Особо сильный противник

– Плохо, капитан.

– Не то слово, майор.

– Вы раньше прыгали с парашютом?

– А вы как думаете?

– Кажется, что нет.

– Все когда-нибудь приходится делать впервые. Я заметил, что вы, товарищ майор, не очень рады нашему сотрудничеству. Меня предупредили, вы прекрасный профессионал, но очень своенравны.

– Ни у меня, ни у вас нет выбора.

Вежновец выглянул в окно, в метели показалась «Волга».

– Ваше командование вместе с моим руководством пожаловали дать последние напутствия перед взлетом.

* * *

Пейзажи Северного Афганистана не для слабонервных – унылая однообразная картина. И только человек, родившийся здесь, может спокойно и даже иногда с умилением смотреть на безжизненные горы, чередующиеся с пустынными равнинами. На одной из таких равнин и располагался окруженный невысокими скалами заброшенный аэродром. Построенный советскими специалистами в начале восьмидесятых годов, он прослужил по назначению лишь пару лет. Последний самолет поднялся с него чуть меньше двадцати лет назад, унося на родину советских военных диспетчеров и технический персонал, передавший некогда важный военный объект недоученным афганским военным режима Наджибулы. Через полгода аэродром был переведен в разряд «запасных», а с приходом к власти талибов о нем в Кабуле и вовсе забыли. Все, что можно было унести, растащили местные жители.

Огромные восьмиугольные железобетонные плиты летного поля местами покрылись трещинами, через которые пробивалась чахлая растительность. Кирпичная трехэтажная коробка здания аэропорта зияла пустыми оконными провалами. У диспетчерской башни высились груды мусора и ржавого металла, блестело битое стекло, громоздились обломки строительных конструкций. Ближе к скалам расположился ряд высоких ангаров, покрытых облезлой, местами отвалившейся голубой краской. Впрочем, взлетно-посадочная полоса все еще имела приличный вид и могла принять современный авиалайнер. Тишину нарушал лишь ветер, гудевший в скалах, да шелестел под его порывами серый песок.

На расстоянии около полутора километров от полосы, на вершине одной из многочисленных скал затаились два человека. Темные от въевшегося многолетнего загара обветренные лица. За спинами – автоматы «АК-47» старого советского образца, обязательные для каждого настоящего мужчины в этой вселенской глуши. Заношенные до дыр, густо покрытые пылью халаты позволяли им раствориться среди камней. Один из афганцев, прильнув к окулярам бинокля, неотрывно следил за гребнем недалеких гор. Другой – полой халата старательно протирал ствол видавшего виды автомата. Находились они здесь довольно долго и охотно бы сменили позицию, но оба они были людьми подневольными: что сказал командир, то и следует делать, пока не получишь новый приказ. Моложавого нетерпеливого боевика уже стало раздражать бесстрастное молчание старшего товарища, он смахнул пыль с полы халата, отложил автомат на камни.

– Ну что? – спросил он, чтобы хоть что-то сказать.

– Ничего! – такой же дежурной репликой агрессивно ответил первый, но все же добавил, уже смягчив тон, – не видно еще его. Четыре часа уже ждем.

– Может, он и не прилетит вообще. Сколько нам еще сидеть здесь?

– Сколько надо, столько и будем. Должен прилететь.

– Точно?

– Омар так сказал. Не понимаю только, зачем он ему? – боевик недоуменно покрутил головой.

– Может, оружие?

– Самолет пассажирский. Наверное, вещи Омару нужны.

– Заложники, – подхватил молодой, – у родственников выкуп можно потребовать.

Не привыкшие долго рассуждать над приказами командира, боевики замолчали, замерли без движения. Через четверть часа афганец с биноклем встрепенулся. Толкнув в бок товарища, он указал ему на зубчатую линию гор. Тот прищурился и радостно усмехнулся:

– Кажется, есть!

– Подай рацию.

Подняв и закрепив антенну старой громоздкой рации, боевик прокричал в микрофон:

– Они показались, снижаются… нет, еще не приземлились. Что нам делать?.. Ясно!

Вскочив на ноги, боевик в годах подхватил автомат.

