Мой мир. Сборник стихов

Мой мир

Сборник стихов

Последняя Сайен

Корректор Г. Ю. Милосердина

Корректор Мон. Виктория

© Последняя Сайен, 2017

ISBN 978-5-4483-8972-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Раннее

Время

Как неизбежно льется времяНа человеческие души!И прорастает быстро семя,Как на воде, так и на суше.Кто из людей поспорить сможетС внезапным времени теченьем?Кого посмертные мученьяИз нас нисколько не тревожат?Мы, люди, глупые созданья,Себя властителями кличим.Земля нам будет наказаньем!Мы все послужим кормом птичьим.Как не поймём, что мир есть горе,Что нет отрады на земле?Проводим жизнь свою во зле,И гибнем все в житейском море.Покайтесь прежде же конца!Конца пред Богом покаянья.Да внидем в Царствие Творца,Где слабнет времени влиянье.

Я в глазах ваших вижу слёзы

«Тёте» Алле Климовой

Я в глазах ваших вижу слёзы.Не пытайтесь их скрыть от меня.Пусть над городом нашим грозыПрогремят яркой вспышкой маня;Пусть вокруг не найти сожаленья,Не утешиться в детских речахИ щемящую тяжесть сомненьяУдержать тяжело на плечах…Я прошу вас: не надо сдаваться!Человек может всё пережить.Перестаньте слезой упиватьсяИ мечтою сознанье кружить.Всё проходит (ведь знаете сами!):И печаль, и момент торжества.Лишь Господь будет вечно над нами,Не теряя вовек Божества.

Учебник cмерти

Учебник смерти, ты сказал,Что смерть героя не забудется.И полетят Гонцы НачалПо городам и улицам.Учебник смерти, все мечтыТы простирал в могил покой.Но отчего ж написан тыЖивого смертного рукой?

Ты открыла мне душу свою

Климовой Д.

Ты открыла мне душу своюИ секрет, не дающий покоя.Пред тобой как сестра я стою.Мы и правда похожи с тобою.Как помочь тебе, Даша, и чем?Я могу помолиться, не боле.К сожаленью, приходится всемОдинокими быть в своей доле.Ты с тоскою посмотришь опятьМоё сердце пронзая мольбою.Кто поможет тебе устоять?Лишь Господь будет вечно с тобою.Он поймёт тебя лучше, чем я.Он утешит, подаст исцеленье.На кресте, не жалея Себя,Ради нас претерпел Он мученья.Отогнав все сомнения прочь,На колени пред Ним опустись.Он – Отец, ты – смиренная дочь…Тихо плачь и с молитвой крестись.

Героям прежних лет

Подражание М. Цветаевой

Я обращаюсь к вам – одетые в бронюИ родовым гербом украсившие щит!Те, что себя доверили конюНести вперёд, покуда не убит.Те, чьи сердца, не знавшие пощады,Любить умели чище и нежнейПоэта юного, оставившего градыИ поспешившего к возлюбленной своей.О, Артуры и Зигфриды лихие!Своих судеб и жизней короли.В те времена далёкие, лихие,Вы столько ярких красок привнесли.Все ваши подвиги в сказаниях воспеты,И долго будет помнить вас Земля,Искусств военных знавшие секреты,Детей своих и войск учителя!

Ушедшим Поэтам

Я – теней ваших дерзкое сплетенье,О, Вы, ушедшие столетия назад!Настанет день Второго Вознесенья,Вас за мои стихи вознаградят.Сколь ни хвалилась, что с другойНет сходства даже дальнего,«Марина с Анниной судьбойИ равнодушьем Крайнего»Пусть прозовёт меня народ.Не мне гнушаться правдою!Ведь рифм моих известен сводДавным-давно от «А» до «Ю»,Чужие мысли продаю.Но, все же верю, что мояОт сна очнётся буква «Я»!

Десять часов до экзамена

Хмуро и зелено за окном.Трепетная уверенность.Залом читальным становится дом,Давит часов размеренность.Книги, тетради, мыслей черёд…Реже – улыбка мамина.Родина сзади! Только вперёд!Десять часов до экзамена.

