Полная версия
Встречи у моря
Сергей открывает портфель и вытаскивает папку с вырезками различных самолётов, с портретами лётчиков и авиаконструкторов.
– Вот моя коллекция. С ней никогда не расстаюсь: всегда мечтал парить над Землёю. Ты даже не представляешь, какой это кайф: ты не человек – ты суперчеловек! Ты почти Бог! Стрелой взлетаешь в небо, молнией пронзаешь тучи, тебе подчиняется огромная махина – самолёт.
– А мне нравится Земля, – перебивает незнакомца девушка. – Здесь так хорошо и красиво. Не хочу лететь в небо. Не хочу покорять звёзды. Я земная.
Сергей, снисходительно улыбаясь, с жалостью смотрит на попутчицу и вновь объясняет ей:
– Нет. Ты ничего не понимаешь: за сто лет такой прогресс! От деревянных планеров до космических кораблей! Вот смотри: это дедушка русской авиации Борис Россинский на московском аэродроме в 1911 году, а вот Игорь Сикорский за штурвалом гигантского по тем временам самолёта «Илья Муромец». Как мужественны были эти люди! Да их имена должен знать каждый школьник! А вот трижды Герой Советского Союза Иван Кожедуб. Более 60 немецких самолётов сбил он во время Великой Отечественной войны на истребителях Ла-5, Ла-7. А вот Александр Покрышкин. В годы войны он защищал небо Кубани. Что ни фамилия, то история отечественной авиации.
Раскрасневшись и отчаянно жестикулируя, он вытаскивает из папки всё новые и новые вырезки из журналов и говорит, говорит… Лена завидует ему и удивляется, как можно удержать в памяти такой поток информации. Её восхищают его ум, азарт, эрудиция, и Лена уже не видит ни его тёмного петушиного хохолка, ни большого острого носа, ни больших тёмно-синих глаз. Он не нахал, не циник, не грубиян – ей просто повезло с попутчиком.
– Всё, подъезжаем, – говорит Сергей, аккуратно складывая вырезки в папку.
Лена вытаскивает из-под стола сумку с продуктами, и парень подхватывает её и легко выносит из вагона. Девушка не успевает даже возразить.
– Я провожу тебя, заодно и познакомимся, – предлагает он, не давая ей опомниться и возразить. – Как тебя всё же зовут?
– Лена.
– Твоё имя легко запомнить: пришла из сказки. Ты, наверное, мудрая-премудрая…
Елена впервые хмыкает от этих эпитетов (мудрости, по её мнению, ей недостаёт) и пытается забрать сумку.
– Отстань: у меня такие строгие родители! – как обычно, лжёт она.
– Не надо обманывать: не идёт. Ты едешь от родителей: видел, как отец тебя провожал. Для мужа он староват… От меня тоже не отвяжешься: я так решил.
– Я так решил… Почему всё у нас решают только мужчины? – возмущается про себя Елена, совершенно забыв о том, как недавно сама могла выбрать парня, да испугалась.
Они идут по городу, ещё зелёному, чистому, тихому. У деревянного покосившегося забора на лавочке их ждёт Петровна. Увидев рядом с квартиранткой стройного симпатичного парня, она одобрительно машет рукой и предлагает ему присесть рядом.
– Сейчас не могу: опаздываю. К вам приду в следующий выходной, – коротко говорит Сергей, ставит на скамейку тяжёлую сумку и уходит.
– Вот и жених… – задумчиво шепчет хозяйка.
– Да ну его… – злится Лена. – Орёл! Пристал в поезде. Мне он не нравится…
– Шо тебе, девочка, надо? Парень рослый, сильный, с чутьём. Лётчик! Деньги будет зарабатывать. Да у нас в городе каждая девушка мечтает о таком женихе! А ты хочешь понюхать кулаки, як я? Это красивым нужны красивые… Вон Алка ночами шляется: шукает на жопу приключений. Бабы говорят, шо в городе появился насильник под чёрной маской. Все его боятся! Одни вы смелые! Не будем шалаву ждать. Пошли отдыхать, – недовольно бурчит Петровна, поднимаясь с лавки.
