Иван-Дурак

Ольга Матвеева

Иван-дурак

Глава первая

В кожаном кресле рядом с кроватью сидел какой-то препротивный тип и беспардонно курил сигару. Пепел он стряхивал прямо на паркет. Росту незнакомец был, судя по всему, невысокого, но обширное тело его едва помещалось в просторное кресло. Был он облачен, кажется, во фрак, хотя кто нынче знает, как выглядят настоящие фраки? Белую сорочку украшала или, скорее, напротив, уродовала клоунская красная бабочка в легкомысленный желтый горошек. Весь наряд выглядел как-то неряшливо: помятый и запятнанный. Иван даже брезгливо поморщился. Незнакомец в ответ недобро ухмыльнулся. Был он бледен, глаза имел черные и пронзительные, брови лихо изогнутые, причем, одна значительно изогнутее другой, гордый орлиный нос помещался меж пухлыми щечками, губы тонкие, нервные, злые. Не человек, а какой-то опереточный Мефистофель. Ивану было совершенно не понятно, как этот персонаж оказался в его спальне посреди ночи. Страшно, впрочем, почему-то не было.

– Кто вы, позвольте поинтересоваться? И что изволите делать в столь позднее время в моей опочивальне? – спросил Иван. Он и сам не понял, с чего это его потянуло на забытый стиль романов 19 века. Очевидно, это он от неожиданности.

– Ах, оставьте… – отмахнулся от Ивана ночной гость, голос у него был, как у Шаляпина. Хотя кто нынче помнит, какой голос был у Шаляпина. – Что вы, право, ни к чему современному человеку этот великосветский тон. Анахронизм какой-то, ей богу. Думаю, нам будет легче понять друг друга, если мы перейдем на нормальный человеческий язык.

– Ок, договорились. Так, мужик, кто ты и что здесь делаешь? – переспросил Иван.

– Странные у вас, батенька, представления о нормальном человеческом языке. Вы полагаете, что непременно нужно хамить? Это, по-вашему, признак современности? – проворчал незнакомец. – Впрочем, ладно, не важно. Перевоспитывать вас уже поздно. Да и не расположен я, знаете ли… И не уполномочен, кстати. Так… о чем это мы? Ах, да! Кто я и зачем я здесь? Кто я, знать вам вовсе не обязательно, и удовлетворять ваше любопытство в данном вопросе я не намерен, но имя свое сообщу – для удобства в общении. Я, разумеется, искренне надеюсь, что общение наше будет крайне непродолжительным, но ведь никто не знает, как получится. Даже мне не дано знать будущего. Хотя…, – незнакомец хитро улыбнулся, – так вот, позвольте представиться – Петр Вениаминович.

– Иван Сергеевич, – отрекомендовался Иван.

– Я, кажется, не спрашивал, как зовут вас, поскольку мне и так это известно, – Петр Вениаминович так зыркнул на Ивана, что желание поддерживать беседу у него сразу пропало. – Итак, переходим ко второму вопросу. Видите ли, я здесь, чтобы передать вам следующее: вы должны спасти женщину, которую некогда любили, иначе она погибнет. Вот, собственно, и все, что я хотел сказать. И ни к чему были все эти бесконечные разговоры. Все эти пустые слова меня утомляют. Как много слов в этом мире. Слишком много слов. Они только все еще больше запутывают, хотя и созданы, чтобы все объяснить. – Он похлопал себя по карманам. – Черт! Сигары закончились!

– Кого я должен спасти? – крикнул Иван, обращаясь к пустому креслу, потому что Петр Вениаминович внезапно исчез. Вместе с ним исчез и запах сигар…

Будильник исполнял фугу Баха. Иван проснулся. Как всегда в раздражении. Поскольку ничего хорошего ожидать от предстоящего дня не приходилось: работа, переговоры, встречи. Ни минуты покоя. А хотелось просто поспать еще часика три, а потом поваляться в постели еще полчасика, бездумно уставившись в телевизор, а потом неспешно позавтракать, одеться и отправиться на прогулку. И чтобы никуда не нужно было спешить. Но даже выходные не удавалось провести таким образом.

