Полная версия
Возвращение астровитянки
Николай Горькавый
Возвращение астровитянки
© Ник. Горькавый, 2009
© ООО «Астрель-СПб», 2011
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
Посвящается Т.
Пролог нового тысячелетия
«Сентябрьский день был чудесен – синее небо, тепло, но не знойно. Редкий случай, когда можно ехать в машине на скорости шестьдесят миль, с удовольствием выставив в открытое окно локоть или ладонь. Воздух на такой скорости упруг, как медуза, и скользит между пальцами, перебирая их.
Прямое шоссе шло на восток, рассекая сонные поселки, разрезая капилляры местных дорог и выцеживая из них разноцветные автомобили в единое артериальное течение. Двадцать стремительных минут – и пятижильный поток упирался в городское кольцо, сгущаясь в длинный тромб.
Утренняя пробка была стабильной, как часы, спокойной и привычной. Она пахла ранним кофе и свежими рубашками, сочилась звонками телефонов и бодрыми интонациями радиокомментаторов, вздрагивала от скрипа зазевавшихся тормозов.
Она была пучком мировых линий, густо стиснутых в бетонном пространстве, приятельски привязанных друг к другу утренним временем.
Раздавленные на скорости насекомые усеивали лобовые стекла и автомобильные капоты, раскалённые солнцем и моторами. Крупные синие стрекозы ловко скусывали с капотов битую копчёную мошку, грациозно пританцовывая в воздухе.
Белохвостый олень с любопытством высунулся из зарослей, посмотрел на дорогу, забитую автомобилями, и равнодушно отвернулся. Всякому ясно, что ползающие кусты, которые так дурно пахнут, должны быть совершенно отвратительны на вкус.
Старенький автомобильный кассетник подпитывал солнечный пейзаж могучей итальянской энергией Челентано. Я опаздывал на работу, но не настолько, чтобы нервничать по этому поводу. Последняя часть дороги была самой приятной, с зелёными откосами в ромашках и тихими пригородами за высокими придорожными стенами.
Весной здесь всё в вишнёвом цвету.
По-совиному ухнул над головой последний мост, и я свернул в Росслин – деловой центр на столичной окраине. Несколько привычных поворотов – с уступанием дороги и с взаимным раскланиванием с пешеходами – и я въехал в подземный гараж.
Нашёл место неподалеку от красавца „бентли“, зашёл в лифт и нажал кнопку десятого этажа.
Странно – никого в кабинетах не было. Я двинулся на голос диктора, доносящийся из конференц-зала, и нашёл всех сотрудников перед экраном.
И сентябрьский погожий денёк превратился в кошмар.
Телевизор показывал горящий небоскрёб. Вскоре вспыхнул второй – рядом.
Мозг лихорадочно подсчитывал возможное число обитателей стоэтажных громадин и приходил к кошмарному выводу, что катастрофа может быть сравнима с Хиросимой. Глаза в ужасе фиксировали все подробности и поймали момент, когда край небоскрёба дрогнул и посыпался вниз. За считаные секунды сколлапсировал весь параллелепипед, взметнув вверх цементно-пылевой смерч. Крик прокатился по комнате и по всему миру, наблюдающему мгновенную смерть тысяч людей.
Вскоре рухнул и другой небоскрёб, и ещё многие сотни душ присоединились к чёрному облаку, висящему над густонаселённым островом.
Что происходит?! Кто это сделал?!
Это ещё был не конец кошмара.
Над нашим зданием самолёты часто заходят на посадку в ближайший аэропорт. Но этот „Боинг“ пролетел слишком низко и быстро, с громким гулом. Его брюхо мелькнуло над самой головой. И над крышами зданий, за которыми скрылся странный самолёт, появился чёрный клуб дыма. Это уже была не телепередача, это уже горела столица…
В воздухе стойко пахло войной.
Около одиннадцати часов объявили эвакуацию учреждений. День по-прежнему был погожим, но уже совершенно неправильным. Движение транспорта в центре города перекрыли. Чиновники и бизнесмены – в галстуках, пиджаках и с кейсами – выбирались из города по мостам, не спеша, без паники. Как будто весь город вышел подышать свежим воздухом, вот только в воздухе стоял дым от сгоревших человеческих жизней.