Лена тоже заходит в дом и сразу же падает на кровать: она чувствует себя такой уставшей и опустошённой, словно не спала несколько ночей.
– Завтра встречи с преподавателями и однокурсниками, а у меня нет сил. Алла перед утром приползёт и обязательно разбудит, – думает она, засыпая.
– Вставай, соня: занятия проспишь, – утром будит её Алла, весело сверкая карими глазищами. – С каким парнем я познакомилась, пока ты по станицам разъезжала! Красавец! Спортсмен! У него родители – известные хирурги. В общем, породистый! За мной зайдёт – познакомлю.
– Ой, Алка, долазишься, – вмешивается в их разговор вечно подслушивающая Петровна. – Бабы говорят, шо в городе банда появилась. В чёрных масках… Насилуют, грабят…
– Лишь бы было приятно, – хохочет Алла. – Ночами хожу – не видела ни одного насильника. Только собаки лают. А бабы деньги транжирят – потом сказки своим мужикам рассказывают.
– Ой, не каркай, девонька! Не накличь беду! – бурчит за дверью хозяйка.
Девушки быстро одеваются и бегут на автобусную остановку.
Лена всё же опоздала на занятия.
В аудитории за столами уже сидят нарядные однокурсницы и внимательно слушают методиста Петрову Ирину Ивановну, милую весёлую женщину, модную и раскрепощённую. Увидев опоздавшую студентку, она, улыбаясь, спрашивает:
– Елена Григорьевна, что самое важное для учителя?
– Любить детей, учить их и воспитывать и самой быть примером, – смущаясь и покрываясь алыми пятнами, отвечает она.
– Кто не согласен?
Девушки молчат, и только красавица Марина едко замечает:
– Не показывать детям своё смущение, управлять эмоциями, выглядеть представительней, самой не опаздывать на занятия.
– Марина Юрьевна, не все Ваши замечания мне понравились. Например, фраза «выглядеть представительней». Я бы не хотела, чтобы окружающие видели во мне только учителя. Не хочу потерять индивидуальность, творческое начало и вам не советую.
Как Вы, Елена Григорьевна, поступите, если Ваш муж пригласит Вас в гости, а у Вас не написаны планы и не проверены тетради? – вновь обращается Петрова к опоздавшей.
Студентка, чувствуя в вопросе подвох, несколько секунд молчит, потом неуверенно отвечает:
– Откажусь: буду готовиться к урокам.
– Если поступите так, потеряете мужа. Вот почему среди педагогов так много одиноких, несчастных женщин, а несчастный человек не может воспитать счастливую, свободную личность. Хотела бы видеть вас, девочки, лет через сорок. Какими вы все станете? Сохраните ли аромат, красоту, неповторимость? Или превратитесь в жалких старушек, нудно зудящих и всех обучающих. Скоро вы пойдёте в разные школы на практику. Чем вы удивите малышей? Что сделаете, чтобы дети слушали вас и запомнили? Напишите об этом, чтобы я могла каждой из вас помочь.
Лена наклоняется над тетрадкой и не может представить ни своих первых учеников, ни свой первый урок, ни себя в роли учителя. Наконец, она начинает писать:
«Я всегда мечтала быть учителем младших классов. Может быть, потому что родилась в станице и не знала о существовании других интересных профессий. А может, потому что люблю детей и хочу им помочь. Думаю, что не надо ничего особенного придумывать: просто надо искренне любить ребят. Они ближе к природе – их невозможно обмануть: сразу же почувствуют. Я буду на практике простой и естественной, и дети поймут меня».
– Дай, подружка, списать! Ничего не могу родить… Вот Ирка нас достала… Даёт невыполнимые задания. Хотя бы быстрее на свободу! – заглядывая в её тетрадь, тихо жалуется подружка Лиза, прозванная однокурсницами Гномиком за низкий рост. – Сама ничего не могу придумать.
