Закат цвета индиго

– Легально нет. Знаю бабулю одну с третьего этажа, хохлов держит в однокомнатной. Причем без регистрации. То их два, то четыре. Я днем выгоню, а она ночью опять пускает. «Миш, – говорит, – какие ж это квартиранты. Это ж родня, до поезда пришли пересидеть». – Миша опять залился смехом, но Сергей решительно потряс его за плечо.

– Не увлекайся, старик. Жизнь – штука веселая, но я вообще-то покойника ищу. Это совсем другая проблема, понимаешь? Нам нужно войти в ту квартиру, которая сдается.

– А че, покойники лежат только в таких?

– Полагаю, жмурика в своей не оставили бы, не ушли.

– Кто?

– Хозяева, Миша. Мы уже говорили: сначала проверяем съемные.

– Знаешь…

– Знаю. Войдем опять спокойно, без взлома и шума, как в тех домах. И к взаимному удовольствию. – Сергей взмахнул перед веснушчатым носом пятидесятидолларовой купюрой. – Если там все в порядке, узнаем, как дела у бабки с размножающейся родней.

– Чего тут узнавать. – Миша с усилием сдержал рвущийся наружу хохот. – Вон она, в окне торчит. У нее там круглосуточный пункт наблюдения.

Хлипкая деревянная дверь открылась с легким скрипом. В прихожей было темно и душно.

– Воняет, – деловито констатировал Миша и первым вошел в спальню. Сергей двинулся за ним, но на пороге они столкнулись. Круглые глаза изумленно вытаращились на совершенно малиновом лице участкового. Он обеими руками зажимал рот. Сергей подошел к кровати и закусил губу. Трудно представить, что в одном человеке так много крови. Сергей окинул взглядом черные раны, темно-синий язык, восковой лоб и не стал наклоняться. Бедолага коченеет здесь в одиночестве не один час. В ванной Сергей обнаружил беспорядочно сваленную мужскую одежду. Сергей сунул руку во внутренний карман пиджака: паспорт, права, кредитки. Бумажника, наличных денег нет. Паспорт на имя Вадима Викторовича Коркина. Все точно, как в кино про ведьм и вампиров.

– Вызывай бригаду, – повернулся Сергей к Мише. – То ли колдунья на самом деле вам подарок преподнесла, то ли убийца у нас с большими заморочками. Слушай, следствию про наводку пока ни слова. Скажи, что ты просто мимо проходил, скажем, шел квартирантов с третьего этажа гнать, и вдруг что-то подозрительное увидел. Ну, допустим… Да, дверь приоткрыта, а на звонки никто не ответил. Ну, ты и вошел. Квартира же засвеченная. Жалобы на нее были. А я вроде бы в гости к тебе зашел.

Миша утратил реакцию. Она вернулась к нему лишь после того, как в его ладони оказалась очередная зеленая бумажка.

До прихода оперативников Сергей курил на площадке. Затем погасил сигарету, тяжело вздохнул и набрал номер. Трубку взяли после первого гудка.

– Тамара Ивановна, это Сергей. Мне очень жаль. Я нашел вашего мужа. Во всяком случае, по документам это он.

– Что с ним?

– Убийство. Я подъеду к вам через некоторое время. Вас вызовут на опознание. Крепитесь. Я буду с вами. Да, еще минуту, пожалуйста, это очень важно. Нам нужно решить: мы ссылаемся на источник информации?

– Ни в коем случае. Исключено. Извините, я больше не могу говорить. Приезжайте. Я буду готова.

