bannerbanner
Черная невеста
Черная невеста

Полная версия

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
4 из 5

– Поразительно… – пробормотала Ксения.

Но она не смогла удержаться от мысли: «А не послал ли этот милый человек письмо себе сам, испугавшись последствий своего розыгрыша?» Машинально она поглядела на штемпель, как будто он мог сказать ей правду. Чаринг-Кросс, отправлено девятого марта. Сообщение о смерти Бойла появилось в утренних газетах десятого числа. С другой стороны, что мешало Хэйли проследить за Бойлом вечером девятого и, убедившись, что шутка окончилась трагедией, придумать некролог уже для самого себя, чтобы сбить с толку полицию в случае возможного расследования?

– Что вы собираетесь предпринять? – спросила Ксения.

– Предпринять? – Хэйли пожал плечами. – В связи с чем? Какой-то ненормальный развлекается, рассылая глупые письма, и думает, что может кого-то этим напугать. Допустим, я обращусь в полицию, и что я им скажу? Что я, взрослый человек, испугался чьей-то нелепой шутки?

– Шутка или нет, но в этом письме назначили дату вашей смерти, – настаивала Ксения. – Между прочим, первый некролог обещал Бойлу смерть девятого числа, и он действительно умер.

– Боб всегда принимал близко к сердцу вещи, которые того не стоили, – спокойно ответил Хэйли.

Интересно, очень интересно. Уж не послал ли ты ему некролог, рассчитывая на то, что Роберт Бойл как раз «примет его близко к сердцу»?

– Иными словами, его смерть представляется вам вполне закономерной? – чуть резче, чем ей хотелось бы, спросила Ксения.

– Милая леди, я не врач и не коронер, – безмятежно отозвался ее собеседник. – Полагаю, что если человек умирает, тому должны быть веские причины. В последнее время я не слишком тесно общался с Бобом и не знаю, какой была его ситуация, но сомневаюсь, что это смехотворное послание имеет отношение к его смерти. Возможно, было что-то еще, что сыграло определяющую роль – больное сердце, к примеру. А письмо – всего лишь письмо, и каким бы неприятным оно ни было, оно не может никого убить.

– Я бы не сказала, что оно просто неприятное, – заметила Ксения. – Эти письма сообщают о еще не наступившей смерти как о свершившемся факте, а это гораздо хуже. Скажите, мистер Хэйли, у вас есть враги?

– Гм… Полагаю, они есть у всех.

– Враги, которые могли ненавидеть вас и Бойла, возможно, еще с войны. Есть такие?

И тут в глубоко посаженных глазах Хэйли что-то мелькнуло, словно он что-то внезапно понял или сообразил, кто сидел за пишущей машинкой и кто на самом деле сочинял эти зловещие некрологи живым людям. «Нет, – в смятении подумала Ксения, – нет, это точно был не он… Кто-то другой. И Генри Хэйли знает, кто это, и знает, почему он так поступает…»

– Нет, – вырвалось у Хэйли, – этого не может быть! Вздор какой-то…

– О ком вы говорите, сэр? Кого вы имеете в виду?

Но Весельчак Гарри не относился к людям, которые просто так выдают свои секреты. Он овладел собой и, взглянув на Ксению, сердечно улыбнулся.

– Я понимаю, мисс, как вся эта история расстроила вашу подругу. Потерять мужа – это ужасно. Прошу вас, передайте миссис Бойл мои искренние соболезнования.

Тщетно пыталась Ксения вернуть разговор к автору некрологов. Генри Хэйли надежно укрылся за стеной из общих слов, любезно улыбался, но, по сути дела, не говорил ничего, и раздосадованная девушка поняла, что больше никаких сведений она из него не вытянет. Все же она предприняла еще одну попытку:

– Если вам что-нибудь станет известно, мистер Хэйли… Вот мой телефон.

Хозяин дома рассеянно кивнул, и тут Ксения решилась на недозволенный прием. Передавая ему визитную карточку, она как бы невзначай дотронулась до его руки и со значением поглядела ему в глаза.

– Нас с миссис Бойл очень, очень беспокоит эта история, – шепнула она.

«Неужели она была любовницей Боба? – мелькнуло в голове у Хэйли. – А я-то всегда считал его таким рохлей! Конечно, стала бы она искать меня, будь она просто подругой его жены…»

– А если мне ничего не станет известно? – многозначительно спросил он, выгибая бровь.