– Уходим. Быстро.

– Слава Аллаху. Мы куда? На аэродром, на поле?

– На базу.

Сноровисто прыгая с камня на камень, афганцы в пыльных халатах скрылись в зарослях кустарника.

На горизонте, прямо над горной грядой, росла черная точка, набухала, приближаясь. К привычным звукам безлюдного пространства добавился новый, успевший позабыться в этой местности со дня прекращения эксплуатации аэродрома. Гудение реактивных двигателей нарастало, и в выцветшем небе уже прорисовался силуэт пассажирского лайнера. Он шел низко, явно намереваясь зайти на полосу.

Чуть различимый с земли шлейф дыма тянулся за самолетом. Лайнер выровнялся над полосой, выпустил шасси. Колеса коснулись бетона, он подпрыгнул, тут же взревели двигатели, гася скорость, густая пыль понеслась из-под шасси над посадочной полосой, и гражданский лайнер с российским триколором на хвосте покатился, вздрагивая, пригибая воздушным потоком пробившиеся сквозь трещины пучки полыни и саксаула. Не доезжая до конца полосы, «Ту-154» свернул на рулежку и остановился.

Двигатели замерли. Но к выходу никто из пассажиров не спешил. Не спешили и развернуть аварийный надувной трап. Никто не проявил сильного желания ступить на незнакомую, чужую землю. Люди, недавно вырвавшиеся из охваченного мятежом города, чувствовали себя увереннее, когда от внешнего мира их отделял тонкий борт самолета. Хотя эта защита и была на самом деле иллюзорной. В лучшем случае она могла защитить от ветра.

По истечении десяти минут после приземления первые эмоции прошли, и народ, уже немного освоившись, настроился на ожидание обещанной помощи из российской столицы. Правда, на лицах некоторых из пассажиров читалась озабоченность создавшейся ситуацией. Это были те немногие, кто реально оценивал обстановку, понимал, что все не так просто. Пресловутой помощи скоро ожидать не приходилось: пока известие об аварии дойдет до соответствующих чинов, пока будет принято окончательное решение… пройдет немало времени, а учитывая формировавшуюся и успешно развивавшуюся семьдесят лет бюрократическую систему и нежелание кабинетных начальников всевозможных рангов брать на себя ответственность, о скором спасении можно было вообще забыть.

Люди осведомленные учитывали сложность создавшейся ситуации – для эвакуации людей требовался второй самолет. А починить «Ту-154» в полевых условиях практически невозможно, да и бросать пассажирский авиалайнер в дикой стране в высшей степени неразумно.

Оставалось надеяться, что к делу подключатся военные или российские спецслужбы, которые все задачи решают не в пример оперативнее штатских господ из МИДа. Для этого существовали свои резоны – наличие среди пассажиров сотрудников посольства, да и самолет оказался в стране, которая хотя и не вся, но большей частью находилась на военном положении. Малейшее промедление угрожало безопасности людей.

Подполковник Загорский – начальник охраны посольства – то и дело поглядывал в иллюминатор, в его взгляде сквозила озабоченность. Его спутница нервничала, недовольно теребила ручку кресла:

– Как ты думаешь, надолго мы здесь застряли? – спросила с капризным оттенком в голосе женщина.

– Нет, скоро мы покинем это гиблое место. Не волнуйся, о нас не забыли… – не поворачивая головы в ее сторону, бросил подполковник Загорский и тут же осекся. – Я сейчас, – он торопливо поднялся.

Насторожилась и Лариса. Посторонние звуки нарушили однообразный свист ветра. Люди льнули к иллюминаторам, пытаясь рассмотреть, что же происходит там, снаружи.

На рулежку, гремя гусеницами, заезжал старый советский танк «Т-64» грязно-зеленого цвета. На башне, сквозь покрывавшую танк серую пыль, еле читался бортовой номер. Следом за ним показались «Урал» и четыре джипа с бородачами в камуфляже. Колонну замыкала БМП.

Из остановившегося грузовика на бетон высыпало полтора десятка вооруженных афганцев в пыльных халатах, головы большинства из них покрывали бесформенные шапки из тонкого войлока. Держа на изготовку автоматы Калашникова, боевики молча, словно по заранее составленному расписанию, рассредоточились, окружив самолет.

