Уволить секретаршу!

– У него мусоровоз. И познакомилась я с ним во дворе, возле помойки.

– Фу.

– Что значит – фу?! В любви не бывает никаких «фу». – Серафима мгновенно завелась.

– Ну все, поехала учить меня жизни! – вздохнула Мила. – Не женщина, а пламенный трибун. Ладно, Сима, ко мне клиенты пришли, чао! Я тебе вечером позвоню.

Серафима раздраженно посмотрела на телефон, выдавший серию коротких гудков. Ей стало обидно, что подруга так спокойно отнеслась к случившемуся. Но что поделаешь! Одни только грезят о любви, подперев щеку кулачком, а другим приходится разведывать месторождения и прокладывать дороги.

Шествуя мимо киоска с мороженым, Серафима неожиданно узрела гигантский пломбир в вафельном рожке, политый шоколадом и посыпанный орехами. Все скверные мысли мгновенно вылетели у нее из головы. Она купила этот пломбир, донесла его до бульвара и там, на лавочке, с удовольствием слопала, облив матерчатые туфли и посадив на грудь красивое шоколадное пятно. Несмотря на понесенный урон, настроение ее поползло вверх.

На соседней скамейке сидели, покуривая и балагуря, два молодых человека вполне приемлемой наружности. На Серафиму они посмотрели с любопытством всего лишь один раз – когда пломбир потек и она громко сказал вслух нехорошее слово. «Вот интересно, почему я их совсем не интересую?» – подумала Серафима. И тут мимо нее прошла кривоногая девица в коротком эластичном платье, которое облегало ее, как резиновый костюм водолаза. Молодые люди мгновенно сделали стойку и по очереди присвистнули девице вслед.

«Ага, – сказала сама себе Серафима. – Я все поняла. Стратегия номер один!» Раскрыв сумочку, она достала конверт, который швырнул на ее стол Погорелов, и с ловкостью профессионального шулера проверила пачку. На молниеносное преображение должно было хватить.

Серафима не считала себя искушенной в вопросах моды и стиля, но решила, что ей достанет сообразиловки выбрать приличный салон красоты и магазин, где ее достойно оденут и обуют. Сначала она решила сделать стрижку. Поэтому покинула бульвар и двинулась вниз по улице, разглядывая вывески и витрины. Первым ей на глаза попался салон под названием «Царица Тамара».

«Тамарой наверняка зовут саму владелицу. И у нее мания величия. Нет, не пойду», – подумала Серафима и прибавила шаг. Следующей была «Студия Сергея Микулова!!!». Именно так – с тремя восклицательными знаками.

– О чем только думает этот тип? – пробормотала Серафима. – Обожать нужно клиентов, а не самого себя.

Помахивая сумочкой, она преодолела еще полкилометра. Ей встретились салон красоты «Красота», парикмахерская «Парикмахер» и студия дизайна бровей «Рыжий кот». Кот был нарисован на вывеске, и у него действительно имелись брови – выразительные и черные, как у Хулио Иглесиаса.

Серафима никуда не торопилась. Уволили ее ни свет ни заря, целый прекрасный день ждал впереди. Съеденный шарик пломбира размером с пушечное ядро приятно наполнял желудок. Наконец она заметила указатель, призывающий свернуть в подворотню. Там, в подворотне, если верить рекламе, находилось то, что ей было нужно. Называлось оно просто и незатейливо: «Расческа и ножницы». Внизу задорный русский характер мелко приписал: «Здесь можно принять постриг».

Серафима вошла и была моментально усажена в кресло и обернута белоснежной простынкой на «липучке». Вокруг нее завертелся тощий юноша с лисьими глазами, который появлялся то у левого, то у правого уха с одним и тем же вопросом:

– Что вам хотелось бы?

– Мне хотелось бы стать выше и добрее, – сердито ответила она, поймав отражение юноши в большом, как пруд, зеркале. – Перестаньте вращаться и скажите, что вы мне можете посоветовать.

– Как вы сами представляете себе ваш новый образ? – не сдавался тип, продолжая выделывать фигуры высшего пилотажа.

– У меня красивая форма головы, – важно заявила Серафима, с трудом дотянувшись ступнями до специальной перекладины для ног. – Давайте будем исходить из этого.

