Мятежный остров

Мистер Грин завороженно смотрел на то, как уборщик сортирует мусор. Хосе, глубоко запуская руку в контейнер на колесиках, вытаскивал из него бумаги, обрывки бумаг, встряхивал, сбрасывая с них карандашные очистки, кожуру бананов, конфетные фантики. Быстро просматривал найденное и засовывал себе за пазуху. У мистера Грина перехватило дыхание. Он почувствовал, что настал его звездный час. Перед ним был иностранный агент, нагло воровавший документацию. Конечно же, в офисе стоял уничтожитель бумаг, но в него в основном попадало то, на чем имелся гриф «секретно». Черновики же, наброски, выписки, частично оказывались в корзинах. Грин припомнил, что такое в практике Разведывательного управления уже имело место – уборщик, собирающий ценную информацию в мусорных корзинах.

– Вот ты и попался, – беззвучно проговорил мистер Грин, приседая, чтобы его не заметил Хосе.

Рисаль, окончив свое «черное дело», пошел переодеваться. Генри, воспользовавшись моментом, нырнул в свою машину и буквально сполз на переднем сиденье. Он боялся моргнуть, неотрывно глядя на вход в офис. Наконец дверь медленно отворилась. Ничего не подозревающий Хосе спустился с крыльца и неторопливо зашагал к стоянке. Генри не помнил машины Рисаля. Уборщик прошел вплотную к его автомобилю и остановился у старенького «Фольксвагена Жука». Желтая машинка с побитыми ржавчиной дверцами казалась почти игрушечной. Генри боялся пошевелиться, чтобы не выдать себя. Хосе осмотрелся и забрался в машину. С его ростом пришлось чуть ли не складываться пополам.

Заурчал мотор, и «жук», мигнув габаритными огнями, выкатил на улицу. Грин приподнялся, повернул в замке зажигания ключ. Двигатель новейшего автомобиля заработал практически бесшумно.

Преследовать в плотном потоке удобно, но сейчас улица была пуста. С обеих сторон тянулись бетонные проволочные заборы промышленной зоны. Мистер Грин отпустил Рисаля вперед, ловил взглядам сполохи габаритных огней старенького «жука». Он проклинал себя, что предварительно не проверил, где живет уборщик, теперь можно было бы держаться и подальше от него.

– Он едет к себе домой, – шептал Генри. – Вряд ли сразу же отправится на встречу. Но ничего нельзя исключать. Это мой шанс продвинуться по службе. Иначе придется все время до выхода в отставку мотаться по таким вот богом забытым захолустьям.

Огоньки «жука» ушли за поворот. Мистер Грин прибавил скорость. Он панически боялся потерять «Фольксваген» из вида. Потеряешь, а потом окажется, что Хосе уже успел передать бумаги. И все, никаких улик против уборщика не будет.

Генри с облегчением вздохнул, свернув вправо. Впереди вновь маячил «жук». Так они проехали с десяток кварталов. Мистер Грин каждый раз паниковал, когда приходилось сворачивать. Промышленная зона сменилась жилыми кварталами. Стало больше машин. Теперь уже спецслужбист ехал поближе к Рисалю, не боясь быть обнаруженным. Уборщик наверняка не предвидел слежки за собой, не петлял по городу, не проезжал по нескольку раз по одним и тем же местам. Он двигался кратчайшей дорогой, как делал бы на его месте любой ни в чем не виноватый человек.

На неширокой улице в старом районе Хосе свернул к дому. Поднял роллету гаража и загнал старенький «Фольксваген», после чего закрылся изнутри. Вскоре в доме вспыхнул свет…

– Так вот где твое гнездо, – мстительно прошептал мистер Грин.

Но боязнь ошибиться все же заставила его связаться с постом охраны в офисе.

– Посмотрите адрес, по которому проживает уборщик Хосе Рисаль, – попросил он.

Вскоре голос в наушнике сообщил адрес того самого дома, перед которым стоял Генри. Спецслужбист испытал блаженство: он шел по правильному следу. Отъехал, чтобы не мозолить глаза. Выждал около часа. Хосе Рисаль не покидал своего жилища. Брать завербованного иностранными спецслужбами уборщика пока не имело смысла. Он должен был вывести на более крупную «рыбу» – на своего хозяина. Пока же мистер Грин даже не мог толком сказать, на какую именно разведку работает Хосе.

Генри повертел мобильник в пальцах, набрал номер.

