учились.

– Во-первых, не вместе. Во-вторых – зачем? Я вполне могла его не помнить.

– Зачем эти игры, Галь?

– В женщине, мама, должна быть тайна. Пусть разгадывает.

– Ой, Галя, Галя. Ну и дальше что?

– Ничего. Шли домой вместе, болтали. Он тут недалеко живет.

– Где?

– Не знаю. Я не интересовалась. Также не знаю его телефона, размера ботинок и любимого блюда.

– А свой телефон ты дала ему?

– А он спрашивал? Я сказала, что мы еще увидимся.

– А он тебе понравился?

– Ну мам, не знаю. Ничего так, вроде бы. Высокий, по крайней мере, выше меня. Светленький. Но искры он не высек.

Симона переглянулась с сестрой.

– Понятно. А как его зовут?

– Никита.

– Ну, что ж. Никита так Никита. Надо бы его как-нибудь пригласить к нам.

– Ну да. Конечно. До дому провожал, разговоры разговаривал – женись!

Все трое рассмеялись.

– Девочки. Не гоните волну! Может меня еще кто-нибудь когда-нибудь проводит – так я к вам их всех скопом приволоку.

5

– Мама, Грета, я вам привела гостя. Это Никита. Он хочет чаю с вареньем.

Симона неожиданно для себя растерялась.

– Да…Конечно… Сейчас… Пойду поставлю чайник.

– Хорошо, что молодой человек хочет чаю. А не коньяка, например, – вмешалась Грета – Но подожди, Симона, давай-ка с ним познакомимся сначала. Молодой человек ведь не умирает от жажды?

Молодой человек улыбнулся.

Симона тогда подумала, что у него хорошая улыбка. Позже Грета сказала то же самое, прибавив, что у него смеющиеся глаза и море обаяния.

– Если честно, то именно умираю от жажды. Но минут пять я продержусь.

Грета подняла брови. Она ждала, что он смутится «Да, конечно. Что вы. Не нужно никакого чаю». Уверен в себе, раскован. Естественен.

– Обычно, когда умирают от жажды, кричат «воды, воды».

– Да я и хотел воды. Но понимаете… Киоск почему-то был закрыт, а Галя предложила мне зайти к ней. И вот я здесь. А насчет чая – это целиком Галина импровизация.

– Нехорошо возлагать всю ответственность на девушку.

– Да. Вы правы. На самом деле, вина целиком на мне. Я хитростью проник в ваш дом, специально чтобы попробовать варенья… – В это время Грета уже протянула ему полный фужер минеральной воды без газа, и он в несколько глотков почти осушил его… – о котором мне доверчиво рассказала ничего не подозревающая Галя. – Он уже спокойно допил последние капли. – Ух, спасибо большое. Это было прекрасно. Буду жить!

«Он совершенно не смущается в чужом доме», – подумала Симона.

«В этом парне что-то есть», – подумала Грета.

– Так я ставлю чайник? – спросила Симона.

– Ну, на самом деле это необязательно. Я пойду. Спасибо за чудесную воду, – он улыбнулся в сторону Греты. – Сберегите для меня мою порцию варенья. В следующий раз, если вы меня, конечно, пригласите, я принесу какое-нибудь печенье.

– Это совершенно лишнее. А без чая вы от нас не уйдете. Я вас не отпущу.

– Ставь, ставь, мам, не слушай его. Мы ведь голодные, как псы.

6

Никита стал бывать у них довольно часто. Они с Галей приходили после занятий, Симона или Грета их чем-нибудь кормили. Иногда они сидели у Гали в комнате, и слышно было, как они о чем-то спорят или смеются.

* * *

– Галь, а как он учится?

– Чем он интересуется?

– О чем вы разговариваете?

– Кто его родители? Какие у него с ними отношения?

– Есть у него друзья?

Все эти вопросы Симона и Грета задавали Гале, потому что им необходимо было знать побольше о Галином мальчике – а они не сомневались, что Галя и Никита – это пара, и в телефонных разговорах с немногочисленными родственникми упоминали Никиту именно в таком качестве – «Галюшка с Никитой были в театре…» или «сейчас Галя с Никитой придут, я их покормлю и после этого могу быть свободна…»

Симоне и Грете Никита нравился. Они часто заводили с Галей разговор о том, какой он остроумный и веселый.

