Первый человек

Через два дня Тьери Гарсия рассказал о том, что произошло с ним у выхода из пещеры Ле Гуэн. Де Пальма, составлявший протокол, попросил молодого ученого описать нападение как можно подробнее.

– Мне казалось, что это существо – рыба: так легко оно двигалось в воде. На такое способен только ныряльщик очень высокого уровня, – сказал Гарсия.

Он не смог точно назвать рост своего противника. Не сумел и описать его внешность, даже не смог сказать, был это мужчина или женщина.

– Полагаете ли вы, что с Фортеном случилось то же, что с вами?

– Думаю, что да. Но для него это закончилось смертью, – ответил Гарсия.

Де Пальма быстро сделал в уме несколько вычислений, касавшихся давления под водой. Он помнил, что учитывать надо в первую очередь глубину и время нахождения на этой глубине.

– Сколько времени вы пробыли под водой?

– Очень мало, – пояснил Гарсия. – Именно это меня и спасло. Если человек не остается на глубине долго, азот не успевает расшириться и не образует пузырьков.

«Следовательно, Фортен пробыл на глубине гораздо дольше, чем я предполагал», – подумал де Пальма. Расчеты надо будет делать заново. Но из пещеры на поверхность есть всего один путь. У Фортена не было никаких причин задерживаться на глубине около тридцати восьми метров.

– Какого цвета ваш подводный костюм? – вдруг спросил полицейский.

– Черный с синим. У нас у всех одинаковые костюмы с тех пор, как нам поставляет снаряжение спонсор, которого сумела найти Полина.

– У всех одинаковые, – повторил де Пальма.

Перед нападавшим оказался не тот, кого хотели убить.

– Ты думаешь, от этого можно вылечиться? – поинтересовался Тома.

– Конечно можно. Но зачем? Псишиатрия не должна была бы существовать.

В слове «психиатрия» Бернар произносит «ш» вместо «х». Тома Отран думает, что это насмешка, но не уверен.

– Почему ты так говоришь?

– Потому что психиатры не понимают, что мои видения делают меня счастливым. Я не вижу эту больницу, как будто нахожусь где-то еще.

– Где?

– Это я тебе не скажу: это моя тайна. Ты тоже говоришь мне не все.

– Но я об этом кое-что знаю.

– Вот как? Что же именно?

– Иногда ты говоришь во сне, если тебе дают не слишком большую дозу лекарств.

– И что я говорю?

Если вопрос, который задали Бернару, его беспокоит, Бернар начинает вертеться на своем стуле, елозить задом по сиденью. Бернар боится вопросов, про которые знает, что они могут нарушить гармонию. Гармония – это важно.

– Что я говорю во сне? – настаивает Тома.

Бернар чешет голову с такой силой, что вот-вот сдерет кожу вместе с волосами.

– Ладно, это не важно, – успокаивает его Тома. – Я не сержусь на тебя, но сны бывают такими загадочными, что иногда хочется узнать о них больше.

Бернар встряхивается, как марионетка из «Маппет-шоу», и хочет что-то сказать, но заикается, и ни звука не вылетает из его рта.

Тогда Тома обнимает его и начинает укачивать, как ребенка. Должно быть, Бернар вспоминает при этом своего отца или мать. Тома сильный, и в его руках Бернар чувствует себя в безопасности.

Возвращаясь из своего царства тоски, Бернар пишет стихи – очень хорошие стихи, которые хочет издать один редактор. Но редактор не хочет платить за них Бернару. Самому Бернару на это наплевать, но его семье – нет. Бернар лечит себя большими дозами поэзии. Это его лучшее средство для успокоения нервов.

Сам Тома не умеет утешать себя поэзией. Голоса, которые он слышит, говорят ему о мире, где нет ничего написанного. Но иногда он делает скульптуры. Ему сказали, что у него большой талант. Он делает статуэтки, которые были у шаманов, – Человека-льва или Богиню-деву, глаза и уши которой нельзя увидеть. Эти изображения помогают ему вызывать с помощью песен души древних людей, но эту тайну знает только Бернар. Он даже написал об этом стихотворение, оно называется «Человек, Хотевший Быть Посвященным». В нем говорится о молодом мужчине, который пересекает миры и ходит по звездному раю. Тома поклялся, что никогда никому не прочтет эти стихи. Иногда он бормочет их вполголоса самому себе в каком-нибудь углу парка. Но другим он их не прочтет, даже если от нозинана его будет трясти, как сливовое дерево, с которого стряхивают плоды.