Тихая грусть

Тихая грусть.Ночь за окном.Слёзы чуть смочат ресницы.Кажется пустьПрошлое сном.Сном, что уже не приснится.Было ли зло?Сердце, забудь!Прошлое всё же милее.Тем повезлоВспомнить свой путь,Кто забывает быстрее.Тот, пролиставСтроки времён,Скажет: «Хорошая книжка!»,Кто, вновь упав,Встал окрылён,Вспомнив, что жил без излишка.

То ли Ангел коснулся души

То ли Ангел коснулся души,То ли дьявол опять проболтался.Глас раздался в полночной тиши,Он всё рос и словами сплетался.Ах, как бы мне тех слов не растерять!Ах, как бы мне тех слов не упустить!«Нет человека, неспособного понять.Нет человека, неспособного простить».

Осенние листья

А в городе осень,И яркой листвойДух ветра в аллеях играет.Лишь мраморных сосенПокой вековойВсё так же зелёным сверкает.На небе просветаУже не ищи,Подернуто всё серой дымкой.Так хочется лета,Но ты не ропщи,Промчится печаль невидимкой.Минуют дожди.Промозглые лужиЗаменят сугробы из снега.Надейся и жди,Январские стужиПройдут, и останется нега.В той неге опятьЗародится веснаИ солнечным светом разбудит,Вернув время вспять,Природу от сна,Вновь лето весёлое будет.Вот только невесело будет тебе,Как листья осенние вспомнишь.И, лишь оказавшись опять в сентябре,Покоем ты душу наполнишь.

Мне себя не понять

Мне себя не понять.Кто я есть в этом мире?Для чего сужденоМне родиться на свет?Мне ль за веру страдать?Мне ли петь словно лире?Поглощая вино,Гнить до старости лет.Знаю многое я:Ту любовь, что мечталаЯ когда-то дарить,Но дарить не смогла;Знаю жизнь для себяИ ступень пьедестала,Знаю как говоритьЛюдям ложь… И лгала.Я могу быть плохой,Но, могу, и хорошей.Я обидеть могуИ могу пожалеть.Мускулистой рукойСправлюсь с тяжкою ношей,Но в душе сберегуДетской слабости треть.Мне себя не понять.Кто я есть в этом мире?Для чего сужденоМне родиться на свет?Можно жизнь потерятьИ объевшись на пире,Но держать всё равноНам пред Богом ответ.

Злая

«Злая!» – шептали ей в след,Враждебно сверкая глазами.Обиды умывшись слезами,Все те, кому меньше лет,Лишь молча косились в ответ.Она не противилась, зная,Что дети не любят её.Всё та же – «противная», «злая» —Упорно твердила своё.– Терпите! – нет жалости местаВ холодных «неженских» глазах.– Спасение – не в чудесах!Пусть вновь от «упора-присеста»У вас будут руки болеть,Но как же иначе горетьЗвездой Олимпийского неба?Поменьше пирожных и хлеба,Побольше – на старших смотреть!Казалось, она ненавидитВесь мир и, особенно, нас,Когда в предобеденный часКого-то с едою увидит.Ругала за крик в душевой.За каждым из нас надзирала.Любовь «до доски гробовой»И нежность она призирала.Но вряд ли хоть кто-нибудь знал,Что строгость её не со зла.В то время, как весь город спал,Она лишь уснуть не могла.И даже в ночной тишинеЕй чудились всплески воды.В коротком, мучительном снеНаграды ждала за труды.Мечтала она лишь о том,Что б каждый из нас, повзрослев,(Не в восемь, не в десять – потом)Вдруг вспомнил тот праведный гнев.И вспомнили мы, не забыли!Не раз осознав в глубине,Что всё-таки Вы нас любили,«Противная», «злая» О. В.