– Да это он только с вами такой, – отбивалась Галя. – А в жизни он довольно вялый и незаметный.

Их беспокоило, что Галя не ценит его замечательных привлекательных качеств, которые были очевидны для них. Симона говорила:

– Галя, он незлой, неконфликтный, внимательный.

– В нем есть мужское начало, и со временем он будет шикарным мужчиной, – вторила Грета.

– Вот когда будет, тогда поговорим. И вообще, что вам дался этот Никита?

Галя уверяла, что кроме дружеских чувств их ничего не связывает и что именно поэтому их отношениями можно дорожить – потому что дружба – явление более редкое, чем любовь.

– Ты, Галюша, не права. Будешь локти кусать, если упустишь такого парня.

– Слушайте, мне он нравится. Но не так, как вам хочется. Что я могу сделать? Мы дружим.

Сестры переглядывались и пытались выяснить, в чем дело – может, с ним что-то не так?

– Да нет же, он замечательный. Он умница-остроумница и все такое, но мне он как мужчина не нравится. Это понятно?

– А он за девочками ухаживает? Есть у него кто-то?

– За девочками он не ухаживает, потому что сейчас вообще никто ни за кем не ухаживает. Сейчас другое время. Сейчас встречаются, ходят вместе в кино, в кафе.

– Это и называется ухаживать.

– Ну не знаю. Вроде бы у него никого нет. Хотя другим девчонкам он нравится. Не могу сказать, что он институтский кумир, но думаю, некоторые были бы непрочь. Но он ни одну из них особо не выделяет. Хотя со всеми мил.

– Потому что он влюблен в тебя?

– Мам! Разве он похож на влюбленного в меня? Еще раз повторяю, мы друзья. И личная жизнь каждого не мешает этой дружбе.

– Какая же у него личная жизнь?

– Ну мало ли, какая.

– Но ведь он большей частью торчит у нас.

– Может, ему с вами интереснее, чем с нами.

– Почему все-таки? Может, он синий?

Галя прыснула, Грета расхохоталась.

– Мама! Какая ты у меня продвинутая, оказывается! Во-первых, не синий, а голубой.

– Какая разница!

– Во-вторых, он не голубой. Иначе он торчал бы не у нас, а где-то в гей-клубе. Но он – натурал.

– Натурал?

– Ну да, если уж ты разговариваешь в современных терминах. У него была трагическая любовь. И после нее он пока никого не может полюбить. Должно пройти время.

– А в чем трагедия? – поинтересовалась Грета.

– Грет, не могу рассказать, это его тайна.

– Но ты знаешь?

– В общем, да.

– От него?

– Да. Он сам мне рассказал. Только просил не трепаться на эту тему.

– «Не трепаться!» Как вы выражаетесь!

– Любопытно. Что там могло быть? Он не похож на человека, пережившего трагедию.

– Грета! Не пытайся меня расколоть. Я обещала.

– Да я и не пытаюсь. Я просто рассуждаю вслух. По крайней мере, я думаю, что это не история Ромео и Джульетты.

– Ну, мало ли какие бывают трагедии. Не обязательно с летальным исходом.

– Может, безответная любовь? – предположила Симона.

– Да нет, Симона, не похож он на человека страдающего. Он не пишет стихов о бессмысленности жизни. Он весел, уравновешен, в нем нет надрыва.

– Грета, кончай анализировать! А то ты сейчас докопаешься. И получится, что я его выдала. Он никогда не поверит, что ты сама догадалась.

– Да я же еще не догадалась. А если догадаюсь, то ты не говори мне, что я права. Вот и все.

– Ну да, не говори. Ты все равно меня раскусишь.

Грета рассмеялась.

– Хорошо. Не буду больше докапываться. Хотя кроме романа со школьной учительницей мне ничего больше в голову не приходит.

– Ну вот. Я же говорила!

– А-а, так вот оно что!

– Неужели у него был роман с учительницей? – поразилась Симона. – Но с кем же? Я практически всех ваших учителей знаю.

– Мам, значит, ты не всех знаешь. И потом, ничего такого не было. Просто ему нравилась учительница, а поскольку он хорошо учился, то она его хвалила. И он принял это за любовь с ее стороны. Вот и все.

– А в чем трагедия?

