Портрет-призрак

– Алло, Витя?.. Это Медведев. Присылай ребят по адресу… – Он продиктовал адрес квартиры сверху. Затем повернулся к Марго спиной и, весь как-то поникнув и сгорбившись, тихо, глухо добавил: – Здесь у меня труп. Похоже на убийство. На теле явные следы пыток… Угу. И прихвати с собой фотографию картины. Жду.

И он положил трубку.

– Убийство! – выдохнула Марго, расширив глаза и прижав руки к груди.

Капитан повернулся и посмотрел на нее тяжелым взглядом. Затем нахмурил свои косматые брови, вздохнул и тихо, укоризненно покачал огромной головой. Потом снова отвернулся и направился к двери.

– Стойте! – возмущенно крикнула Марго. – Куда вы?

– Подожду бригаду в подъезде. Нужно покараулить.

– Но вы еще вернетесь?

– Разумеется. Нам с вами теперь нужно многое обсудить. И не вздумайте улизнуть.

И он снова потопал к двери. Коренастый, грузный, косолапый медведь.

Марго осталась одна.

11

Они сидели за кухонным столом и смотрели друг на друга. Медведев только что вошел и первым делом направился в ванную. Там он долго и тщательно мыл руки, что само по себе свидетельствовало о чем-то жутком. Если он так тщательно их моет, то не дай бог знать, к чему он ими прикасался.

После того, как с гигиеническими процедурами было покончено, Марго усадила капитана Медведева за стол и поставила перед ним чашку крепкого кофе. Подождала, пока он сделает первый глоток, и спросила:

– Как его убили?

Перед тем как ответить, Медведев слегка помедлил, посверлил Марго своими медвежьими глазками-буравчиками, потом сказал:

– Замучили до смерти. Били, выкручивали руки, загоняли иголки под ногти.

Марго побледнела.

– Что с вами? – спросил Медведев.

Марго нахмурилась:

– Ничего. Не люблю, знаете ли, когда иголки используют не по назначению.

Медведев кивнул:

– Я тоже. Итак, Маргарита, пришло время поговорить начистоту.

– Я готова, – сказала Марго. – Но только при условии, что вы не будете так на меня смотреть.

– Как это – так?

– Так, словно это я убила вашего М. Ленского. А перед этим хорошенько над ним поиздевалась.

– Как знать, как знать… – тихо проговорил капитан. И, не дожидаясь бурной реакции Марго, продолжил: – Ладно. Первый вопрос такой…

И начался допрос. Подробный, нудный. Спрашивая и выслушивая ответы, капитан Медведев пристально и неотрывно смотрел Марго в глаза – ястребиным взором и с полным отсутствием всякого выражения на лице. Марго понимала, что он не имел ничего против нее самой. Профессия и жизненный опыт вынуждают его подозревать каждого, если на то имеются хотя бы малейшие основания. Но как же неприятно…

Наконец, когда самые важные вопросы касательно появления картины были заданы, а ответы получены, капитан сказал:

– Опишите мне картину.

Марго нервно повела плечами. Допрос ее сильно утомил, и не столько физически, сколько психологически.

– А что там описывать? – небрежно проговорила она. – Голая женщина сидит на диване.

– Блондинка или брюнетка?

– Кто?

– Женщина. Та, что на картине.

– Брюнетка. Под ней – синее покрывало. А шторы на окнах – красные. Вот, пожалуй, и все.

Капитан нахмурился и кивнул:

– Ясно.

– Что вам ясно? – повысила голос Марго, не в силах больше терпеть многозначительного тона капитана Медведева.

– Эта картина была похищена неделю назад у питерского коллекционера Линькова, – ответил он спокойным, невозмутимым голосом. Помолчал секунду и неохотно добавил: – Правда, это только предположение.

– Что значит – предположение?

– А то. Ее нет ни в одном каталоге мира. В питерскую милицию явился какой-то сумасшедший и заявил, что у него украли работу Амедео Модильяни. Он, видите ли, нашел ее на чердаке своего деревенского дома. Его прадед жил когда-то в Париже и привез оттуда дешевый пейзаж. От долгого лежания на чердаке холст отсырел, и краска начала осыпаться. Под верхним красочным слоем обнаружился еще один. Это и была картина Модильяни.

Медведев остановился, поскреб пальцем широкую переносицу и недовольно проговорил:

– Дело мы возбуждать не стали.

– Почему?

Капитан посмотрел в глаза Марго тяжелым взглядом и ответил вопросом на вопрос:

– Как можно похитить то, чего нет?

– Но ведь она есть! – начала горячиться Марго.

Медведев усмехнулся и слегка приподнял правое плечо.

– Может быть, есть, – сказал он. – А может быть, и нет.

Он достал из кармана пачку сигарет и вопросительно посмотрел на Марго.

– Курите, – махнула рукой Марго.