– Тоже позвоните, – отозвалась Ксения, вынудив себя улыбнуться. – Иначе я буду беспокоиться… За вас.

– Неужели?

– Да, ведь сегодня одиннадцатое число. – Она взглядом указала на некролог, лежавший на столе.

– Уверяю вас, я вовсе не собираюсь умирать, – заметил Хэйли со смехом. – Этого еще не хватало!

Он проводил Ксению до дверей и пообещал дать ей знать, как только что-то прояснится. Однако, когда девушка удалилась, выражение лица Весельчака Гарри изменилось. Хмурясь, он сделал несколько шагов по комнате и наконец, не сдержавшись, стукнул кулаком по столешнице.

– Ну, Тимоти Гарретт, берегись! – в сердцах проговорил Хэйли. – Если я прав, тогда… Если я прав, тебе не жить!

Глава 6

Кое-что проясняется

Остаток дня Ксения провела в обществе Уильяма Бедфорда, который продолжил диктовку своего романа. От писателя не укрылось, что его помощница нервничала, хмурилась и – что с ней случалось крайне редко – делала в тексте гораздо больше ошибок, чем обычно.

Впрочем, в перерыве Ксения не удержалась и рассказала Бедфорду о своем визите к человеку, которого она еще утром считала автором некролога.

– Довольно оригинальный поворот сюжета, – заметил писатель. – Тот, кого вы считали ответственным за шутку, сам оказался… гм-м…

– Это не сюжет, – проворчала Ксения, которая никак не могла привыкнуть к манере Бедфорда видеть вещи исключительно с удобной для его ремесла точки зрения.

– Позвольте с вами не согласиться, – живо возразил писатель. – Во всяком случае, то, что вы рассказываете, куда увлекательнее этой несносной миссис Карлайл, о которой трубят все газеты. Зарезать любовницу своего мужа – что может быть банальнее? А в вашей истории хотя бы есть тайна, есть, так сказать, соль, нечто такое, что завораживает. Если бы я писал детектив о людях, которым при жизни присылают некрологи…

Ксения затаила дыхание. Бедфорд заметил это и улыбнулся.

– Конечно же, это месть. На войне Бойл и Хэйли совершили что-то такое, за что им теперь мстят. И сегодня мистер Хэйли умрет, как и было обещано.

– Ну, нет! – вырвалось у Ксении.

– Да, умрет, и выглядеть это будет как несчастный случай, – поддразнил ее писатель. – Все дело в том, что письма, понимаете… те самые некрологи… они отравлены ядом кураре.

Ксения насупилась.

– Мистер Бедфорд!

– Ну да, я понимаю, почему вам не по душе моя теория. Ведь вы тоже держали эти письма в руках, как и миссис Бойл. Хорошо, я согласен на яд, который действует только на того, кто первым читал письмо…

– Сэр!

– Тогда возникает вопрос, почему тот, кто посылает письма, не отравился сам, да? Но это уже детали. У него есть противоядие, например…

– Но…

– Да-да, я прекрасно помню, что мы с вами обсуждаем не роман, а реальность… в которой куда проще стукнуть человека по голове кирпичом, чем посылать ему отравленные письма.

Уильям Бедфорд театрально вздохнул. С утра у него болело сердце, все его мысли были пронизаны предчувствием смерти, которая еще не здесь, рядом, но уже подстерегает его, и вот явилась хорошенькая темноволосая девушка с головкой, набитой прелестными глупостями, и все мрачное, что мучило его, отошло на второй план, – и даже сердце перестало болеть.

– Вообще нелепый какой-то выходит сюжет, – продолжал писатель раздумчиво. – Вчера я вам сказал, что тут может скрываться убийство, но если вы хотите убить кого-то, зачем вам фактически предупреждать его о своих намерениях? Это нонсенс…

– И что же вы думаете обо всем этом? – не удержалась Ксения.

– Смерть Бойла – чистая случайность, – веско уронил Бедфорд. – Эти письма преследуют какую-то свою цель, они вовсе не то, чем кажутся.

– Какую цель могут преследовать некрологи, посланные живым людям? – проворчала Ксения.

– Не знаю. Но Роберт Бойл и Генри Хэйли пересеклись на войне, и она упоминается в обоих текстах. Обратите внимание на выбор слов: один «не прославил себя никакими подвигами», другой «получил орден за то, за что его должны были отдать под трибунал». – Бедфорд со значением прищурился. – Интересно, у Бойла было много денег?

Ксения подалась вперед, ее щеки порозовели.