У безумцев есть тайны, которых никто не должен знать.

14

Центральная тюрьма города Клерво

14 декабря

К тюремной больнице вел длинный белый коридор с блестящим полом, в нескольких местах перегороженный решетками. Камеры расположены попарно – одна напротив другой. Сквозь стеклянные стены внутрь проникает дневной свет.

Наружная дверь камеры номер 34 все время была открыта, вторая, внутренняя решетчатая, заперта на засов. Поэтому дежурный надзиратель круглые сутки каждую минуту видел, что происходит внутри. Тома Отран спал на полу камеры, свернувшись клубком, без подушки и без одеяла. Время от времени он сильно вздрагивал, что-то ворчал и переворачивался на другой бок, не открывая глаз.

С тех пор как он был под действием успокоительных, никто не считал нужным его будить, и он просыпался только в часы приема пищи, когда голод становился сильнее дремоты. Тогда он съедал, хватая руками все, что ему подавали, пачкая свою пижаму, и снова погружался в полусон. Охранники много раз встречались глазами с его взглядом, который был острее, чем когда-либо. Они говорили об Отране со страхом. Все служащие тюрьмы с нетерпением ждали дня, когда этого заключенного под номером 167485 переведут отсюда.

Через несколько часов после смерти Моралеса заключенные подняли бунт на тюремном дворе. Пришлось вмешаться тюремным спецназовцам, которые силой развели бунтовщиков по камерам. Начальник тюрьмы не стал давать ход требованиям наказать виновных: он считал, что дело надо замять.

Ближайшая лечебница для тяжелобольных находилась в городе Саррегемине. В ней не было свободных мест. Другая была в Вильжюифе[26]. Там тоже не было свободного места, но были согласны на обмен. Сначала центральная тюрьма Клерво должна была принять их пациента, а потом пусть Тома Отрана переводят к ним. Так принято в подобных лечебницах: они всегда завалены просьбами принять пациента. Менее сумасшедшего больного отправляли куда-нибудь еще, чтобы принять на его место самого сумасшедшего из сумасшедших. Тома Отран принадлежал ко второй категории. Уже неделю ему вводили огромные дозы успокоительных.

Во вторник вечером было получено разрешение на его перевод, и персонал тюрьмы вздохнул с облегчением.

– Отправляем его завтра, в три часа ночи, – сказал начальник тюрьмы группе надзирателей, собравшейся в его кабинете.

– В три?

– Да. Для этого есть две причины. Во-первых, я не хочу, чтобы вся тюрьма орала «смерть ему». Во-вторых, утром возле Парижа многочисленные пробки. С таким подконвойным, как Отран, это рискованно. Значит, сегодня вечером его надо подготовить к отъезду.

– Не знаю, может ли он что-нибудь понимать: от того, что доктор накачал его лекарствами, у него, должно быть, каша в мозгу, – сказал начальник охраны.

– Я имел в виду, что все должно быть готово до приезда жандармов, – объяснил начальник тюрьмы.

– Он только что пел! – сказал один из надзирателей.

– Пел?

– Да. Что-то такое, что невозможно понять. Похоже на песни индейцев в вестернах.

Директор покачал головой и с досадой произнес:

– Вот что нам приходится терпеть – держать у себя буйных сумасшедших, которым тут не место! – Он печально посмотрел на окружавших его охранников. – Благодарю вас за хорошую работу, господа. Я знаю: она была нелегкой.

* * *

Тюремная машина въехала во двор тюрьмы в 2.30. В ту же секунду два надзирателя открыли дверь камеры номер 37. Отран спал и, видимо, ничего не чувствовал. Еще шесть надзирателей ждали в коридоре. Два санитара из вильжюифской лечебницы подошли к Отрану, встали с двух сторон от него и попытались разбудить. Но его тело ни на что не реагировало. Лишь через несколько минут им удалось вытащить Отрана из ночи, в которой он укрылся.

