Рейхсфюрер СС Гиммлер. Второй после Гитлера

Борис Хавкин

Рейхсфюрер СС Гиммлер. Второй после Гитлера

Глава 1

Историки о Гиммлере, или Банальность зла

Если взглянуть на биографии главарей германского национал-социализма, можно прийти к парадоксальным выводам: обыкновенные, на первый взгляд, люди мутировали, превращались в монстров, способных пойти на любые преступления. Типичный для Третьего рейха пример «банальности зла» представлял собой рейхсфюрер СС1 Генрих Гиммлер.

О Гиммлере написано значительно меньше работ, чем о других нацистских «вождях»: играя в нацистской Германии вторую после Гитлера роль, он находился за кулисами политического театра существовавшего 12 лет «тысячелетнего рейха».

Помимо поста главы СС, на который Гиммлер был назначен в 1936 г., он занимал должности начальника полиции, верховного комиссара гестапо, имперского уполномоченного «по укреплению германской расы». В 1943 г. Гитлер назначил его министром внутренних дел. После неудавшегося покушения на Гитлера 20 июля 1944 г. к этому списку добавился пост командующего резервной армией. Одновременно в ведение Гиммлера была передана военная разведка – абвер. Таким образом, Гиммлер сосредоточил в своих руках огромную власть.

Стремление выслужиться перед Гитлером было характерно для всей правящей полицейско-бюрократиче-ской элиты СС и нацистской партии (НСДАП), одним из типичных представителей которой был Гиммлер2. Рейхсфюрер СС утверждал: «Если Гитлер прикажет мне застрелить мою родную мать, я сделаю это и буду горд оказанным мне доверием»3.

Историки зачастую представляют рейхсфюрера СС «великим инквизитором», выросшим из маленького человечка, которому власть вскружила голову. Одни авторы утверждают, что Гиммлер фанатически обожал Гитлера, считая его неким божеством, мессией. Другие считают его типичным образцом садомазохиста, психически ненормальным типом, находившим сладострастное удовлетворение в самоунижении, равно как и в страданиях, доставляемых другим людям4.

Исследователи изображают Гиммлера то кровавым палачом, то слепым орудием в руках Гитлера. Британский историк Джеральд Рейтлинджер относился к Гиммлеру как к маньяку, которому вложили в руки разящий меч5.

Рейхсминистр вооружений Альберт Шпеер считал Гиммлера «классической заурядностью»: это «наполовину школьный учитель, наполовину взбалмошный дурак»6.

Да и сам Гитлер поначалу невысоко ставил будущего рейхсфюрера СС: «Гиммлера никогда не признает партия, да и вообще он абсолютно нетворческая личность».

Никаких «сверхчеловеческих качеств» не находил у своего бывшего шефа бригадефюрер СС7 Вальтер Шелленберг8.

Историк Гельмут Хайбер (ФРГ), опубликовавший переписку рейхсфюрсра СС, отмечал, что «Генрих Гиммлер представлял собой карикатуру на собственные законы, нормы, идеалы»9.

Соотечественник Хайбера Йоахим Фест полагал, что Гиммлер в действительности был провинциалом из робкого десятка, который пытался заглушить свой страх с помощью возглавлявшейся им мощной военно-бюрократической организации. «Как только мы удалим с демонического портрета этого человека несколько слоев, – писал Фест, – проявятся чрезвычайно простые черты надутого мелкого бюргера, который в специфических условиях тотального господства добился необычайной власти и получил возможность утвердить кровью свое благополучие»10.

Американский историк Дж. У.Ф. Халлгартен, который в начале века жил в Германии и учился с будущим рейхсфюрером СС в одной гимназии, а также биограф Гиммлера Бредли Смит считают Гиммлера типичным продуктом архиконсервативного семейного воспитания11.

Анализ личности Гиммлера, проведенный французским психиатром Франсуа Бейлем, позволяет утверждать, что в ней доминировали следующие черты: «врожденная неспособность к развитию общих идей заставляет его замыкаться в духе системы; огромное рвение и отрицательная воля в форме остервенелого упрямства, которое выражается во всепоглощающей страсти к работе; полное отсутствие самобытности и бесчувственность, определяющие почти механическую работу мысли, претерпевающей столь глубокую деформацию в своей природе и в значении, что ее можно рассматривать как патологию. К этим основным чертам следует прибавить отсутствие здравого смысла, доведенные до абсурда амбиции и неискоренимое упрямство, нехватку интуиции, которая не компенсируется интеллектуальным воспитанием, ненормально развитый эротический инстинкт, проявляющийся в сильной потребности ласки и дружеского окружения, парадоксальным образом сочетающийся с глубоким эмоциональным безразличием»12.