– Вы хотите сказать, что это шантаж? Кто-то шантажирует их, намекая на их прошлое… и Бойл испугался огласки настолько, что умер? Но почему он тогда сказал жене, что письмо наверняка прислал Хэйли?

– Для отвода глаз, – парировал Бедфорд, иронически сощурившись. – А может быть, он пытался сам себя убедить в том, что ему ничего не угрожает. Но предположим, что днем девятого марта ему позвонил шантажист и обозначил свои требования. Могло такое случиться? Вполне. Бойл взвинчен, он идет по улице, и тут…

– Нет. – Ксения решительно тряхнула головой.

– Что – нет?

– Он шел в магазин игрушек на Стрэнде. Если бы ему угрожал шантажист, если бы все было так серьезно, Бойл бы думать забыл о подарке для сына. Он поспешил бы за деньгами в банк… либо обзавелся бы оружием, чтобы решить проблему другим путем.

– Не хотите рассмотреть вариант, что шантажист назначил ему встречу возле магазина игрушек? – мягко спросил Бедфорд.

– Не хочу.

– Почему?

– Потому что, чем больше я об этом думаю, тем меньше мне верится, что все затевалось ради шантажа. Слишком уж сложная комбинация.

– Тогда у нас остается только одно объяснение: письма рассылает сумасшедший.

– О!

– Понимаю, почему вам не по душе такой поворот сюжета. В хорошем детективе преступник не будет ненормальным, к этому дешевому трюку прибегают только слабые и безответственные авторы. Но посмотрим правде в глаза: нормальный шантажист действительно изложил бы свои требования иначе, нормальный убийца вообще не стал бы рассылать извещения… что остается? Только нормальный сумасшедший.

Произнося последнюю фразу, Бедфорд машинально отметил про себя, что неплохо было бы вставить ее в какой-нибудь роман.

– Остается только объяснить, почему он выбрал именно Бойла и Хэйли, – проворчала Ксения.

– О, ими наверняка дело не ограничится, – жизнерадостно отозвался писатель. – Я хочу сказать, в романе жертв было бы куда больше. Кстати, мы с вами не рассмотрели еще вариант тайного немецкого общества, которое поставило перед собой цель мстить бывшим английским военным. Лига рейха – как вам такое название, а?

– Сэр, – в сердцах выпалила Ксения, – осмелюсь вам заметить, что вы… вы…

– Да, мисс?

– Вы просто невыносимы!

– А вы, мисс, просто прелесть! – совершенно искренне ответил писатель, который забавлялся, как никогда.

Бедфорд окончательно запутал Ксению, и, возвращаясь после работы домой, она решила, что больше никогда не станет говорить с ним о Бойле, Хэйли и странных письмах.

На Пикадилли Ксения купила вечерние газеты и за ужином прочитала их, но ни в одной больше не упоминалось о Роберте Бойле. Зато имелся подробный отчет о процессе миссис Карлайл, которая так раздражала писателя, и заметка о том, что пропавшая несколько дней назад в Суррее продавщица так и не нашлась, причем это не первый случай исчезновения в графстве. От скуки Ксения переключилась на раздел объявлений (в котором, как уверял Бедфорд, всегда можно найти сюжеты для нескольких романов), но тут позвонила миссис Бойл, и девушка рассказала ей все, что удалось сегодня выяснить у Весельчака Гарри.

– Мне так неловко, – призналась вдова. – Из-за меня и моих глупых страхов вы потратили время, которое, наверное, могли бы употребить с большей пользой. У мистера Хэйли безупречная репутация, и я убеждена, что он не имеет к этому письму никакого отношения…

– Возможно, – коротко сказала Ксения, которая поняла, что миссис Бойл уже раскаивается в том, что согласилась на ее помощь. – Время покажет.

Повесив трубку, она подумала, не позвонить ли ей Хэйли.

«Но что я ему скажу? Еще, чего доброго, он решит, что я навязываюсь ему…»

Для гордой Ксении подобная мысль была невыносима, поэтому она просто дочитала сборник рассказов Тэффи[4], который начала читать несколькими днями ранее, и отправилась спать. Но сон долго не шел к ней. Она ворочалась с боку на бок, погружалась в кратковременную дрему и просыпалась. Когда она наконец заснула, шел уже третий час ночи.

Разбудил ее звонок в дверь.

