Рейдер

Тот убито кивнул.

– А почему ты молчал? – поддержал его финдиректор.

– Шпионит, – мрачно предположил Мальков. – На рейдеров работает.

– Ни на кого я не работал и не работаю! – вскипел Прошкин. – У меня не было выбора! Они подставили моего сына! Или я делаю, как скажут, или мой сын садится в тюрьму на несколько лет. Ты бы поступил иначе?

Прошкин рывком поднялся и, с шумом оттолкнув стул, двинулся к выходу.

– Подождите, – жестом остановил его Артем. – Ваш сын хотя бы вышел на свободу?

Зам по науке понурился:

– Пока нет. Его обещали выпустить под подписку о невыезде сегодня утром.

– А кто предложил вам эту сделку? – не отпускал его Артем.

– Один опер из городского отдела милиции, – убито сказал Прошкин и вдруг испугался: – Но я не буду называть его фамилию!

– А кому вы дали доверенность?

Прошкин на секунду задумался:

– Его фамилия Кухаркин. Я его не знаю и раньше не встречал… Все! Больше я ничего не скажу!

Зам по науке двинулся к выходу, но, когда он рванул дверь на себя, там оказался огромный охранник с поднятым для стука кулаком.

– Извините, Александр Иванович, – через плечо Прошкина обратился он к Батракову, – но там подъехал джип…

– И что?! – раздраженно рявкнул Батраков.

Охранник виновато пожал бугристыми плечами:

– Они говорят, что они новые хозяева.

Ложь

Петр Петрович ехал в Москву на предельной скорости. Чтобы не скучать, нашел на радио новости, но почти сразу же раздраженно выключил. Интервью министра экономического развития ничего нового не содержало, а главное, министр заблуждался в самых очевидных понятиях.

Да, именно коррупция и несовершенство законов помогали рейдерству, но кто сказал, что это плохо? Весь жизненный опыт Петра Петровича упрямо говорил: по-настоящему быстрый рост бизнеса возможен лишь там, где законы еще несовершенны, а власти коррумпированы. И как только законники учтут все, а чиновники перестанут «брать», мир просто остановится.

Величайший рейдер современности никогда не стеснялся лгать; уж он-то знал, что ложь – один из важнейших инструментов ведения современного бизнеса, ибо каждый, кто скажет правду о своих доходах, переместится в самое начало списка жертв – найдутся охотники.

Петр Петрович никому без нужды не платил, никогда не выполнял обещаний, данных с глазу на глаз, не брезговал обращаться к уголовникам, а особенно бестолковых клиентов «воспитывали» нанятые им «гориллы». Нет, он вовсе не был жесток; жестокой была сама жизнь, в которой всегда побеждает сильнейший. И репутация беспощадного дельца, которого проще иметь в союзниках, чем в противниках, была основой, фундаментом его блестящих побед. Но главной причиной неуязвимости Петра Петровича была та, что он не принимал ничьей дружбы. Потому что лишь так можно было не опасаться удара в спину.

Он познал цену дружбы как никто другой – едва начал собственное дело и организовал прием стеклопосуды на дому. Петя – тогда еще не вполне оформившийся подросток – давал 10 копеек за бутылку, а накопив несколько сот штук, от чего семейные дамы впадали в безмолвную истерику, нанимал дворника Эльдара, и тот за 1 рубль отвозил на своей рабочей тележке всю тару в ближайший пункт приема.

Да, квартира превратилась то ли в склад, то ли в помойку, а запах стоял… как на задах винно-водочного магазина, но поворачивать назад было поздно. Прибыль оказалась неожиданно высокой, и, проработав так всего месяц, Петя понял, что пора переходить на круглосуточный режим. Те, кому не хватало на «чекушку от таксистов», несли стеклопосуду даже ночью, а уж клятв и заверений в своей вечной «дружбе» Петя тогда наслушался – по горло.

Для начала Петя снизил ночной тариф до 6 копеек, а затем понял, что делиться с таксистами незачем и можно просто держать у себя в холодильнике запас водки и пива. И дело пошло: спиртное улетало, как горячие пирожки в базарный день.

Даже наивные женщины уже понимали, что товарно-денежные операции Пети вовсе не предназначены для организации Тимуровской команды и помощи ветеранам-инвалидам. Но было уже поздно: достигший 100 кг живого веса и освобожденный от армии «Айболитом» Петя заматерел, а главное, осознал, что никогда и не хотел никакой иной судьбы. Однако даже он, в самых сладких своих грезах, не представлял, как высоко поднимется, сколько власти и силы появится в его пухлых белых руках.