Звенит звонок, и все с облегчением вздыхают и сдают работы.
– Ты, Лена, слышала, что в городе появился маньяк? – взволнованно спрашивает Лиза, широко раскрывая по-лисьи хитрые, блестящие глазки.
– Да Петровна уже нас с Аллой запугала! С утра и до ночи сказки рассказывает. Но не верю я в маньяков. В нашем городке разве собака кого укусит, и это становится событием вселенского масштаба. Скучно – вот и выдумывают всякую чушь.
– А я боюсь: не хочу, чтоб первым мужчиной стал такой урод. Говорят, первый мужчина может повлиять на будущих детей.
– Ты, Лиза, всегда заглядываешь за облака. Может, мы не выйдем замуж и детей у нас не будет.
– Грех нам жаловаться: рядом военное училище – иди и лови любой масти.
– Поймала уже?
– Нет. Но сейчас поняла: пора.
Лена ласково обнимает подругу и смеётся. Ей нравятся её черты: открытость, честность и безыскусственность. Хочется рассказать Лизе о том, как познакомилась со Стефаном и Сергеем, но что говорить о том, чему не будет продолжения.
Чмокнув подружку в полненькую щёчку, Лена идёт по тротуару одна. Она любит одиночество: не надо напрягаться в поисках нужного слова и жеста, не скажет глупость, за которую будет потом стыдно. А самой себе можно многое простить. Под ногами шуршит листва, и ей хорошо, и она с упоением шепчет:
Листья летят, я ловлю их в ладони,
Листья покрыли и плечи, и ноги…
Хочется бегать, кричать, кувыркаться,
В золоте этом всё время купаться…
Жаль мне, что эту красу золотую
Дворник седой сгребёт и сожжёт.
А может, листочек ветер усталый
Поднимет, кружа, унесёт
В далёкие синие дали…
Листья летят, я ловлю их в ладони,
Листья покрыли и плечи, и ноги…
Настроение отличное, и Лена, придя на квартиру, с удовольствием готовит для всех ужин: жарит на сале картошку и поёт. У неё красивый голос, и в мечтах она иногда видит себя даже известной певицей.
– Распелась птичка певчая! – кричит ей с порога Алла. – Лучше выгляни из коридора и познакомься с моим парнем!
Лена поправляет причёску, выходит во двор и испуганно пятится назад: перед ней в дорогом костюме стоит мужчина, с которым она чуть не поплыла в Таганрог. Тот же крутой, упрямый лоб, тот же острый, как лезвие ножа, угрожающий взгляд, те же упрямо сжатые губы.
– Если кого и надо бояться в городе, так это этого морского волка, – думает она. – Нашла себе друга.
– Это мой Толик! Вы уже знакомы? – заметив немую сцену, удивлённо восклицает Алла.
– Нет, впервые вижу! – торопливо бросает парень, всё так же угрожая Лене взглядом:
– Только пикни – убью…
– Нет, – качает головой девушка, думая о том, как им не повезло: общаться с таким человеком опасно для жизни.
– Пойдёшь с нами на танцы? – приглашает Алла подругу, но Лена отрицательно машет головой: она мечтает лишь об одном, чтобы этот неприятный тип быстрее покинул их двор.
День был испорчен. Хотелось улиткой спрятаться в свой домик и никого больше не видеть. Но здесь это сделать невозможно, и Лена, взяв тёплую кофту, бредёт на своё любимое место к морю.
На берегу в этот час пустынно. Волны сердито бьются о берег, над морем с криками взмывают чайки, но эти крики и этот шум не раздражают девушку, а успокаивают.
– Вот ты где спряталась! – радостно восклицает Сергей, увидев Елену. – Спасибо хозяйке: подсказала, где тебя можно найти.
Он, в отутюженных брюках и белоснежной рубашке, надушенный одеколоном и тщательно причёсанный, присаживается на корточках рядом и, заглядывая ей в лицо, спрашивает:
– О ком мечтаешь, красавица?