– В том, что его мечты оказались иллюзиями. Но он ее не может забыть.

– Странно. Детский сад какой-то. Как-то не вяжется…

– Но я надеюсь, ты не будешь у него уточнять подробности?

– Нет, конечно. Ладно. Я вас оставлю. Пойду к себе.

Когда Симона прикрыла дверь, Грета спросила:

– Речь идет о химичке?

– Да. А как ты догадалась?

– Я как-то была на родительском собрании вместо Симоны. Из всех учительниц она самая … с живыми глазами. И что же, мужу учительницы стало известно об этом романе?

– Вот именно. И был большой скандал..

– А ты об этом знала?

– Нет, все прошло мимо меня.

– А ее не уволили?

– Она сама ушла.

– Н-да. Вот вам и Никита. Но все равно здесь что-то не то. По нему не скажешь… Хотя…

– Знаешь, мне не очень удобно у него спрашивать подробности. И честно говоря, не особенно интересно.

– Ну ладно. В конце концов, что нам до этого? Правда?

– Да, Грет, только ты ничего не знаешь.

– Не волнуйся. Конечно, я ничего не знаю.

* * *

Похоже, Галя говорила правду. Часто, когда они все сидели на кухне и обедали, ей кто-то звонил, и она выходила с трубкой в другую комнату разговаривать. Симона чувствовала страшную неловкость.

– Никит, ты извини ее.

– Да ради бога, – отвечал Никита, – пусть разговаривает.

– А кто это звонит, ты не знаешь случайно? – осторожно интересовалась Грета.

– Ну, поклонник очередной, наверное.

При этом он вел себя как всегда раскованно, и видно было, что Галины дела его ничуть не задевают и не влияют на настроение. Видно было также, что он с искренним удовольствием приходит к ним в дом и никакие звонки Галиных поклонников не портят ему этого удовольствия.

7

Вскоре Симона и Грета так привыкли к его приходам, что когда его не было несколько дней, они начинали беспокоиться – все ли с ним в порядке.

Однажды Симона, придя домой, увидела в гостиной два пустых стула перед работающим телевизором, на столе – две чашки с чаинками на дне. Одновременно она услышала Никитин голос, оживленно что-то рассказывающий.

– Галюша! – позвала она. – Можно тебя на минуту!

– Ее нет, – отозвалась Грета из своей комнаты, и тут же появилась вместе с Никитой.

– Нет? – удивилась Симона. – А где же она?

– У нас сегодня разное расписание. У них четыре пары, а у нас три. У меня никого дома сейчас. А я забыл сегодня ключ. И поэтому явился к вам без Гали.

– Правильно сделал. Есть хочешь?

– Уже. Меня накормили и напоили.

– То, что напоили, я вижу, – сказала Симона.

– Симона, не ворчи! Помою я эти чашки. Просто мы заговорили о Дали. И я показывала Никите тот альбом, помнишь? Который я привезла из Фигераса.

– А-а, замечательный альбом! Тебе нравится Дали, Никита?

– Очень!

– Ты можешь приходить, когда хочешь, пожалуйста. Независимо от Гали. У нас разные есть альбомы, если ты интересуешься живописью – ради бога, мы будем рады. Правда, Грета?

– Я ему то же самое сказала.

– Если честно – я вам очень благодарен! Я воспользуюсь вашим разрешением.

– Ну конечно. Приходи.

8

Грета услышала звонок в дверь, отложила журнал и пошла открывать.

– Привет, Никита. Заходи. Ты один?

– Да. Можно?

– Можно, конечно. А где девушка?

– У девушки какие-то дела. Она сказала, что я могу прийти один и подождать ее. И кстати, сказать вам, что она задержится.

– Ну, понятно, – усмехнулась Грета. – А где она задержится?

– Где-то по делам. По моему, у нее какая-то встреча. Важная.

– Важная? С кем же?

Никита замялся.

– Никит, у нее что – роман?

– По-моему, что-то вроде того.

– А ты как к этому относишься?

– Я не знаю, честно говоря.

– А какие у вас с Галей отношения?

– Мы друзья.

– А она тебе нравится?

– Она хорошая девчонка. С ней можно нормально общаться.

– Но вы не влюблены друг в друга?

– Боюсь, что нет.

Грета рассмеялась.