– Алло, Бальтасар… Есть срочная работа… Да-да… Не нельзя отложить до завтра… Встречаемся у тебя… Я уже еду… Поспеши… До встречи…

Генри отключил телефон и хищно улыбнулся. Наконец-то судьба давала ему шанс доказать начальству, что на него не зря тратят деньги американских налогоплательщиков.

Пока мистер Грин ехал на встречу со своим филиппинским коллегой Бальтасаром Алонсо, ничего не подозревающий Хосе Рисаль плотно закрыл жалюзи на кухне и принялся делать то, чему его научил Карл Свенссон. Вскоре обработанные специальным составом бумаги, извлеченные на протяжении всей недели из корзин для мусора, уже были запечатаны в большой желтый почтовый конверт…

Моложавый представитель филиппинской флотской разведки капитан Бальтасар Алонсо уже ожидал своего американского коллегу на одной из конспиративных квартир в центре города. Квартира располагалась в мансарде старого дома, построенного еще в колониальном архитектурном стиле. Оборудована она была несколько странно. Самая большая комната напоминала собой кабинет для допросов в полицейском участке. Даже фальшивый график дежурств висел на стене, а на подоконнике покоилась офицерская фуражка. Капитан Алонсо лишь номинально считался куратором капитан-командера Грина. На самом деле это Генри мог приказывать ему, запрашивать любую помощь, практически любую информацию и поддержку.

Грин позвонил условным звонком. Бальтасар глянул на экран видеофона и открыл замок.

– Входите, – пригласил он Грина.

Капитан-командер переступил порог и глянул на своего филиппинского коллегу. Тот явно был не в восторге от того, что его «дернули» в свободный вечер.

– Извините, но я успел немного выпить, у нас с женой сегодня гости, – проговорил филиппинец.

– Главное, что не успели напиться, – улыбнулся Генри, пожимая капитану руку.

– Срочные дела?

– Очень срочные, – шире улыбнулся Генри, давая понять, что напал на важный след. – Мне нужно просмотреть записи с камер наружного наблюдения за последний месяц, а то и больше, в квартале Сан-Мигель. – Грин назвал адрес дома, принадлежавшего Хосе Рисалю. – Там напротив есть банк и какое-то муниципальное учреждение. Думаю, камеры на входе захватывают и нужный нам дом.

– Сейчас посмотрим.

Бальтасар подсел к компьютеру, защелкал клавишами. У него имелся доступ практически ко всем камерам в городе. Если где-то допуск был закрыт, то хватало одного-единственного звонка, чтобы его открыли. Филиппинское правительство серьезно относилось к сотрудничеству с США в военной сфере.

– Так, дайте-ка мне.

Алонсо пришлось уступить место за компьютером мистеру Грину. Тот быстро проматывал записи последнего месяца. Одна из камер муниципального отдела как раз смотрела на нужный дом. Каждый вечер, кроме выходных, Хосе Рисаль в пять часов вечера выезжал из гаража, направляясь к офису проектно-строительной фирмы. В свободное время машиной он не пользовался. Обычно наведывался около двенадцати дня пешком в близлежащий супермаркет за продуктами.

– Все, есть, – осклабился Генри.

– Что именно? – осторожно поинтересовался Бальтасар Алонсо.

– Каждый четверг Хосе Рисаль в половине второго дня выезжает из своего дома и направляется не к офису, а в центр города.

Грину пришлось приоткрыть свои карты, ведь в дальнейшем он не мог обойтись без помощи своего филиппинского коллеги.

– Мне надо проследить его дальнейшие передвижения, узнать, куда именно он выезжает, с кем встречается, – сказал капитан-командер.

Бальтасар снова защелкал клавишами, подключаясь к видеорегистратору городского управления дорожной полиции. Шаг за шагом по записям с камер они прослеживали перемещения старого желтого «жука». Делать это было не так-то легко. Хосе по четвергам передвигался по городу странным образом. Ехал разными дорогами, объезжал кварталы по нескольку раз, но неизменно оказывался неподалеку от кафе на набережной, после чего скрывался в нем.

– К сожалению, в самом кафе камеры наблюдения не установлены, – признался филиппинский капитан.

Мистер Грин покусывал нижнюю губу, не моргая, глядел на экран, на котором прямо перед террасой кафе застыл остановленный кликом клавиши Хосе. Людей, сидящих за столиками, было невозможно рассмотреть, их прикрывал тент.

– Прокрутите запись входа кафе всех последних четвергов, – предложил Генри.

