Приговоренный к жизни

– Да ты у меня философ, Маша! Спасибо за ужин, за компанию!

– Гриша? А ты от меня ничего не скрываешь?

Мария подошла к мужу и заглянула ему в глаза:

– Ты какой-то не такой сегодня… Да и вчера тоже я заметила, что с тобой что-то не так… Нервничаешь, а когда смеешься, то смех у тебя неестественный… Что случилось, Гриша?

В маленькой кухне стало очень тихо, если не считать детских голосов, доносившихся в открытое окно со двора, где мальчишки, несмотря на уже поздний, но теплый светлый майский вечер, играли в мяч.

– Гриша, – Маша обняла мужа за пояс, – что-то у меня тревожно на душе. Как он там?

– Да все в порядке, Машенька.

– Что вы с ним задумали?

– Ничего… Вернее, пока ничего. Но ты же и сама должна понимать, что так не может продолжаться вечно. Кое-что мы с ним придумали. Вернее, это он придумал…

– Да я же знаю, он умный! Он очень умный!

– Да нет, Маша, ты даже себе не представляешь, насколько он умный… – сказал Григорий странным голосом. – Я тебе потом все расскажу, потом… А сейчас пойдем отдохнем. Полежим перед телевизором, ты сделаешь мне массаж, а?

4

С бледного лица Михаила Пирского, буквально влетевшего в приемную, лился пот.

Серый костюм, белая рубашка, синий галстук, белые летние туфли. Пирский в свои сорок с небольшим выглядел очень молодо. Даже седина в коротко подстриженных волосах ему шла. Голубые глаза были воспалены и смотрели с тревогой.

Увидев Лизу, он на мгновение замер, словно вспоминая ее лицо, резко подошел и протянул ей руку, как если бы она была мужчиной:

– Здравствуйте, Елизавета Сергеевна.

Лизе было приятно, что он вспомнил единственный вечер, когда их знакомили. Это была большая городская рождественская елка, где Пирский и Лиза вместе с Дедом Морозом раздавали детям-сиротам, приехавшим на праздник из детских домов, подарки.

– Здравствуйте, Михаил Семенович. Проходите, пожалуйста. Сейчас приедет Мирошкин, думаю, вы с ним тоже знакомы по делу одного из ваших друзей… Как вы понимаете, в этом случае без официальных органов нам никак не обойтись. Понадобится экспертиза и все такое…

– Сергей? Да, хорошо… Я с ним знаком. Вот! – С этими словами Пирский протянул Лизе небольшой коричневый конверт из плотной бумаги. – Вот, это мне принесли и оставили у секретаря.

– Кто принес?

– Курьер. Вернее, моя секретарша сказала, что был курьер, просто обычный молодой человек, которого она видела первый раз.

– Уверена, что никакой это не курьер, а просто случайный человек, которому заплатили, чтобы он принес вам конверт.

Лиза тоже разволновалась, держа в руках зловещий конверт. Она знала, что там записка и палец похищенной Елены Пирской, совсем еще девочки.

Она достала записку и быстро пробежала ее взглядом:

«Ваша дочь находится у нас. Приготовьте 200 000 евро. Мы вам позвоним».

Это был лист офисной бумаги обычного формата, текст был отпечатан на принтере. Буквы – огромные, как если бы похитители хотели подчеркнуть всю важность послания.

Она раскрыла пошире конверт и, увидев палец, почувствовала, как волосы на ее голове зашевелились.

В эту минуту из комнаты отдыха, где находилась все это время Ольга Пирская, вышла Глафира, приложив палец к губам.

– Мне пришлось дать ей успокоительное, и она как-то сразу уснула.

– Бедолага! Она не спала все эти ночи! – На лице Пирского проявилась гримаса страдания. – Вы, наверное, думаете, что я ненавижу ее, да? Нет, это совсем не так. Я женился на Оле в свое время по любви и понимал, что она-то меня не любит. Но ее молодость, красота… Словом, мне было тогда все равно, любит она меня или нет. Вернее, нет, конечно, не так. Мне бы очень хотелось, чтобы она меня полюбила, я верил в это. Другое дело, что я сам почти ничего не сделал, чтобы это случилось. Я уделял ей слишком мало времени. И она отдалилась от меня окончательно. Поэтому в том, что случилось, я виню в первую очередь себя. Сейчас же мне ее просто жаль. Связалась с человеком, который заставил ее поверить в его талант. Да, может, у него и есть талант, но не настолько большой, чтобы в него можно было вкладывать такие деньжищи! И главное, что он, этот Валентин, ее не ценит и, конечно, не любит! Даже несмотря на ее красоту! Я знаю, что у него есть другая девушка, тоже художница… Они учились вместе.