– Дипломат ты мой!

– Нет, мне она нравится, но…

– Да не оправдывайся ты, я просто задала прямой и не очень тактичный вопрос. А ты прекрасно ответил. А она с тобой делится своими секретами?

– Ну, кое-что, она мне рассказывает.

– А ты ей?

Никита улыбнулся.

– Я стараюсь не рассказывать.

– А есть что?

– Да не очень-то.

«В нем чувствуется мужчина. А то ли еще будет… Эх, Галка, Галюшка!»

– Слушай, Никита. Мне нравится с тобой разговаривать. Ты ведешь себя по-мужски.

Никита покраснел.

– Да не смущайся, все хорошо. Чаю хочешь?

– Да, можно.

– Я, пожалуй, тоже с тобой выпью, только не чай, а кофе.

– А можно мне тоже кофе?

– А может, ты тоже кофе?

Эти две фразы они произнесли одновременно и оба рассмеялись.

– Да, ловко получилось. Тебе кофе со сливками?

– А вы?

– Я – черный.

– Тогда и я черный.

– Не будь мартышкой. Пей, как тебе хочется.

– Черный.

Грета усмехнулась глазами.

– Ладно, будет тебе черный.

– А это ваш журнал?

– Да. Я как раз читала, когда ты позвонил. А что?

– Ничего. Интересно.

– Хочешь почитать?

– А что вы читали?

– Там есть одна критическая статья, мне она показалась любопытной. Я дочитаю, и потом можешь взять, если тебе интересно. Договорились?

– Договорились.

9

Однажды Никита пришел, когда Грета и Галя о чем-то спорили. Галя открыла ему дверь и кивнув, продолжила начатый до него разговор.

– Я не могу. Понимаешь?

– Но мы же заранее договаривались!

– У меня изменились планы!

– Но так не делается.

– Грета, ну пойми ты, наконец, что для меня эта встреча важна!

– Важнее, чем поход со мной?

– Грета, да! Важнее! Я все равно буду думать только о том, как сбежать. Может, у меня вся жизнь разрушится.

– Ну как хочешь.

– Грета, ну не обижайся, пожалуйста! Слушай, пойди с Никитой.

Никита все это время сидел и читал журнал. Тут он поднял голову.

– О чем речь?

– Понимаешь, у Греты билеты на выставку японской графики. Я обещала пойти, но не могу. И у Греты пропадает билет. Может, ты хочешь пойти?

– Я бы с удовольствием. Но… может быть, Грета Вольдемаровна хочет пойти еще с кем-то…

– Да нет, Никита, мы договаривались с Галей. Но я с удовольствием возьму тебя.

– Ура! А сколько стоит билет?

– Да нисколько. У меня приглашение на два лица.

Никита схватил Галю в охапку и закружил в шуточном танце по комнате.

– Кто скажет, что я не счастливчик? Есть приглашение на элитную выставку, на два прекрасных лица. И одно из них – мое!

– Никитка, твое чувство юмора спасет мир! – закалывая растрепавшиеся волосы, смеялась Галя.

– В этом доме, – с улыбкой уточнила Грета.

10

– Что же это за выставка такая, что вы на ней весь день проторчали?

– Да сама-то выставка небольшая. Три зала. Великолепная графика. Старинные и современные гравюры. Книжные иллюстрации. Выставка изумительная. Так что мы походили вволю. Потом обсуждали. А потом решили по другим залам пройтись, раз уж все равно в музее. Но я тебе скажу – Никита всерьез интересуется живописью и, похоже, соображает. Он четко может сказать, что ему нравится и главное, почему. Я говорю – а вот этот натюрморт как тебе? Он говорит, это очень манерно, неискренне. Понимаешь? Из него бы хороший искусствовед вышел. Так что мы решили, что ликбез надо будет продолжить.

– Понятно.

– Ну вот, а потом мы зашли в кафе. И пили кофе.

– Что ж ты его не привела домой? Пообедали бы нормально.

– В том-то все и дело, что это он настоял на кафе. Я говорю, Никит, пойдем, нас дома обед ждет. А он – нет, я хочу пригласить вас в кафе. И так он это сказал, что я поняла – не пойду – он обидится. Это вроде, как ответ на приглашение в музей. И представляешь – он не разрешил мне заплатить. Вот так.