– Просто смотрю, как бесятся волны, и ни о чём не думаю.
– В этом тоже есть своя прелесть.
Лену удивляет его проницательность: с ним можно молчать, и он всё понимает.
– Ты ждала меня?
– Нет.
– Значит, ждёшь принца на алых парусах, – иронично замечает Сергей.
– Может быть, мечтой живёт человек. Убери мечту – что останется…
– Что ты видишь в своём будущем? – вновь спрашивает он.
– У нас вечер ответов и вопросов, – наконец улыбается Лена, и её лицо становится прекрасным. – Вижу себя учительницей начальных классов.
– А я себя смелым лётчиком, – перебивает её Сергей, – а тебя моей женой. Детей футбольную команду, конечно же, мальчишек. Так что откроешь свой собственный класс.
Лену вновь поражает его настырность, и она недовольно говорит:
– Что ты ко мне пристал? Живу и никого не трогаю. Не хочу я замуж: ещё не созрела.
– Это мне в тебе и нравится! Ты не вешаешься парням на шею. Ты гордая. Надоело: два слова скажешь – тащат в ЗАГС. Приедешь к нам в гости – мать сразу расскажет всё и о моей невесте, и о свадьбе. Мать у меня такая: если что знает, то об этом узнает весь Славянск. Пойдём, Лена, проведу тебя домой. Устал сидеть на корточках: ноги затекли.
Сергей легко вскочил на ноги. Он строен, высок, рядом с ним Лена кажется девочкой-подростком.
– Может, ты всё же простишь свою невесту, – робко предлагает Лена. – Ведь если ты её любил, то никого больше не полюбишь: сделаешь и себя несчастным и ту, на которой женишься.
– Значит, тебя… Скоро ты познакомишься с моими родителями.
Лена останавливается, умоляюще смотрит на Сергея и недовольно шепчет:
– Не надоело тебе болтать! Это в первый раз смешно, а потом грустно. Я не виновата, что у тебя личная трагедия. Сочувствую, но ничем помочь не могу. Расскажи о своих самолётах: это лучше у тебя получается.
– Согласен: ещё рано знакомиться с родителями. Сначала привыкни ко мне и к мысли, что будешь моей. Я так решил, а если принял решение, то его изменить невозможно. А о самолётах я тебе потом расскажу.
– Пристал как банный лист, – раздражённо думает Лена, не желая больше спорить с Сергеем. Она молча идёт по тропинке, тщетно пытаясь вырваться из его железных объятий, наконец, не выдерживает и кричит:
– Ненавижу насилие! Отпусти, оставь меня в покое: у меня есть жених.
– Где же он? Покажи? – хмыкает Сергей.
– В армии…
– Ты удивительная лгунья! Беда твоя в том, что я ложь, как собака, чувствую, так что этот номер у тебя не пройдёт. Не шуми и не царапайся: не страшно. Нет у тебя никакого парня, не знаю, в чём причина (я разберусь), но мужиков ты боишься как чёрт ладана и от любви бежишь. Если б не я, так и осталась бы старой девой. Вот сейчас тебя поцелую, и это будет твой первый поцелуй, моя дикая кошечка.
Он чмокает в нос и в губы ускользающую от поцелуев девушку и весело говорит:
– Ты такая нежная, ласковая – мне очень повезло. И так приятно пахнешь! Спасибо, милая, за прекрасный вечер!
Лена, как птица, вырывается из его ладоней и бросается к дому.
Бешено бьётся сердце. Горят на устах и щеках нежеланные поцелуи. Душу терзают противоречивые чувства: внимание и ласки приятны – насилие – отвратительно. Девушку вновь и вновь поражает проницательность Сергея. Почему он так легко понимает её? Неужели она так проста и глупа? Почему он так легко прочитывает страницу за страницей из книги её жизни, почему для него нет тайн? Если бы Стефан так понимал её, они были бы вместе.