– А Ольга об этом знает?

– Нет, конечно, не знает! Если узнает, это ее просто доконает.

Пирский посмотрел на конверт и прикрыл ладонью лицо.

– Знаете, ловлю себя на мысли, что все это никак не связано с Леной. Отрубили палец девочке. Зачем? Сразу бы мне позвонили, сообщили свои условия, и я бы без пальца выплатил им эти деньги! Тем более что они у меня есть! Я уже заказал в банке, они будут у меня завтра!

– Они наверняка скажут вам завтра, чтобы вы не обращались в полицию. Это такие у них правила, у похитителей.

– Да знаю я эти правила! Сколько фильмов смотрел… Даже если не обращаться в полицию, где гарантии, что ее отпустят? Никаких. Но с помощью полиции есть шанс хотя бы схватить преступников!

Тут Пирский выругался и сам же испугался такого своего поступка. Стал озираться по сторонам, оценивая, кто еще, помимо Лизы и еще одной молодой женщины в красных брюках и белой блузке, мог его услышать.

– Извините, – он густо покраснел. – Не знаю, как вырвалось…

– Михаил Семенович, я должна вас познакомить со своей помощницей – Глафирой Кифер. Ей вы можете доверять так же, как и мне. Мы с ней не один год уже работаем вместе…

– Да-да, очень приятно, – Михаил поспешил сжать в своей ручище маленькую ладошку Глаши. – Скажите, что мне делать? Ведь если Лене отрубили палец, она истекает кровью… Она же может умереть!

Лиза отошла в сторону, подальше от Пирского, взглядом подозвала к себе Глафиру и вытряхнула из конверта на маленький кофейный столик на поднос палец.

Глафира сморщилась, как от боли.

– Женский, тонкий… Это мизинец. Я не эксперт, конечно, но сказала бы, что этот палец принадлежит юной девушке.

– Маникюр, розовый лак…

– Знаешь, вот если бы был зеленый, то можно было бы хотя бы спросить у матери, пользуется ли ее дочь таким радикальным цветом. Но розовый… Этот лак есть у каждой девушки.

– Узнаем, что нам скажут эксперты. Жива ли была девушка, когда ей отрубали палец…

– Знаешь, думаю, что его не отрубили… И не отрезали. Словно… откусили. Хотя можешь меня не слушать. Просто отрубить палец вообще трудно, нужно же еще попасть топором…

– Глаша!

Они разговаривали шепотом, чтобы их не мог слышать Пирский.

– И не отрезали, потому что отрезать палец у живого человека не так-то просто…

– Откусили, говоришь?

– Да, у моего отца были такие кусачки, которым он перекусывал провода… Может, кусачками? Р-р-раз – и готово!

– С тобой страшно разговаривать, Глаша, вот что я тебе скажу! – прошипела Лиза. – Михаил Семенович…

– Да можно просто Михаил, – отозвался убитый горем отец. – Лиза…

В эту минуту дверь распахнулась и вошел Сергей Мирошкин, молодой следователь прокуратуры, друг Лизы и Глафиры.

Лиза ввела его в курс дела.

– Ну и дела! – покачал он головой, рассматривая мертвый мизинец. – Вы должны поехать со мной в прокуратуру. Конверт я тоже забираю с собой. Быть может, на нем сохранились какие-то следы, хотя это вряд ли…

– Я уж не знаю, как вы будете действовать, но я прошу вас – пусть будет все тихо! Кто знает, может, у похитителя имеются связи там, у вас, и он все узнает, ну, о том, что я подключил к этому делу полицию… Вот тогда я точно не увижу свою дочь! – взмолился Пирский.

– Поедемте, я знаю, как мы будем действовать.

– Мы же со своей стороны займемся окружением Лены, – сказала им вслед Лиза. – Будем держать тебя в курсе. Сережа, пожалуйста, помоги нам раздобыть ноутбук Лены, свяжись с человеком, который занимался изучением ее виртуальной жизни. Может, у него есть координаты людей, с которыми Лена общалась.

Пирский с Мирошкиным уехали. Вскоре проснулась Ольга. Выпив горячего чаю, она сообщила Лизе все, что знала о подругах дочери: фамилии, номера телефонов и даже ники в Интернете.

После ее ухода Лиза вызвала Дениса Васильева, своего помощника:

– Приезжай, Денис, у нас новое дело.

Русоволосый сероглазый Денис, по сути, ученик Лизы, студент Академии права, поступивший туда не без помощи своей хозяйки, приехал на новенькой машине, счастливый, с сияющими глазами.

– Сегодня поляну накрою! – сообщил он с порога, не в силах скрыть своей радости. – Машина – зверь!