Из головного джипа грузно вылез Омар, и тут же его взяли в кольцо боевики в камуфляже – личная охрана полевого командира. Омар немного постоял, скользнул взглядом по иллюминаторам и, убедившись, что его появление навело ужас на пассажиров, вальяжно двинулся к самолету. В круг охраны вбежал и зашагал рядом с Омаром одноглазый, устрашающего вида боевик. Стараясь идти в ногу с командиром, Мустафа заглядывал в лицо своему хозяину и нетерпеливо спрашивал:

– Что дальше?

Резко остановившись, Омар произнес нарочито по-русски, слова давались с трудом, все-таки много лет прошло с тех пор, как он во времена правления Наджибулы обучался военному делу в СССР:

– Сначала надо, чтоб какая-нибудь собака вышла. – И, хищно щерясь, добавил: – Будем переговоры вести, – и, добавил: – Мегафон.

Мустафа повернулся и махнул кому-то рукой. Тут же подбежал боевик, услужливо подал мегафон. В свою очередь одноглазый передал его Омару. Командир, брезгливо кривя губы, поднес ко рту переговорное устройство.

– Внимание! Слушайте все, кто находится на борту. Ваш самолет, нарушив границы, приземлился на территории нашего государства, и этим вы нагло нарушили наш суверенитет и наши законы. Поэтому с данного момента все, кто в самолете, считаются арестованными и обязаны подчиняться моим приказам.

Хриплое карканье главаря недобитых талибов разносилось над заброшенным аэродромом и далеким эхом возвращалось с гор.

– Сейчас ко мне должен выйти человек, с которым я, как с вашим представителем, смогу вести переговоры. Я жду, – Омар опустил мегафон.

Глава 7

Пока полевой командир говорил, в самолете царила тишина, все боялись пропустить и слово, но стоило ему замолчать, поднялось что-то невообразимое.

Казалось бы, недавно ничего нельзя было хуже себе представить, как еще на час задержаться в проклятой Африке. Только-только все вздохнули с облегчением, покинув жаркий во всех отношениях материк, мчались по воздуху на родину, и вот тебе сюрприз. В отличие от Африки, в которой ситуация, несмотря на всю ее нестабильность и опасность, все-таки хоть как-то контролировалась политиками, здесь, в дикой, безжалостной горной пустыне, даже дипломаты отчетливо почувствовали свою беспомощность. Ладно бы залететь еще просто куда-то, но после ужасов, совершенных советскими войсками в Афганистане в последние годы существования советской власти, рассчитывать на радушный прием местных не приходилось. Просто европеец для талибов уже был потенциальной мишенью, а если европеец вдобавок русский…

Сотрудники посольства пытались успокоить женщин, бросая стандартные, лишенные реального смысла реплики:

– Все будет хорошо… о нас помнят на родине… они не посмеют… – но их собственные бледные, напуганные до смерти физиономии сводили результат на нет.

Во всей этой суматохе полное спокойствие сохранял, а может, просто умело скрывал собственные чувства лишь один человек. Как только снаружи донесся хриплый рев мегафона, все в салоне моментально приутихли. Особо любопытные приникли к иллюминаторам, наблюдая за кучкой боевиков, в окружении которых стоял крепкого телосложения мужчина с наглым выражением лица, он и держал мегафон в руках. На вполне приличном русском, но с характерным восточным акцентом Омар сообщил про задержание самолета и пассажиров. Никто полностью не разобрал сказанного, поняли лишь суть – требуют, чтобы кто-то вышел на переговоры. Все невольно переглянулись, и внутри на минуту воцарилась тишина. После недолгой паузы требование снаружи повторилось. Кто-то, не выдержав напряжения, нервно взвизгнул:

– Здесь есть кто-нибудь главный, в конце концов, или подождем, когда они в нас из танка пальнут?

Основная масса пассажиров тут же поддерживающе и возмущенно загудела:

– Привезли черт знает куда, а теперь все отмалчиваются!