По мнению д-ра Гебхардта, одного из медиков-нацистов, знавших Гиммлера с юных лет (это мнение приводит французский автор Жак Деларю), Гиммлер был «типичным вторым человеком, который брал на себя самую грязную, самую отвратительную часть жестокости, точно по формуле: Магомет улыбается, а калиф казнит»13.

В историографии часто подчеркиваются заурядность Гиммлера, его обычность и типичность. Эта традиция восходит к одной из основоположниц теории тоталитаризма философу Ханне Арендт, эмигрировавшей из нацистской Германии. Арендт еще в 1944 г. отмечала, что Гиммлер – это конструктор «чудовищной машины “административного массового убийства”, для обслуживания которой требовались и использовались не тысячи и десятки тысяч отборных убийц, а весь народ». Гиммлер «не принадлежит к интеллектуалам… он не представитель богемы, как Геббельс, не сексуальный преступник, как Штрейхер, не извращенный фанатик, как Гитлер, не авантюрист, как Геринг. Он обыватель со всеми признаками респектабельности… Свою новейшую, охватывающую всю страну террористическую организацию он сознательно выстроил на допущении, что большинство людей не богема, не фанатики, не авантюристы, не сексуальные преступники и не садисты, а в первую очередь работяги и добропорядочные отцы семейств». Немецкий обыватель «был вполне готов поступиться убеждениями, честью и человеческим достоинством ради пенсии, страховки и обеспеченной жизни жены и детей. Требовалась лишь дьявольская гениальность Гиммлера, чтобы смекнуть, что после такой деградации (полного подчинения нацистской идеологии. – Б. Х.) добрый семьянин оказался наилучшим образом подготовлен сделать буквально все, если повысить ставки и поставить под угрозу само существование его семьи». СС и гестапо «рассчитаны не на фанатиков, не на маньяков-убийц, не на садистов; гиммлеровская организация делает ставку единственно и исключительно на нормальных людей вроде господина Генриха Гиммлера».

Если профессия заставляла Гиммлера убивать людей, «то он не считает себя убийцей как раз потому, что делает это не из склонности, а лишь в силу профессии. Сам-то он и мухи не обидит»14.

В изданных в Германии, Англии и Франции публикациях Гиммлер зачастую фигурирует главным образом как палач 6 млн евреев15. Меньше говорится о Гиммлере – идеологе нацизма16. Эта проблема обычно сводится увлечению Гиммлера магией, астрологией и оккультизмом17.

Польский историк Мариан Подковиньский утверждает, что рейхсфюрер СС был не только палачом, убийцей и вождем «черных преторианцев» Гитлера, но и политиком-пангерманистом, тем более опасным, что в его распоряжении находилась фанатично преданная ему «черная армия» СС18.

Пишущие о Гиммлере авторы не всегда относятся к своему герою однозначно негативно. Например, историк Ханс-Вернер Нойлен (ФРГ) с плохо скрытой симпатией пишет о нацистских планах переустройства Европы под руководством СС и рассматривает Гиммлера в качестве реальной альтернативы Гитлеру. При этом рейхсфюрер СС превращается чуть ли в героя антигитлеровского Сопротивления: «начиная с 1943 г. Гиммлер начал регулярно общаться со сторонниками оппозиции для выработки принципов конституционного государства под эгидой фюрера». Причем в планы Гиммлера якобы входило «лишение Гитлера полноты власти и отведение ему сугубо представительской роли… Этой цели Гиммлер собирался достичь путем тайной дипломатии… Гиммлер преследовал вполне благородные цели – ограничение власти фюрера, создание законодательного корпуса, отмену системы партийных представителей (гауляйтеров), очистку чиновничьего аппарата от бюрократов, правовой контроль за деятельностью полиции»19.