Юноша согласился исходить и еще немного побегал вокруг нее, склоняя голову то к правому плечу, то к левому. Судя по всему, он был местной достопримечательностью, потому что другие мастера то и дело поглядывали на него с ленивым любопытством. Сами они ходили вокруг своих клиентов в спокойном темпе, не проявляя особого рвения.

С Серафимиными волосами юноша разделался довольно быстро, обкромсав их по самое не могу и оставив лишь длинную челку, спадавшую на глупо моргающий левый глаз.

Серафима была очарована и дала юноше на чай сто рублей. Затем, подначиваемая похожей на цыганку администраторшей, она согласилась на массаж лица, а в заключение «банкета» решила нарастить ногти. Процедура наращивания длилась два с половиной часа и обошлась Серафиме в кругленькую сумму. Впрочем, сегодня она решила не скупиться. И покинула салон в прекрасном настроении.

Потряхивая челкой и с непривычки растопырив пальцы с идеальными ногтями, она двинулась дальше и довольно скоро очутилась в магазине «Белла Делла», где купила себе красно-белые туфли на шпильке и дизайнерское платье до колена с провокационным вырезом. Сразу все это надела и, очутившись на улице, еще раз посмотрела на свое отражение в ближайшей витрине.

Отражение ни капли не было похоже на прежнюю Серафиму. «Да, возможно, в стратегии номер один все-таки что-то есть. Недаром она мне сразу так приглянулась», – подумала экспериментаторша и отправилась в кафе перекусить. Именно там, в этом самом кафе и произошла историческая встреча Серафимы с Андреем Куракиным.

Надо сказать, что Куракина Серафима узнала не сразу. Во-первых, она его давно не видела. А во-вторых, благодаря новым туфлям мир опустился на целых двенадцать сантиметров и казался уже не таким, как прежде.

Когда-то Куракин был ее соседом по лестничной площадке. Когда он вырос, то покинул отчий дом, и Серафима потеряла его из виду. Зато она продолжала общаться с матерью Андрея, Антониной Васильевной, нередко помогала ей втащить на третий этаж сумки с продуктами и ругалась вместо нее с сантехниками, сборщиками мебели и участковым врачом, который ненавидел людей, особенно больных пенсионеров.

В кафе Куракин пришел не один, а с большой компанией. И мужчины, и женщины были дорого и небрежно одеты, обращались к официантам с усталым дружелюбием и разговаривали о профессиональных делах, что было ясно по доносящимся до Серафимы отдельным фразам. Судя по всему, все эти красивые и успешные люди работали на телевидении.

За чашкой кофе Серафима разглядывала соседей и в одном из них неожиданно узнала Куракина. И сразу же припомнила все, что говорила про сына Антонина Васильевна. Ее рассказы Серафима обычно воспринимала как занимательные радиопередачи, потому что жизнь Андрея была слишком далека от ее собственной. С детства Куракин занимался биатлоном и считался подающим надежды юниором. Тренер уверял, что он балбес, но талантливый. Большую часть года Куракин не учился, а проводил в многочисленных спортивных лагерях и на тренировочных базах. Долго сказка сказывается, но потом попал он в сборную страны. Однако по-прежнему оставался балбесом, вел себя недостойно, принимал недозволенные препараты, нарушал дисциплину и вообще катился по наклонной плоскости. Его бы наверняка выперли из команды, но он ухитрился чудом выиграть какой-то большой чемпионат, заработал много денег и закрутил роман с известной телеведущей Настей Заречных.

А потом он получил травму, которая навсегда закрыла для него тему спорта. Настя Заречных бросила его ради известного шведского певца, бороздившего с концертами просторы нашей родины, но Куракин успел стать своим в телевизионной тусовке, зацепился на дециметровом канале и, судя по всему, преуспел.

Был он по-прежнему подтянутым и крепким, как во времена отрочества, но все острые углы стесал и приобрел капельку шарма. Серафиме захотелось с ним поздороваться, но она постеснялась. Однако судьба, как выяснилось позже, охотилась за ней с самого утра и распорядилась по-своему. Блондин в больших очках из окружения Куракина обратил на Серафиму внимание и принялся с ней заигрывать.