Бальтасар прокручивал и прокручивал. Грин всматривался в экран. Входили и выходили люди. Целый час ушел на то, чтобы выявить одного и того же человека, заходившего в кафе незадолго до того, как там появлялся Хосе, и выходившего вскоре после того, как Рисаль уже покидал заведение. Мистер Грин с облегчением вздохнул.

– Похоже, что мы нашли того, кого надо, – сказал он. – Сегодня вторник, Бальтасар, есть еще один день на подготовку. Мне потребуются ваши люди для слежки за Рисалем.

– Рад буду помочь, – кивнул Алонсо. – Но не лучше ли ждать его на месте, в кафе?

– Мы не можем рисковать. Вдруг они решили сменить место встречи.

3

Майор Лавров открыл глаза и увидел своего двенадцатилетнего племянника Пашку. Мгновенно вспомнил, где он находится. Джунгли, стрельба, вертолет и прекрасная пулеметчица на выкрашенном в лиловый цвет старом «Ирокезе» были сном. Майор лежал в палатке на надувном матрасе. За откинутым пологом виднелось высоко взошедшее солнце. Сын его двоюродного брата Ивана, к которому он приехал в отпуск на Оку, тряс его за плечо.

– Дядя Андрей! Что вы так кричите?

– Ерунда одна приснилась, – поморщился Лавров, садясь. – Будто мы с тобой в лес пошли, а ты заблудился. Я кричу, кричу, а ты не отзываешься, – соврал он: ему было неудобно перед мальчишкой за этот отчаянный крик.

– А, тогда понятно, – улыбнулся Пашка. – Много вчера вечером рыбы поймали?

– Немного, покажу. Трех плотвичек с ладонь и окуня на полкилограмма.

– Негусто.

– А тебя, Пашка, чего принесло?

– Меня мать с отцом к вам прислали, поесть принести, а то вы уже второй день на рыбалке.

– А еще зачем пришел? – поинтересовался Лавров. – Что-то ты темнишь.

– Я ребят своих привел.

– Зачем?

– Во-первых, рыбу половить. Они всегда здесь, на излучине, ловят.

– А во-вторых? – уточнил Андрей.

– Ну… – замялся мальчишка, не приученный еще беззастенчиво врать.

– Говори, говори, – подбодрил майор.

– Ну…

– Без «ну» никак нельзя? Ты же мне говорил, что, когда вырастешь, офицером станешь. Офицер должен свои мысли выражать четко, коротко и доходчиво для подчиненных, без кривотолков и двусмысленностей. Докладывай, зачем ребят привел.

– Чтобы вы им про свою службу рассказали. Про то, как в других странах секретные задания выполняете. Интересно же.

– Кто тебя сказал, что я секретные задания за границей выполняю? – прищурился Батяня.

– Вы же того, майор ВДВ. Чего еще десантуре делать?

– Да, я майор ВДВ. Но у нас еще много всяких служб есть. Я, например, интендант, – соврал Лавров, ну не станешь же признаваться, что служишь в спецназе ГРУ и в самом деле выполняешь секретные задания практически по всему миру.

– Интендант? – переспросил Пашка, словно пробовал незнакомое слово на вкус. – Это типа коммандос?

– Не совсем. – Лавров взъерошил племяннику коротко стриженные волосы. – Интендант – это такой офицер, который занимается обеспечением бойцов. Сапоги, портянки, харчи, простыни с одеялами, парашюты… Ясно?

– Сапоги с портянками? – с ужасом переспросил Пашка. – Я думал, что их в армии уже не носят. А как же всякие международные террористы, враги, шпионы, диверсанты, заложники?

– Этим другие занимаются. Расстроился?

– Но вы же с парашютом прыгали, рукопашным боем владеете…

– Конечно, без этого в десантуре никак. Даже такие тыловые крысы, как я, должны что-то уметь.

– Вы уж меня не подводите. Не говорите ребятам о портянках. Я ж им уже всякого нарассказывал.

– Надо было со мной сперва посоветоваться. А то получается, ты вроде как их обманул.

– Ничего я не обманывал, – обиделся Пашка. – Вы сами, когда с папой в первый день за столом сидели, ему рассказывали, а я не спал, слушал.

– Вот если подслушал, то и не рассказывай другим.

– Не буду. Вы ребятам приемы покажете?

– Покажу. Вот только в порядок себя приведу.

– Хорошо. Мы вам пока мешать не будем, – сказал Пашка и опрометью бросился из палатки, оставив на земле пакет с продуктами.