Эта некритичная точка зрения, не разделяемая как профессиональным цехом историков, так и общественным мнением современной Германии, попала и на страницы российских изданий. Так, журналист и бывший советский контрразведчик В.Г. Чернявский считает книгу Нойлена «замечательной», а попытки Гиммлера в конце войны спасти свою шкуру – «мерами для спасения германского государства с помощью политических средств»20.

Преподающий в Англии германский историк Петер Лонгерих, автор ряда биографий нацистских вождей, создал на сегодняшний день самую полную, основанную на фундаментальном изучении всех имеющихся на Западе архивных материалов политическую биографию Гиммлера, насчитывающую 1040 страниц. Автор неразрывно связывает личность своего антигероя с нацистским режимом, показывает, как при его активном участии Германия превращалась в преступное государство СС21.

Для Лонгериха важны не только политико-идеологические и правовые, но и морально-этические аспекты деятельности Гиммлера, который создал для СС строгие ритуалы и расценивал себя как воспитателя руководителей СС. Гиммлер даже решал вопросы выбора будущих жен членов СС. Эсэсовцы были обязаны следовать кодексу чести: «наша честь – верность». Такие качества, как верность, товарищеские отношения или храбрость, были подчинены задачам беспощадной борьбы за свою нацию и «высшую расу». Понятие о человеческой порядочности потеряло для Гиммлера свою абсолютную ценность. Лонгерих отмечает двойную мораль Гиммлера. Он знал, что действия СС противоречат общепринятым нормам морали, но поощрял эсэсовцев, когда они проявляли в отношении жертв самые низменные инстинкты.

Изучала феномен Гиммлера и советско-российская историография. Отечественные исследователи Д.Е. Мельников и Л.Б. Черная рассматривали Гиммлера прежде всего как убийцу. Но не мелкого наемника, а крупномасштабного массового убийцу «за письменным столом», или, скорее, за пультом управления гигантского государственного механизма уничтожения людей, который он же сам же во многом и создал22.

Над изучением истории СС работал в последние годы жизни советский германист А.С. Бланк23. Материалы о главаре СС из личного архива А.С. Бланка были использованы автором этой книги24.

Историками, изучавшими биографию Гиммлера, в основном использовались источники, хранящиеся в западных архивах. Среди них: дневник Гиммлера из собрания Гуверовского института при Стэнфордском университете и документы Вашингтонского музея Холокоста (США); материалы Института современной истории в Мюнхене и Федерального архива в Кобленце (ФРГ) (папки «Гиммлер», «Дарре», фонд «Шумахер», «Главный архив НСДАП», а также тексты бесед с членами семьи Гиммлера, с Эмми Геринг – вдовой бывшего группенфюрера СС25 Олендорфа). Из новейших источников, опубликованных на Западе по теме исследования, отметим подготовленное в ФРГ историком Петером Ветте издание служебного календаря Гиммлера26.

Российские источники по этой теме, за исключением материалов Нюрнбергского процесса27, до настоящего времени были малоизвестны: они хранятся в архивах спецслужб, в частности, Центрального архива ФСБ России (ЦА ФСБ); их рассекречивание с целью научного использования началось лишь в середине 90-х гг. ХХ в. Эти документы опубликованы в нашей книге.

Глава 2

Преступниками не рождаются

Генрих Луитпольд Гиммлер родился 7 октября 1900 г. в Мюнхене в семье Гебхарда и Анны Гиммлер. Его отец был учителем богословия и директором гимназии, мать – домашней хозяйкой. У Генриха было два брата – старший Гебхард и младший Эрнст. Согласно семейной легенде, братья Генриха были технократами, далекими от политики. Однако в 2005 г. его внучатая племянница политолог Катрин Гиммлер, внучка Эрнста Гиммлера, выпустила книгу о своем деде и его братьях с жесткой критикой нацизма, где показала, что это было далеко не так. С начала 1920-х гг. все три брата Гиммлер были «нацистами-энтузиастами»28. Отличие было в том, что «Генрих по-настоящему любил политическую деятельность, реализовывался через нее, если хотите, был в большей степени, чем они, идейным наци. Его братья были прагматиками, которые, прежде всего, думали о карьере. Они обращались к политике тогда, когда это делали все. Генрих же был политическим активистом даже тогда, когда это было уделом меньшинства»29.