Гражданские самолёты больше не летали, зато в голубом небе с ревом носились военные истребители.
Так началось новое, третье тысячелетие.
Я стоял у места взрыва, дышал пеплом сожжённых душ – и они остались во мне навсегда.
С тех пор я бессознательно боюсь низко летящих самолётов.
С тех пор я сознательно думаю о терроризме, пытаясь понять его генезис.
Я был со своей семьей в той самой башне. Но мы не сгорели, не прыгнули с карниза, не распылились среди бетонной крошки – мы побывали в небоскрёбе за несколько месяцев до его крушения. Поднялись на крышу в кафе, выпили по бумажному стаканчику кофе на самой вершине человеческого мира, посидели на лестнице с металлическими перилами. Ступеньки спускались в никуда – просто к огромному стеклу, за которым раскинулся ночной, светящийся, звенящий, смеющийся город.
Вскоре это уютное кафе покосится и устремится в историю, ломая перила, как руки.
Несколько секунд невесомости, присущей космическим кораблям, вышедшим на финишную орбиту.
Удар! – и тысячи испуганных и одиноких людей умерли.
Густое облако праха и цемента покрыло оставшихся в живых, город и мир.
Мы остались там навсегда – на вершине той башни. Рухнувшей и вечной.
Терроризм стал частью нашей жизни.
Вскоре столичных жителей стали обстреливать невидимые снайперы. Убивали всех, потому что все были врагами: женщина, вышедшая из магазина с покупками; мужчина, отец шестерых детей, заправляющий машину на бензоколонке; тринадцатилетний школьник, идущий домой. Как страшно жить тем, у кого столько врагов.
Каждый вечер я включал радио, чтобы узнать – кого и где сегодня убили снайперы? Географию очередного кровопролития нужно было деловито учитывать при возвращении домой, так как после каждого убийства ближайшие шоссе перекрывались в поиске убийц. И тысячи людей проводили в автомобильных пробках долгие часы; измученные, съезжали на обочину и засыпали.
Это длилось три недели. Люди стали бояться открытых пространств, не решались выйти из машины, чтобы залить в бак бензин. Напряжение росло – именно этого и добивались террористы.
Но кого они запугивали своей жестокостью? Своих врагов или своих союзников? Или просто наслаждались свободой насилия, разрешённой и даже благословлённой собственной системой ценностей? Торговали ли здесь чужим страхом или питались им?
Я много думал о социологии террора, психологии террористов и их жертв, одной из которых оказался и я. Так появилась эта книга „Бизнес терроризма“, где я прихожу к выводу, что терроризм направлен не наружу, а вовнутрь. Его главная цель – не месть внешним врагам, а укрепление положения во внутренней среде союзников. И лишь второстепенной целью является удовлетворение своей злобы.
Террором нельзя победить страну с ядерными ракетами – ведь ты и твои союзники живы только до тех пор, пока она всерьёз не рассердится.
Зато пролитая кровь скрепляет – особенно чужая. Друзья и финансисты террористов становятся соучастниками преступления: они привязаны к нему, боятся за себя, поэтому и держат для террористов кошелёк открытым. Они могут радоваться победам над чужаками и иноверцами, но на самом деле – это победили их самих.
Друзья террористов являются главными жертвами терактов.
Насколько устойчива и распространяема бизнес-модель терроризма? Полагаю, что здесь применима аналогия…»
Раздался стук в дверь.
Глава 1
Контратака императора
В кабинет зашёл Джерри. Никки отвернулась от экрана и посмотрела на него.
– Что ты читаешь?
– Старинную книгу о природе терроризма.
– Идём обедать, я придумал отличное блюдо из тушёной рыбы с картофелем под сыром. А почему ты заинтересовалась террористами?
– Хочу понять короля Дитбита.
– Он террорист, вне всяких сомнений… И взрыв в Шрёдингере – теракт.
– С юридической точки зрения – конечно, но с психологической есть существенная разница между терактом от имени религиозного или этнического сообщества и ударом, которым пытаются нейтрализовать опасность для себя и своей семьи.
– И зачем ты об этом думаешь?