* * *

Даша вторые сутки лежала на продавленном диване в однокомнатной квартире, которую снимала одна ее знакомая. Когда-то они встретились на дискотеке, поехали вместе с компанией парней, время провели бестолково, нетрезво, не получив ни удовольствия, ни денег. Расставаясь, обменялись телефонами. Вот и пригодилось. Варвара за все время их совместного проживания провела в квартире несколько часов. Говорит, сделками с недвижимостью занялась, дело, мол, свое хочет открыть. Это конечно. Даша таких дельцов за версту чует. Она хмыкнула, сплюнула в жестяную коробку, служившую пепельницей, раздавила сигарету. Поднялась, сделала шаг и оказалась у допотопного шкафа. Полуоткрытую дверь распахнула ногой, не вынимая рук из карманов джинсов. Е… Ну и шмотки! Это называется секонд-хенд по пятнадцатому разу. Бархатное фиолетовое мини-платье с дешевым черным кружевом на груди и по подолу, крошечная красная юбка выше всякого зада, какие-то жуткие топики с люрексом. «Одним словом, менеджер, – удовлетворенно пробормотала себе под нос Даша. – Мне б в таком унитаз стыдно было мыть». Она посмотрела на часы. Восемь вечера. Вроде бы утро только что было. Ну что ж. Еще одну ночь здесь прокантуется, а завтра надо валить из этой клетки. Даша прошла в ванную, хотела налить горячей воды, полежать, подремать, как она любила, но брезгливо провела по стенке ванны и поняла, что себе дороже – купание в такой грязи. А чистить тут она не нанималась. Потому просто разделась и сполоснула над раковиной отдельные части лица и тела. Постирала белье, джинсы оставила на трубе, вернулась на диван в короткой рубашке и взяла пульт телевизора. В это время кто-то открыл входную дверь ключом снаружи. Даша спокойно повернула голову в сторону прихожей. Ни фига себе! Гостей приволокла. Даша не шевельнулась и не поменяла позы, когда в комнату вошли Варька и невысокий стройный мужчина непонятного возраста: над молодым лицом, ярко-синими глазами – абсолютно седая шевелюра. Даша, не моргая, выдержала наглый синий взгляд.

– Будем знакомиться? – поинтересовался гость.

– А то, – ответила Даша и села, медленно опустив голые ноги на пол и не подумав поправить рубашку, обнажившую бедра.

Через несколько минут на табуретках, принесенных из кухни, стояла большая бутыль виски и какая-то закуска. Даша первой взяла стакан, налила до краев и выпила залпом. Затем откусила от яблока и налила себе снова.

– Однако, – усмехнулся синеглазый Никита. – Сразу видно: девушка зря время терять не привыкла.

– А чего нам тут нахлобучиваться, – засмеялась Даша. – Мы люди свои. Специалисты по недвижимости. Так что давай, догоняй.

Виски незаметно закончилось, Никита вышел из квартиры на пятнадцать минут, вернулся с бутылкой водки. Языки у всех развязались, никто никого особенно не слушал. Но Даша трезво фиксировала каждый брошенный на нее синий взгляд. Варька все болтала про свое дело, которое откроет с минуты на минуту.

– А подругу в дело не хочешь взять? – вдруг спросил Никита.

Варька нахмурилась, подозрительно посмотрела на собутыльников. Но тут Никита, хитро глядя на них, закурил что-то похожее на самокрутку. По комнате распространился сладкий запах. «Косячок!» – радостно завопили подруги и полезли к нему, прося дать затянуться. С этого момента началось веселье. Все казалось страшно смешным. Соседи, колотившие в стенку, дикторша телевидения, которая отчаянно косила, глядя с экрана прямо на них. И смешно вел себя Никита, обнимающий Варю за плечи одной рукой и пытающийся раздвинуть Дашины ноги другой.

Проснулась Даша рано утром, сбросила со своей груди Варькин локоть, выбралась из-под скомканного пледа, нашла на полу свою рубашку, натянула на голое тело, босиком прошлепала на кухню. Там пахло кофе и дорогими сигаретами. Никита, умытый, аккуратно одетый, задумчиво стоял с чашкой в руке у окна. Он улыбнулся Даше и налил ей кофе. Она выпила его одним глотком и опустилась на угловой диванчик.

– А ты ничего, – сказал Никита. – Слушай, а я вчера говорил серьезно: хочешь войти с нами в дело?

– Недвижимость? – растянула губы в издевательской улыбке Даша.