– И ведь прав Сергей: боюсь любви, страшусь мужчин, – думает она, засыпая.
– Лена, как мой Толик? – будит её на заре Алла.
– Толик злой – брось его.
– Поздно, подружка, поздно! Была у него в доме: шикарно живёт! В общем, из грязи попала…
– Не комплексуй, Света: он мизинца твоего не стоит. Он дерьмо – ты золото. Да ну их, мужиков! Давай лучше хоть пять минут поспим! – сквозь сон бормочет Лена и снова засыпает под шёпот Аллы, восторженно рассказывающей о женихе.
Лена с удивлением наблюдает за Аллой.
– Неужели любовь так преображает людей, если даже полюбишь козла? – думает она, восхищаясь красотой девушки.
Алла очень изменилась: в глазах появился какой-то странный блеск, лицо стало необыкновенно нежным, улыбка – загадочной. Движения – мягкими и женственными.
– Я ошибалась: твой Толик – волшебник: ты с каждым днём становишься всё красивее, – замечает она.
– Да, мой волшебник сделал меня беременной, – шепчет, чтоб не услышала Петровна, Алла, – и теперь не знаю: радоваться мне или горевать. Если Толик женится, то это радость. Если нет, то горе: Галя меня съест. Знаешь, Лена, сегодня моей мамане день рождения, надо бы поехать, но боюсь: она догадается… Выручи, подруга… Поедем вместе – ты будешь её отвлекать, может, и обойдётся.
– Хорошо, – соглашается Елена, удивлённая этим известием.
Через два часа они уже стояли на пороге большой саманной хаты, покрытой красной черепицей.
Из сеней выглянула женщина лет сорока пяти. Из-под яркой, усыпанной алыми маками косынки выглядывают чёрные, украшенные серебряными нитями волосы. Из-под густых бровей пронзительно строго глядят тёмно-карие очи.
–Нагулялась! Наконец-то вспомнила о матери, – укоризненно говорит женщина и приглашает их в комнату.
Здесь чисто и уютно. Везде: на комоде, старом диване, столе и кровати – лежат белоснежные, вязанные крючком накидки. На столе на блюде – румяные пирожки.
– Угощайтесь, – приглашает к столу хозяйка и обращается к Елене:
– В кого она такая гулящая? Я воспитывала её правильно, жизнь ей посвятила – и вот благодарность. Только сынок Гена меня и радует: отличник, с золотой медалью школу закончил, учится в медицинском институте, а эта? Одни мужики на уме! Школу бросила, специальности нет… Того и гляди: в подоле кого принесёт.
Лена видит, как алеют у подруги щёки, как она прячет от матери взор, и пытается перевести разговор в другое русло.
– Расскажите о Гене: он такой у вас красавец! – рассматривая висевший на стене портрет, говорит она.
Лене нравятся люди с такой яркой красотой. Наверное, в роду были греки.
– Что Гена? Хороший парень, за него не стыдно, а эта…
– Мама, – перебивает её Алла, – нам пора. Лене завтра на учёбу – мне на работу. Доругаешь меня в следующий раз. Поздравляем тебя с днём рождения. Дарим тебе духи. Прости, что я не такая правильная, как ты и твой Гена.
Видя, как поднимается из-за стола дочь, мать оторопела: ей так хотелось выговориться, излить обиду на непутёвую дочь, её упрямство и своеволие. Но Алла опять ускользала от неё, уезжала в ненавистный ей город.
– Ну что? Познакомилась с моей Галей? – спросила подругу Алла, когда они вышли из хаты. – Ещё моего папашу Ваню не видела. Тот вечно молчит, а сам прячется от жены на ферме, готов там жить, лишь бы не слышать, как она зудит. Разогнала всех из дома, вечно всем недовольна: «С деревенскими детьми не играй: они плохие. Мы не такие, как все». Корчит из себя деревенскую интеллигентку. Порой ненавижу её…
Едва девушки вышли на трассу, остановилась «Волга» и мужчина лет пятидесяти предложил их отвезти в город.