Лавров брился, стоя по колено в реке, и посматривал на деревенских ребят, сидевших в отдалении на мостках с удочками в руках. Недавний сон не давал Батяне покоя. Обычно людям с крепкими нервами сны вообще не снятся. Так было до недавнего времени и с самим Лавровым. Засыпал, словно бы в черную яму проваливался. Но вот после прошлогодней контузии ситуация изменилась. Изредка майору стали сниться кажущиеся реальностью сны – цветные, со множеством звуков, он точно помнил, проснувшись, что чувствовал вещи на ощупь, когда стрелял, то автомат давал отдачу. И хоть из теории Лавров твердо знал, что запахов во сне человек не чувствует, но получалось, что это не так. Вот и сейчас он помнил запах пороховой гари, прелые тошнотворные ароматы джунглей. Но не это было самым странным. Получалось, что редкие цветные сны являлись вещими. Про что Лавров не признался бы никому, особенно военным медикам.

Как и все пророчества, вещие сны Батяни, появившиеся после несильной контузии, сбывались лишь частично и не напрямую. Так что предсказать по ним будущее с пользой для себя никак не получалось. Понимание приходило позже, когда кривое-косое предсказание уже сбывалось. Скажем, снилось ему, что он вместе со своим заместителем капитаном Ильей Прошкиным идет в разведку и попадает в засаду. Потом же в жизни получалось другое. С Прошкиным они шли вместе, но не в разведку, а в магазин за бутылкой водки, но оказывалось, что продавщица раньше ушла домой и остались они ни с чем – попали в «засаду».

Правда, иногда случались и совпадения по службе, и не всегда безобидные. Приснилось Батяне, как он сидит у костра со своим подрывником, а тот ему все взахлеб рассказывает, как заживет после того, как выйдет в отставку. Мол, все уже предусмотрел. И слышно во сне, как сучья потрескивают, и вкус водки чувствуется, даже слегка пьянеешь от нее, и жар от пламени идет. А потом через месяц подрывник гибнет. Основной парашют не раскрылся на сдаче нормативов. Запасной сработал. А толку? Стропы запутались.

– К чему же этот сон с американским «Ирокезом»? – бормотал Батяня, смывая с лица мыльную пену.

Одеколона он с собой на рыбалку не прихватил. Тот в доме двоюродного брата остался. Но выход всегда найдется: Лавров прижег щеки водкой из недопитой бутылки. Запах, конечно, не такой, как от туалетной воды, но функция та же – дезинфекция мелких порезов.

Андрей вышел на берег, зашагал к мальчишкам. Те только делали вид, что ловили рыбу, ждали появления майора-десантника.

– Ну, здорово, вредители, – сказал Лавров.

– Здравствуйте, – растерялись ребята. – А почему это мы вредители?

– А то сами не знаете. Если мальчишка в детстве не хулиган, то это плохо.

Мальчишки рассмеялись.

– Нам о вас Пашка много рассказывал.

– Если много рассказывал, то разведчиком никогда не станет…

Слово за слово майор ВДВ своими разговорами покорил сельских ребят. Он не говорил каких-то конкретных вещей, лишь учил жизни в общих чертах. Его слова так мало напоминали слышанные не раз банальные нравоучения школьных учителей.

– … плох тот ученик, который не считает своего учителя дураком, – подвел итог Лавров.

– А ведь точно, – удивился Пашка такому повороту мыслей. – Мне и отец похожее всегда говорит. Мол, ты должен вырасти умнее меня, сильнее, выше, больше зарабатывать. Если такого не произойдет, то скоро весь наш род в серых мышей превратится.

– Ну а теперь, если хотите, покажу вам пару надежных простых приемов рукопашного боя.

– Конечно, хотим!

– Только, чур, понапрасну их не применять. Первыми не нападать, только если придется девчонку защищать или того, кто младше вас, слабее.

– А то как же еще!

– Ну-ка, давайте все вместе нападайте на меня, – предложил Андрей и принял бойцовскую стойку.

– Вместе на одного нельзя, – засомневался Пашка. – Это неправильно.

– В жизни всякое случается.

– Вы сами это сказали. Потом не обижайтесь.

Шестеро мальчишек стали кругом возле Лаврова, но пока никто не решился приблизиться. Андрей сделал резкий выпад, коснулся пальцами груди Пашки, тот даже не успел среагировать.

– Все, я тебя достал. А если бы у меня в руках был нож?

– Нож – это другое дело.