Депутат

Охранник замер в дверях, ожидая приказаний, и все руководство НИИ, включая едва не ушедшего Прошкина, дружно посмотрело на московского адвоката.

– Сколько их? – поинтересовался директор пансионата Мальков.

– Двое хозяев, шофер и охранник.

– Это в любом случае не захват, – констатировал Артем.

– Вы уверены? – насторожился Батраков.

– Пансионат не завод, – пояснил Павлов, – захватить его можно, а вот удержать сложно – территория большая, а охрана стоит денег. Думаю, здесь они будут действовать официально, через суд. И выгонять вас будут уже с ОМОНом.

Батраков возмущенно покраснел, но довольно быстро его глаза наполнились любопытством: здесь, в пансионате, Александр Иванович ощущал себя полным хозяином.

– Машину на территорию не пускайте, – распорядился он, – а этих жуликов приведите сюда…

Охранник удалился исполнять приказ, и Павлов тут же повернулся к Прошкину:

– Вам не стоит присутствовать при этом разговоре. Не надо, чтобы вас видели. И еще… вас не затруднит подождать меня? Я хотел бы поговорить о вашем сыне.

Прошкин растерянно кашлянул:

– К-х-хорошо.

– Ну, а теперь посмотрим на оппонента, – задумчиво кивнул Павлов, – это всегда полезно.

* * *

Первым в кабинет вошел невысокий, подвижный, коротко стриженный молодой человек с колючим взглядом темных глаз. Увидел собравшееся за одним столом начальство, на секунду оторопел, но мгновенно взял себя в руки.

– Посмотри-ка, у них тут целый штаб работает, – с нервным смешком повернулся он к напарнику.

Второй, полный высокий мужчина в светлом костюме, вошел следом и с каменным от напряжения лицом вежливо поздоровался. И только шедший последним «клещ» так и остался у распахнутых настежь дверей – там, где его решительно отрезала от боссов охрана пансионата.

– Ну и хорошо, что мы вас всех застали, – с натужной беззаботностью усмехнулся стриженый. – Время сэкономим…

– Представьтесь, – сухо потребовал Батраков.

– Я – новый директор НИИ «Микроточмаш»… – начал стриженый.

Батраков побагровел, а Мальков медленно встал из-за стола.

– Самозванец ты… Гришка Отрепьев, – с презрением произнес он. – Вот сидит директор НИИ – Батраков Александр…

– А ты сам-то кто? – вызывающим тоном оборвал его стриженый.

– Моя фамилия Мальков, и я директор этого пансионата, назначенный…

– Бывший директор, – снова оборвал его стриженый, – с этого дня я вас увольняю приказом по НИИ, к которому структурно относится этот пансионат.

Мальков поперхнулся, а стриженый взял у напарника скатанный в трубочку листок и бросил его на стол.

– Вот приказ о вашем увольнении. Можете ознакомиться.

Руководители НИИ замерли: ни обсуждать законность «приказа», ни даже прикасаться к этой бумаге никто не хотел.

– Поехали отсюда, Леонид, – тронул стриженого за рукав более осторожный напарник, – вернемся с ОМОНом и решением суда.

Оба дружно повернулись к двери.

– Вы, если я не ошибаюсь, Кухаркин? – послышалось вслед им.

Визитеры обернулись. Задавший вопрос незнакомый мужчина продолжал сосредоточенно работать на компьютере.

– Я… да… Кухаркин, – опешив, подтвердил стриженый. – А что…

– Кухаркин Леонид Васильевич, семьдесят второго года рождения… по оперативным данным, входил в подольское преступное сообщество… – тут же зачитал с монитора незнакомец, – проходил как свидетель по двум уголовным делам о вымогательстве и хищении в особо крупных…

Рейдеры переглянулись.

– Это еще что?

Но тот как не слышал.

– …владелец небольшого водочного завода «Урожайный» в Подмосковье, – продолжал читать он, – вместе с Кравчуком С. И. организовал фирму «ИПС», замешанную в ряде громких скандалов, связанных с недружественным поглощением предприятий…

Стриженый порывисто шагнул к столу и схватил монитор ноутбука, намереваясь повернуть его к себе. Но незнакомец ему этого не позволил – тут же перехватил запястье рейдера и легонько повернул.