Капитан закурил, выпустил огромное облако белого дыма, похожее на взлохмаченного медведя или на большой стог сена, затем прищурился и посмотрел на Марго недоверчивым, подозрительным взглядом.

– Вы и правда отдали картину первому встречному? – спросил он.

Марго грустно усмехнулась:

– А вы что, мне не верите?

– Как вам сказать… – Он снова выпустил большое облако дыма. – В моей работе нельзя все принимать на веру, вы же понимаете.

– Значит, вы думаете, что я прикарманила вашего Мандильяни?

– Модильяни, – поправил Медведев. – Его звали Амедео Модильяни.

– Ну, пусть будет Модильяни. – Марго, безусловно, слышала это имя раньше, но от волнения и переживаний мысли в голове перепутались, и она бы сейчас не смогла вспомнить даже отчество собственной матери.

– Кстати, – снова заговорила Марго, – а сколько может стоить эта картина?

Капитан посмотрел на Марго, потом на стену у нее за спиной, потом на пол, перевел взгляд на окно, затем вновь впился взглядом Маргарите в лицо и сказал:

– Если это действительно Модильяни, то не меньше пяти миллионов.

– Рублей?

– Долларов.

Марго почувствовала, как внутри у нее что-то оборвалось. Она открыла рот, но ничего не смогла сказать. Тут она почувствовала в теле страшную слабость и тяжело откинулась на спинку стула.

– Вы хотите сказать, что вчера днем я подарила первому встречному пять миллионов долларов? – хрипло спросила Марго.

Капитан усмехнулся:

– За вычетом ста долларов, которые вы с него получили, – четыре миллиона девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот долларов.

Марго сглотнула слюну и пробормотала:

– Какая же я дура.

– Рад, что вы смотрите на вещи объективно, – с мрачной усмешкой заметил капитан Медведев.

– Что?

– Ничего. – Медведев прерывисто вздохнул. – Я должен предупредить вас о возможной опасности. Люди, которые убили вашего соседа сверху, не остановятся, пока не найдут картину.

– Что же мне делать? – кисло спросила Марго. – Может, вы приставите ко мне охрану? Бандиты вернутся, чтобы разобраться со мной, и тут ваши люди возьмут их.

На этот раз капитан Медведев не стал усмехаться, он просто покачал головой и сказал:

– Увы, это невозможно.

– Почему? – дрогнувшим голосом спросила Марго.

– У нас слишком маленький штат сотрудников, – ответил капитан.

Марго приуныла еще больше.

– И что я теперь, по-вашему, должна делать? – тихо спросила она.

Медведев ответил обнадеживающе спокойно:

– Ничего особенного. Живите, как жили. А если случится что-то необычное – звоните.

– Необычное? – вскинула брови Марго. – То есть если меня убьют?

– Будем надеяться, что до этого не дойдет.

Марго фыркнула:

– Замечательно! Если они меня прикончат, я выйду с вами на связь во время спиритического сеанса. У вас есть знакомый медиум?

– Нет, – спокойно ответил капитан Медведев, – знакомого медиума у меня нет. Единственное, что я могу для вас сделать, – это…

Тут он достал из кармана белый конверт и положил его на стол:

– Вот.

– Что – вот?

Медведев снова взял конверт, вынул из него цветную фотографию и протянул Марго:

– Взгляните сюда.

Марго взяла фотографию с некоторой опаской, словно боялась, что снимок взорвется у нее в руках. С фотографии на нее смотрели четверо мужчин.

– Кто это? – спросила Марго.

– Мы предполагаем, что эти люди могут охотиться за картиной, – ответил Медведев. – Этот снимок был сделан на выставке-аукционе «Живые краски». Толстяк посередине – это коллекционер Линьков, владелец картины. Слева и справа от него – весьма сомнительные личности. Тот, что с бакенбардами, известный мошенник, которого нам ни разу не удалось схватить за руку. Справа, высокий и худой, хозяин антикварного магазинчика, который закрылся полгода назад после довольно громкого скандала. Его фамилия Ленский.

– Тот самый М. Ленский, который жил надо мной?

Медведев кивнул:

– Да.

Марго нахмурилась.

– Жуть, – пробормотала она и снова посмотрела на снимок. Помимо коллекционера Линькова, мертвеца М. Ленского и странного субъекта с бакенбардами, тут был еще один мужчина. Видимо, в тот момент, когда фотограф нажимал на кнопку спуска, этот мужчина отступил в тень и дернул головой. Лицо его расплылось. Со всей определенностью можно было сказать только то, что он среднего или чуть выше среднего роста.

– А кто этот – с расплывшейся физиономией? – поинтересовалась Марго.

Капитан Медведев вздохнул:

– Этого мы не знаем.

– Ясно. – Марго усмехнулась. – Таинственный незнакомец. В детективных романах именно он всегда оказывается главным злодеем.

