Бесконечность

Джакомо Леопарди

Бесконечность

Бесконечность

Всегда мне милым был пустынный холмИ изгородь, что горизонт последнийУ взгляда забрала. Сижу, смотрю –И бесконечные за ней пространства,Молчанья неземные, глубочайшийПокой объемлю мыслью – странный холодПодходит к сердцу. И когда в травеИ в кронах с шумом пробегает ветер,Я то молчанье дальнее сличаяС сим близким гласом, постигаю вечность,И время мертвое, и этот мигЖивой, и звук его. И посредиБезмерности так тонет мысль моя,И сладко мне крушенье в этом море.

К Луне

О дивная луна, я вспоминаю:Уж год прошел с тех пор, как безутешныйЯ поднялся на этот холм, чтоб сноваТебя увидеть. И тогда, как ныне,Ты этот лес сияньем наполняла.Но зыбким и расплывчатым от плача,Что встал в моих глазах, мне показалосьТвое лицо. Мучительной и горькойМне жизнь была. И есть: так ей угодно,Моя луна. И все же мне отрадноВоспоминанье. Этой скорби возрастМне дорог. В молодости, там, где кратокПуть памяти и долог путь надежды,Нам сладко вспомнить о вещах прошедших –Пусть горечь длится и живет страданье.

Вечер праздничного дня

Ночь до глубин прозрачна, ветер дремлет,И, тихая, в садах и над домами,Стоит луна и каждый обнажаетВдали уснувший холм. О, дорогая,Уже молчат тропинки, на балконыНочной лампады проникают блики.Ты спишь, застигнутая сном летучимВ спокойных комнатах; тебя не мучитТревога; и не ведаешь, не видишь,Какая рана в сердце обнажиласьМоем. Ты спишь. Я к небесам, что с видуТак благостны, в смятенье обращаюсь;К природе этой древней, всемогущей,Что создала меня для бед. «НадеждыЯ не даю тебе, – она сказала, –Очам твоим светиться лишь слезами».Вот праздник отшумел: от развлеченийТы отдыхаешь и во сне припомнишь,Скольких пленила ты и кем плениласьЗа этот день – ко мне не повернешьсяТы в мыслях. Между тем я вопрошаю,Сколько осталось жить мне, и, к суровойЗемле припав, рыдаю. О, жестокиДни лет моих зеленых! РазличаюНевдалеке звук одинокой песниРемесленника, что порой ночноюБредет с гулянья в свой приют убогий –И так мучительно сожмется сердце,Когда подумаю, что все проходитИ остывает след. И вот уж в прошломДень праздника, и вслед ему влачитсяОбычный день. С собой уносит времяСобытья все. Где ныне оживленьеНародов древних? Ныне где победныйКлич славных предков? Рим великий, где ты?Где блеск былой и где твое оружье,Гремевшее на суше и на море?Безмолвие. Покой. Все отдыхает.Мир спит, и о былом уже нет речи.В начале дней моих, где каждый праздникБыл счастьем, – после, когда счастье гасло,Я мучился и, смяв перины, долгоЗаснуть не мог. И поздней ночью песня,Звучавшая со стороны дороги,Вдаль уходя, как будто умирая,Как ныне, так же мне сжимала сердце.