Ксения открыла глаза, перевернулась на другой бок и подтянула одеяло повыше, но звонок повторился, и теперь он звучал еще более резко, чем в первый раз. Чувствуя досаду, как всякий человек, которому не дали выспаться как следует, Ксения вылезла из постели и, спросонья забыв надеть тапочки, голыми ногами зашлепала к двери.

– Миссис Ломакс, я сегодня буду завтракать позже, – объявила она, распахнув дверь.

Но взгляд полусонной Ксении уперся вовсе не в квартирную хозяйку, а в совершенно незнакомого человека в макинтоше и старой измятой шляпе.

– Мисс Зиния Тэймерен? – осведомился человек, буравя ее недоверчивым взором, словно подозревал какой-то подвох.

– Ксения Тамарина, – поправила его собеседница, – а вы кто?

– Я инспектор Стивен Хантер из Скотленд-Ярда, – отозвался незваный гость и предъявил документ, удостоверяющий, что он действительно инспектор, а не какой-нибудь там констебль. По-английски он говорил вполне академически, но иногда все же начинал сбиваться на говор кокни, глотая букву h и употребляя личные местоимения вместо притяжательных. – Полиция, – зачем-то прибавил Хантер, как будто имелась хоть малая доля вероятности, что девушка, стоящая на пороге, может принять его за молочника или булочника.

Машинально Ксения протерла глаза, и тут…

…И тут только она сообразила, что стоит перед незнакомым мужчиной в пижаме! непричесанная! и даже без домашних тапочек!

– Инспектор, – прошептала Ксения, краснея, – вас не затруднит подождать? Только минутку! – быстро прибавила она.

И, пока инспектор Хантер открывал рот – возможно, чтобы возразить, а возможно, совсем наоборот, – Ксения быстро захлопнула дверь.

Из квартиры до инспектора долетел шум, как будто кто-то наткнулся на угол шкафа, что-то упало и с сухим треском разбилось, потом некоторое время не было слышно вообще ничего, и наконец дверь отворилась вновь.

В экстраординарных обстоятельствах для женщины бывает достаточно и нескольких минут, чтобы сотворить чудеса. Ксения успела умыться, причесаться, переодеться, брызнуть на себя духами и теперь с ясной улыбкой смотрела в лицо гостю.

– Прошу вас, мистер… э… – Его имя совершенно вылетело у нее из головы.

– Хантер, – буркнул полицейский. Он бросил подозрительный взгляд внутрь квартиры, словно там могла находиться свора преступников, лелеющих планы покушения на его жизнь, и после легкого колебания переступил через порог.

– Можете снять плащ, – любезно сказала Ксения. – Гостиная вон там.

Стивен Хантер покосился на нее еще более подозрительно и сердито засопел, но макинтош и шляпу все-таки снял. Только сейчас, стоя напротив него, Ксения сообразила, что гость почти на полголовы ниже ее. Пока он не снял шляпу, это было не так заметно. Поглядев на его ноги, девушка машинально отметила, что и ботинки он надевает на толстой подошве, чтобы казаться выше ростом.

Они прошли в гостиную, где на стенах в золоченых рамах висели портреты каких-то адвокатов в мантиях, а в углу стоял викторианский шкаф, набитый юридической литературой. Наблюдательный инспектор уже отметил, насколько мало Ксения соответствует окружающей ее обстановке. Впрочем, он также догадался, что саму девушку, по-видимому, это ни капли не заботит.

– Присаживайтесь, инспектор… Так о чем мы с вами будем говорить?

Инспектор Хантер, лишенный защитной брони из макинтоша и шляпы, оказался молодым человеком («года тридцать три, не больше») в мешковатом костюме, явно купленном на распродаже. Коротко стриженные светлые волосы Хантера топорщились воинственным ежиком, словно намекая на то, что их обладателя лучше лишний раз не задирать. Он был коренаст, с треугольным скуластым лицом, усыпанным веснушками, маленьким ртом и носом боксера, из-за чего у Ксении сразу же сложилось о госте вполне определенное впечатление.

«Из низов, с детства привык драться, потому что многие задевали его из-за маленького роста… Упорный, цепкий, но, скорее всего, звезд с неба не хватает».

– Вы, кажется, не слишком удивились моему визиту, – заметил инспектор, буравя ее взглядом.

«Черт возьми, что это за иноземная принцесса? Хозяйка сказала, что она работает машинисткой. Черта с два я этому поверю…»

– Я просто рассчитываю, что вы сами мне все объясните, – отозвалась Ксения спокойно.