– Ф-ф-ф… – зашипел тот.

Охранник рванулся в распахнутые настежь двери, намереваясь помочь шефу, но его жестом остановил второй рейдер.

– Стоп! Ты кто такой? – впился он глазами в незнакомца.

– Вот моя визитная карточка, – вынул тот из кармана визитку и вложил ее в зажатую руку Кухаркина. – Ознакомьтесь и впредь ведите себя приличнее.

* * *

Спирский уже был на полпути к Москве, когда ему позвонил Кухаркин:

– Петр Петрович! Проблема!

– Ну, так решайте…

Было слышно, как взволнованный Кухаркин поперхнулся.

– Тут у них в пансионате адвокат, Петр Петрович!

Спирский высокомерно улыбнулся. Он уже наводил справки о тригорских адвокатах: никто из них опыта в подобных делах не имел, а потому сколько-нибудь достойных соперников ему в этой провинциальной коллегии просто не было.

– Из Москвы! – словно отвечая на его мысль, выпалил Кухаркин. – Тот самый, что в телевизоре…

– Как – из Москвы? – удивился Спирский. – Какой такой телевизор?

Он провел захват почти мгновенно, и договориться о защите так же быстро Батраков не мог. Да еще в выходные… и тем более в Москве.

– Он все про нас знает! – продолжал взволнованно тараторить Кухаркин. – И про Подольск, и про «Урожайный» – все!

Спирский резко сбросил скорость и начал прижимать машину к обочине.

– Так, давай по порядку! Имя, фамилия и так далее…

– Павлов! Московская коллегия, тачка навороченная, как…

Спирский резко нажал на тормоз, и его бросило на руль. Он помнил эту фамилию не только из телепередач.

– И костюмчик не меньше штуки баксов… – продолжал сеять панику Кухаркин.

– Стоп! – оборвал его Спирский.

В трубке воцарилась тишина, прерываемая лишь взволнованным дыханием Кухаркина.

«А с другой стороны, – подумал Петр Петрович, – ну, что он может сделать?»

Каждый шаг адвоката потребует времени, а НИИ со всеми его потрохами будет перепродан от силы к четвергу. А то и раньше.

– Значит, так, – процедил Спирский, – копия решения суда у тебя есть?

– Есть…

– Приказ о назначении тебя директором НИИ Колесов тебе передал?

– Передал…

– Приказ об увольнении Малькова ты подписал?

– Подписал…

– Вот и действуй. И никакая коллегия ничего сделать не сможет. И не звони мне больше по таким пустякам.

Петр Петрович оборвал связь, откинулся на спинку сиденья и на мгновение прикрыл глаза. Павлов был известным адвокатом, однако их пути не пересекались, и еще вопрос, настолько ли он хорош в работе, как по телевизору.

Спирский рассмеялся, взялся за руль и тронул машину с места. Он сталкивался с мощнейшими адвокатскими конторами – и с «Бадвой и партнерами», и со «Зловинским и К°», и с «ЮСТИСом» – и, хотя сражение велось по нескольким объектам сразу, сумел завалить всех.

Против него тогда были брошены не только «заряженные» судьи, но и лучшие юридические умы. Зловинского, как обычно, консультировал Бугинский и даже бессменный декан юрфака МГУ Зуханов. Но Петя обвел-таки докторов наук вокруг пальца и успел не только прибрать к рукам металлургический комбинат, нефтеперегонный заводик и химическую фабрику, но и выгодно перепродать их. В итоге только он, Спирский, вышел из этого правового котла сухим и богатым, а упомянутые великие законники до сих пор, уже второй год, ломают копья в арбитражных судах.

То же самое ждало и Павлова с его откровенно запоздалой попыткой повернуть юридический процесс вспять.

* * *

Выходивший «на минуточку» за дверь Кухаркин возвратился воодушевленным и тут же по-хозяйски уперся руками в стол:

– Ну что, господа, я внятно все объяснил? А теперь прошу вас не препятствовать законному руководству НИИ и покинуть территорию пансионата. Вместе с господином адвокатом. – Он повернулся к Малькову и язвительно улыбнулся: – А вас, как лицо материально ответственное, я попрошу остаться. Будете сдавать имущество по описи.

Мальков стиснул зубы, а Павлов встал из-за стола и развернул ноутбук монитором к рейдерам:

– Для начала загляните сюда.