Сон

Светало. Первый луч, пройдя сквозь ставни,Прокрался осторожно в мягкий сумракДремавшей комнаты моей. И в миг,Когда тонка граница сна и яви,В тончайшем сновиденье мне предсталаТа, что была причиной горьких слезМоих – любовью послана сначалаИ после отнята. Теперь живойОна казалась мне, но не счастливой,И, положив мне руку на чело,Вздохнув, «Живой? – сказала. – Не забылЕще о нас?» –Откуда ты? И какВошла сюда? О сколько, сколько разЯ вспоминал тебя! А ты наверноО том не знала, и от этой мыслиМне боль моя была еще больней.Но не затем ли ты пришла, чтоб сноваМеня покинуть? Страшно. Говори!Ты прежнею осталась? Что-то мучитТебя? –«Ты спишь. Забвения туманВ твои проникнул мысли. Я мертва.Меня ты видел много лун назадВ последний раз».От голоса ееВнутри меня всё сжалось. А онаТак продолжала: «Я ушла во цветеЛет, когда жизнь прекрасна и душаДоверчива – не знает ни тщеты,Ни тлена. В сущности немного надоПути, чтобы она, поняв обман,От бремени земного захотелаОсвободиться. Но горька безмерноСмерть юным нам, когда хоронит рокЯрчайшую надежду и о том,Что тяжек жизни путь, душа не знает,Слепой птенец». –О бедная моя,Молчи, молчи, ты сердце ранишь мне!Так значит, ты мертва, а я живой,Любимая моя, но как поверить:Живою болью дышат все словаТвои, а я похож на хладный труп.Так что же смертью мы зовем? – Быть может,Сегодня к этой тайне приобщусь,Склонив пред роком светлое чело?Да молод я, но молодость мояВо мне, как старость, чахнет, о которойСо страхом думаю, хоть очень малоЦвет дней моих отличен от нее. –Она: «Для слез мы родились, и счастьеЖивым не улыбнулось нам, и небоБедою нашей насладилось вдоволь».Тут я решился: – Видишь, до сих порОплакиваю я твою кончинуИ в сердце боль храню. Молю, ответь:Ко мне, любившему тебя, хоть разИспытывала ты любовь иль жалость,Пока жила? Все дни тогда и ночиМетался я меж страхом и надеждой,И ныне от сомнений бесполезныхПочти без сил. Когда, хотя б однаждыСочувствовала ты несчастной жизниМоей, не утаи, пусть эта памятьСо мной пребудет, если нашим днямПродлиться не дано. Она в ответ:«Утешься, бедный! И тогда, как ныне,Ты близок был страдающей душеМоей. Оплакивать меня не надо». –Несчастий ради наших, и любви,Терзающей меня, и незабвеннойМечты, и юности, – воскликнул я, –О дорогая, дай мне прикоснутьсяК твоей руке! – Спокойно и печальноОна мне руку подала. ГубамиЯ прикоснулся к ней, потом прижалК груди, дрожа от нежности и муки.Лицо испариной покрылось, голосПресекся, всё плыло в моих глазах.Тогда она, так глубоко и нежноВ них заглянув, сказала: «Что с тобой?Забыл ты? Красота моя прошла.И ты напрасно, от любви сгорая,Дрожишь. Теперь прощай! И наши души,И наши оболочки никогдаУже не встретятся. Ты для меняНикто отныне. И твои обетыРазрушил рок».И вскрикнув, как от раны,Я весь в слезах проснулся. Но онаЕще на миг осталась и в неверныхЛучах зари стояла предо мной.