Стивен Хантер как-то неопределенно хмыкнул, залез в карман и достал оттуда довольно пухлый блокнот, на две трети испещренный какими-то загадочными записями. Если бы их посчастливилось увидеть постороннему наблюдателю, он бы заметил, что записи идут то крупно, то убористо, то вдоль, то поперек листа, а то и вообще по диагонали. Кроме того, пурист наподобие Уильяма Бедфорда не преминул бы отметить немалое количество грамматических ошибок и полное отсутствие на некоторых страницах знаков препинания.

– Скажите, вам знаком некий Генри Спенсер Хэйли? – спросил Хантер.

– Если вы о том Хэйли, который живет на Гровенор-стрит, то да.

– Жил, – поправил собеседницу инспектор. – Вчера вечером его убили.

– Одиннадцатого марта? – невольно вырвалось у Ксении. – Как это произошло?

– Его застрелили.

– Застрелили? Кто?

– Как выразились бы на коронерском дознании, «неизвестное лицо или лица», – хладнокровно отозвался инспектор.

Невероятно. То есть, собственно говоря, почему невероятно? Роберт Бойл получил первый некролог и погиб. Генри Хэйли получил второй – и тоже умер…

– Скажите, – откровенно спросила Ксения, – вы уже знаете о некрологах?

Не сводя с нее взгляда, Хантер кивнул.

– Я видел тот, который получил Хэйли. Его слуга рассказал мне о вашем вчерашнем визите и о том, что вы представились знакомой миссис Бойл. Утром я побывал у миссис Бойл, которая сказала, что полученное ее мужем письмо находится у вас. Где оно?

Ксения поднялась и вышла в спальню, где на кресле лежала ее сумочка. Забрав оттуда некролог, Ксения вернулась в гостиную.

– Вот… Это некролог, который получил мистер Бойл.

– Вы хорошо его знали? – как бы между прочим поинтересовался полицейский, прочитав текст.

– Я вообще его не знала. Так получилось, что он скончался у меня на глазах, и его последние слова меня озадачили. Я решила, что для его вдовы они могут что-то значить, и отправилась к ней. От нее я узнала о письме, ну и…

Стивен Хантер вздохнул.

– Вы, наверное, любите детективы? – ни к селу ни к городу осведомился он с покровительственной ноткой в голосе.

– Я сейчас работаю у мистера Уильяма Бедфорда, – с достоинством ответила Ксения, чтобы избежать утомительного объяснения, что на самом деле к романам об убийствах она совершенно равнодушна.

– У Бедфорда? Того самого?

Хантер весь подобрался, и у Ксении мелькнула мысль, что он отчего-то даже обиделся. Неужели романы Бедфорда ему настолько антипатичны?

– И как он? – мрачно спросил инспектор.

– Мистер Бедфорд? Достойный старый джентльмен.

– Терпеть не могу писателей, – к удивлению Ксении, пылко объявил Хантер. – Напридумывают всякого, а люди им верят… И вообще, что они знают о реальной жизни? У них-то самих работенка непыльная, знай сиди себе и сочиняй… Это же не они снашивают подметки и получают нагоняи от начальства… Да и вообще, хотел бы я видеть хоть одного такого сочинителя, который бы полгода проработал у нас в Скотленд-Ярде! Такие дела попадаются, что сон можно потерять…

«Обиженный сочинитель? – смутно помыслила Ксения. – Написал рассказ и послал его Бедфорду, а тот вежливо ответил, что автору лучше заняться чем-нибудь другим?»

– Ладно, – буркнул инспектор, сворачивая письмо и пряча его в карман. – Итак, вы решили поиграть в сыщика-любителя из романов и навестили Хэйли. Что именно он вам сказал?

– Я не играла в сыщика, – холодно сказала Ксения. – И если вы будете разговаривать со мной в таком тоне, вам придется покинуть мой дом.

У Стивена Хантера возникло скверное впечатление, что его пытаются поставить на место, и будь это не та, кого он про себя определил как иноземную принцессу, а кто-нибудь другой, он бы сумел найти достойный ответ. Но так как рассерженная Ксения выглядела еще более очаровательно, чем Ксения невозмутимая, маленький инспектор решил с ответом не торопиться – и вообще не торопить события.

– Так или иначе, вы нашли Хэйли, – повторил он. – Каким он показался вам? Испуганным?

– Нет, вовсе нет. По-моему, он счел некролог скверной шуткой и забеспокоился, только когда я спросила, нет ли у него и Бойла общих врагов.