Те настороженно переглянулись, и Кухаркин машинально потер кисть руки.

– Ну же, прошу вас, – подбодрил их адвокат.

– А что это? – настороженно спросил Кравчук.

– Местный закон о депутатах, – охотно пояснил Павлов, – и здесь четко сказано, что на период исполнения депутатом своих полномочий за ним закрепляется его рабочее место.

Уже чувствующие подвох рейдеры снова переглянулись.

– Ну и что? – осторожно поинтересовался более вдумчивый Кравчук.

Павлов кивнул в сторону Малькова:

– Кирилл Иванович – депутат городского собрания. Так что его рабочее место, то есть руководство пансионатом, останется за ним до следующих выборов. Таков закон.

Рейдеры дружно приоткрыли рты да так и замерли.

Отступные

Артем отслеживал реакцию рейдеров и быстро подтвердил свои предположения. Эти двое ничего не решали. Известные как соучастники нескольких рейдерских налетов, они определенно были на ролях исполнителей, а главное лицо так и оставалось в тени.

А тем временем рейдеры понемногу приходили в себя: принялись размахивать руками, кричать, что это лишь начало и пусть никто не надеется… что будет ответный ход… и вскоре начало кричать и размахивать руками и все больше заводящееся «отстраненное» руководство НИИ.

– А что, если поговорить об отступных? – внезапно для всех спросил Павлов.

– Что? – повернулся к нему Батраков.

И тут же наступила тишина.

– Вам не удержать предприятие, – по очереди посмотрел в глаза рейдерам Артем. – И, скорее всего, вы его просто перепродадите.

Те переглянулись.

– И не потому, что у Александра Ивановича в этом городе связи, а у вас их нет, – многозначительно улыбнулся Павлов, – и даже не потому, что вы, пусть и с пакетом акций, не знаете специфики «Микроточмаша»…

И рейдеры, и бывшее руководство НИИ напряженно слушали, но, куда клонит московский адвокат, не понимали ни те ни другие.

– Просто и вам, и нам договориться об отступных удобнее. Мы возвращаем себе контроль над предприятием, а вы получаете некую сумму за выполненную работу.

Рейдеры снова переглянулись, и Павлов сразу увидел, что попал в точку. Именно «некая сумма за выполненную работу» и была их целью.

– Мы должны подумать, – сосредоточенно ответил более толковый Кравчук.

И это означало, что они обязаны сообщить о предложении хозяину рейдерской конторы.

– До вторника времени хватит? – скорее предложил, чем спросил Павлов. – Будет обидно, если эту уникальную фирму второпях и за гроши продадут чужим людям.

И по тому, как блеснули глаза стриженого Кухаркина, Павлов увидел, что его намек на куда как большую, чем планировалось перед захватом, сумму до адресата дойдет.

* * *

Второй раз Кухаркин дозвонился до Спирского, когда тот входил в свой офис на Космодамиановской.

– Петр Петрович! Адвокат предложил отступные! – выпалил Кухаркин. – Я отложил разговор на вторник.

– Ты или он? – сразу понял, в чем дело, Спирский. – Кто из вас двоих отложил разговор на вторник?

В трубке наступила пауза. Кухаркин явно смутился.

– Он… – в конце концов признал рейдер.

– Время хочет потянуть, – констатировал Спирский. – А что именно он сказал?

– Сказал, что не хочет, чтобы фирма ушла на сторону за гроши.

Спирский рассмеялся. Московский адвокат наивно пытался вскочить на подножку давно ушедшего трамвая.

«Хотя, с другой стороны… – хмыкнул Спирский. – Почему бы не использовать ситуацию?»

Ему доводилось брать «отступные» на полпути, и это всегда было намного проще, чем доводить операцию до конца. Но самой лучшей была ситуация «аукциона», когда оба «владельца» – и старый, и новый – наперебой предлагают ему свои условия.

– И еще… Петр Петрович, – напомнил о себе Кухаркин.

– Ну?

– Мы не сумеем снять Малькова так быстро, как вы хотите, – виновато сообщил Кухаркин. – Он – депутат, а этот адвокат нашел закон…

Спирский заиграл желваками. Пансионат не представлял большой ценности, но продать его было проще всего, а довесок в виде несменяемого директора-депутата ни одному покупателю не понравится. Но, что еще хуже, Мальков, как директор, мог требовать ясности в документах, а Мальков, как депутат, – жаловаться. И обе его ипостаси изрядно портили кровь.