Одинокая жизнь

Дождь утренний стучится осторожноВ мое окно; во дворике хохлаткаБьет крыльями; селянин хлопнул ставней,Глядит на поле; солнца луч, сквозь каплиПройдя, дрожит; я поднимаюсь тожеИ выхожу, и стайки облаков,И первый посвист птиц, и свежесть утра,И луг смеющийся благославляю.Но не забыл и вас, глухие стеныУгрюмых городов, где ходят паройТоска и ненависть, где я живу,И мучусь, и умру наверно скоро.Здесь как-никак сочувствия немногоЯ нахожу в природе (ведь когда-тоОна меня любила). Всё ж и ты,Природа, от несчастных отвращаешьСвое лицо – приятней и разумнейДовольствию и счастию служить.Что ж делать тем, кто брошен был тобою?И кто поможет им, если не смерть?Порою на холме уединенномУ озера сижу, где встали кругомДеревья молчаливые, смотрю:День близится к концу, на гладких водахРисует солнце свой спокойный лик.Не шелохнется ни трава, ни листья,Ни вскинется волна, в траве цикадаНе засвистит, не шевельнется в кронеНочной вьюрок; ни звука, ни движеньяНе различишь ни рядом, ни окрест.Покой объемлет эти берега.Так, замерев, сижу и забываюМир и себя. Как будто не мои –Упали руки, никакая сила(Так кажется) не может их поднять,И древний их покой сродни как будтоЦарящей в этом месте тишине.Любовь, любовь, из пламенной грудиМоей когда-то вылетела ты.И сразу же своей рукой холоднойЕе сдавило горе, превративВ лед посреди весны. Еще я помнюТо время невозвратное, когдаВо мне жила ты. Этот скорбный мирТы озаряла, предвещая сердцуТакую радость, что оно пускалосьЕдва ль не в пляс – так к тяжкому трудуСей жизни мы вначале приступаемКак к танцу иль игре. Но лишь тебя,Любовь, приметил я, как рок вмешался,Разрушив всё. Очам моим осталисьОдни лишь слезы. Если на зареУ берегов веселых, где на солнцеСияют ветлы, хижины, холмы,Мелькнет лицо селянки молодой,Иль летней ночью путника встречаю,Бредущего на огонек, иль слышуТой, что, за долгий день не утомиласьИ за полночь над прялкою сидит,Напевы плавные, – воспрянет вдругИ затрепещет каменное сердце,Но чрез мгновение железным станет.Нет, нежность не живет в душе моей.О ты, луна, в чьих медленных лучахТанцуют зайцы на лесных полянах(Наутро след не разберет охотникИ отойдет ни с чем). Здравствуй, благаяНочей царица! Твой холодный лучСходил в овраги, сумрачные чащи,Развалины, блестел, предупреждая,На острие клинка, когда разбойник,Заслышав скрип колес и конский топот,Бросался с криком, леденящим кровь,На путников усталых. Среди улицНочного города встречала тыПовесу, что преследуя упорноТень вожделенную, вдоль темных стенВсё крался, словно тать, пугаясь оконСветящихся, балконов и террасОткрытых. Сколько раз твой белый светПомехой был ему! Твои лучиВраждебны злу, а мне всегда подругойБыла ты и склонялась благодушноНад берегами этими, холмамиСчастливыми, просторами лугов.И я, хоть и невинен был, но тожеПорой корил тебя, когда прохожимМеня ты выдавала невзначай.Теперь хвалю всегда: средь облаков лиПлывешь ладьей, иль светлая с полейНадмирных смотришь на людское горе.Не раз еще меня увидишь здесь:В лесах брожу ли, на лугу ль уснувшемСижу средь тихих трав; дыханье слышуСвое и сердце – и уже доволен.

Победителю игры в мяч

Бессмертья вкус и славы зычный голос,О юноша, изведай!И сколь почетней праздности цветущейТрудная доблесть. Не остынь. С победойНе расставайся – чтоб всегда бороласьС рекою времени, тебя влекущей,Твоя отвага. Не забудь: пределаВысокого пусть жаждет дух. ВзываютК тебе арена гулкая, трибуны –То славы глас: яви бессмертье тела!Тебя, чьи силы и порывы юны,Зовет земля роднаяДерзать, триумфы древних возрождая.Варварской кровью в славном МарафонеНе обагрил десницыТот, кто атлетов обнаженных, полеОлимпии, лихие колесницыЗрел без волненья; пальмам и коронеКто не завидовал. А кто дотолеОмыл в Алфее взмыленные крупыИ гривы пыльные коней победных,Тот греческие копья и знаменаВел твердо на мидян, что бросив трупы,Бежали, сгрудясь. Тот запомнил стоны,Потрясшие когда-тоКрай рабский, лоно пышное Евфрата.Пустым назвать ли то, что разжигаетВ нас доблести природнойСпящие искры, превратив дыханьеЧахнущей жизни в пламень благородный,Пусть бренный? С той поры, как погоняетФеб скорбные колеса, что деяньяЛюдей, как не игра? Не столь же тщетнойРеальность создана? Самой природойДаны нам милые обманы – тенейСчастливых мир. А там, где беспросветнойТьмой изгнан дух высоких заблуждений,Там в бледном прозябаньеНашли замену славе и дерзанью.Быть может, день настанет – на руиныГромад, глядевших строго,Придут стада, и плугу подчинитсяЗемля семи холмов. Может, немногоСолнц минет – павших городов равниныОсвоит осторожная лисица,И мрачный лес поднимется стенамиСреди развалин, если рок позволит –И скорбное родной земли забвеньеНачнет, как сон, овладевать умами,И близкого не отведет крушеньяМилость небес, щадящихНас, ради прежних подвигов блестящих.Жить после смерти Родины – о бремяПечальное! С призваньемТвоим ты б славен был, когда сиялаОна своим венцом. Теперь стараньемНашим и рока он утрачен. ВремяУже прошло. Величия не стало.Но, мальчик, для себя – возвысься духом.Что наша жизнь? Достойна лишь презренья.Блаженна лишь, когда, забыв о роке,Себя забудет и не мерит слухомУщерб часов и дней в гнилом потоке;Когда, достигнув краяЛеты, вернется, землю узнавая.