– На что я трачу свою жизнь? – привычно подумал Иван. – Вместо жизни у меня работа. Бессмыслица какая-то. Бросить все и уехать к чертовой матери…

Он вылез из постели и уныло побрел в ванную. Жена Ивана тем временем тоже встала, накинула коротенький голубой халатик и отправилась на кухню готовить мужу завтрак. Это была ее работа.

Странный сон, который приснился ему нынешней ночью, Иван неожиданно вспомнил по дороге на службу. Сны он обычно не запоминал, а если даже и запоминал, то не придавал им значения. Иван Сергеевич Лёвочкин, топ-менеджер и совладелец крупной компании, обитал в сугубо материальном мире. На анализ сновидений у него не было времени. А тут вдруг Петр Вениаминович как живой всплыл в его памяти. И запах сигар всплыл. Иван даже закашлялся, будто машина и в самом деле заполнилась клубами дыма.

– Чертовщина какая-то, – подумал Иван, – приснится же. Пойди туда, не знаю куда, спаси того, не знаю кого. Будто я какой-то Иван-царевич и должен спасти Василису Прекрасную. Забавно. А вдруг кто-то действительно нуждается в моей помощи? Бывают же вещие сны. Вдруг это такой и был? А что за гусь этот Петр Вениаминович? Да ну! Глупости все это.

Как только Иван перешагнул порог родной конторы, про сон тут же забыл.

Вернулся домой уже ночью. Усталый и раздраженный. Жена открыла ему дверь. Она привычно обняла его. Он поцеловал ее в щеку. Она хорошо пахла. Однако Иван отметил, что волосы у нее давно немытые, висят какими-то неопрятными сосульками. В парикмахерской она, видимо, тоже давно не была. Лицо унылое.

– Есть хочешь? – спросила она.

– Нет, в ресторане поужинал с партнерами.

– Хорошо. – Она пошла в спальню. – Я уже спать собиралась. Приходи.

Он залюбовался ее длинными ногами. Но как-то спокойно. Будто видел их в журнале или по телевизору. Просто красиво и все. Единственное, чего ему сейчас хотелось – спать. Провалиться в сон и получить свои пять часов отдыха и покоя. Жена даже не повернула головы, когда он вошел в спальню и забрался под одеяло. Она читала какую-то книжку в мягкой обложке.

– Что читаешь? – спросил Иван.

– Любовный роман, – ответила она нехотя.

– Зачем тебе это?

– С детства люблю сказки. Спать?

– Спать.

Она погасила свет и отвернулась.

«А она ведь меня, похоже, совсем не любит», – подумал Иван, засыпая. Эта мысль не взволновала его. Так, констатация факта…

– Кхе, кхе. Стыдно, молодой человек, стыдно…

Иван открыл глаза. В кресле рядом с кроватью снова сидел Петр Вениаминович. На сей раз на нем был черный костюм в белую полоску. Такие, кажется, носили киношные чикагские гангстеры во времена сухого закона. И этот костюм был какой-то запятнанный. На голове – шляпа. Прямо крестный отец. Правда, вместо галстука – снова бабочка. Теперь уже зеленая в голубую крапинку.