– Возвращайтесь, – распорядился Петр Петрович, – они еще не знают, с кем связались.

В его арсенале было множество способов давления; более того, время работало скорее на него, чем на московского адвоката. Однако мысль о том, что Павлов, едва объявившись, уже начал навязывать ему свои правила, не отпускала. И это было нестерпимо.

Торг

Едва рейдеры, осознав, что с налету изгнать Малькова не выйдет, и слегка дезориентированные предложением отступных, покинули пансионат, руководители мгновенно сгрудились вокруг Артема.

– Артем Андреевич, – начал Батраков, – я не собираюсь мешать вашей работе. Но зачем вы дали понять, что стоимость НИИ выше, чем они могли предполагать? Это же увеличит сумму отступных!

– А никакого выкупа не будет, – устало ответил Павлов. – Им это не нужно. Будьте уверены, уже в начале следующей недели они оформят продажу НИИ своей дочерней фирме. А затем перепродадут его заказчику рейда – так называемому добросовестному покупателю, у которого отнять вашу фирму будет почти невозможно.

– Вы хотите, чтобы рейдеры затребовали с заказчика денег больше, чем они обговаривали раньше? – предположил финдиректор Лесин.

– Точно, – подтвердил Павлов. – Пусть торгуются, скандалят, пытаются создать «аукцион», а мы тем временем будем работать.

– И что я должен предпринять? – напряженно поинтересовался Батраков.

Артем на секунду задумался:

– У вас есть связи в налоговой?

– Конечно, – пожал плечами директор.

– Попросите их возбудить дело против вашего НИИ. И лучше подготовить бумаги за выходные, чтобы подать иск в понедельник, сразу с утра. Налоговики найдут к чему придраться, а руки рейдерам это свяжет.

– Отличная мысль! – оценил идею финдиректор Лесин.

Артем снова застучал по клавиатуре ноутбука.

– И еще… у вас неудобные акционеры есть? Жалобщики, недовольные…

– Есть один… ветеран всех фронтов, – нахмурился Батраков. – Он мне всю кровь выпил. Только в утрате потенции меня еще не обвинял…

Павлов удовлетворенно кивнул:

– Отлично. Я завтра же пришлю к нему своего помощника, пусть этот акционер подает на вас в суд.

Батраков побагровел, но, уже понимая, что все сказанное адвокатом имеет смысл, терпеливо ждал разъяснений. И Павлов разъяснил.

– Формально, чтобы доставить фирме массу неприятностей и даже арестовать некоторые бумаги, – тихо сказал он, – достаточно одной-единственной акции. И это как раз то, чего рейдеры сейчас не хотят. – Он оглядел притихших руководителей. – Ну, и поднимайте волну… в прессе, на радио. Подключайте связи, шумите, – отвлекайте внимание, одним словом.

– А вы чем будете?.. – начал, да так и не завершил вопрос Батраков.

Павлов понимающе кивнул:

– А я тем временем попробую поставить под сомнение саму правомочность захвата. Если успею, конечно.

Компромат

Петр Петрович стремительно прошел к своим компьютерщикам и первым делом взял со стола сводку. Его люди постоянно отслеживали в Интернете все сообщения о своем боссе и фирме «МАМБа», а порой и вычищали их, в том числе и с помощью конкретных финансовых бонусов.

– Что с «компроматом»? – спросил Спирский, имея в виду самый строптивый «сливной» сайт.

– Заблокировали, Петр Петрович, – не отрывая взгляда от монитора, сообщил его лучший хакер.

Спирский удовлетворенно прищурился. Он знал, что надолго блокировать сайт не получится, но порой даже два-три дня имели немалое значение.

– Петр Петрович, – окликнули его от двери, и Спирский обернулся.

Это был Толик Блинков, его зам по правовым вопросам.

– Все уже собрались. Ждут.

Спирский кивнул, аккуратно положил сводку на место и двинулся вслед. Ему предстояло провести со своими работниками «мастер-класс». О том, как бороться, с кем бороться и как вести «бизнес», основатель «МАМБы» всегда рассказывал сам, и эти наполненные жизненным опытом лекции, как правило, никто не пропускал.

Петр Петрович вошел в обитый темно-коричневыми пластиковыми панелями кабинет и ступил на такого же цвета и рисунка ламинат. Основатель не баловал сотрудников роскошным интерьером и, руководствуясь правилом «Не дорого, но чистенько», всегда выделял на очередной ремонт минимум денег.