Марго вгляделась в лицо мужчины с бакенбардами. Абсолютно обычное лицо: глаза, нос, рот – все как у миллионов других мужчин. Кроме бакенбард, взгляду и зацепиться-то не за что.

– Ну? – спросил капитан. – Что скажете?

Марго пожала плечами:

– Бакенбарды старомодные. Сейчас таких не носят.

Капитан вздохнул и угрюмо посмотрел на Марго.

– Я спрашиваю не про бакенбарды, – терпеливо проговорил он. – Знакомы вам эти лица или нет?

Марго покрутила головой:

– Нет. Абсолютно.

– Мы полагаем, что если картина и впрямь была похищена, то это их рук дело, – сказал Медведев.

– Вот как? Послушайте, капитан, но, если эти люди аферисты, почему они стоят вместе с хозяином картины?

– А вы думаете, они подходят к человеку и говорят: «Здравствуйте. Мы аферисты. Приятно познакомиться»? Нет. Обычно они выдают себя за вполне солидных людей. За знатоков искусства, коллекционеров.

– Но вы-то знаете, что они аферисты?

– Догадываемся.

– Тогда почему вы их не арестуете?

Капитан грустно улыбнулся:

– За что? Доказательств у нас нет. – Капитан чуть прищурил темные глаза и едва заметно улыбнулся: – Как знать, возможно, мы получим их с вашей помощью.

– Ага, – кивнула Марго. – Снимете бандитов с моего бездыханного тела. Благодарю покорно.

Медведев забрал фотографию и встал из-за стола.

– Мне пора, – сказал он. – Если увидите кого-нибудь из мошенников, изображенных на фотографии, сразу звоните мне.

– Само собой, – буркнула Марго. – А вы уверены, что не можете выделить мне охрану?

– Уверен.

– Жаль.

– Мне тоже.

Уже у двери Медведев вдруг обернулся и сказал:

– Можно вопрос?

– Валяйте, – обреченно проговорила Марго.

– Вы и в самом деле ничего не знаете о человеке, которому отдали картину?

Марго покачала головой:

– Нет. Абсолютно ничего.

Капитан пристально посмотрел на Марго и усмехнулся:

– Интересная вы женщина. Ладно, будьте осторожны.

Он вышел из квартиры. Марго вновь осталась одна.

Сидя в кресле с чашкой кофе в руке, она представила, как человеку под ногти загоняют иголки, и поежилась. То еще удовольствие.

В обычной ситуации черный юмор мог бы оказаться настоящим спасением, потому что смехом можно развеять любую печаль. Но не сегодня. Настроение продолжало оставаться подавленным. Беседуя с Медведевым, она все время пыталась понять, почему же ей так скверно. Наверху убили мужчину, которого она, возможно, даже никогда не видела. А теперь и не увидит. И что с того?

Какой-то мерзавец забрался в ее квартиру, перепутав ее с квартирой… усопшего. Но ведь в жизни и не такое бывает. По роду своей профессии Марго приходилось бывать в переделках и похуже этой. И мертвецов она видела. И даже делала репортаж из городского морга. И ничего, не унывала. За три года работы журналистом Марго успела стать настоящим циником – бесстрашным, насмешливым, привыкшим «скользить по верхам», не вдаваясь в суть проблемы. Так делали все ее собратья по перу.

Чем легче идешь, тем дальше заведет тебя дорога. А будешь унывать и обмусоливать каждый факт – станешь невротиком, а то и вовсе лишишься рассудка. Так уж устроен мир.

Руководствуясь неписаным корпоративным правилом, Марго привыкла жить одним днем и идти по жизни с ветром в голове и улыбкой на губах. Но почему сейчас на душе у нее так погано? Что с ней происходит?

И тут Марго поняла, что не может себя больше обманывать. Надо смотреть правде в глаза. Ее подавленное настроение является следствием страха. А источник страха – вот он: убитого звали М. Ленский. Измени в окончании фамилии две буквы, и получится… Нет, лучше об этом не думать.

А о чем тогда? О пяти миллионах долларов – вот о чем!

Глава 3

Предложение Линькова

Париж, июнь 1910 года

1

Бывший поручик Андрей Иванович Линьков был человеком смелым и гордым, однако, подобно древним монгольским воинам, военную доблесть ставил много выше простой человеческой искренности.

Военное искусство научило Линькова тому, что города и крепости берутся не только смелостью, но и хитростью, а также тому, что на войне, как и в любом грязном деле, побеждает не самый честный, а самый беспринципный.

Будучи хорошим воякой, Линьков выждал двадцать секунд, а затем вышел из кафе вслед за Анной.

Ее стройная, высокая фигура маячила впереди. Бывший поручик был уверен, что она не станет оглядываться (гордые люди редко оглядывались, а она, несомненно, была гордячкой), а потому он шел за ней, почти не таясь.