– Ну что ж. Вполне по-взрослому.

– Я бы сказала – вполне по-мужски.

– Да. Только денег-то у него нет.

– Ну, знаешь, я ведь это понимаю. Я выпила чашку кофе с маленьким пирожным. А он – с мороженым. Так что затраты он понес минимальные.

– Ну ладно. Значит, ты практически голодная?

– По идее, да. Но знаешь, я совсем не хочу есть.

11

– Никит, расскажи о себе.

– Что рассказывать?

– Что хочешь.

– Да ничего интересного.

– Печенье? Вафли?

– Все равно. Печенье.

– Кто твои друзья?

– У меня есть пара друзей, но последнее время я как-то с ними мало общаюсь.

– Это школьные друзья?

– Да, мы всю школу продружили. А сейчас как-то разошлись.

– Почему? Тебе с ними неинтересно?

– Нет, интересно. Но с вами мне интересней.

– Да, я заметила. Есть еще конфетки. Вкусные! Но это не потому, что у тебя нет друзей-сверстников?

– Нет, конечно. Но с ровесниками мне как-то и говорить не о чем. Я могу поддержать разговор, но … могу и не поддерживать.

– Слушай Никит, ты извини, что я вторгаюсь в личное пространство, а девушки? Ты с ними контачишь?

Никита усмехнулся.

– С Галкой вашей контачу.

– Давай еще чаю. А то остыл совсем. А с другими? Тебе кто-нибудь из них нравится?

– Там есть симпатичные. Но так, чтобы мне кто-то особенно нравился… такого нет.

– А почему?

– Не знаю.

– А ты им нравишься? Такой интересный парень …

– Некоторым, наверное, нравлюсь. Но уж больно они …настырные. Я таких не люблю.

– Ты попробуй сыр с медом! Не бойся, макни. А в школе кто тебе нравился? Мне Галка говорила, что ты в школе был популярен у девчонок.

– В школе мне… кое-кто нравился.

– То есть, первая любовь была в школе?

– Ну да.

– Вкусно? То-то же! И с джемом тоже хорошо! И что же?

– Ничего.

– А после школы вы общаетесь?

– Нет, после школы мы не общаемся.

– Понравилось? Ладно, в следующий раз будет абрикосовый джем. Приходи! Мы тебе всегда рады.

– Я тоже всегда рад к вам приходить.

Надо же, не раскололся. Что ж, это вполне мужская черта.

* * *

– Никит, а твои родители?

– Они мной почти не интересуются. У них свои проблемы. Они их всю жизнь решают. Меня вечно отвозили то к одним дедушке-бабушке, то к другим. И я уже привык быть сам по себе.

Вот почему он к нам прилепился!

– То есть, никто не возражает и не беспокоится, что ты часто бываешь у нас?

– Нет, никто не беспокоится. А я вам мешаю?

– Что ты! Просто иногда родители могут даже приревновать своего ребенка к чужим, а я бы не хотела, чтоб у тебя были сложности с родными. Вот и все. А мы к тебе так привыкли, что когда тебя нет, мы уже скучать начинаем – где ты, куда пропал.

12

Грете стало жалко парня, который в отличие от Гали, получавшей двойную дозу заботы, вообще был никому из родных не интересен. Она решила быть к нему повнимательней, чтоб как-то компенсировать эту нехватку тепла. Она часто беседовала с ним, незаметно выясняя, что он любит, чем интересуется, и подспудно формируя его жизненные устремления. Короче говоря, у Греты появилась забота, которой она уделяла все больше и больше времени. Грета теперь часто брала Никиту с собой в музеи, на выставки, на открытие галерей. Кроме того, она покупала ему книги по истории живописи, учебники по композиции и снабжала его всем, что, по ее мнению, могло оказаться для него полезным.

Симона с усмешкой спрашивала ее:

– Что ты с ним носишься? Ему это все совершенно безразлично, он ходит с тобой просто из вежливости.

– Что ты глупости говоришь! – взрывалась Грета, – он талантливый мальчик, но если я ему не помогу сейчас, то его талант пропадет. Не реализуется. А так он найдет себе хорошую работу. Потому что талантливых искусствоведов мало. Я чувствую в нем искру и раздуваю ее, как могу.