– Потому что король Дитбит всё ещё в бегах – уже много месяцев. И всё ещё опасен. Такого врага нужно понимать – тогда легче предвидеть его действия. Полагаю, что у Дитбита психология не обычного террориста, а мафиозного главы семейства. Семья для него важнее денег и союзников. Сейчас он – самоотверженный защитник своего клана, а не лидер большой общины идейных последователей, которую нужно сплотить.
– И что из этого следует?
– Пока не знаю… – вздохнула Никки. – Пошли есть твою замечательную рыбу.
Они сидели за столом причудливой конфигурации, в небольшой башне, прилепившейся к стене нового замка династии Гринвич. Оконное стекло пересекало плоскость стола и открывало вид на цветник, который обещал стать главным блюдом в меню. Стояла лунная ночь, и цветник, где работали двое садовников, ярко освещался лампами.
Сам замок был ещё не готов – лишь на одной его стороне светились окна жилых башен и служебных этажей. Основное здание только строилось, а вокруг него уже возникла сеть хрустально чистых шестиугольников – вместе с замком рос целый город – Гринвич-Сити.
Никки быстро съела рыбу, а за чаем снова рассеялась вниманием, задумалась над чем-то сложным.
– Над чем размышляешь? – спросил Джерри.
– Вокруг нас море несправедливости. Мне хочется, чтобы его было поменьше, но всё так запутано… Помнишь, как мы раздобыли денег, вступив по владение астероидом? Этим занимался Дименс, и я не знала многих деталей. Оказывается, далеко не всегда эта процедура проходит гладко. Хуже всего дело обстоит на Титане, где много индивидуальных старателей и владельцев шахт. Там судебные решения по регистрации участков так затягиваются, что это каким-то малопонятным образом приводит к частым смертям и банкротствам среди поселенцев. Судьи очевидно подкуплены, но неясно, как с этим бороться, – ведь они формально ничего противоправного не совершают, просто работают так, что создали многомесячную очередь на повторное рассмотрение регистрации участков… Чепуха какая-то, но кому-то она стоит жизни…
Никки нахмурилась и сказала:
– Я не понимаю, как сделать человечество более человечным и менее злобным. Чем технологичнее мир, тем больше трагедий может принести чья-то агрессия или тупость. Инфраструктура современного общества стала сложной и уязвимой. Достаточно небольшого количества психов или преступников – и жизнь превращается в кошмар. А в мире нет места без идиотов. И что делать с этими несчастными людьми?
Джерри хмыкнул:
– Забавно, что ты об этом заговорила. Потому что это близко к «проблеме торможения», над которой мы с Хао сейчас бьёмся. Точка «бифуркации бессмертия» пройдена, и нужный поворот истории сделан. Мы с Хао пытаемся получить более детальный вариант событий в рамках уже известного канала событий. И выяснили: чем дальше мы двигаемся по линии эволюции, используя имеющиеся технологии четвёртого уровня, тем меньше становится вероятность нужных нам преобразований. То есть теоретически они осуществимы, а практически… Мы ещё не до конца разобрались в причинах этого – поэтому я и не спешил рассказывать тебе об этой закавыке. Но очевидно, что главным тормозом эволюции является не техника, а люди. Чем лучше жизнь, тем больше они теряют интерес к труду и творчеству. Неразвитым людям для счастья достаточно еды, секса, легальных наркотиков, удобного жилья и необременительной ненависти к ближнему. Такая ограниченность становится главным препятствием на пути к будущему. Человеку тяжело быть разумным! А бессмертие только усложнит эту проблему.
– И где выход?
– Не знаю. Нужно кардинальное изменение в психологии людей, в мировой культуре и образовании. А этого невозможно достичь с помощью существующих социоимперативов и технологий. Здесь нужно что-то другое. Я подошёл к задаче с формально математической точки зрения – и доказал интересную теорему: «проблема торможения» принципиально решаема, если у нас есть технология пятого уровня.
– Но таких технологий, играющих ключевую роль на масштабах десятков тысяч лет, человечество ещё не знает!
– Я и говорю – это лишь математическое утверждение, а не реальное решение.
Никки заругалась:
– Какого Ома жизнь устроена так, что все победы вянут уже наутро и возникают новые проблемы?!