– Нечего так смотреть, – укоризненно произнес он, перехватив взгляд Ивана. – Мне нравятся бабочки. – Он неспешно достал сигару из кармана, обрезал гильотинкой, закурил с явным удовольствием. Затем продолжил, – этот аксессуар, знаете ли, выделяет меня из толпы, являет собой подтверждение моего нонконформизма. Непохожести. Да, Иван Сергеевич, это в вашем кругу принято быть как все: чтобы квартира не меньше, чем у Василь Василича, чтобы машина побольше, чем у Алексей Федорыча, чтобы жена не старше двадцати пяти, и непременно с параметрами 90-60-90 и ростом не ниже 170, а то ведь коллеги не поймут. Как можно? Боже упаси. Ну и банковский счет, сами понимаете. Вечная гонка за деньгами, за материальными благами, за тем, что вы называете успехом. А что такое успех? Пшик. Поможет он вам стать счастливым? Вы вот, Иван Сергеевич, счастливы, позвольте полюбопытствовать? – Иван открыл рот, чтобы ответить, но Петр Вениаминович продолжил свой монолог, даже паузы не сделал, – то-то и оно, что не счастливы. Вам же некогда быть счастливым. Вы же работаете… Пардон, увлекся… а теперь позвольте вернуться к основной теме нашей беседы. Насколько я помню, во время нашей прошлой встречи я ясно дал понять, что вам надлежит немедленно спасти гибнущую барышню. Однако, как мне стало известно, вы не предприняли никаких действий в данном направлении. Скажу больше, вы вообще не восприняли мои слова всерьез. Может быть, вы и меня всерьез не воспринимаете? – Петр Вениаминович грозно посмотрел в глаза Ивану.

– Ну, что вы, конечно же, я воспринимаю вас серьезно, – залепетал он. Он действительно вдруг начал относиться к своему странному знакомцу серьезно. Даже почему-то начал его побаиваться.

– То-то же. – Строго сказал Петр Вениаминович. – Короче, пацанчик, в последний раз предупреждаю, если не начнешь спасать дамочку, которую ты некогда любил всем своим черствым сердцем, у тебя будут крупные неприятности. Это я тебе гарантирую.

– Да кого спасать-то? – отчаянно выкрикнул Иван, но Петр Вениаминович не ответил. Он погрозил Ивану сигарой и исчез.

Иван проснулся. Рядом спала жена. Она сейчас была похожа на маленькую девочку, беззащитную и немного испуганную. Видимо, ей тоже снился какой-то страшный сон. Больше никого в комнате не было. Только витал еле уловимый едкий запах сигар. Или показалось? Скорее всего, показалось. Около часу Иван ворочался без сна и все думал, чтобы значили эти ночные явления расплывшегося Мефистофеля. Они ведь что-то значили? Не могли же они быть просто так? Как-то Петр Вениаминович слишком настойчив и слишком навязчив особенно с учетом того, что он являет собой всего лишь сновидение. Тому Ивану, каким он бывал днем, конечно, и в голову бы не пришло рассуждать о том, что хотел ему сказать нагловатый тип из сна и зачем он хотел ему это сказать. Но сейчас, ночью, во тьме, слегка подсвеченной блеклым светом уличных фонарей, казалось, что мир намного сложнее и загадочнее, чем можно было предположить. Что визиты любителя сигар наполнены тайным, мистическим смыслом, и, следовательно, Ивану надо незамедлительно начать действовать, а именно встать и отправиться на поиски женщины, которая погибнет, если он ей не поможет. Разумеется, Иван не встал и не пошел, он успокоил себя тем, что завтра днем непременно займется этим вопросом. В конце концов, ему удалось заснуть. А с самого утра Ивана закружили заботы, да так, что он и думать забыл о некой Василисе Прекрасной, которую надлежало незамедлительно спасти от козней некоего Кощея Бессмертного. Глупости какие-то. Сказочки для детей младшего школьного возраста.

Когда поздним вечером Иван возвращался с работы, его занимали мысли о крупной сделке, над которой он работал в течение последних нескольких недель и завтра, наконец, она должна была состояться. Или не состояться. Но об этом он предпочитал не думать. Приятнее было мечтать о домике на Лазурном берегу, который, теперь он, вероятно, сможет себе позволить. Это будет место, куда он будет сбегать от суеты и работы. Это будет место абсолютного покоя и безмятежности. Когда он купит этот домик, будет, наконец, счастлив. Во время этих сладостных грез произошел сильный удар, послышался страшный скрежет. Ивана подбросило и припечатало к переднему сиденью машины. Когда он пришел в себя, почувствовал, как его за плечо тормошит водитель:

– Иван Сергеевич, вы целы? – спрашивал он.