Свое имя Генрих получил в честь покровителя семьи – принца Генриха из правившей в Баварии династии Виттельсбах, школьным учителем которого был Гебхард Гиммлер. Принц согласился стать крестным отцом и опекуном своего тезки.

Немецкий писатель Альфред Андерш в рассказе «Отец убийцы» изображал отца Гиммлера как педагога-деспота с садистскими наклонностями30. По исследованиям историка Петера Лонгериха, Гебхард Гиммлер не был деспотичным отцом. Однако жесткий семейный режим мелкобуржуазной католической семьи не оставлял места для развития свободомыслия и инициативы детей31.

Гебхард Гиммлер создал систему правил и указаний, которым должны были следовать три его сына. Он заставлял их вести дневники, которые он потом просматривал. Но все это не выходило за рамки образа типичного авторитарного отца тех времен. К тому же в школьные годы Генрих Гиммлер не проявлял жестокость. Ему лишь тяжело давался контакт с людьми. Заметна была его тяга к самоконтролю, которую он выражал, ведя личный дневник. «Что кончается катастрофой, не всегда имеет катастрофичное начало», – пишет Лонгерих о детских годах Генриха Гиммлера32.

В дневниках юный Генрих скрупулезным образом описал каждый, даже самый незначительный, факт своей однообразной жизни: «обедали вчетвером», «более получаса гулял в одиночестве», «стенные часы отнесли к часовому мастеру», «отец приказал не открывать окна в моей комнате»33.

Дневник Генриха полон записей о регулярных посещениях церковных церемоний, причем воскресная месса была для него не внешним ритуалом, а внутренней потребностью. Британский исследователь Питер Пэдфилд подчеркивает, что «Генрих всегда был серьезным ребенком и глубоко верил в Бога». Его духовный мир складывался под влиянием германского романтизма и католицизма. Узнав, что его возлюбленная причащается каждый день, Гиммлер записал в своем дневнике: «Это было самое радостное известие, которое я получил за последние восемь дней»34. В мировоззрении юного Генриха переплелись истории о крестоносных рыцарях, эпические сказания о нордических воинах, героические мотивы музыки Рихарда Вагнера.

Юный Генрих был немощен, хил и страдал от этого: малорослый, с птичьей грудью, близорукий, он не мог на равных участвовать в спортивных играх сверстников. Рождалось чувство неполноценности, желание (пока еще затаенное) взять психологический реванш за свою ущербность. Американский историк Дж. У.Ф. Халл-гартен, который в начале XX в. жил в Германии и учился с Гиммлером в одной гимназии, рассказывал, что будущий рейхсфюрер очень стеснялся своей близорукости.

Но учился Генрих хорошо. Он был вполне успешным учеником Ландсхутской гимназии, целью которой было «на религиозной основе воспитывать нравственное трудолюбие, дать более высокое общее образование в духе верности Отечеству и подготовить к самостоятельной умственной работе»35. В его аттестате зрелости от 15 июля 1919 г. было записано: «Всегда вел себя благовоспитанно и отличался добросовестностью и прилежанием»36.

Плохие отметки у него были только по физкультуре – из-за слабого здоровья, частых болезней. Над слабаком и очкариком Генрихом частенько издевались его соученики37.

Гиммлер скоро научился мстить своим более удачливым товарищам. Как-то раз его оставил после уроков учитель словесности Шредер: «Генрих, ты, наверное, знаешь, что твои соученики смеются над тобой. Они называют тебя вонючей рысью и говорят, что ты ночью мочишься в постель… Будет справедливо, если ты расскажешь мне, что они говорят об учителях и своих родителях. Ты согласен?» Генрих Гиммлер ответил: «Да».

С тех давних времен Гиммлер предавал многих: товарищей, благодетеля-патрона, самого фюрера… Но первый шаг был сделан в классе учителя Шредера. И уже тогда Гиммлер оправдывал себя: «Доктор Шредер патриот, он сражался в Китае против азиатов-бунтовщиков. Он знает, что делает».

«Великая Германия, Германия превыше всего, германский меч, германские женщины, германские рыцари» – все это Гиммлер постоянно слышал дома. Портреты кайзера Вильгельма и князя Бисмарка висели на почетных местах в гостиной дома Гиммлеров. Юный Генрих мечтал стать офицером. «Ах, как я хочу стать быстрее взрослым, чтобы тоже попасть на фронт!» – писал он в феврале 1915 г. в своем дневнике.