– Можно и так назвать. Я присмотрел приличную хату, нормально обставленную. Продумаем ваш прикид: знаешь, такие то ли гимназистки, то ли бизнесвумен. Костюмчики, светлые блузки, высокие каблуки. Знакомитесь с деловыми мужиками, приглашаете на чашку кофе, а дальше – как пойдет, варианты разные могут быть…

– А бабки, я так думаю, тебе отдавать?

– Ну, мы договоримся в процентном отношении, как партнеры. У меня будут организационные расходы.

– Не-а, – покачала Даша головой. – Я под сутенерами вообще не работаю. Я сама по себе.

Лицо Никиты странно изменилось. Рот стал узким и длинным. На молодом лице вдруг ясно прорезались глубокие морщины. «Да ему лет сорок, не меньше», – подумала Даша и поежилась под пристальным холодным взглядом. Она отодвинула чашку и встала.

– Пойду я. Мне пора уже.

И вдруг ее руки выше локтей как будто сжали тисками.

– Ты что из себя строишь? Кем себя вообразила, дешевка подзаборная? – Никита по-змеиному шипел ей в лицо. Она чувствовала кисловатый запах его дыхания.

– А что? Что не так? – невинно похлопала она глазами.

Он чуть ослабил хватку и тут же скорчился от сокрушительного удара коленом в пах.

Через десять минут Даша вышла из подъезда старого дома у Курского вокзала, вдохнула свежий влажный воздух и сладко потянулась.

Глава 3

Тамара Коркина всю ночь просидела за столом, на котором были разложены ее семейные фотографии. Вот они с Вадимом на пляже в Серебряном Бору. Ей девятнадцать, ему двадцать. Они вместе учились в Плехановском институте. Познакомились на вступительных экзаменах, сходили куда-то пару раз и не то чтобы влюбились, просто им очень легко и уютно было друг с другом. Он приехал из Брянска и тосковал по дому, плохо чувствовал себя в общежитии. Она жила с вечно усталой, очень болезненной мамой, которая больше всего на свете ценила тишину и уединение. Тамара никогда не приводила домой друзей, а потом вдруг оказалось, что у нее больше и нет никаких друзей. Вадим матери, конечно, не понравился, но он был спокойным, нешумным, нетребовательным, и она просто перестала его замечать. А у Тамары появилась семья. Родной мужчина в доме. Она с удовольствием убирала, стирала, готовила, ждала его по вечерам. Как только он начал прилично зарабатывать, оставила работу. Тем более что мать совсем слегла. За ней нужно было ухаживать. Из-за этого затянули с ребенком. Между Тамарой и Вадимом никогда не было страстной любви. С самого начала они относились друг к другу как супруги, прожившие вместе много лет. Тамара даже думала, что Вадим просто такой нетемпераментный мужчина. Ее это устраивало. После смерти матери как-то все разладилось, обнажилось. Он стал приходить поздно. От него часто пахло спиртным, он научился повышать голос, хлопать дверью, раздраженно уходить среди ночи из спальни на диван в гостиную. Говорил, ему мешает, что она шелестит страницами книги. Однажды она услышала, как он вернулся на рассвете. Слишком шумно передвигался по квартире, что-то бормоча себе под нос, включал воду в ванной, хлопал дверцей холодильника, а потом захрапел в гостиной. Она накинула халат и тихонько вошла туда. Ее муж развалился на диване совершенно голый, от него несло перегаром, а на шее, груди и даже в низу живота темнели какие-то пятна. Тамара подошла ближе и поняла: это следы порочных поцелуев. С тех пор она закрыла между ними дверь. Он больше не знал, о чем она думает, что чувствует. Но на бытовом уровне они общались как прежде. Только о детях уже никогда не заговаривали. Тамара не думала об обидах. Просто несла свой крест. Потому что по-прежнему считала мужа родным человеком. Она не знала, что ей делать со своей жизнью без него.