– Закон сопротивления всемогущ, – усмехнулся Джерри.
В их беседу ворвался встревоженный голос:
– Ваше величество, вы срочно нужны в рубке!
Рубкой в замке Гринвич называли командный центр, куда стекались все информационные потоки из внешнего мира и откуда можно было управлять быстрорастущей династией.
В рубке всегда находились или сама Никки, или дежурный офицер. Именно в его голосе звучала такая тревога, что Никки и Джерри без промедления кинулись в рубку, которая была совсем недалеко.
– Что случилось?!
Дежурный офицер молча кивнул на один из экранов, показывающий человека в форме капитана Космической службы.
Капитан торопливо сказал:
– Обнаружен «Звёздный дракон» – крейсер короля Дитбита. Он не отвечает на сигналы и летит по направлению к вашему куполу. Мы думаем, что это нападение!
– Его можно остановить? – спросила Никки.
– Ракеты за ним не успеют, а лазеры и пучковое оружие распылить корабль не могут. Он находится уже на баллистической траектории и, судя по всему, собирается врезаться в ваш город!
Кто-то в рубке охнул. Баллистическая траектория означает, что корабль даже с мёртвым экипажем и неработающим двигателем всё равно достигнет своей цели.
Никки воскликнула:
– Сколько времени осталось?!
– Шесть минут.
– Объявить немедленную эвакуацию! – крикнула Никки. – И вы тоже все на выход! – обратилась она к людям в рубке.
Рубка опустела, но Джерри и дежурный офицер остались.
– У меня вахта! – твёрдо сказал офицер и продолжил руководить эвакуацией.
Капитан крейсера Спейс Сервис сердито объяснял:
– Оказалось, что крейсер Дитбита снабжён не только системой невидимости – он сумел навести на главный радар сектора электромагнитные помехи, которые выглядели как естественная поломка. Пока система искала неисправность, крейсер Дитбита подошёл к самой Луне. Его обнаружили, но слишком поздно для посылки ракеты-перехватчика. А боевого лазера, достаточно мощного для уничтожения целого корабля, в нашем секторе нет.
– Неужели ничего нельзя сделать? – спросила Никки.
– Компьютер перебрал уже все варианты. Король объявлен вне закона, и я, ни минуты не колеблясь, уничтожу его лично. Но сейчас речь о вас и о десяти тысячах тонн металла, направленного в ваш купол.
– И о сотнях людей под куполом… – горько сказала Никки, наблюдая на экранах, как из шлюзов стали вылетать первые катера. – Они не успеют выбраться за эти минуты. И я не смогу вывезти из замка свою дочь.
– Я готов приказать обстрелять корабль, – прорычал командир Спейс Сервис. – Это хотя бы помешает взрыву реактора.
– Нет, не стреляйте! Тогда любая надежда будет потеряна. Корабль разрушит город даже одной кинетической энергией удара.
Робби вмешался:
– Корабль ещё можно отвернуть от Луны – если король согласится.
Никки посмотрела на дежурного офицера:
– Можно установить связь с кораблём Дитбита?
Офицер пожал плечами:
– Он не отвечает на запросы. Но я попробую ещё раз…
Но не успел он договорить, как засветился белым шумом один из экранов и раздался хриплый голос самого Дитбита:
– Королева Никки, прошлый наш разговор оказался не последним. Мы закончим нашу дискуссию сегодня. Готовься к смерти, королева.
Никки отреагировала немедленно:
– Король Дитбит, если вы откажетесь от своего самоубийственного поступка, я не буду мешать вашему сыну управлять династией Дитбитов и не буду её разрушать.
– Лжёшь!
– Я никогда не обманывала. Моё обещание слышат сейчас сотни людей.
– А что будет со мной?
– Вас преследует закон, а не я.
– Ты его натравила!
– Это не так. В любом случае, я не властна над полицейскими. Я обещаю только то, что смогу выполнить. Если же вы не согласитесь, мои друзья от вашей династии оставят только пыль, и не уверена, что ваш сын уцелеет в этой вакханалии мести.
– Болтовня! Тебя не будет – не будет и проблемы! – Голос короля выдавал усталость и тревогу.