В конце концов на нее стали поглядывать все сидящие за соседним столиком, в том числе и Куракин, который ее наконец-то узнал.

– Серафима! – воскликнул он сливочным басом и хлопнул себя ладонью по колену. – Ну надо же, какая встреча! Сто лет тебя не видел!

«Маму надо чаще навещать», – подумала про себя та и помахала рукой.

– Это твоя знакомая? – оживился молодой человек в очках. – Пригласи ее к нам.

Куракин пригласил, причем сделал это лихо – поднявшись на ноги и стремительно переместив ее чашку кофе на свой столик.

– Отлично выглядишь, – одобрил он, когда Серафима уселась рядом с ним. – Познакомься, это мои друзья.

Он стал перечислять имена. Поименованные кивали, а она тут же забывала, как кого зовут. Девушки были недовольны ее появлением, из чего Серафима сделала вывод, что действительно хорошо выглядит. Молодого человека в очках звали Димой. Он оказался бойким и чрезвычайно назойливым. Ухитрился тотчас же всучить ей свою визитку, из которой стало ясно, что он телепродюсер.

Куракин рассказал, что теперь работает на одном из новых каналов и ведет ток-шоу «Силовой метод» и что ему очень пригодилась хорошая спортивная подготовка.

– Можешь посмотреть шоу сегодня вечером, в восемь часов. Я попал в прайм-тайм, а это совсем не хило, скажу я тебе.

Серафима чувствовала себя рядом с Куракиным легко и свободно, памятуя о детской беготне по подъездам и пирожках Антонины Васильевны, которые они тоннами поедали вдвоем. Благодаря этой приятной раскованности ей удалось произвести на друзей Андрея сильное впечатление. Она в меру смеялась, удачно вставила в разговор цитату из своего любимого «Крестного отца» и вообще вела себя именно так, как надо.

Андрей был удивлен тем, что смешная девочка Серафима превратилась в такую интересную и эффектную девушку. После второй чашки кофе он вдруг посмотрел на нее новыми глазами и понял, что в ней есть стиль и задорное обаяние. А уж ее улыбка! Фантастическая улыбка. Когда она была маленькой, даже самые злые бабки возле подъезда от ее улыбки как-то сразу съеживались. Впрочем, взрослая Серафима, как и прежде, не умела пользоваться своей улыбкой и раздавала ее направо и налево.

Когда стильный Дима словно ненароком положил свою длань на маленькую ручку Серафимы, Андрей испытал приступ зверской ревности. Неожиданно он понял, что ему не хочется делить подругу своего детства ни с кем другим. И тем более не хочется отпускать Серафиму просто так, не договорившись о новых встречах.

– Ну, вот что, – сказал он деловито. – Ребята, я отвезу девушку домой. Всем до завтра, пока.

Он вырвал у Серафимы из рук ложечку, которой она ковыряла тортик, и потащил за собой на улицу.

– Действительно домой поедем? – спросил он, остановившись возле вытянутой белой машины с тонированными стеклами. – Или, хочешь, пообедаем где-нибудь? И выпьем. То есть ты выпьешь, потому что я за рулем.

– Из меня алкоголик никакой, – честно призналась Серафима. – Но если тебе делать нечего, я могу составить компанию.

– Что значит – делать нечего? Я тебя приглашаю пообедать и пообщаться. Мне, может быть, это приятно.

– Наверное, мне тоже приятно. Но я еще не решила.

Куракин рассмеялся и подмигнул:

– Тогда поехали.

Он отвез Серафиму в небольшой ресторан на Покровке и принялся удивлять ее, заказывая диковинные закуски. Она пила вино и за компанию со старым другом выкурила сигарету. На самом деле, ей было просто приятно вертеть сигарету в руках и любоваться своими новыми ногтями. За все это время Серафиме даже в голову не пришло включить Куракина в свой список потенциальных мужей.

Простились они легко. Наверное, потому что знали, как друг друга найти. Возвратившись домой, Серафима еще довольно долго вертелась перед зеркалом, привыкая к своему новому образу. Да, это здорово она придумала со стратегией номер один! Пожалуй, у нее есть все шансы заарканить если не знакомого делопроизводителя, то уж шофера Володю точно.