Тамара поднесла к глазам старый снимок Вадима. Добродушное лицо, ласковый взгляд, мягкая, нерешительная улыбка. Она смотрела на него долго, вспоминая, узнавая, ощущая. Потом изображение дрогнуло и расплылось в ее слезах. Уголки смеющихся глаз Вадима вдруг опустились, губы сложились в страдальческую гримасу, линия лба трагически надломилась. Тамара быстро отложила снимок и прижала обе руки к разболевшемуся сердцу. Но уже невозможно было унять ни эту боль, ни острую мучительную жалость, ни беспощадную работу собственного мозга. Больше не было ни воспоминаний, ни живого, безмятежного лица мужа. Она отчетливо видела лишь его страшное, изуродованное тело. Тамара встала, походила по квартире, затем выпила холодной воды из-под крана на кухне, положила капсулу нитроглицерина под язык. Все бесполезно. Чувство безысходности заставляло сердце биться с трудом, вытесняло воздух из легких, уничтожало всякий смысл Тамариной жизни. Дело даже не в потере близкого человека. Дело в том, что ей осталось. Труп, изувеченный убийцей. Мысли о женщине, которая наверняка была с ним. Кто и за что мог его так ненавидеть? На что он был способен на самом деле? Завтра приедут из Брянска вызванные Тамарой родители Вадима. Ей нужно стоять рядом с ними и смотреть, как они читают акт экспертизы. Количество ножевых ударов, количество половых актов перед смертью… Количество их нерожденных детей… Мысли стали путаться. Не хватало еще сойти с ума. Одна, сумасшедшая, посреди горя и позора. Тамара вдруг поняла, что дожить до утра она не сможет. Она открыла кухонный шкафчик и стала рассматривать коробочки с приправами, пузырьки со специями, не отдавая себе отчета в том, что ищет. Взгляд упал на бутылку с уксусной эссенцией, которая стояла тут неизвестно зачем лет сто. Тамара механически протянула к ней руку, взяла и сразу решила, что это и есть то, что нужно. Физическая боль, потеря сознания, что угодно, только не эта мука. Тамара налила полный стакан бесцветной жидкости и выпила его залпом. Все зажглось мгновенно: горло, пищевод, желудок. Но лицо Вадима не исчезло, сознание осталось ясным, оно даже обострилось, и Тамара испугалась не смерти, а своего страшного предательства. Она бросает мужа именно сейчас, когда он так беспомощен и никому, кроме нее, не нужен. Тамара собрала все свои силы и встала на колени. Она только сейчас поняла, что упала на пол. Дотянулась до телефона, номер вспомнила сразу.

– Сергей, – прохрипела она, когда ей ответил сонный голос. – Простите. Я совершила большую глупость. Помогите мне. Если не смогу открыть дверь, взломайте ее. У нас не очень крепкий зам…

* * *

Дина проснулась от веселой возни двух теплых, пушистых тел. Они резвились практически на ее подушке, но собаки деликатно не издавали ни звука, чтобы ее не разбудить. Но стоило ей открыть глаза, как они набросились на нее с поцелуями. Дина любовно притянула к себе две лохматые головы, посмотрела в четыре блестящих глаза. Сейчас погуляем, потом поедим, потом… А потом возьмем – и еще поспим. Рань-то вообще несусветная. Дина приняла душ, приготовила себе кофе, и тут затрезвонил телефон. Так рано мог звонить только Сергей. Неужели очередное дело? Это бесчеловечно.

– Дина, ты проснулась? В смысле, уже ориентируешься в пространстве?

– Начало хорошее. Объясняю: я не собиралась так рано просыпаться и ориентироваться. Я встала на автопилоте, чтобы погулять с собаками и опять лечь спать.

– Я так и думал. Соберись, пожалуйста. У меня чудовищный случай. Моя клиентка, мужа которой зверски убили, ночью пыталась покончить с собой. Выпила стакан уксусной эссенции. Сейчас она в больнице. Жить будет, но самочувствие ужасное, к тому же тяжелая депрессия. И главное, у нее никого нет. Даже друзей. Она – единственный источник информации о муже. Без нее – никак. Стало быть, без тебя не обойтись. Я очень на тебя рассчитываю.