Так они прошли четыре квартала. Тут Анна замедлила ход и стала внимательно смотреть на номера домов и дощечки с названиями улиц, сверяя их с какой-то бумажкой, которую сжимала в руке.

Наконец она остановилась. Линьков спрятался за дерево. С полминуты госпожа Гумилева стояла на тротуаре, хмуря лоб и кусая губы. Она явно на что-то решалась.

«Ну, давай, – думал с усмешкой Линьков. – Покажи, что ты на это способна».

Наконец Анна вышла из задумчивости. Она сдвинулась с места и сделала неуверенный шаг. Затем еще один – чуть менее неуверенный. Затем она решилась окончательно, а решившись, больше не медлила и зашагала к дому с такой стремительностью, что даже Линьков, наблюдавший за ней из-за дерева, покачал головой.

Когда она скрылась из вида, бывший поручик подошел к дому, остановил бредущего мимо клошара и спросил:

– Любезный, вы не знаете, кто живет в этом доме?

Клошар задрал голову и посмотрел на дом.

– Это мастерская художника, – ответил он.

– Вы знаете имя этого художника? – осведомился Линьков и достал из кармана бумажник.

Клошар глянул на бумажник, облизнул губы и торопливо проговорил:

– Мсье, я не знаю его точного имени, но знаю, что друзья называют его Моди.

– Вот как. – Линьков усмехнулся. – И что, этот Моди пьяница?

Клошар покачал плешивой головой:

– Нет, мсье.

– Наркоман?

– Не думаю.

– Гм… – Линьков задумчиво потер пальцами подбородок. – Странно, – пробормотал он. – Впрочем, это легко исправить. Спасибо, любезный, вот тебе награда.

Он сунул в протянутую руку клошара монету, повернулся и зашагал прочь. В голове Линькова созрел четкий план действий. Кто-то мог назвать этот план подлым и низким, но бывший поручик не забивал себе голову подобными пустяками. На войне и в любви все средства хороши.

И если эта высокомерная особа готова возлечь на заляпанное дешевой краской ложе, то почему бы ей не разделить с ним его кровать, которая одна стоит дороже, чем вся мазня этого самонадеянного итальяшки?

Линьков зловеще усмехнулся и зашагал прочь.

2

– Вы пришли! – взволнованно воскликнул Модильяни, вскакивая со стула и сверкая глазами. – Как я хотел, чтобы вы пришли!

Он бросился к Анне и взял ее под руку. Анна не возражала. Она с интересом оглядела стены мастерской, увешанные огромными – от пола до потолка – картинами. Здесь не было ни натюрмортов, ни жанровых сцен. Только портреты.

– А вы действительно талантливы, – сказала Анна. – И своя манера у вас есть.

– Да, я знаю, – кивнул художник так, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся. – Хотите присесть?

– Да, пожалуй.

Художник усадил ее на потрепанное сомье.

– Обычно здесь сидят натурщицы, – сообщил он. И с гордостью добавил: – Это самое лучшее место в мастерской.

– Что же в нем такого особенного? – поинтересовалась Анна.

– Оно лучше других освещено. Свет, проходя через стекла окон, преобразуется в сгустки энергии, и в этом самом месте энергетические линии сплетаются в единый узел. Вы сидите в средоточии света!

Анна медленно повела плечами.

– И свет сошел на нее, – насмешливо проговорила она.

Модильяни не улыбнулся. Он пристально разглядывал лицо Анны, чуть отстранившись и слегка прищурив левый глаз. Это продолжалось довольно долго. Наконец он негромко проговорил:

– Если бы вы знали, о чем я сейчас думаю, вы бы приняли меня за сумасшедшего!

– Это несложно, – спокойно сказала Анна и, в свою очередь, так же пристально взглянула ему в глаза. – Вы думаете о том, что я – не я, а египтянка, которая переместилась во времени. Я сохранила черты лица, но, проходя через волны времени, они немного изменились, стали более пригодными для нынешней эпохи.

Модильяни остолбенел.

– Я сказал это вслух? – растерянно спросил он.

Анна покачала головой:

– Нет.

– Но… откуда вы узнали?

– Я умею угадывать чужие мысли и видеть чужие сны. Простите, я каждый раз забываю, какое воздействие это оказывает на незнакомых людей.

– Передача мыслей! – Модильяни оживился. – Я знал, что это бывает. Мы с матерью упражнялись в передаче мыслей, и у нас часто получалось. Никто мне не верил, но теперь… – Внезапно он прервался и внимательно вгляделся в лицо Анны. – А это правда?

– Что? – не поняла она.

– Что вы переместились во времени?

Ахматова засмеялась:

– Нет! Я абсолютно здешняя!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Вы во мне как наваждение! (фр.)