17

Семнадцать зим сменило осень.Семнадцать лет, семнадцать вёсен,Как хвоя старых жёлтых сосенНа землю пали, чуть дыша.Оставшись в сердце лёгким следом,Минуло детство. Путь неведом.Вся жизнь твоя полночным бредомТебе покажется, душа.Семнадцать лет – какая дата!Умчались вихрем, без возврата;Ещё недавно свадьба брата…А через год – уже твоя.Скажи, за что ты полюбила,Ответь, за что боготворилаТого, чьё сердце покорила,Обид и злобы не тая?О нём ли ты всю жизнь мечтала?О нём – вздыхала после бала,И до рассвета не смыкалаУсталых глаз в семнадцать лет?– О, да! – подскажет хитрый разум.– О, нет! – душа и сердце разом.Уста заученную фразу«О ком ещё?» шепнут в ответ.Ты вспомнишь чей-то нежный голосИ руку, что ласкала волос;Всё тихо, лишь пшеничный колосПоёт, качаясь на ветру.Его почувствуешь дыханье…Всё как тогда – в момент прощанья,В момент последнего свиданьяУ старой церкви поутру.Чья пуля с ног его сразила?Чья пуля плоть и дух пронзила?Чья пуля твой затмила свет? В семнадцать лет…

Мой Ангел

Мой Ангел отвернулся от меня.Ему мои несносны стали речи.Лишь тенью опускается на плечиМучительная тяжесть бытия.Пятидесятый день моей тоске.Без рифмы и строки пятидесятый.Моей несносной гордостью распятый,Мой Ангел слёзы льёт невдалеке.За то страдает дух мой и скорбит,Что я себя звала достойной Света;Мой Ангел ищет кроткого поэта,И он ко мне уже не прилетит.

Первому тренеру

«Ну, красотуля ты!», – сказали все подруги,Тебя увидев через восемь лет.Стройны всё так же ноги и упруги,В глазах всё тот же негасимый свет.Струятся волосы темнее цвета колы,Загар морской на узеньких плечах…Ты в платье розовом, практически до пола,А я – в улыбки искренней лучах.За восемь лет ничуть не изменилась.Ты в частых снах являлась мне такой.В момент отчаянья и боли вдруг приснилась,И я заплакала, беседуя с тобой.Но, что не так? А то, что я не смеюПромолвить: «ты», взывая снова к той,Чей светлый лик в душе своей лелею,Чей образ чту я с детских лет святой.Мой первый тренер, первый мой учитель!Нас развели судьба и человек.Но знала я, Господь наш, Вседержитель,Разлуку нам готовит не навек.Я Вас нашла. О, как же я искала!Все восемь лет коря себя за то,Что Вам «спасибо» так и не сказала,И что сказала я совсем не то.Теперь я знаю – нам одна дорога.Вы – тренер мой, а я – других ребят.На Вас хочу похожей быть немного.И на меня, возможно, захотят.

Ты и Я

Ты любишь солнце с яркими лучамиИ блеск томительный весеннего утра,А Я любуюсь зимними ночамиНа мерный блеск крупинок серебра,Рассыпанных по небу бесконечнымНерукотворно сотканным ковром.Я думаю о Боге и о Вечном,А Ты – в душе устроила погром.Ты говоришь: добро сияет светом?Но лишь во тьме – покой и тишина!И не пристало спорить нам об этом.Пускай мы разные, но Истина одна.Смирись со Мной, как Я с Тобой смирилась,И не перечь укладу  Моему.Ведь, как бы на судьбу Ты ни сердилась,Ты не поймешь Меня,Тебя Я не пойму!

Средневековому рыцарю

Замка с шипами железная дверь.Рыцарь немного грубый.Вот – что волнует меня теперь,Вот – кто целует в губы.Юность свою посвятил боям,Слышал туземную речь.Служит он верно своим друзьям,Лучший из них – это меч.О, как же трудно тебя любить!Лучше бы сразу на плаху.Ты не умеешь иначе жить —Лишь без упрека и страха.Гордость твоя и суровый нравСердце мое пленили.Как же другие, тебя не узнав,Пусто свой век прожили!