Генрих Гиммлер мечтал стать полководцем великой и победоносной германской армии. Первоначально он хотел поступить на службу на кайзеровский военно-морской флот, но его не взяли из-за сильной близорукости. Тогда он решил пойти в пехоту. Чтобы Генрих был принят на военную службу, его отец обратился за помощью к своим высоким покровителям. На прошение был дан ответ баварского королевского двора: «Банкирский дом “И. Н. Оберндёрфер” уполномочен перечислить вам 1000 рейхсмарок из 5 % военного займа. Примите эту сумму в качестве дара вашему сыну Генриху от его крестного отца – скоропостижно ушедшего от нас Его Королевского Высочества принца Генриха»38.

В конце 1917 г. Генрих Гиммлер был зачислен юнкером при знамени в 11-й Королевский баварский пехотный полк. После полугодовой начальной подготовки в г. Регенсбурге он проходил обучение в школе прапорщиков во Фрайзинге и на пулеметных курсах в Байройте. Затем он был демобилизован: Первая мировая война окончилась поражением Германии. Несмотря на то, что Гиммлер не смог принять участия в боевых действиях, впоследствии он рассказывал о своих «фронтовых подвигах».

«Все знали, что Генрих Гиммлер служил в армии всего один год и ничего не понимал в военных вопросах. Он недооценивал важности задач, стоящих перед военнослужащими, и их труд. Он любил строить из себя человека с твердой рукой, подчеркивая свое превосходство и преувеличивая свои заслуги», – заявлял впоследствии генерал-полковник войск СС Пауль Хаусер39.

В 1919 г. Гиммлер вступил во «фрайкор» – корпус добровольцев-контрреволюционеров, мечтая участвовать в подавлении Баварской Советской республики, но опять опоздал: «Красную Баварию» уничтожили без него. С военной службы пришлось уйти. Мечта о плетеных отливающих серебром офицерских погонах рассыпалась в прах – он так и остался отставным прапорщиком.

Первая мировая война и революция в Германии закончились. Гиммлеру пришлось начинать мирную жизнь – без специальности, без призвания, без убеждений, без цели в жизни. Юный Генрих лишь усвоил презрение к «красным», интеллигентам-либералам и потомкам знатных фамилий: надменных аристократов, как и богатых евреев, он ненавидел и втайне завидовал им, чувствуя свое ничтожество. В дневнике за 29 января 1922 г. можно прочитать: «Человек – что это за жалкое создание! Я говорун и трепач. У меня не хватает энергии. У меня ничего не получается»40.

Генрих был так не уверен в себе и своем будущем в послевоенной Германии, что помышлял об эмиграции из страны. Он даже стал учить русский язык, чтобы уехать куда-нибудь на Восток и заняться там сельским трудом. Или же лучше переселиться в Турцию, а еще лучше – в Перу! За период с 1919 по 1924 гг. мысли об эмиграции возникают в дневнике Гиммлера 14 раз!

В то же время, юноша страстно желал играть роль в истории, даже представляя себя мучеником. В его дневнике есть такие стихотворные строки:

Если ранят тебя,Защищайся и бейся до конца.Отдай жизнь свою,Но защити знамя.Его подхватят другие.Пусть тебя похоронят,А они добьются счастья,О котором ты мечтал41.

Но где же оно, это самое знамя, это дело, за которое стоит отдать жизнь? Свое знамя Гиммлер искал среди разных политических партий и движений. Ему нравилось националистическое, социал-дарвинистское движение «Фёлькише» (народнический), идеологической основой которого были пангерманизм и «арийская мудрость» – ариософия. Согласно австрийскому поэту и оккультисту Гвидо фон Листу, ариософия – эзотерическая часть древнегерманской языческой религии, предполагавшая передачу своим адептам тайного знания. Ариософы соединяли народнический немецкий национализм и расизм с оккультными идеями с целью предсказания и оправдания грядущей эры немецкого мирового порядка.

В середине 1920-х гг. националистический, расистский Союз артаманов стал активным проводником идеи расширения жизненного пространства – иначе, мол, немцы задохнутся на своей «тесной» территории, которая стала еще меньше по Версальскому миру. Гиммлер вступил в этот союз. Насчет того, где искать новые жизненные пространства, у артаманов сомнений не было. Не было их и у Гиммлера – завоевать, а затем германизировать восток Европы.