Последняя песнь Сафо

Ночь мирная, и плавно заходящейЛуны безвинный луч, и ты, что всходишьНад лесом молчаливым горных склонов,Звезда рассвета – милые виденья,О, я любила вас, пока не зналаСтрастей и рока. Больше не волнуетМне чувств отчаявшихся сон ваш мягкий.Теперь другая радость нам знакома:Когда через открытые пространстваИ потрясенные поля несетсяВолна пылящая ветров и с громомКронид промчится в тяжкой колеснице,Над нами темный рассекая воздух.Средь туч, вошедших в горы и ущельяГлубокие, мы бродим. Нам отрадныБольшое бегство стад ошеломленныхИ вдоль брегов аккордыРеки, поднявшей волн взбешенных орды.Дивен твой плащ, о небо, и прекраснаЗемля в твоих дождях. Несчастной СафоСудьба и боги ничего не далиИз этой красоты. И в бесконечныхТвоих владеньях, о природа, стынуЛюбовницей отверженной и гостьейНепрошеной и тщетно обращаюГлаза и сердце к безупречным формам.Здесь все не для меня. Не мне киваютВершины буков, не со мной смеетсяРассветный луч, и пестрых птиц напевыНе мне звучат. И там, где гибким ивамРучей блестящий мирно подставляетПрозрачную струю, – там только пенуШипящую он мне швыряет в ногиИ прочь несется с гиком,Душистый брег толкая в бегстве диком.За грех какой, в каком существованьеЯ проклята была – что так жестокиКо мне и небеса и лик фортуны?В чем провинилась в детстве, там, где горяНе знает жизнь, – что, юности цветеньяНе испытав, печально обернуласьВокруг веретена надменной ПаркиНить темная судьбы? – НеосторожныТвои слова. По тайному веленьюВсе, что назначено, свершится. ТайноВсе в мире. Явна только боль. Для плача,Презренные, мы рождены. ПричинуСпроси у звезд. О нежность, о надеждыЗеленых лет! Не сущностям – подобьямТы, Зевс, царить среди людей назначил –Пустым подобьям. Подвиг, вдохновенье,Искуснейшая лира –В одежде нищей не прельщают мира.Умрем. Хламиду жалкую откинув,Нагая, устремится в царство тенейДуша – превозмогая беспощадныйУказ судьбы, вслепую раздающейОбличья нам. А ты, к кому толкалаМеня любовь несчастная и вера,Упрямая и долгая, попробуйПрожить счастливо – если только смертнымДается счастье на земле. Мне не далОтведать дивной влаги из сосудаСкупого Зевс. И как один погиблиСны и обманы детства. Самый светлыйДень нашей жизни исчезает первым.Подходят старость, и болезнь, и призракХолодной смерти. Кончено. Из столькихТщеславных снов и сладостных ошибокОстался Тартар мне, богини мракаНрав бешено-ревнивый,Ночь властная и берег молчаливый.

.

К весне, или об античных преданьях

Не потому ль, что солнце

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.