Пьедестал

Как странно бывает в мире…Поставив на кон, что есть,В мечтах о победном пиреПытаешься в гору лезть;Одной отдаёшься целиИ служишь одной мечте,Запутавшись в днях недели,Ты к финишной мчишься черте.Посмотришь – минуло детство,А в памяти лишь одно —Борьба, призовое место,Но первого не дано.И снова бежишь куда-то,И снова борьба с собой.Привычные сил затраты,И в десять часов отбой…Всё то же. Всё так же. Тошно!Но, знаешь – мечта важней.В момент, когда будет сложно,Ты вспомнишь опять о ней.Оглянешься – юность сзади,А в памяти лишь одно —Работа, мечтаний ради,И большего не дано.Но, как отступить? УбитоНа это немало лет.Не может в момент забытаБыть жизнь для больших побед.Отбросив назад сомненья,Вернёшься к делам своим,В работе ища утешенья,Стремленьем к победе томим.Посмотришь – уж старость рядомИ памяти нет давно…Вдруг слёзы нахлынут градом,А большего – не дано.

Я такая, какая есть

«Какая есть. Желаю вам другую…»

А. Ахматова.

Я такая, какая есть.Вам меня не исправить – знайте!Да, привыкла я в дебри лезть.Не хотите со мной – не влезайте.Да, привыкла пугать народЧередой усложнённых строчек;Но, закройте поэту рот —За него всё расскажет почерк.Вы найдёте десятки мест,Где слаба я и неинтересна;Но, поймите, что ставить крестНа поэте не очень честно.Если б слушала всех подряд,Не была бы Ахматовой Анна.Люди многое говорят,Но не многим поют «Осанна!».Здесь «неправых» и «правых» нет.У искусства иная мера.А в двенадцать-тринадцать летВдохновляла меня лишь вера.От того лишь мой дурен стих,Что пою я в любовь не веряО влюблённых, мученьях их,И бужу в своем сердце зверя.Я влюбиться навек спешу,В то же время любовь отвергая…Но, ты знаешь, моя дорогая —О тебе больше не напишу!