– Вы бы не могли подробнее описать мне ваш разговор, мисс? Все, что вы запомнили.

Ксения выполнила просьбу инспектора и пересказала свою беседу с Хэйли, стараясь не упускать ни единой детали. Хантер тем временем вдохновенно черкал в блокноте, менее чем когда-либо обращая внимание на знаки препинания.

– Скажите, – спросил инспектор, когда девушка закончила, – мистер Хэйли упоминал при вас имя Гарретта? Тимоти Гарретта?

– Нет. По правде говоря, он вообще не называл никаких имен… А кто это?

– Едва вы ушли, Хэйли поручил дворецкому навести справки об этом джентльмене, и как можно скорее. У меня сложилось впечатление, что этот Гарретт может иметь какое-то отношение к письмам. Так мистер Хэйли ничего о нем не говорил? Даже не намекал?

– Нет.

Стивен Хантер сложил блокнот, и, восприняв этот жест как сигнал к окончанию беседы, Ксения решила все-таки задать вопрос, который не давал ей покоя.

– Скажите, инспектор, какова точная причина смерти мистера Бойла?

– Насколько я понял, вы с мистером Бойлом были едва знакомы, – заметил Хантер, испытующе глядя на нее. – Почему он вас так интересует?

– Потому что мистер Хэйли получил некролог и был убит. Логично тогда предположить, что мистера Бойла тоже убили и его смерть вовсе не была такой естественной, как кажется.

– Ну, насколько мне известно, в его смерти не было ничего неестественного, – протянул инспектор.

– Вот как? То есть он не был, к примеру, отравлен?

– Нет, мисс.

Ксения ощутила укол смертельного разочарования. Все складывалось совсем не так, как она предполагала.

…Может, Бедфорд был прав, когда отворачивался от реальной жизни и рассматривал любое событие лишь в контексте возможного сюжета? Бойл и Хэйли вместе были на войне, Хэйли получил угрожающее письмо – и был убит, Бойл получил такое же письмо – и умер своей смертью. Где, ну где тут логика?

Досадуя, Ксения поднялась с места и сверху вниз поглядела на маленького инспектора, который вовсе не спешил уходить.

– Если мне понадобятся ваши показания или, ну там, что-нибудь уточнить… – начал Хантер.

– Я живу здесь, – коротко ответила Ксения, – и не собираюсь никуда переезжать. Пойдемте, я провожу вас.

Глава 7

Субботнее чаепитие

– Разумеется, – важно промолвила миссис Ломакс, – я готова была сказать ей все, что думаю, о недопустимости появления полиции в моем доме. И знаешь, Эндрю, что удержало меня от этого?

– Понятия не имею, – проворчал старый прокурор. Он отпил глоток чая и бережно поставил на блюдечко чашку рокингемского фарфора – белую, покрытую глазурью, с нежным рисунком и с золотым ободком.

В гостиной Эндрю Найта фарфор всегда занимал почетное место – стараниями миссис Найт, которая была без ума от глазурованных чашек и тарелок. Но потом миссис Найт умерла, прокурор вышел в отставку, и теперь всякий раз, когда он смотрел на любимый сервиз жены, он не мог отделаться от неприятной мысли, что наследники, его племянники, совсем ничегошеньки не смыслят в фарфоре и не оценят его по достоинству. Будущих наследников, само собой, куда больше заинтересовала бы денежная часть наследства, но тут Эндрю Найт мог быть совершенно спокоен, потому что из-за биржевых треволнений потерял значительную часть своего состояния. Куда больше он беспокоился о фарфоре, потому что у того явно не было никаких шансов попасть в хорошие руки.

Одним словом, принимая гостей, прокурор теперь заботился о том, чтобы ставить на стол парадную посуду и вообще сервировать его как можно лучше. В глубине души он был даже не против того, чтобы гости разбили одну-две чашки, и, как следствие, постылым наследникам достался бы неполный сервиз. Но пока сервизу везло, и все предметы были в целости и сохранности.

– Я вспомнила твои слова, Эндрю, что подсудимому всегда следует дать возможность оправдаться, – объявила миссис Ломакс в ответ на замечание собеседника.

Прокурор важно кивнул. По правде говоря, его любимое изречение звучало несколько иначе: «Подсудимому всегда следует дать возможность оправдаться, чтобы он сам себя окончательно приговорил». Но Эндрю Найт решил проявить снисходительность и не стал напоминать вторую часть фразы.

На страницу:
4 из 5