– Мы отвезем вас в другое место, – пояснил старший из двух санитаров. – Там вам будет лучше. Ваше место не здесь.

Отран долго смотрел на них немигающим взглядом.

– Для меня никогда и нигде не было места, – произнес он, с трудом шевеля губами.

– Как вы себя чувствуете? – спросил другой, молодой санитар.

– Как сумасшедший, которого обкололи лекарствами!

Взгляды санитаров скрестились со взглядами надзирателей.

– Сейчас мы поможем вам сесть. Или вы сможете сесть сами?

Отран с трудом встал и, шатаясь от слабости, сумел самостоятельно сесть на табурет, который пододвинул ему один из охранников.

– Хорошо, Тома. Теперь мы должны обеспечить ваше спокойствие. Вы понимаете, что это значит?

Отран кивнул.

Санитары и два помогавших им надзирателя просунули его руки в рукава смирительной рубашки и мгновенно застегнули ее у него на спине на застежки-липучки.

– Так безопаснее для вас. Не бойтесь, – спокойным голосом сказал санитар.

Его коллега надел Отрану на щиколотки кандалы из нержавеющей стали. Теперь Отран был больше похож на сверток, чем на человека, и едва мог поставить одну ногу перед другой.

– Я хочу видеть небо! – вдруг сказал он.

– Нет проблем. В машине вас усадят удобно, и вы сможете видеть дорогу.

Они молча спустились в тюремную канцелярию. Отрана тащили санитары, его ноги волочились по полу. Формальности, необходимые для перевода заключенного из тюрьмы в лечебницу, казались бесконечными. Отран терпеливо ждал в углу, с двух сторон окруженный надзирателями; волосы у него были растрепаны. Его глаза не упускали ни одной подробности того, что он видел, – каждую гримасу лица окружающих, каждый жест, неуклюжий в этот утренний час.

– Идем, – сказал главный врач, запихивая документы в черный кожаный портфель.

Снаружи падал снег. Ряды снежных хлопьев пересекали красноватые светящиеся круги прожекторов и зеленоватые прямоугольники вышек. Тонкий слой снега уже покрывал каменные плитки, которыми был вымощен маленький дворик, отделявший административный корпус тюрьмы от зданий, где содержали заключенных. Отран шел мелкими шагами, его кандалы звенели. Один из жандармов вел его за поводок, прикрепленный застежкой-карабином к смирительной рубашке.

– Посадите его в первое отделение, оттуда самый лучший вид, – сказал санитар.

– Зачем?

– Он хочет посмотреть на природу, пока его везут к нам. Надеюсь, вам это не помешает? – проворчал медик.

– Что не помешает?

– Что он будет видеть природу.

Жандарм ничего не ответил, открыл боковую дверь машины, и заключенного грубо втащили внутрь. Шофер тянул Отрана под мышки, а жандарм толкал под зад. Оказавшись на сиденье в крошечном отделении тюремной машины, Отран сразу же прижался носом к зарешеченному окну и стал смотреть в воображаемую даль поверх каменных стен и блестящих черепичных крыш, сквозь занавес из снега, который в полной тишине опускался на землю и постепенно покрывал ее.

Тюремная машина двинулась с места. За ней поехали еще две – машина жандармерии и вторая, без отличительных знаков, в которой находились сотрудники вильжюифской лечебницы. Когда этот кортеж выехал из Клерво, было еще темно. Дорога была пуста и проходила среди полей по равнине, которую иногда пересекали леса. Струя холодного воздуха проникала внутрь тюремной машины сквозь щели между корпусом и пуленепробиваемыми стеклами окон. Почувствовав этот ветер, Тома забыл про Клерво. Он смотрел на оледеневшие пашни, покрытые комьями мерзлой земли, на голую равнину и искал взглядом больших зверей, которые населяли этот простор. Вдали он разглядел оленя.

15

Дирижер поднял палочку. Лампы, освещавшие пюпитр, отбрасывали на него золотистые блики, похожие на бабочек. Тишина. Потом маэстро взмахнул палочкой. Две короткие ноты, одна длинная. Тема Агамемнона. На сцену вышла первая служанка:

Где Электра?