– Кажется, да, – не очень уверенно пробормотал Иван, страшно болел лоб. Иван потрогал его рукой – там, кажется, вызревала большая шишка. – А вы целы?

– Тоже, вроде, цел.

– А что случилось-то?

– Врезались в машину, которая перед нами шла. Ладно, скорость маленькая была, а то я и не знаю, что бы было. Сам не пойму, как получилось. Машина, та, которая впереди, тормозить начала, я тоже, только тормоза у нас почему-то не сработали. Дорогая ведь машина, надежная. Все исправно в ней было. Ничего не понимаю. Вы уж меня извините. Вот ведь, оказывается, иногда и пробки – это хорошо. Разбились бы ведь, если бы не пробка. Вы тут сидите, а я пойду разбираться. Что же с тормозами-то случилось? ГАИ надо бы вызвать… эх… – водитель выбрался из машины.

Иван наблюдал, как к нему подскочил приземистый мужчина кавказской наружности, очевидно, водитель старенькой шестерки, в которую они въехали, как оба мужчины размахивают руками и, видимо, спорят или ругаются. У Ивана было странное ощущение, что все это происходит не с ним, будто он сидит в зрительном зале и какой-то дурацкий фильм смотрит. Потом почему-то вспомнился сон, и слова Петра Вениаминовича зазвучали в ушах, как иерихонские трубы: «У тебя будут крупные неприятности. Это я тебе гарантирую!». Ивана затошнило от запаха сигарного дыма, который вдруг снова материализовался неведомо откуда. Вот тут Ивану стало по-настоящему страшно. В какую игру его втянули? Зачем? За что? Но теперь уже стало понятно, что это все не шутка, не ерунда. Что если не послушаться всемогущего Петра Вениаминовича, действительно – неприятности будут, и эта авария – всего лишь первый звоночек. Всего лишь предупреждение. Ивану вдруг стало тесно в салоне машины. Он начал задыхаться. Ему показалось, будто все нутро автомобиля сжимается и вся эта кожа, пластик и дерево готовы расплющить его, раздавить, как какую-то козявку. Иван в панике выскочил из машины.

– Николай Иваныч, мы тут надолго? – спросил он у своего водителя.

– Да, похоже, надолго застряли, – ответил тот обреченно.

– Помощь моя нужна?

– Да нет, сам справлюсь.

– Я тогда пойду?

– Идите. Всего доброго. Только вот… Машина-то побита. Видите, с бампером что стало? Неприлично, наверное, на такой ездить? Но бампер – это ерунда. Тормоза меня беспокоят. Может, вам другую машину пока в конторе заказать?

– Ладно, разберемся, – бросил Иван и побрел по улице в направлении дома. Погода была пренеприятная: было промозгло, холодно, шел дождь. Чего еще ждать от погоды в конце октября? А какие хмурые лица были у людей вокруг. Ни одной улыбки. Ни одного спокойного, просветленного лица. Все озабоченные. Все разнесчастные. И даже юные девушки были несколько обезображены этой серостью, этой беспросветностью. Иван подумал, что, наверное, в этой вот толпе есть много женщин, которые нуждаются в помощи, которых нужно от чего-то или от кого-то спасать. Всех не наспасаешься. Он же не супермен какой-то, а простой человек. Как понять, кого именно он должен спасти?

На жене было красное платье. Скорее всего, новое. Волосы сегодня были явно чистые и даже уложены в какую-то сложную прическу. Жена была прекрасна. Ивану она напоминала сейчас роковую кинематографическую красотку из тридцатых годов прошлого столетия. Потратила, наверное, сегодня целый день на поиск этого платья и салоны красоты. Вот уж, действительно, счастливый человек. Совершенно беззаботный. Поскольку поиск нужного платья, конечно же, нельзя назвать проблемой. Почему-то эта ее красота и беззаботность его сейчас раздражала. В нем шевельнулась зависть – ей ведь не является по ночам странный тип с требованием спасти неизвестно кого, ей ведь не нужно зарабатывать деньги, у нее есть мужчина, который о ней заботится. Просто бабочка, легко порхающая по жизни. Иван так разозлился, что даже не поцеловал ее в щеку, как обычно.