– А я просто удивляюсь. Хоть бы раз ты позвонил и сказал: какой день прекрасный. Никого не убили, никто не пил уксусную эссенцию, ни к кому не нужно ездить в больницу. И вообще я забыл о твоем прошлом сиделки.

– Моя дорогая…

– Ладно. Говори быстро, куда ехать, что ей нужно и как ее фамилия. И звони мне через каждый час, иначе я все брошу и спать лягу.

– Люблю. Скорее обожаю. Да, там опять колдунья одна нарисовалась. Она, собственно, и навела меня на убийство. Я говорил с ней только по телефону, но мне кажется, это Ирина Оболенская.

– Серьезно? Она что, убийство предсказала?

– Нет. Просто сообщила, где труп лежит. Клиентка к ней ходила мужа искать.

– Уже интересно. Хотя лично я предпочла бы дожить свою жизнь без Ирины Оболенской и воспоминаний о ней.

Дина, не допив кофе, нервно походила по комнатам. Нашла в одном шкафу небольшую дорожную сумку. Когда речь шла о расследованиях Сергея, она времени зря не теряла. Дина давно привыкла к мысли, что их с Сергеем поиски истины и справедливости и есть то самое важное дело, ради которого можно даже изменить свою жизнь. Свою странную, яркую и в то же время уединенную жизнь, которую она очень последовательно охраняла от посторонних внедрений. Дина познакомилась с Сергеем, когда он работал следователем Генеральной прокуратуры, а она вела журналистские расследования для одного известного издания. Она тогда жила с бабушкой и маленьким сыном. Родители погибли в автокатастрофе, когда Дина была ребенком, муж очень рано умер. Сергей был женат на телеведущей. Далее последовал плодотворный период, когда им все удавалось. Они работали словно один человек – профессиональный, как Сергей, и эмоциональный, чуткий, как Дина. Они не сразу позволили себе уступить взаимной страсти. Ее оборвала трагедия. Бандиты, делом которых занимались Дина и Сергей, похитили из санатория ее сына, страдающего пороком сердца. Он умер от сердечной недостаточности до того, как подонки успели предъявить свои требования. С этого момента Дина не мешала своей жизни превращаться в кошмар. Она оставила работу, похоронила бабушку и просто заточила себя в маленькой бабушкиной квартире. Лишь щенок золотого цвета, которого она забрала у алкоголички во дворе и назвала Топазом, разделял ее одиночество. Сергей ушел из прокуратуры, стал частным детективом, развелся с женой, подрабатывал как фотохудожник. Однажды его снимок «Девушка у реки» – то есть Дина – был опубликован в престижном зарубежном издании. Его увидел известный финансист Ричард Штайн, навел справки о модели и узнал, что это его единственная кровная родственница по линии деда, эмигрировавшего в Америку из Харькова. В это время Дина зарабатывала на жизнь, ухаживая за тяжелыми больными. Ричард приехал в Москву, купил Дине роскошный пентхаус на «Соколе», она стала лицом сети его салонов «Черный бриллиант», у нее появилась помощница по хозяйству – Анна Ивановна, секретарь – Алена, поверенный в делах – Филипп Нуаре. Она ездила по миру, выполняя условия контракта, принимала участие в показах, презентациях. Но настоящей своей жизнью по-прежнему считала часы и дни уединения, воспоминаний и раздумий. И конечно, общение с собаками, которых теперь было уже две. Второго пса, похожего на мягкую игрушку-чернобурку, она купила у бомжа по кличке Вовка-Кабанчик. Так он ей представился, объясняя, что с ним щенок погибнет или с голоду умрет. Новый член семьи стал откликаться на имя Чарли. Когда он прибился к бомжу, на нем был ошейник с непонятными цифрами, не являющимися номером телефона. Дина время от времени напоминала Сергею, что надо бы с этими цифрами разобраться, но тот все время был занят, а Дина все больше привязывалась к Чарли. Мягко говоря. На самом деле она на «эту лохматень», как называет его Анна Ивановна, насмотреться не могла, заласкала вконец. Вот и сейчас он сидит и смотрит на нее большими, вечно удивленными карими глазами. Дина бросается его тискать, гладит Топика, надевает на них ошейники, и они выходят гулять.