– Здравствуйте, Петр Петрович… – нестройно загудели сотрудники.

Спирский быстро оглядел «студентов». Все работники «МАМБы», кроме занятых на «производстве», были уже здесь.

– Так, я не слышу бодрости в голосах моих верных вассалов, – бодро пошутил Петр Петрович.

Сотрудники снова загудели – уже дружнее, и Спирский, хрустнув суставами, потянулся и удовлетворенно оглядел своих работников:

– Что вам рассказать на этот раз? Или подискутируем?

Услышав предложение подискутировать, «студенты» опешили. Таким добрым их шеф бывал нечасто.

– Вы говорили, что мы – санитары бизнеса, – вылез вперед лишь вчера принятый в «МАМБу» рыжеволосый стажер, – но ведь и «овца» имеет на свою шкуру… если не юридическое, то хотя бы моральное…

Спирский прищурился. Этого лупоглазого рыжика-пыжика приняли по протекции одного из давних сотрудников «МАМБы». Игорь, верный помощник Спирского, сам побеседовал с ним, проверил биографию, позвонил знакомому оперу и в итоге утвердил его с испытательным сроком в три месяца.

– Хочешь узнать, почему я этого права не признаю? – поинтересовался Спирский.

– Хорошо бы.

Петр Петрович усмехнулся. Наивность стажера не знала границ, и Спирский, поначалу раздражавшийся такой непосредственностью, решил при случае использовать это чудесное качество. Например, подставить этого олуха под какую-нибудь «проходную» сделку, а потом сделать крайним. Такие кадры тоже нужны.

– Идет, – кивнул Петр Петрович, – расскажу вам кое-что из жизни «овец».

Он расположился в кресле за двухтумбовым массивным, занимающим чуть ли не полкомнаты, столом и оглядел сгрудившихся вокруг «студентов».

– Взять хотя бы нашего нынешнего клиента – НИИ «Микроточмаш». Когда его директор Батраков занимался приватизацией, он обманул не только тех, кто создавал институт. В первую очередь он обворовал государство.

– А откуда вы это знаете? – заинтересовался рыженький. – Вы же не опер…

– А все это очень просто, – улыбнулся Спирский и повернулся к своему заместителю Блинкову: – Толик, что должен был сделать Батраков по второму варианту приватизации?

Тот сразу же отреагировал:

– Включить обязательную долю государства в размере тридцати процентов плюс одна акция.

– А сделал он это?

– На бумаге, которую показал в министерстве, да, – кивнул Блинков. – А на самом деле зарегистрировал совсем другие документы.

Рыжеволосый стажер приоткрыл рот, явно, чтобы спросить, почему Батракова еще не посадили, и Блинков, получив молчаливое разрешение шефа, приоткрыл еще одну тайну:

– Сам Батраков руки не марал. Он подставил начальника юротдела НИИ, которого через полгода сам же выгнал за пьянку.

Наблюдающий за реакцией «студентов» Петр Петрович усмехнулся, и Блинков понял, что шеф доволен и можно продолжать:

– После этого он избавился еще от трех своих замов, забрав их доли. А в течение следующего года создал ситуацию, угрожавшую банкротством и разорением предприятия.

– А это ему было зачем? – вытаращился рыженький.

– Люди испугались, – пожал плечами Блинков, – и начали скидывать акции за бесценок. И тогда Батраков скупил их и довел свой пакет акций до контрольного.

Блинков еще раз глянул в досье и завершил:

– Фактически в составе акционеров остались только те, кому плевать на все, либо те, кого Батраков побоялся «кинуть».

Юрист захлопнул папку, сел и со скучающим видом уставился в окно, из которого была видна часть набережной Москвы-реки. А Спирский хохотнул и забросил свои короткие ножки на стол. Это означало, что директор «МАМБы» испытал наивысшее удовольствие от общения с подчиненными.

– Мы очень хорошо проанализировали деятельность этого деятеля, – скаламбурил Петр Петрович, – и получили весьма интересный портрет.

Сотрудники превратились в слух, а он все рассказывал и рассказывал. И об эмиссии акций, когда пакеты ненужных акционеров размывались, а сами акционеры оставались ни с чем. И о том, как Батраков зарегистрировал пару оффшоров на свою семейку. И даже о том, что все бабки НИИ в конечном счете сливаются в швейцарский банк.