– Что случилось? – спросила она обеспокоенно. – Что у тебя с лицом?

– Ничего особенного, попал в небольшую аварию. – В ее глазах мелькнул испуг. – А что у меня, кстати, с лицом? – он бросился к зеркалу.

На лбу имел место лиловый фингал, который вполне мог сползти и на глаз. Вид у Ивана был самый что ни на есть маргинальный. Не спасал даже дорогой костюм. Ни дать ни взять водопроводчик, имеющий слишком бурные отношения с алкоголем. Сейчас в Иване сложно было заподозрить интеллигентного, преуспевающего мужчину. Это была катастрофа! Настоящая! Завтрашняя сделка! Кто захочет иметь дело с человеком, чей вид не внушает никакого доверия? Иван вынужден был признать, что с этим украшением он и у самого себя не вызывал никакого доверия. Один небольшой синяк и все – вас уже подозревают бог знает в чем: в связях с неблагонадежными личностями, в пьяных дебошах, в мордобое. Всего один синяк – и конец респектабельности! Конец репутации! Конец мечте о домике на Лазурном берегу!

– Пойдем, – сказала жена, – нужно приложить лед. – Она взяла его за руку и как ребенка повела на кухню, усадила на стул, достала из холодильника пакет со льдом, приложила ко лбу. – Подержи, а я пока в аптеку сбегаю.

Хлопнула входная дверь. Иван осмотрелся: кухня выглядела не совсем обычно. Длинный обеденный стол был празднично сервирован: белая льняная скатерть, салфетки, серебряные столовые приборы, парадные фарфоровые тарелки, свечи, бутылка шампанского в ведерке со льдом. Что бы это значило? Разве есть какой-то повод?

Жена вернулась, стремительная, решительная. Схватила какой-то тюбик, начала намазывать Ивану лоб.

– Ну вот, надо мазать два раза в день и тогда гематома пройдет быстрее, – сказала она.

– Мне нужно, чтобы этой гадости не было уже завтра. Вот в чем проблема, – устало сказал он. – Завтра должна была состояться большая сделка, которая сделала бы нас намного богаче, но теперь, видимо, все сорвется. Из-за этого идиотского фингала. Я стал похож на бомжа какого-то. Кто мне теперь поверит?

– Извини, но я не волшебница. До завтра это не пройдет, но, уверена, что ты сможешь быть убедительным даже с этим синяком. Я в тебя верю. – Она осторожно обняла его и прикоснулась губами к его щеке. Он отшатнулся. – Я тебя загримирую. Все будет в порядке.

– Кстати, что это? – Иван кивнул на стол.

– Уже не важно. – Она отвернулась. Ивану показалось, что она смахнула слезу. – Есть ты в состоянии? – спросила она бодро через мгновение.

– Я даже выпить, пожалуй, в состоянии. Надо как-то снять стресс. И все же, что за повод? – Иван снова кивнул на стол.

– Годовщина нашей свадьбы.

– Извини, я совсем забыл. Столько дел. Да еще вот, неприятности. Я и подарок тебе не купил. Вот дурак. Но я куплю, обязательно. Не переживай.

– Мне было бы приятнее, если бы ты просто вспомнил.

– Не начинай, – огрызнулся Иван. – Я работаю, как проклятый, чтобы ты, между прочим, могла покупать себе дорогие шмотки, бегать по салонам красоты, чтобы ты по нескольку раз в год ездила за границу! У тебя же все есть! Чем ты еще недовольна? Подумаешь, забыл! Это же мелочь по сравнению с тем, что я тебе даю! Знаешь, сколько женщин мечтают о такой жизни, как у тебя?