Сказка про репку

Жил в одной деревне Дед.Вспомнил Дедка про обед.Но еды не оказалось,Да старуха привязалась:«Насадил бы, что ли, репки…»Что же было делать Дедке?Взял старик лопату, тяпки,Прокопал четыре грядки.Дедка репку посадил,Каждый день за ней следил…Только из лесу соседи,Злые бурые медведи,Репку всю повыдиралиДа по грядкам разбросали.Плачет Бабка. Плачет Дед.– Как теперь варить обед?Слёзы с глаз у них скатились,Пролились на землю ту…Вновь побеги зародились,Дав обильную ботву!Собралась соседей стая:– Репка выросла большая!– Высотою с целый дом!– Здесь понадобится лом!Попросил старик подмоги.«Пусть тебе помогут боги!» — Прозвучал людей ответ, — «А у нас и время нет!».И соседи разошлись.Добровольцы не нашлись.Кто – домой, а кто – во поле,Кто – коней пасти на воле…Но никто не сводит глазС репки той, и каждый разС непрерывной быстротойВзор несётся к репке той.Опечалился вновь Дед:«Как теперь найти ответНа вопрос: как эту репкуИз земли достать на свет?».Тянет раз – не поддаётся,Тянет два, да проку нет,И вздыхать лишь остаётся:Нет уж сил под старость лет!И позвал тогда он Бабку:«Подсоби, старуха, мне!Мы возьмём ботву в охапку,Даст Бог, вытянем к зиме».Тянут раз – не поддаётся,Тянут два, но проку нет.И вздыхать лишь остаётся,Что нет сил под старость лет.– Может быть, нам кликнуть Внучку? —Тихо Бабка говорит.– У неё златые ручки.Внучка вмиг нам подсобит!Внучка тут, и тянут трое,Надрываются, пыхтят.Своё дело непростое Завершить они хотят.Тянут час. Затем – второй.– Ночь уже не за горой, —Подустав, сказала ВнучкаИ позвать решила Жучку.Услыхав хозяйки зов,Жучка кость свою забылаИ без ропота и слов,Ей на помощь поспешила.Вчетвером работать проще,Но не сдвинуть с места ту,Что стоит подобно роще,Распушив свою ботву.Силы лишь потратив зряНа сизифов скорбный труд,Иной подмоги не найдя,На помощь Кошку все зовут.– Мурка верная ты наша,Погляди – устала Маша!Бабка выбилась из сил, —С грустью Дедка возгласил.– Ты забыл ещё про Жучку —Вся измучилась, скулит… —Подсказала Деду Внучка,А сама с тоской глядит.На часы, что полночь звонят,На усталых стариков,На листву, что ветер гонитСквозь туман ночных лугов…Тянут, тянут, тянут, тянут..,Но не виден их успех.Тянут, тянут; тянут, тянут…Вдруг, в траве раздался смех.Смотрит Дед: в ночи два глазаСловно искорки горят!– Что за… – Экая зараза! —Бабка с Внучкой говорят.Глядь, а это полеваяМышка прячется в траве!И, за ними наблюдая,Всё хихикает себе.– Что хихикаешь, Полёвка?Чем тебе наш труд смешон?Вот поставим мышеловку,Чтоб не лезла на рожон!– Лишних мне не нужно бед! —Пропищала Мышь в ответ.– Коль сорвать хотите овощ,То меня берите в помощь!Делать нечего – берут!Даже Мышки малый трудДля работы годен будет.Пусть читатель сам посудит…Ухватились как могли,Тянут репу дружно.Вышла репка из землиГулко и натужно!*****Много радости тогдаБыло Бабке с Дедом.Ели репу из ведра,Поделясь с соседом!И пускай не помоглиИм соседи эти,Обид герои не неслиНи на кого на свете.Угостили всех да вся,Сами рады были.Лишь в молитвах попрося,Чтобы не забыли.Так и ты, читатель мой,Позабудь плохое.Помни грех лишь за собой,И, да Бог с тобою!А ещё хочу сказать:Пусть малы силёнки,Нужно другу помогать,Не стоять в сторонке.Кроха Мышка – не беда!Всё ж помочь сумела.Лишь бы рядом был всегдаДруг, и было б дело!

Героям меча и магии

Я чашу страсти пил до дна не раз

Я чашу страсти пил до дна не раз,Её вино что цвет степной полыни.Всё лживо в ней: и лик, и взор, и глас —Они меня не трогают отныне.Дорога мне достанется в удел,По ней в рассвет уйду, мечту лелея.Чтоб вечно снился мне сияющий предел —Златой чертог певца и брадобрея.Пройду сквозь хлад, дожди и нищету,Оставив неги тяжкие вериги,И всё, что сердцу дорого, в тщетуВменю навек по зову древней книги.Пусть будет небо крышей для меняИ мягким ложем – трав сплетенье сельных,Хватило только песне бы огня,Безумья снов и сумерек весенних.

Ведьмак и чародейка (Ночь на Танедде)

«Принципы можно нарушить, страх – преодолеть» (Йеннифэр из Венгерберга, А. Сапковский «Ведьмак»).

Она мечтала лишь о достижимомИ на наивное «Прости, но как же я?»Ему шептала мягко, но с нажимом:«А ты… ты – мой, как я – уже твоя».Когда же он, измученный душоюВ боях извечных и витках судьбы,Просил: «Останься. Я тебя не стою,Но вновь терять… Мне страшно.Может быть…»,Она лишь нежно гладила щетинуНебритых скул, не проронив и вздоха.Она любила этого мужчину,И врать ему – не ждущему подвоха?..Как чародейка, может быть, моралиИ лишена была она порой(Как многих чувств лишён её герой),Но одного уж, видно, не укралиУ них ни люди, ни ужасный рок…Разлука ж только закрепила тот урок,Что им судьба всю жизнь преподавала,И породила правило меж них —Она надежд на счастье не давала,А он не лгал, что вдруг оставит их.Так, в тишине, тревожной от предчувствийИ неизбежной близости разлук,Седой ведьмак, несведущий в искусстве,И Королева Льдов не размыкали рук.Он для неё прекрасные виденья,Мечтой исполненные, в памяти рождал,Она ж, как всякий раз в подобные мгновенья,Читала мысли, зная, что он ждал.И слёз непрошеных дорожки отираяЛадонью с бледных исхудалых щёк,О том не ведала, что пара месяцев ещёИ, на расчётливость былую невзирая,Свободной волей на мучения пойдётЗа ту мечту, хоть верить и не смеет;За дочь чужую, что своею назовёт,И за любовь… И выстоять сумеет. И даже если без счастливого концаТа сказка страшная окажется в итоге,В балладах вспомнят их отважные сердца,Любить посмевшие у смерти на пороге.