Всю дорогу он приставал к Алле, предлагал ей встречаться и вел себя так, словно в машине не было посторонних.
– Да, – грустно думала Лена. – Меня мужики даже не видят, словно я невидимка, а я ещё носом верчу, Сергея отталкиваю. И кому нужен божий одуванчик? Слабый. Невзрачный. Ветер дунет – и разлетятся семена-пушинки по свету, чтобы весной вновь зажелтеть на зеленой траве.
В городе не умолкают разговоры о маньяке, обрастая всё новыми и новыми подробностями. И юные, и пожилые рассказывают небылицы о человеке в чёрной маске: одних он щадит и одаривает – других грабит и насилует. И хотя Лена скептически относилась к сплетням, но, когда увидела поздним вечером идущих ей навстречу мужчин, не на шутку испугалась.
– Что же мне так не везёт? – с тревогой подумала она.
– Не бойся, Лена, – издали закричал Сергей, чтобы не испугать девушку, – ты под охраной лучших лётчиков России. Хотел друга познакомить с тобой и Аллой. Скоро на Север работать поедем – одиноким там тоска. Знакомься, Юра, вот моя малышка Лена, – подойдя поближе, попытался обнять её он.
Девушка слушала Сергея и по-прежнему удивлялась его напористости:
– Третий раз встречаемся, а ведёт себя так, словно женат на мне.
Ей неловко при незнакомце: может подумать, что у них близкие отношения, и Лена резко отстранилась от Сергея.
– Вот такие мы! Брыкаемся! Бодаемся! Но лётчики трудностей не боятся, не так ли, Юра?– весело засмеялся он. – Пойдём, друг, проведём невесту на квартиру, может, и Аллу по дороге встретим.
– Когда, наконец, этого бандита поймают? – с тревогой спросила Елена.
– Сети расставлены: везде дежурят милиционеры, казаки и военные. Скоро рыбка попадётся на крючок! Где-то Зорро проколется. И так он долго скрывается, потому что невнимательны люди, не чувствуют ложь, фальшь, злобу. Ну, хватит говорить об этом ненормальном: лучше познакомься с моим другом. Юра – мой одноклассник. Вместе мечтали о небе, вместе готовились к экзаменам, вместе привыкали на первом курсе к тяготам военной жизни, всё вынесли, будем служить в северной авиации.
Лена посмотрела на Юру. Он чуть выше среднего роста, неширок в плечах, худощав. Её поразила его немногословность: говорит только Сергей, а Юра иногда кивает головой или в знак согласия хмыкает. Возле дома девушка поблагодарила ребят за то, что её провели, и пожелала им спокойной ночи.
На скрип входной двери бросилась хозяйка и злобно зашипела:
– Одна дура уже час причитает, и ты догуляешься.
– Что случилось? Толик бросил? – с порога спросила Лена.
Увидев подругу, Алла зарыдала ещё сильнее:
– Как гомно, так и к нашему берегу! Какой позор! Я пропала!
Такой Лена никогда её не видела: глаза красные от слёз, на щеках и груди тоже алые пятна.
– Что ревёшь? Что за трагедия? – вновь спросила она.
– Носились с Толей по городу на мотоцикле. Захотелось мне пить, зашли в ресторан, Толя заказал фрукты, воду, шампанское, конфеты. Сижу, жду признания в любви, мечтаю о замужестве. Даже не заметила, когда в ресторане появилась милиция. С криками накинулись на наш стол, словно мы какие-то террористы, – сквозь всхлипывания произносила Алла. – Швырнули на пол Толю, скрутили его, надели наручники и арестовали. Я тоже побывала на допросе. Какой позор! Дружила и спала с бандитом! Дитя от бандита! Права была мама: гулящая я! Теперь позор на весь город, аборт! Другого пути у меня нет!