– Вы сейчас убьёте массу невинных людей. Я клянусь дочерью, что говорю вам правду! Вы добились своей цели: вашей династии с моей стороны больше ничто не угрожает!
– Что, королева Николь, испугалась?
– Да, король Дитбит, испугалась. В замке мои друзья и моя дочь… Я не собираюсь спасаться, я их не брошу.
– Тогда молись свои последние минуты жизни! – торжествующе каркнул король Дитбит.
Но Никки не собиралась падать на колени. Она скомандовала офицеру:
– Включите все каналы, сообщение для штаб-квартиры Шихин-ых. – Она повысила голос: – Официальное завещание. Я, королева Николь Гринвич, завещаю своему мужу…
Джерри с ужасом посмотрел на неё.
– …принцу Айвану Шихин-у всё своё состояние – с единственным требованием полностью уничтожить династию Дитбитов, клана детоубийц. Пусть даже память о них будет проклята! – Никки перевела дух и добавила: – Робби, в момент пролома купола размести в Сети контракт на уничтожение принца Дитбита-младшего. Цена – миллиард, деньги из моего личного фонда. Сколько принц проживёт после этого?
– С вероятностью одной сигма – три дня. Его убьют собственные слуги.
– Не сделаешь этого! – воскликнул король Дитбит.
– Робби, это неотменяемый приказ, – сказала королева и посмотрела на мерцающий экран: – Я не сделаю этого. Ты, король Дитбит, сам это сделаешь, уничтожив мирный город. Я уже не смогу вмешаться в свои приказы. Сам думай, что тебе важнее – спасти сына и свою династию или отомстить мне и погубить их обоих.
Раздался голос Робби:
– Через десять секунд отвернуть от Луны можно будет только на автопилоте, но перегрузки будут смертельны для экипажа. Даже с учётом электромагнитного кресла.
Ужас разлился по рубке и захлестнул замок, который слушал происходящее сотнями каналов. Из динамиков послышались крики, хруст и грохот. На левом экране было видно, как сразу два катера попробовали влезть в шлюз и врезались друг в друга, сминая блестящие бока и крылья.
В рубке воцарилось гулкая тишина. Король Дитбит молчал.
Зато Робби заявил:
– Катастрофа неотвратима. Избежать соударения с лунной поверхностью уже нельзя даже на автопилоте – мощность двигателей «Звёздного дракона» недостаточна.
Никки вздохнула.
Как ни готовься к смерти, она всегда застаёт врасплох.
– Пойдём, Джерри, я хочу быть рядом с Сюзан. Робби, спроецируй на весь купол лицо Дитбита-младшего… Король должен видеть, кого он убивает. Командир, не обстреливайте его корабль – пусть король до конца отвечает за себя и свои дела.
Потом Маугли сказала в пространство:
– Прощай, король Дитбит. Да, я сейчас умру. Все люди умирают. Но пока мы живы, то сами решаем, какое эхо останется после нашей смерти – благодарность или ненависть.
Никки повернулась к дежурному офицеру и пожала ему руку:
– Спасибо за службу, вы проявили себя настоящим командиром. Боюсь, вы уже не успеете выбраться отсюда.
– Моя вахта ещё не окончена! – гордо сказал офицер и отдал честь выходящим из рубки Никки и Джерри.
В огромной детской комнате стены-экраны транслировали красивые пейзажи, но здесь был и свой живой садик и звучала тихая музыка.
В центре комнаты стояла колыбель Сюзан. До рождения принцессы оставалось две недели.
– Ну, что, Джерри, такой оборот событий мы не рассчитали? – вздохнула Никки, подходя к колыбели.
– Это нерассчитываемый «эффект джокера» – самый опасный для всех моделей. Поведение отдельного человека до конца не предсказуемо, и если он своими действиями оказывает влияние на ход истории, то мы имеем развилку мировой линии и практически случайный выбор пути истории. В своё время ты оказалась «джокером» и спутала карты многим мировым игрокам.
Джерри был невозмутим.
– Почему ты так спокоен? – спросила Никки. – Нам осталось жить… Сколько, Робби?
– Тридцать секунд.
– Пока я с тобой, – сказал Джерри, – я почему-то ничего не боюсь. Это личная патология, не обращай внимания.