– Не нужно так возбуждаться. Да, ты прав. Ты очень много мне даешь. – Она снова смахнула слезу и улыбнулась. – Ну, за лучшего из мужчин! – она подняла бокал.

– За лучшую из женщин! – Иван тоже поднял бокал.

Через два часа они легли в постель, привычно отвернулись друг от друга и погасили свет. Каждый свой светильник.

Когда Иван увидел Петра Вениаминовича, он уже даже не удивился. Этой ночью он был наряжен во френч. Такие носил незабвенный генералиссимус. Были там и галифе, и сапоги… и бабочка. Коричневая. В узкую желтую полоску. Иван не выдержал и рассмеялся.

– Что вас так рассмешило, Иван Сергеевич? – сурово поинтересовался Петр Вениаминович. – Я нахожу, что в вашей ситуации нет ничего смешного. – Из какого-то невидимого кармана он вытянул сигару. – Конечно, для полноты образа тут нужна трубка, вы совершенно правы, но я не могу изменить своим пристрастиям даже ради полноты образа. Тем более, что данный образ всего лишь моя прихоть. Прихоть и пристрастие, это две большие разницы. Прихоть – это не более, чем каприз, поветрие, а пристрастие – это стержень нашей жизни. Это очень важно, молодой человек, хранить верность своим пристрастиям. Делу своей жизни, любимой женщине. А иногда, знаете ли, полезно от них отказываться. Иногда вредные пристрастия мешают нам двигаться дальше, развиваться, а иногда они нас просто убивают. Взять, к примеру, пристрастие к алкоголю. Мдааа… скольких оно сгубило… – загрустил Перт Вениаминович, потом подобрался, стер с лица выражение лирической печали и снова стал суровым. – Итак, Иван Сергеевич, насколько мне известно, вы совершенно верно интерпретировали наше предупреждение, однако никаких активных действий с вашей стороны так и не последовало. Это печально, Иван Сергеевич, весьма печально, ибо бабу нужно срочно выручать из беды, и если вы и дальше будете проявлять чудеса нерасторопности, мы ведь и серьезные меры можем принять. Этот ваш синячок на лобике покажется вам сущим пустячком… Вы должны понять, что мы не имеем целью запугивать вас. Напротив, мы всячески заинтересованы в вашем здоровье, и физическом, и психическом, но ведь люди такие странные животные, что пока их, пардон, не пнешь, они ведь и шевелиться не начнут. Не все, безусловно, но в вашем случае это именно так.

– Ну, вы хоть скажите, кого я спасти-то должен? – взмолился Иван. На сей раз Петр Вениаминович не исчез, а снизошел до ответа:

– Вы, очевидно, заблуждаетесь на мой счет, молодой человек. Видите ли, я не служу в полиции нравов, и в мои обязанности не входит контроль за вашими половыми связями, так что поиск объекта спасения, извините за каламбур, целиком и полностью находится в вашей компетенции. Рад бы помочь, но увы… Я даже предположить не могу, кто нуждается в незамедлительном спасении. Думайте, Иван Сергеевич, думайте. Все в ваших руках. За сим позвольте откланяться. У меня, знаете ли, других дел полно. Вожусь тут с вами, как с дитем неразумным, разве что подгузники вам не меняю. – Проворчал Петр Вениаминович и стремительно исчез.