Во время совместных походов Грета разговаривала с Никитой на самые разные темы – порой весьма далекие от живописи. Она расспрашивала его о нем самом, о его пристрастиях, настроениях, часто их беседы начинались с вопроса «а как ты думаешь?» И она заставляла его думать. Или «как бы ты поступил в ситуации…» И они проигрывали эти ситуации, словно проживая их наяву. Для него это была забавная игра, а Грета, как заботливая куропатка, искренне старалась привить подкидышу-птенцу навыки вспархивания, не зная, цыпленок он, утенок или журавленок.

Никита с искренним удовольствием ходил по выставкам и вернисажам. Ему действительно было интересно, и он на самом деле проявлял способности в этой области. Но возможно, что он с таким же интересом ходил бы на концерты или на спортивные тренировки.

Он иногда приглашал Грету после музея в кафе. Со временем это превратилось в обязательный элемент похода – после музея или выставки они заходили в кафе, пили кофе и обсуждали картины. Грете часто говорили – какой у вас интересный сын. Она смеялась в ответ, ей нравилось, что все так думают. А однажды кто-то из знакомых сказал «сейчас модно иметь молодых поклонников. Вы прекрасно смотритесь». Они оба рассмеялись, и впервые у Греты екнуло сердце – она вдруг увидела Никиту со стороны и поняла, что в принципе… можно и так подумать, глядя на них. Она была очень оживлена в тот день, и в душе ее проснулись какие-то потаенные весенние мотивы.

13

Симона открыла буфет.

– Грета, откуда у нас пирожные?

– Я купила к чаю.

– Мы что-то отмечаем?

– Нет, просто захотелось.

– Можно взять?

– Ну конечно, Симона, что за вопрос!

– Ты мне не составишь компанию?

– Вообще-то я уже пила чай, но с тобой посижу.

– А где наша молодежь?

– Я думаю, они могут быть или на занятиях или еще где-то.

Симона улыбнулась.

– Логично!

– На самом деле еще рано. Часа через два явятся.

14

Симона сидела перед телевизором, когда услышала, наконец, звук открываемой двери.

Она вышла в коридор. Галя и Никита повесили куртки на крючки, и теперь Галя стаскивала с себя высоченные сапоги без молнии, а Никита снял кеды и не глядя, привычно сунул ноги в «свои» тапки.

– Здрасте, Симона Вольдемаровна!

– Мам, привет, это мы!

– Привет, привет. Вижу. Как ваши дела? Успехи есть?

– Успехов особых нет, но все нормально.

– Хорошо. Обедать?

– Мам, можно попозже? Мы сейчас не хотим.

– Пожалуйста.

– Грета дома?

– Она у себя.

– Отлично. Потом все вместе будем пить чай. Пошли, Никит.

Они отправились в Галину комнату и закрыли за собой дверь.

Симона вернулась в гостиную. Вышла Грета.

– Пришли?

– Да, пришли. Обедать не стали.

– Значит, не голодные. Потом чаю попьем.

Из-за двери слышен был приглушенный разговор и смех.

– Как ты думаешь, что они делают?

– Не знаю. Но думаю, ничего плохого.

– Меня немного смущает закрытая дверь.

– Симона! Ну, перестань! Наверняка у них есть темы для разговора, в которые они не хотят посвящать других.

– Но мы же не слушаем их разговоры!

– Не слушаем, но можем случайно услышать. А они не хотят. Имеют право.

Симона с сомнением покачала головой.

– Симона, если ты боишься, что они занимаются любовью…

– Грета!

– …ну, что они в постели… я уж не знаю, как еще деликатней сказать… то я тебя уверяю, что это не так. По крайней мере, этого не будет, пока мы с тобой дома, в соседних комнатах.

– Грета! Что ты говоришь такое!

– Но если, скажем, им захочется поцеловаться, то это будет удобнее делать при закрытых дверях.

– Ох, Гретка!

– А что такого? Галка уже взрослая девочка. И хорошенькая при этом. И я допускаю, что не только Никита захотел бы ее поцеловать…

– Нет уж, пусть лучше Никита.

– Милая моя, она нас не будет спрашивать, с кем ей целоваться.

– Да, ты права, – вздохнула Симона.

– Так что, не волнуйся. Все в порядке. Все в норме. И позови меня, когда будет чай.