– А мне страшно, – шепнула Никки. – И очень жалко Сюзан – она уже такая славная, я её так люблю…
Она заглянула в окошко колыбели:
– Прости, Сюзан, тебе не повезло с мамой…
Истекали последние секунды, отпущенные им и себе безумным королём Дитбитом.
Никки крепко прижалась к Джерри и спрятала лицо на его груди. Последний защитный жест всех влюблённых.
Земля взбесилась и подпрыгнула.
Стены затрещали, и всё затопил низкий гул.
Наступила тьма.
Прошла смертельно тоскливая секунда, и свет снова загорелся.
Треск и шум стихли.
Робби крикнул:
– «Звёздный дракон» врезался рядом с куполом! Король Дитбит отвернул в последние секунды! Мощности хватило, чтобы только уйти от города.
– Он принял моё предложение… – сдавленно сказала Никки.
И второй раз на памяти Джерри заплакала.
Это правильно.
Смерть – даже смерть врагов – должна вызывать слёзы.
А иначе – что мы за люди?
Глава 2
Гринвич-сити
Город был великолепен.
В его центре раскинулась треугольная площадь, вокруг которой симметрично собрались три огромных здания в виде треугольных пирамид: замок династии Гринвич, Независимая академия наук и Гринвич-колледж.
Гринвич-колледж состоял из школы, собственно колледжа и университета. Школа неофициально чаще всего называлась Школой Гениев, но каждое поколение школьников награждало его собственным прозвищем, и чего тут только не было: Дом Грызунов, Остров Скелетов, Сушилка Мозга, Подвал Упырей, Гробница-для-Всех и многое другое. Студенты не придумывали прозвищ своей alma mater – им было не до того.
В пирамидально-ступенчатое здание по прозвищу «Лестница» многие впервые попадали, держась за руку отца или матери, а покинуть его им предстояло взрослыми людьми, обладателями дипломов о высшем образовании. Чем старше становился человек, тем на более высокий уровень здания он поднимался, и тем меньше оставалось рядом с ним друзей, выдержавших тяжёлую учёбу.
Вокруг каждого этажа шла зелёная терраса, на которой можно было отдохнуть, но лужайки и сады у вершины пирамиды были практически пусты – из-за занятости студентов университета, которые скоро должны были шагнуть во взрослую жизнь.
Многие выпускники Гринвич-университета надеялись просто перейти площадь с фонтанами и клумбами и стать сотрудниками Независимой академии, размещённой в стильном пирамидально-спиральном здании. Спираль пешеходного цветущего бульвара шла от подножия до вершины академии, делая её похожей на висячие сады Семирамиды. Придорожные камни и фонтаны были исписаны мудрыми изречениями, которые могли служить некоторым отдыхом и утешением для ломающих голову над очередными научными загадками.
Вся история науки на каждом шагу показывает, что отдельные личности были более правы в своих утверждениях, чем целые корпорации учёных или сотни и тысячи исследователей, придерживавшихся господствующих взглядов… Истина нередко в большем объёме открыта научным еретикам, чем ортодоксальным представителям научной мысли. Отличить научных еретиков от заблуждающихся не суждено современникам.
В. И. ВернадскийПо неофициальной статистике, большинство идей приходило учёным в голову не во время сидения в кабинете, а во время прогулки по дороге, которая неторопливо и густо обвивала пирамиду Академии.
[В V веке] наступило господство истины веры, которая облеклась в прочную форму религиозного рационализма. Такое положение сохранялось около шести веков. Если когда-либо в истории западной мысли философы (да и народ в целом) чувствовали, что ими владеет истина, вся истина и ничего, кроме истины, – так именно в это время. Не было тогда ни скептицизма, ни вопрошания, ни сомнения, ни относительности, ни колебания, ни оговорки.
Питирим СорокинПод этой мыслью кто-то дописал красным фломастером: «Ни научных открытий, ни изобретений…»
Мудрец не может ограничиться изучением природы и истины; он должен осмелиться высказать последнюю в интересах небольшого кружка лиц, которые хотят и умеют мыслить. Ибо другим, по доброй воле являющимся рабами предрассудков, столь же невозможно постичь истину, сколь лягушкам научиться летать.