– Не пори горячку: утро вечера мудренее. А сейчас раздевайся, ложись, попробуй заснуть. Не получится – дам валерьянки, – пытаясь успокоить подругу, сказала Елена.
Лена заглянула в первую палату гинекологического отделения больницы. Аллу только что привезли из операционной и переложили на кровать.
Она лежит на спине, неловко поджав ноги. Сквозь пододеяльник чётко просматриваются острые колени, небрежно брошенная поверх него рука нервно подрагивает, и тонкие красивые пальцы ритмично подпрыгивают и опускаются.
–На животе грелка со льдом – через тридцать минут снимете её. Следите за больной, не давайте ей спать. Не известно, как поведёт себя после наркоза организм. Может, будет тошнить, – даёт Елене советы врач-анастезиолог и пытается разбудить Аллу.
– Всё почистили, хорошо почистили? – с усилием приподнимая веки, спрашивает она, наверное, не соображая, что перед ней стоит мужчина.
Её красивое лицо пожелтело, а под глазами появились чёрные круги.
– Не волнуйтесь: всё сделали хорошо, – отвечает молодой врач и уходит.
Лена впервые находится в гинекологии, и ей почему-то стыдно.
Она постоянно тормошит Аллу и уже в десятый раз слышит один и тот же вопрос:
– Меня уже почистили?
Наконец, больная стала отходить от наркоза, и у неё появился осмысленный взгляд.
– Что ты одно и то же твердишь? – возмущается Лена.
– Тут всё может быть! Вон в углу на кровати спит Валя, – взволнованно шепчет Алла. – Ей уже делали аборт. Еле вышла из наркоза, а теперь оказалось, что у неё внематочная беременность. И снова будет операция. Не хочу больше мучиться! И так чувствую себя убийцей! Но, говорят, нельзя мне было рожать: наградил возлюбленный разной заразой. Лечиться ещё долго буду. Господи! Почему это случилось именно со мной? Почему влюбилась в такого ублюдка? А ведь как я хотела быть счастливой! Была такой весёлой! И всё мне радостно: как птички поют, как солнышко встаёт, как свежий ветерок колышет деревья и морщинит в речке воду. А сейчас жить не хочется…
– Как говорит моя мама Варя, Бог даёт человеку столько испытаний, сколько он может выдержать. Всё, милая, пройдёт, время лечит, – успокаивает подругу Лена. – Ты ещё будешь счастлива.
Депрессия накрыла Аллу чёрным покрывалом, отняла радость. У неё осталось одно желание: кротом забиться от всех подальше, спрятаться в свою норку и никого не видеть. Воскресенье, но выходной не радует: она тупо смотрит в окно и не видит ни поникших от первого заморозка роз, ни опавших с вишни красно-жёлтых листьев. Да и куда ей идти, если её замучили следователи, а в местной газете появилась статья «Преступник пойман!», где есть несколько строк и о ней: «У преступника несколько лиц: одно – достойный сын интеллигентных родителей; другое – внимательный, заботливый парень (так отозвалась о своём женихе его невеста Алла Н.); третье – бессердечный насильник и вор. Какая маска настоящая? Как родители, школа, знакомые и, наконец, невеста не разглядели истинное лицо преступника?»
– Да, я не разглядела… – корит себя Алла. – Мечтала о семье, о счастье, о благополучии… Подарки. Рестораны и кафе. Носилась на новеньком мотоцикле. Думала, что поднялась на вершину, поднялась, да больно падать. Хорошо, хоть Петровна в больнице, а то бы выгнала меня к чёрту.
– Вставай, лежебока! – обнимает её за плечи Лена. – Я уже проведала хозяйку. Материт своего «гада проклятого» страшно. Наверное, злостью и живёт, хотя это так вредно для здоровья быть злым и злопамятным и в Библии написано, что надо прощать даже врагам. Вставай, – поднимает она подругу с постели. – Сергей и Юра стоят во дворе, зовут нас пройтись на море. Говорят, что вода снимает депрессию.