Память огня

Память огня хранитСветлые сны и лица,Древних ступеней гранит,Руны на жёлтых страницах,Песни неспетой печаль,Рыцаря пылкие речи…Кто виноват, отвечай,Что люди не помнят наречий?Что больше в легенду не верятИ правду узнать не готовы,Что жизнь сапогами мерят,Поправ волшебство и слово…Однажды, в полночный час,Покинув проклятый город,Бездушно-безликих васИ ваши пустые сны,Уйду я искать ответ,Искать тот бессмертный повод,Что вёл меня сотни летПо светлым следам весны.И я разожгу костёр,Презрев суеверья смертных,У дальних пределов землиВ таинственной чаще лесов;И, к небу поднявши взор,Развеяв золу по ветру,Огню прошепчу: «Внемли!» —И он мой услышит зов.В тот час мне откроется всё:Что было и что свершится;Узнаю я, для чегоПришли мы на этот свет,И тайное знанье своёПод сердцем сберечь как птицуМне будет важней всегоНа многие сотни лет.А если вопросят вдруг:Зачем хоронить под спудомСокровище – дивный дар,Доверенный мне судьбой,Отвечу тому: «Мой друг,Ведь люди не верят в чудо.Для тех, кто душою стар,Обманщики мы с тобой…»

Колыбельная для Беллы

По мотивам саги Стеф. Майер «Сумерки».

Ты как солнечный луч,столь нежданный для этих широт,Ворвалась в мою жизнь, разгоняя докучливый морок.Тёплым ветром лесным,Притяженьем родимых ворот,Неуёмным желанием знать, что и я тебе дорог.Неразумной овечкой проникнув в мой сладостный плен,Ты для дикого зверя навеки осталась мечтою.И тогда я узнал, сколь пленительным может быть тлен,И как тесно венчает бессмертие нас с пустотою.Спи же, Белла – творенье прекрасное мира людей.Спи спокойно, ведь я в эту ночь твои сны охраняю.И пусть жизнь быстротечна – ты будешь счастливою в ней,Ничего обо мне и проклятьи подобных не зная.Кто бы мне рассказал, что любовь так бывает слепаИ что столько прекрасного в ней безрассудства таится.Но теперь ты со мной… Столь наивна, нежна и глупа,Что не страхом, а страстью твоё подсознанье томится.Мне так хочется крикнуть: «Беги и останься в живых!» —Только руки всё крепче и крепче объятья сжимают.Что ж, пускай будет так, как сама ты решишь за двоих,А меня муки совести больше, чем «жажда» сжигают.Спи, родная, теперь и не думай о завтрашнем дне.Он в надёжных руках моих вместе с трепещущим сердцем.Ну а ночью я вновь твой восторженный зритель в окне,Жаль лишь только: ладоням твоим об меня не согреться.Если б мареву сна был подвластен мой бдительный ум,Если б древние веки сомкнула дневная усталость,Мне приснилось бы море и дом, предназначенный двум.Мне б приснилось, как ты в лунном свете нагая купалась.Но сначала, пускай будет свадьба, алтарь и цветы…Будет вальс при свечах… Всё, как память и сердце вещают.Белла Каллен… Возможно, всё это – пустые мечты,Только пальцы задумчиво перстень семейный вращают.Спи, мой ангел, спи крепким младенческим сном.Спи, моя ясноглазая хрупкая Белла.Догорает последним виденьем рассвет за окном…Эта вечность – для нас, если вечности ты захотела.