На борту находилось немало служащих посольства, участников дипломатических миссий, однако бодро сделать шаг вперед, стать мужественным добровольцем никто не спешил. Еще бы! Одно дело улыбаясь пожимать руки другим дипломатам, подписывать бумаги и обмениваться авторучками. А здесь такое…

Из внутренних динамиков послышался взволнованный голос командира корабля, о существовании которого в салоне уже успели подзабыть:

– …прошу спокойствия. В сложившейся ситуации мы не вправе действовать самостоятельно. Необходимо дождаться приказа от руководства. Как раз сейчас мы налаживаем связь с центром. Скоро поступит распоряжение, все выяснится, и мы вас обязательно проинформируем.

Грузный, красномордый водитель посольства, сидевший в самом конце салона, зычно пробасил:

– Он что, придурок? Если начнут стрелять, то через пять минут уже некого будет информировать.

Подполковник Загорский, до этого не покидавший кресла и без особых эмоций наблюдавший за происходящим, резко поднялся и быстрым шагом двинулся к кабине пилотов.

– Где командир экипажа? – военный столкнулся в тамбуре на самом подходе к кабине с пилотом.

Официальный тон и холодный взгляд, видимо, подействовали на пилота, потому как он, переведя дух, ответил:

– Командир за штурвалом.

Подполковник, несильно взяв его за локоть, наклонился и что-то зашептал на ухо. Пилот согласно кивнул и распахнул дверь кабины.

Разговор подполковника с командиром корабля длился несколько минут. В это время пассажиры вполголоса обсуждали свое положение, то с нетерпением поглядывали в направлении кабины, то со страхом в иллюминаторы. Наконец в дверном проеме появился плотного телосложения мужчина в летной форме, а за ним вышел и подполковник, вдвоем они пробирались по узкому проходу между кресел к середине фюзеляжа, где находился основной люк. Неуклюже продвигаясь вперед и успокаивая присутствующих, командир приподнимал руки и монотонно гудел сквозь густые усы:

– Прошу вас, сохраняйте спокойствие и оставайтесь на своих местах! Мы делаем все, что от нас зависит. Сейчас этот… товарищ, – он указал толстой рукой с растопыренными пальцами на подполковника, – выйдет наружу и попытается выяснить, что им надо.

«Ага, так прямо все и выясню, – со злостью подумал про себя Загорский. – Хорошо, если просто еще раз услышу чушь про нарушение законов, суверенитета и воздушного пространства и остальные «непростительные» деяния. А ведь могут без лишних слов попытаться вломиться в открытый люк».

Проходя мимо своей жены, подполковник остановился и, взяв ее за руку, произнес:

– Не волнуйся, Лариса, все будет хорошо.

– Надеюсь. Береги себя. А где твой кейс? – ее глаза округлились от удивления.

– Я его спрятал, – шепнул подполковник.

Подойдя к уже ожидавшему возле открытого проема командиру экипажа, военный слегка нагнулся, выглянул наружу.

– Вы уж там… поосторожнее, – напутствовал командир, разворачивая аварийный надувной трап, – мало ли, что у них там на уме.

«Какая на хрен разница, осторожно, неосторожно. Свои условия мы диктовать не можем. Они и так сделают все, что пожелают», – подумал Загорский, но вслух ответил:

– Спасибо, постараюсь.

И, не оглядываясь, скользнул вниз по трапу. После полумрака самолета в глаза резко ударил солнечный свет. Подполковник зажмурился и чуть не пропустил момент, когда его ноги ударились о надувной валик. Он отвернул лицо в сторону от солнца. К нему уже приближались два боевика. Подполковник выбрался на бетон, руки держал чуть приподнятыми, показывая, что оружия у него нет. Подойдя к нему вплотную, один из афганцев сразу же сноровисто проверил карманы, прощупал обе штанины и, не найдя ничего опасного, кивнул напарнику. Тот стоял в сторонке и жевал какую-то зеленую гадость, постоянно сплевывая себе под ноги. Обменявшись с товарищем парой слов, он повел стволом автомата, показывая чужеземцу, чтобы тот шагал вперед, и для большей ясности немного подтолкнул в спину.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.