На следующий день Ивану все же удалось заключить вожделенную сделку. От услуг жены по гримировке синяка он отказался, заявил, что если он умен, хитер, обаятелен и харизматичен, то у него и так все получится. В конце концов, если потенциальные партнеры не дураки, то должны понять – чтобы явиться на деловые переговоры с фингалом и даже не попытаться его скрыть, это ж какой смелостью, наглостью и уверенностью в себе нужно обладать. Расчет его оказался верным. В самом начале встречи он очаровательно улыбнулся собравшимся и сообщил, что попал в небольшую дорожную неприятность, которая сказалась на его внешности таким вот ярким цветовым акцентом, но никоим образом не повлияла на его умственные и деловые способности. Сказал также, что из-за поломки автомобиля он приехал на эту встречу на метро, что поездка ему понравилась, поскольку он узнал много нового о жизни и молодость опять же вспомнил, ведь не всегда же он ездил в машине с личным водителем. Отличное было приключение! В общем, Иван получил то, что хотел, а потом заперся в своем кабинете, достал бутылку коньяка из представительских запасов, налил в бокал, отпил глоток и уселся составлять список женщин, которых он любил. Должен же он найти ту, которую необходимо спасти.

– Ерунда какая-то, – думал он, – вместо того, чтобы рассматривать проспекты с недвижимостью на Лазурном берегу, я сейчас грызу ручку и вспоминаю своих баб. Черт, вот кто заставлял меня так часто влюбляться? Вот был бы однолюбом, сейчас бы не мучился. Если у тебя только одна баба, то вполне понятно, что спасать нужно ее. А тут… а почему, собственно, я вообще должен верить этому Петру Вениаминовичу, который, возможно, существует лишь в моем воображении? Чушь какая! Моей жизнью управляет какой-то сумасшедший старик из сновидений. Ничего абсурднее и придумать нельзя. Уверен, что даже в этих идиотских любовных романах, которые читает моя жена, не пишут такой белиберды. А, кстати, в этот список жену нужно включать? А от чего ее нужно спасать? Живет, как у Христа за пазухой, как сыр в масле катается. Вроде здорова, проблем никаких. В общем, жену из списка вычеркиваем. А вот бывшую жену, пожалуй, стоит записать. Стерва, конечно, редкостная, и помогать ей совсем не хочется, но вдруг это она? Этот старый сатир ведь с меня не слезет. Я ведь эту суку любил когда-то? Любил. Уж не знаю, как у меня это получалось, но ведь любил. Вот придурок! Ну да ладно, дело прошлое. Сейчас я стал умнее. Да уж, умнее! Нельзя придумать ничего умнее, чем составлять список своих бывших с целью осчастливить одну из них. К черту! – Иван разорвал листок, на котором уже значились два имени. Глотнул коньяку. – Стоп, а авария? Она ведь произошла сразу после того, как мне пообещали неприятности. А почему я сегодня все же заключил эту сделку? Почему мне позволили ее заключить? Это аванс за мои будущие подвиги? Нет уж, лучше не рисковать.

Иван снова принялся за составление списка. В нем значилось шесть имен. И это только те, с кем Иван имел серьезные, продолжительные отношения. Не менее полугода. С двумя из них Иван, строго говоря, не спал – это были наивные увлечения его далекой, невинной юности. Своих одноразовых партнерш он решил не записывать, поскольку, во-первых, всех он не помнил, а, во-вторых, он их не любил. Хотя… в одну он влюбился, ему даже показалось, что навсегда. Ну, конечно, ему ведь тогда было пятнадцать лет, а она была его пионерской вожатой. Как тут не влюбиться? После непродолжительных раздумий он внес в список и ее. А еще мать и приемная дочь. Тоже женщины, и он тоже их любит. Итого, девять.

– Ну и бабник же я, – подумал Иван, сначала удовлетворенно, а потом вдруг осознал, какая титаническая работа ему предстоит. Иван испугался и, как следствие, напился.

Глава вторая

Ночь прошла спокойно. Петр Вениаминович не явился. Иван даже заскучал. Как-то свыкся он с ним за три совместно проведенных ночи. А что, вполне приятный собеседник. И взгляд на мир у него… свеженький такой, нетривиальненький. Словом, стоило Петру Вениаминовичу пропасть на одну ночь, как в глазах Ивана он из карательной фигуры превратился в комическую. В течение дня Иван ни разу даже не вспомнил о списке своих любовных побед и неудач. Да и времени не было, честно сказать. Совсем закрутился: дела, дела. Ни одной свободной минуты.