Во дворе псы затевают настоящую возню с беготней и переворотами. Дина задумчиво наблюдает за ними и вспоминает человека, забыть которого просто невозможно. Ирина Оболенская. Дипломированный врач и практикующая ясновидящая. Не так давно они с Сергеем разыскивали ее как преступницу. Подруга Дины Катя была госпитализирована в психиатрическую клинику из-за сильного гипнотического воздействия. Пока Дина и ее секретарь Алена искали гипнотизера или очень сильного экстрасенса, Сергей обнаружил следы колдуньи в одном странном уголовном деле. Женщина убила мужа, который насиловал и истязал их маленькую дочь, и на предварительном следствии утверждала, что так поступить ей велела колдунья. Тогда им помог известный психиатр профессор Тарков, который рассказал об одной студентке мединститута с феноменальным даром ясновидения и дистанционного воздействия на поведение людей. Студентку звали Ирина Оболенская. Она оказалась достаточно известной в Москве колдуньей, которую непросто было найти, так как она заботилась не столько о рекламе собственной деятельности, сколько о том, чтобы скрыть ее. Но остановить расползание слухов по Москве не под силу ни самому великому магу, ни армии спецслужб. Вычислить Ирину оказалось легко среди массы обычных мошенников. От предъявленных обвинений она не только не отказывалась. Оболенская подтвердила, что воздействует на людей и по заказу своих клиентов, и в силу собственных эмоциональных потребностей. Как в случае с женщиной, убившей мужа. И проблема была не только в том, что мысли, внушенные на расстоянии, не предъявишь суду в качестве прямых улик. Проблемой стал сам факт столь невероятного дара. Кто знает, как сделать атом исключительно мирным? Они с Оболенской тогда просто разошлись. Катя решительно отказалась предъявлять кому-либо претензии, тем более что заказчицей была ее подруга, приревновавшая ее к своему мужу. А женщине, убившей мужа, истязавшего ребенка, Оболенская наняла самого лучшего и дорогого адвоката, который добился ее оправдания. И вот теперь их пути вновь пересеклись, Оболенская навела Сергея на место убийства. Кто б сомневался, что более тесного города, чем Москва, не найти.

Дина позвала собак и направилась к дому. К сожалению, ее мечте выспаться не суждено сегодня сбыться.

* * *

Следователь МУРа Павел Иванович Калинин хмуро смотрел на Сергея.

– Опять ты раньше нас появился на месте преступления. Был бы кто-нибудь другой, а не я, взял бы тебя как подозреваемого. И правильно бы сделал. Знаем мы, как частные детективы себе на хлеб с икрой зарабатывают. Маму родную не пожалеют.

– Это точно. Без нас никаких убийств не было бы. Если бы не частные сыщики, мирные граждане порхали бы с ветки на ветку и целовались бы, как голубки.

– Ну, нечто в этом роде, – вздохнул Павел Иванович. – Что ты думаешь по поводу убийства Вадима Коркина? Точнее, что успел нарыть?

– Думаю, то же, что и вы. У него строительная фирма, неплохой доход, закончено строительство особняка в Звенигороде. Хорошая жена и знакомства с плохими девчонками. Кредитки остались во внутреннем кармане пиджака, значит, взяли только наличные в бумажнике. Вряд ли это очень большая сумма. Квартиру на «Щелковской» сдают, следы женского присутствия там имеются. Кто дама – неизвестно. Вот, собственно, и все.

– Какие предположения?

– Самые банальные. Разборка из-за денег, серьезный конфликт вокруг фирмы, пьяная драка из-за бабы или с этой самой бабой. Если учесть результат, то для женщины, прямо скажем, неслабо.

– Это точно. Но в квартире обнаружены отпечатки двух человек – покойного и женщины, которая, судя по обилию этих самых отпечатков, и жила в той квартире. Она же, вероятнее всего, и спала с Коркиным незадолго до убийства. Что получается?