– Так и веди себя так, словно я вооружен. Не тяните. Обычно побеждает тот, кто делает первым сильный удар. Раз – и одним противником меньше стало, выведен из строя. Раз – и еще один. Все эти мои удары не считаются. Начинаем с чистого листа. Вас шестеро, я один. У вас ножи, я с голыми руками. Пошли.

Теперь уже ребята не ждали. Первыми бросились те, кто стоял у Лаврова за спиной. Он с легкостью увертывался, блокировал удары мальчишек. Действовал осторожно, чтобы никому не причинить вреда. Затем по одному уложил подростков. Ребята были в восторге. Просили показать приемы, которыми он их «обезвреживал», в замедленном действии. К науке отнеслись серьезно.

Через час Батяня уже спокойно сидел у речки на пеньке и только давал советы. Мальчишки успешно отрабатывали приемы друг на друге.

Наконец, уставшие, они расселись на берегу рядом со своим инструктором.

– Жаль, что вы нас не можете научить прыгать с парашютом, – мечтательно произнес Пашка.

Двоюродному племяннику Лаврова казалось, что все премудрости ВДВ можно постичь за один световой день.

– Десантники не прыгают с парашютом, а десантируются, – проговорил Андрей: ему не хотелось расстраивать ребят, чьи глаза светились от радости. – Можно и это попробовать, – усмехнулся майор.

– Как это?

– Где мы самолет возьмем?

– Где парашюты раздобудем?

Посыпались резонные вопросы.

– Прежде чем подниматься в небо, следует хорошенько отработать все действия на земле, – наставительно произнес Лавров.

– На тренажерах? Я по телевизору видел, – тут же оживился Пашка.

– Тренажер у вас есть, – глянул в его сторону Андрей.

– Откуда?

– Пошли покажу.

Ребята потянулись за майором. Вскоре они вышли к обрывистому берегу. Старая ива нависала над водой. К ее ветви была прикручена разлохмаченная веревка с привязанной к ней деревянной перекладиной.

– Тарзанка. Чем не тренажер для будущих десантников? – спросил Лавров. – Кто хочет первым попробовать?

Первенство уступили Пашке как родственнику инструктора. Мальчишки разделись до трусов.

– Первый пошел! – крикнул Лавров.

Пашка разбежался, оттолкнулся ногами от края обрыва и взмыл на веревке над водой.

– Руки разжимай!

Пашка, когда тарзанка уже готова была пойти назад, разжал пальцы и с высоты упал в воду, тут же вынырнул.

– Думаешь, если много брызг поднял, то это хорошо? – спросил Лавров. – В идеале в воду надо входить так, чтобы брызг вообще не было. А для этого следует не группироваться, а идти вниз «солдатиком», прорезать воду.

– Понятно.

– Ну, тогда второй пошел!

Еще один подросток разбежался и взмыл над водой. Вновь ребята почувствовали драйв. Лаврову вспомнилось, как он сам в детстве прыгал с тарзанки. Самым шиком у них в деревне считалось не спрыгнуть в воду, а совершить в полете поворот на сто восемьдесят градусов, вернуться на берег, отпустить перекладину и устоять при этом на ногах. Майор раздухарился, и, когда Пашка в очередной раз плюхнулся в воду, сам схватился за перекладину.

– А теперь я! – крикнул Андрей и полетел над водой.

Он умело повернулся на половину оборота и уже слегка поджал ноги, готовый к возвращению, как вдруг разлохмаченная веревка оборвалась. Лавров, как был, в камуфляже полетел в реку, продолжая сжимать перекладину, поднял высокий фонтан брызг.

Лучший способ, чтобы над тобой недолго смеялись, – это весело рассмеяться первому, а не делать вид, что неудача была ранее спланирована. Андрей, хохоча, выбрался из воды.

– И на старуху бывает проруха, – сказал он мальчишкам, сбрасывая камуфляж, а сам подумал:

«Вот и сбылся мой вещий сон. Как всегда, криво-косо», – откуда было знать Батяне, что сон сбылся лишь частично, кое-что от этих сновидений осталось и на ближайшее будущее.