В 1920-е гг. в Германии появилось много различного рода союзов, групп и даже партий. Возникнув, они вскоре исчезали с политической сцены, не оставив никаких следов. И артаманы, и Отечественный союз крестьян-землевладельцев – а Гиммлер побывал и в нем – не были долговечными; в этих организациях ему не удалось добиться успехов и сделать карьеру. Гиммлер состоял, по меньшей мере, в десяти националистических, монархических и спортивных организациях. Некоторые из них, в том числе Баварская народная партия, имели подчеркнуто клерикальный характер42.

Гиммлер бредил идеей «кристально чистой германской расы». Он обратился к идеалу средневековой германской общины, которая должна была возродиться в результате «обновления и очищения всей германской расы» и отторгнуть «инорасовые» оттенки.

Обоснование своих взглядов Гиммлер искал в древней истории. Он изучал «Германию» Тацита, скандинавские мифы «Старшая Эдда», древнегерманский эпос «Песнь о Нибелунгах», древнеиндийские трактаты «Веды» и «Бхагавадгита». У Тацита юноша позаимствовал образ «нравственно чистых и благородных» германских предков, у древних индусов – преклонение перед кастовым строем. Гиммлер интересовался различными проявлениями элиты у различных народов. Он восхищался не только древнеиндийскими кшатриями, но и японскими самураями, а также римскими преторианскими гвардейцами.

Гиммлера увлекали труды по спиритизму, книга «Второе зрение» профессора Бозена, посвященная парапсихологическим явлениям, астрологии и гипнозу43. Гиммлер прочел романы писателя Германа Гессе «Демиан» и «Сиддхартха», в котором описывается индуистская доктрина кармы и реинкарнации, интересовавшая будущего главу СС.

Гиммлер с увлечением читал расистские труды Хьюстона Стюарта Чемберлена – англичанина, который после женитьбы на дочери немецкого композитора Вагнера принял германское подданство. Чемберлен развил идеи французов Гобино и Лагарда о превосходстве арийской расы. В столь любимом Гиммлером сочинении «Основы ХIХ века» Чемберлен писал о возрождении тевтонского духа, ибо «тевтонская северная раса призвана спасти западную цивилизацию и создать новый мир»44.

При всем этом Генрих внешне оставался благочестивым католиком, глубоко верующим молодым человеком, регулярно посещавшим церковь. В канун Рождества Генрих пек пирожки для старушек, читал книги слепым, играл на самодеятельных представлениях для бедных детей. Его дневник содержит такую сентиментальную запись: «24 ноября 1921 г. Визит к фрау Кернбургер. Бедная старушка… Вот истинная нищета. От голода и усталости она так слаба, что почти не может ходить… Как жестоки и безжалостны люди… Я принес ей булочек и, когда она отвернулась, добавил еще и маленькое пирожное»45.

Однако Гиммлер постепенно отходил от христианства. Если в 1922 г. он писал: «что бы ни случилось, я всегда буду любить Бога, молиться ему и буду верен католической церкви», то через 10 лет он говорил, что жаждет «повесить Папу в тиаре и полном облачении на площади Святого Петра». Гиммлер дошел до того, что собирался ликвидировать христианство и воскресить в Германии под эгидой СС языческие культы Вотана и Тора46.

Увлекшись язычеством и оккультизмом, Гиммлер твердо уверовал в мистическую связь, якобы существовавшую между ним и средневековым королем саксонской династии Генрихом I по прозванию Птицелов. Генрих Гиммлер не считал себя его прямым потомком. Он полагал, что между ним и Генрихом Птицеловом существует незримая, телепатическая, мистическая связь, а дух короля оказывает ему таинственное покровительство. Он подолгу сидел на кладбище и слушал пение птиц. «Это Генрих-король говорит со мной», – думал Гиммлер и старался разгадать птичий язык.

Возможно, именно любовь к пернатым и привела Гиммлера на сельскохозяйственный факультет технического училища в Мюнхене. Своей специальностью он избрал птицеводство – выращивание кур.

Полученное Гиммлером образование (он изучал генетику животных и растений, селекцию, евгенику) и круг чтения серьезно повлияли на его мировоззрение.