– Ничего особенного пока. Убийца или убийцы могли спокойно стереть свои отпечатки и оставить на рукоятке ножа ее пальчики. Если это заказ, киллер просто обязан был так поступить. Тогда не исключено, что дамы тоже нет в живых. Ее вывезли и убили в другом месте.

– Скорее всего, так оно и есть. Надо искать тело молодой женщины. Но в доме никто ничего о ней не знает. Несколько человек видели, что какая-то девица в этой квартире появлялась. Часто не одна. Возможно, проститутка. Ее имени-фамилии никто не знает. Ребята сейчас ищут хозяина квартиры. Но он мог сдать без договора, не проверив документы. Может, она без регистрации. Ладно, найдем, за что зацепиться.

– За хозяина особенно не зацепимся. Я нашел его. Он сдавал квартиру мужчине. Далее – по вашему тексту. Без договора, из документов он видел только водительские права. Эдуардом квартиранта зовут. Фамилии хозяин-дебил не помнит.

* * *

– И чтоб кобелей сюда не водила, – хмуро посмотрела на Дашу старуха в таком замусоленном халате, что определить его первоначальный цвет не было никакой возможности.

– Каких кобелей, бабуля ты моя драгоценная? Да в твой свинарник крысу без наркоза не затащишь.

– Ты про что, не пойму? Каку таку крысу с наркотиками?

– О-о-о! – изумленно протянула Даша. – Да ты у нас еще и умница неописуемая. Сколько хочешь за месяц?

– Триста.

– Чего триста?

– Ну, не рублей же.

– Соображаешь. Ладно, показывай другую комнату, места общего пользования.

– Зачем другую?

– А ты как думала, я не глядя тебе деньги дам? Может, ты там дрова хранишь. Ты на такую похожа.

– Не пойму, тебе кака така разница? Я там живу, в другой комнате.

– Ах ты «кака така», мать твою! Ты триста баксов хочешь за совместное с тобой проживание? Ты что, тут останешься? Будешь мелькать постоянно и вонять своим халатом? Бабуля, за такие свои фантазии ты сама платить должна. – Даша решительно поднялась. – По-хорошему надо бы тебя потрясти перед уходом. Небось распихала тут по всем углам заначку на похороны, а умирать не собираешься.

Старуха испуганно пискнула. Даша мгновение грозно смотрела на нее, а потом пошла к двери, откуда послала воздушный поцелуй несостоявшейся бизнесвумен.

– Ладно. Не бзди. Ариведерчи, малышка.

На улице Даша вынула из кармана полушубка бумажник, пересчитала его содержимое. Полторы тысячи долларов и три тысячи рублей. Нормально. Она отложила пятьсот долларов в задний карман тесных джинсов. Отсюда никто не вытащит. Это на квартиру на первое время. Остальные деньги рассовала по остальным карманам. Бумажник бросила в ближайшую урну. Оглянулась по сторонам. Там Белорусский вокзал, там Маяковка, значит, где-то здесь клевый, не очень дорогой бутик. Она быстро нашла его, открыла дверь из массива дерева и небрежной походкой вошла в небольшой, изысканно обставленный салон. Когда дверь за ней закрылась, к урне подошел бомж по кличке Вовка-Кабанчик. Деликатно взял большой бумажник из натуральной кожи и, затаив дыхание, открыл по очереди все отделения. Мелочи рублей на двадцать, не меньше, ключи на блестящем брелоке с кнопочками. Маленькая фотография симпатичной женщины. На паспорт такие делают. Вовка хотел ее выбросить, но подумал и сунул обратно в бумажник. Она напомнила ему маму. Потом лучше рассмотрит. Он нажал одну кнопку на брелке, и вокруг него заплясали красные лазерные зайчики. Вовка даже засмеялся от восторга. Он нажал другую – в прозрачном окошке появилась нарядная барышня. Нажал третью – барышня быстро потеряла все свои наряды и кокетливо прикрылась двумя ладошками, которые, конечно же, ничего не прикрыли. «Вот это вещь!» – потрясенно прошептал Вовка, спрятал сокровища во внутренний карман пальто и застегнул его для верности большой английской булавкой.