Селеста

Ты по пятам за мной ходишь, Селеста,Как-будто сбежать от тебя могу.Но есть ли от смерти укромное место?Его для любимых своих сберегу.В бою неравном, где стон и крик,Над чёрной бездной, в стану враговЯ снова вижу твой бледный ликИ чую лёгкость твоих шагов.Печален взор твой и хладноок,Аида сумрачного сестра!Смотри: не дрогнет в руке клинок!Не подоспела ещё пора.Когда ты задуешь мою свечу,Жалеть не стану – светло жила.Я буду готова. Лишь знать хочу,Что служат правде мои дела.

Содденский Холм

«Все стояли насмерть, и множество полегло. Но чародеи… Каждый ребёнок у нас знает имена тех четырнадцати, выбитые на камне, что на вершине Холма стоит» (Йурга из Заречья, А. Сапковский «Ведьмак»).

Обычный холм, с обычным лесом и рекой,Своей прохладою манящей, у подножья.Обычный лагерь пионерский и покой.Здесь жизнь обычная струится бестревожно.В бору зелёном, средь дубов и тополей,Играет в прятки увлечённая орава.Людские дети всех сословий и мастейСлились в игре одним весёлым дружным сплавом.И невдомёк им, что когда-то в этот часНа этом месте, под таким же небосводом,В бою неравном пали тысячи из нас —Людей и эльфов – за священную свободу.За жизнь, за счастье в этой жизни, за любовьМы клали души, не желая бранной славы,И как вода на том холме живая кровьРучьём стекала на соцветия и травы.А камень тот, что столь усердно малышняНогами топчет, о минувшем не радея,Плитой надгробною явился для меняИ для тринадцати содденских чародеев.Но что за дело тем, кто «после», до певца —Реликта времени, сокрытого под спудом?Им – счастье, молодость, им – солнце и леса,Им – их неверие в меня и даже в чудо.Но если сыщется из тысячи такой —С душою чистой, неиспорченной сомненьем,Что остановится пред древнею плитойИ рун потёртых докоснётся в удивленье,То, свято верю, он увидит как во снеМой светлый взор под непослушною копною,Мерцанье молний, город, тонущий в огне,И взрывы сфер над гордо поднятой главою.Услышит крики, звон оружный, заклинанийОбрывки в страшной и кровавой кутерьме,Слова, поблекшие, последних обещанийИ стоны Йеннифэр, блуждающей во тьме.

Лётное

И даже если горб заменит крылья,Я изловлю последнего фистрала.Иль симурана оседлаю… Но бессильяНе подпущу, в какой бы раз ни умирала.Не важно, как, какою жертвой и когда —Путь к Небесам для нас отыщется всегда!

О мудрости и безумии

– Скажи мне, наставник, а я повзрослеюИ буду таким же, как ты?– Мой мальчик, ты будешь гораздо мудрее,Но скорби испьёшь и тщеты.– Ответь же, учитель: неужто и знаньеНе сможет беды миновать?– Поверь мне, мой мальчик, быть мудрым —призванье,Призванье – скорбеть и страдать.– Увы мне, учитель! Иль боги жестоки,Иль мир этот тонет во зле?– Мудрец и философ всегда одиноки,Мой мальчик, на этой земле.Где знанье и мудрость, там сердца томленьеВ гордыне и старость души,А счастье и молодость там, без сомненья,Где песни поют за гроши.Где пляшет безумец в сердечном порыве,Где льётся мелодия струн.Где званье и чин растворяются в пивеКак древняя повесть средь рун.Не презри ж, мой мальчик, безумья убогих —Бродяги, шута и певца.Они в этом мире премудрее многихИ ближе к селеньям Творца.– Зачем же, мой мастер, и нам на рассветеНе двинуться в странничий путь?– Ах, поздно, мой мальчик… Тот путь средь столетийЗатерян, и нам не свернуть.