4

В четверг, ровно в половине второго Хосе Рисаль поднял роллету гаража. Старенький «жук» завелся с полуоборота. Уборщик осторожно вывел свой автомобиль на улицу. В дни, когда предстояло передать собранные документы резиденту российской разведки, Хосе чувствовал себя не лучшим образом. От волнения болела голова, ныл живот. Рисаль был человеком крайне подозрительным, повсюду ему мерещилась слежка. Он медленно проехал по своей улице, затем свернул направо. Через квартал вновь сделал правый поворот. Объехал квартал, поглядывая в зеркальце заднего вида. Ему показался подозрительным микроавтобус с задернутыми занавесками на окнах. Он появился только что, но не стремился обогнать «жука», хотя тот ехал очень медленно, а следовал в «кильватере».

– Ну-ка, – проговорил Хосе, останавливаясь возле уличного телефона.

Рисаль выбрался из машины, подошел к стойке и, сняв телефонную трубку, сделал вид, что набирает номер. Микроавтобус проехал мимо и исчез за углом. Хосе перевел дыхание.

– Показалось, – проговорил он, возвращаясь за руль.

Мистер Грин организовал слежку за уборщиком по всем правилам. Четыре машины с людьми, отслеживающими передвижения «жука», постоянно менялись. Они не всегда шли сзади старого «Фольксвагена», временами ехали перед ним, чтобы вызывать меньше подозрений.

Генри и сам участвовал в слежке. Он в дурацкой бейсболке с длинным козырьком и в солнцезащитных очках, одетый в заляпанный краской строительный комбинезон, сидел рядом с водителем микроавтобуса.

– Не держись так близко к «жуку», – шипел он, – давай-ка поотстань.

– Боюсь, мы его потеряем прежде, чем сможем передать другой машине, – беспокойно отвечал водитель.

– Лучше потерять, чем выдать себя, – резонно напомнил мистер Грин. – Видишь, он очень осторожный.

Сказано это было не зря. Хосе колесил по городу без ясной цели. Даже четырех машин оказалось мало, чтобы отслеживать эти хаотические перемещения. Рисаль уже заприметил слежку.

– Третий раз за мной увязывается один и тот же микроавтобус, – пробормотал он.

Руки уборщика подрагивали. Он уже почти уверился в том, что за ним тянется «хвост». Впереди горел зеленым светофор. Хосе сбросил скорость, подъехал к перекрестку, когда зеленый сигнал уже начал мигать. Втопил педаль газа и проскочил пересечение дорог в последний момент – на желтый.

Генри не успел крикнуть своему водителю «стой!», тот, боясь потерять «жука», рванул следом, пронесся перекресток уже на красный, под самым носом у тронувшегося с места грузовика.

– Идиот! – выругался мистер Грин. – Он же нас заметил.

Спецслужбист был абсолютно прав. Хосе окончательно убедился, что его преследуют. Теперь он уже не тащился по улицам, а мчал, насколько позволяла разогнаться его старенькая машина.

– Остановиться? – спросил водитель у Грина.

– Теперь в этом нет надобности. Он нас вычислил. За ним. Прижми его и останови. Только осторожно, он может быть вооружен.

– Сделаем. – Водитель прибавил скорости.

Хосе мчал и постоянно оглядывался. Микроавтобус догонял его. Впереди уборщика не ждало ничего хорошего. Бумаги, собранные за прошлую неделю по мусорным корзинам, находились при нем. Если его возьмут, то возьмут с поличным – не отвертишься.

– Черт, черт, – шептал он, – выжимая из своего «жука» все возможное.

Рисаль не был хорошим водителем. Никто не обучал его вождению в экстремальных условиях. Микроавтобус маячил сзади, даже пару раз моргнул фарами и посигналил. Грин, высунувшись в окошко, махал рукой, приказывая остановиться. Преследователи уже не пытались маскироваться.

Единственным шансом выкрутиться из положения для Хосе было оторваться хотя бы на пару минут и избавиться от изобличающих его бумаг. И ради этого стоило постараться. Если его возьмут с пустыми руками, то ничего не докажут.

Микроавтобус пошел на обгон, ударил в дверку бортом. Заскрежетали по высокому бордюру колесные диски. Руль чуть не вырвался у Рисаля из рук. Еще один удар, еще один. Хосе улучил момент, бордюр перед аркой двора снижался. Он резко тормознул, вывернул руль и въехал на тротуар. Теперь «жук» и микроавтобус мчались рядом. «Фольксваген» по тротуару, а его преследователи по проезжей части. Их разделяли ограждения. Редкие прохожие шарахались, прижимались к стенам, посылали вслед Рисалю проклятия.

Мистер Грин сунул руку в карман комбинезона и выхватил пистолет, передернул затвор.

– Ровней держи и опусти стекло, – приказал он водителю. – Я ему сейчас колесо прострелю.