Вторая служанка пожала плечами:

Она же всегда в этот часоплакивает отца.Так, что все стеныОтзываются эхомНа ее причитания.

Пять служанок одеты в белые туники, длинные волосы падают им на плечи. На заднем плане декорации – черные стены и огромный бюст.

Каждый день в один и тот же час Электра оплакивала своего отца. Ни одна из служанок не смеет приближаться к ней в это время. Ни одна не выдерживает ее взгляд, полный ядовитой злобы, как у дикой кошки.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

То есть ладонь как бы вдавлена в поверхность. (Здесь и далее, кроме особо оговоренных случаев, примеч. пер.)

2

Андре Леруа-Гуран (1911–1986) – французский археолог, палеонтолог и антрополог.

3

Ладанники – род низкорослых, в большинстве случаев вечнозеленых кустарников с яркими цветами.

4

Кермесовые дубы – южно-европейская разновидность дуба; на таких дубах живет насекомое кермес, из которого изготавливают красную краску, в том числе часть сортов кармина.

5

Граветт – название местности в департаменте Дордонь, где проводились археологические раскопки. Термин «граветтская культура» означает совокупность культурных и художественных признаков, характерных для эпохи верхнего палеолита (примерно 28–22 тысяч лет назад). Характерная особенность граветтской культуры – изготовление статуэток из бивней мамонта. (Примеч. авт.)

6

Брейль Анри (1877–1961) – французский археолог, специалист по палеолиту и первобытному искусству.

7

Анри де Люмле – прославленный французский археолог и геолог, специалист по палеолиту, исследователь многих первобытных поселений, в том числе упомянутой в этой книге пещеры Бом-Бон.

8

Особняк Епископства – так называется здание, где расположено полицейское управление Марселя.

9

Мадленская культура – самая поздняя культура палеолита. Существовала от 15 до 8 тысяч лет до н. э. Названа по имени пещеры Ла-Мадлен во Франции.

10

Сюжитон – маленькая бухта недалеко от Марселя, одна из группы бухт, которые называются каланками.

11

DRASM – Управление подводных археологических исследований. (Примеч. авт.).

12

Стабилизирующий жилет – надувной жилет, что-то вроде спасательного круга, который позволяет ныряльщику без труда держаться на поверхности воды или подняться на поверхность в случае какой-нибудь неприятности. (Примеч. авт.).

13

Иудейское дерево – так называют багряник – кустарник или низкорослое дерево с красивыми цветами розового, розовато-лилового или красного цвета, распространенный в Палестине и на юге Европы. Научное его название – церцис.

14

Шампольон Жан-Франсуа (1790–1832) – знаменитый французский ученый, расшифровавший древнеегипетские иероглифы.

15

Групер – рыба из семейства морских окуней.

16

«Добрая Мать» – так называется один из морских спасательных катеров в Марселе. (Примеч. авт.)

17

Горгонии – коралловые полипы.

18

Фриульские острова – четыре небольших островка в Средиземном море, на расстоянии 4 километров от Марселя.

19

Франко-кантабрийский регион – археологический термин. Он обозначает область от Астурии на севере Испании до Прованса на юго-востоке Франции. В эпоху верхнего палеолита всю эту территорию населял один народ с практически одной и той же культурой.

20

Солютрейская культура – культура первобытного народа, который жил на территории Франции и Северной Испании в середине позднего палеолита. Она существовала непосредственно перед упоминавшейся здесь мадленской культурой.

21

Оперная сумочка – богато украшенная дамская сумочка со специальными отделениями для театральных биноклей и вееров.

22

Поркероль – небольшой остров у побережья Прованса, известный остатками старинных укреплений и винодельнями.

23

Рыба-юнкер – небольшая ярко окрашенная рыба из семейства губановых.

24

Кораллины – группа видов красных кустящихся водорослей.

25

Спирографисы – морские кольчатые черви, живущие на мелководье в Средиземном море. Имеют длинное тело, заключенное в трубку из слизи и песка. Задний конец тела прикреплен к какой-нибудь поверхности, на переднем находятся два щупальца, которые называются пальпами, и много щетинок, благодаря которым этот червь напоминает красивый цветок на длинной ножке.

26

Вильжюиф – южный пригород Парижа.