Часа через два позвонили в дверь. Потряхивая челкой, Серафима отправилась открывать. Теперь она была «малышкой на миллион» и поэтому активно виляла задом. Это получалось у нее помимо воли, просто потому, что она ощущала себя обновленной и лучезарной.

На пороге стояла Антонина Васильевна. Это была невысокая женщина с плотным пучком на затылке и тревожными глазами.

– Симочка, ко мне Андрей приезжал, – с порога сообщила она. – Он сказал, вы с ним виделись.

– Виделись, виделись, – ответила Серафима, пропуская соседку в квартиру.

– Ой, а ты постриглась как необычно! И маникюр такой яркий… Выглядишь прямо куколкой. То-то Андрей все про тебя выспрашивал. Как он тебе показался? Ничего?

– Очень даже ничего, – засмеялась Серафима. – Не парень, а золото. Он, оказывается, у вас теперь телезвезда! А вы мне ничего не говорили.

– Так его передачу только запустили. И наш телевизор ее не показывает, – расстроилась Антонина Васильевна. – Вот я и не знаю, какая он звезда. Андрей обещал «тарелку» купить, на днях привезут.

– Хотите чаю, теть Тонь? – предложила Серафима, у которой было отличное настроение.

– Хочу, – быстро согласилась соседка.

Она почему-то нервничала и села, сцепив руки в замочек. Серафима принялась сооружать чай, хлопая дверцами навесных полок. Кажется, она даже насвистывала. В детстве ей попадало за это от тетки по первое число. Но теперь она уже выросла и сама себе хозяйка.

– Симочка, я у тебя хотела спросить…

– Что? – Серафима обернулась к своей гостье.

Та молитвенно сложила руки перед собой и с испуганной надеждой произнесла:

– Может, ты Андрюшку замуж возьмешь?

Серафима обалдела.

– Замуж? – переспросила она, широко раскрыв рот на букве «а». Брови ее поползи вверх. Ложка, которой она собиралась зачерпнуть из банки заварку, замерла в воздухе. – Вашего Андрюшку?

– А что? – немедленно вскинулась соседка и зачастила: – Ты же сама сказала, что он не парень, а золото. И зарабатывает хорошо, и перспективы у него на телевидении неплохие…

– Теть Тонь, – вытаращив глаза, Серафима опустилась на табуретку. – Вы же Андрюшку сейчас сватаете! Он что, вас просил?

– Да прям, – отмахнулась соседка и как-то сразу поникла. – Боюсь я, что заморочат ему голову всякие… Видела я его девиц! Что у таких может быть на уме, страшно подумать. Андрюшка ничегошеньки, Симочка, в женщинах не понимает, хоть и пыжится, что он, дескать, их насквозь видит.

Серафима блаженно закрыла глаза. Идея была столь прекрасна и так совпадала с ее собственными намерениями, что захватывало дух. Почему она сама об этом не подумала?! Полдня просидела с Куракиным в ресторане, кокетничала с ним, хохотала, рассказывала о своей жизни, и не сообразила, что он может стать именно тем счастливцем, которому она посвятит всю себя!

– А что, теть Тонь, хорошая идея, – сообщила Серафима, открыв глаза и весело посмотрев на обомлевшую соседку. – Если, конечно, я смогу сравниться с его девицами.

– Ты вот сейчас шутишь или правду говоришь?

– Правду, теть Тонь, чистую правду. Я тоже о замужестве мечтаю, мне так хочется кого-нибудь на руках носить! И обнимать крепко-крепко, – призналась Серафима, не сумев справиться с чувствами.

Антонину Васильевну нисколько не задело это «кого-нибудь». Вероятно, желание отдать сына в хорошие руки было столь сильным, что она не собиралась обращать внимание на подобные глупости.

– Хотя… Может быть, Андрюшка думает, что я ему не пара? – вслух подумала Серафима. В ее словах была неискренность.

Вспомнив чудесно проведенный день, она поняла, что вполне может справиться с ролью супруги телезвезды. Выглядит она теперь на все сто… Да она и раньше очень даже неплохо выглядела!

Мила Громова постоянно удивлялась этой невероятной способности подруги преодолевать комплексы. Если бы ей кто-нибудь сказал, что у нее тощие ноги, это надолго повергло бы ее в пучину страданий. От Серафимы такие вещи отскакивали, словно теннисные мячи от стенки. Она могла взбурлить, как штормовая волна, но потом остывала, и все плохие мысли выветривались из ее головы. Критиковать ее внешность было неинтересно и совершенно бессмысленно.

– Уж какая родилась! – философски отвечала Серафима на любые замечания в свой адрес.

– Родилась нормальная, но юбку могла бы надеть и подлиннее, – бурчала Мила.

– В семьдесят лет мне будет казаться, что сейчас я невыносимо хороша! – отвечала Серафима. – Так что надо пользоваться моментом. И вообще: какая разница, какие у тебя ноги? История показывает, что на самые кривые ноги всегда найдется свой хороший человек.

Сейчас, глядя на оживившуюся соседку, Серафима прикидывала, как все может идеально сложиться. Жить они с Андреем будут тут, а Антонина Васильевна поможет им с внуками. Просто сказка, а не план! Оставалась самая малость – окрутить Куракина, стреножить его и вдохновить идеей замужества.

Ждать Серафима была не намерена. Жизнь без любви – все равно что новогодняя елка без гирлянды. Если уж праздник, то все должно сверкать, мигать и переливаться.

Глава 4

Даша пришла на работу на час раньше, чем положено. С большим чемоданом неопределенного цвета, который казался оригинальным уже потому, что был невозможно древним. Бросались в глаза зловещего вида замки и бурые опрелости на боках. Конечно, в семье имелись и другие чемоданы – не привлекающие внимания, матерчатые конвейерные изделия с широкими застежками-«молниями». Но кто бы ей такой отдал?

– Если бы она выходила замуж, – сказала мама, обращаясь в основном к мужу, – тогда – да. Тогда ей выделили бы полосатый чемодан в качестве приданого. Немецкий, между прочим. А раз она просто сбегает, потому что не хочет жить вместе со всей семьей, пусть забирает то, что семье уже не может пригодиться.

Даша понимала, что измотанная заботами мама сердится потому, что теряет пару рук, которые так помогали ей по хозяйству. И все равно было обидно.

– Я не сбегаю, – в который уже раз возразила она, надеясь, что выплакала все слезы ночью, и они не польются снова. – И, кстати, что изменилось бы, если бы я выходила замуж?

– Она никогда не выйдет замуж, если все останется по-прежнему, – резко бросил девятнадцатилетний Макс, в сердце которого уже давно зрел бунт против диктата и тирании старших. – Дашка все время хочет спать, даже смешно.

– Макс прав, – неожиданно высказался отец, который из-за внезапно объявленного Дашей решения не поехал на свою конференцию. – Девочка совершенно замотана.

Он стоял возле стола в рабочем костюме и потел, потому что утро выдалось на редкость жарким. Окна распахнули настежь, но прохлады не ощущалось: комната была набита ватной жарой, и даже думать не хотелось, что случится днем, когда солнце, войдя в зенит, атакует город.

– Птенцы должны вылетать из гнезда, когда они уже оперились, – продолжал отец, глядя на старшую дочь с подозрением, словно оценивая: оперилась она или нет.

– Мне двадцать пять лет, – немедленно напомнила Даша. – Мам, ты в двадцать пять лет уже любила папу и родила ребенка!

– Я – это совсем другое дело, – резко бросила мама, запахнув поглубже халат. – Семья была нужна мне, как воздух.

– Почему ты думаешь, что мне она не нужна? – воскликнула Даша. – Я хочу своего мужчину, своих детей!

– Мужчину можно найти и так, дело нехитрое. А детей… Вон их сколько, тебе что, мало?! – мамино возмущение было таким бурным, таким яростным, что маленькая Нюша не выдержала напряжения и заплакала.

Папа немедленно подхватил ее на руки и прижал к груди.

– Все, баста, – сказал он. – Даша уходит в свободное плавание. Со старым чемоданом. И снова обратился к жене: – Маша, перестань. Мы с тобой такой вариант развития событий уже сто раз обсуждали. Рано или поздно это должно было случиться.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.