– Поздравляем! – сказали хором Лиза и Глафира.

– Подождал бы немного, хотя бы полгода, и не пришлось бы брать кредит, – заметила Лиза. – Но ты сам все решил, даже не посоветовался.

– Да стремно было ездить на старой битой машине. К тому же на ней невозможно было никого догнать! Сами же знаете!

– Ладно, остынь немного, Денис! Вот тебе задание. Разыщи близкую подругу Лены Пирской Наташу Каленову и поговори с ней. Лену, похоже, похитили…

Она рассказала ему о визите супругов Пирских, о страшном конверте.

– Постойте… Как это так? – удивился Денис, принимая из рук Глаши чашку с кофе. – А молоко?

– Молоко, молодой человек, закончилось, – Глафира ласково потрепала Дениса по светлой макушке.

– Подождите!.. – воскликнул эмоциональный Денис. – Вам разве не показалось странным, что сначала приходит письмо, да к тому же еще и с отрубленным пальцем, и это вместо того, чтобы, как и принято в таких случаях, я имею в виду элементарную логику, сначала все-таки попросить выкуп, а потом уже, если родители отказываются платить, отрубать палец… Почему сразу палец? Может, они договорились бы – Пирские и похитители, – и тогда бы все десять пальчиков девочки были сохранены.

– Вероятно, они сразу дали ему понять, что не шутят, что дело серьезное, чтобы у Пирского не было и мысли отказаться платить.

– И все равно странно, – поддержала Дениса Глафира. – Бред какой-то!

– Да я и сама не поняла, зачем понадобилось похитителям отрубать палец, – сказала Лиза. – Но мы имеем то, что имеем! Вероятно, во всех этих действиях имеется смысл, да только мы его пока не понимаем.

– А вы уверены, что это ее палец? – спросил Денис.

– Уверенными мы будем после того, как будет проведена экспертиза с использованием биологического материала девочки… Волоса с расчески, к примеру. Вот по ДНК и выяснят, ее это палец или нет.

– Ты думаешь, Пирский будет ждать? Да он уже наверняка сидит на мешке с деньгами и дожидается звонка!

– И правильно! Да любой отец бы так поступил, будь у него деньги.

– Вот именно! – Денис поднял указательный палец кверху. – Похититель знает Пирского, возможно, даже знаком с ним.

– Или с его дочерью. Уверена, что все те, с кем общалась Лена, прекрасно знали о благосостоянии ее отца, да и матери тоже. Известная в городе семья. Деньги водятся. Похитители могут быть откуда угодно: люди случайные, знакомые, родственники, соседи, даже друзья!

– Или вообще сама Лена решила встряхнуть своих родителей, заставить их вспомнить о своем существовании, элементарно обратить на себя внимание, – предположила Глафира. – У нас и такие случаи бывали, вы же сами помните дело Агаповых. Оксана сама все это придумала, чтобы родители не разводились.

– Но Пирские уже развелись.

– А что, если Лена действительно сама сбежала из дома, ее никто не похищал, и сделала она это не из-за родителей, которых сейчас уже поздно мирить, а из-за этого Валентина Иванова, художника и нового мужа Ольги? – предположил Денис.

Лиза отметила про себя, что Денис обладает удивительным качеством быстро вникать в тему, а уж версий в его голове всегда великое множество. Да и мозги у него всегда в рабочем состоянии, несмотря на время дня, физическое состояние, занятость и усталость.

– Что ты имеешь в виду?

– Может, он приставал к Лене?

– А вот к Валентину Иванову, великому живописцу, ты и отправишься, Глашенька. Попытайся понять, какие отношения существовали между отчимом и падчерицей. Может, он сам спрятал ее, чтобы выкачать из своей богатой жены деньги на очередную выставку? Или просто собирается сбежать от нее и ему нужны деньги, чтобы устроиться за границей. Там, где крутятся большие деньги, где есть люди, способные заплатить за своих близких, для мошенников просто рай. Да, запиши адрес сестры Пирского Ирины, или Ирены. И номер телефона. Надо бы с ней встретиться. Она может быть с племянницей в сговоре.

Лиза позвонила Сереже Мирошкину:

– Ты отправил палец в лабораторию? И что? Что они там сказали? Понятно… Да, я так и думала. Палец принадлежит молодой девушке… Это было видно невооруженным глазом. Никаких следов… Что-о? А вот это уже плохо. Отец знает? Ему сказали? Позвонили? И что? Ясно… Что ж, на это и был весь расчет. Куда он должен привезти деньги? Он должен положить пакет с деньгами в детскую коляску, которая будет стоять на лестничной площадке в подъезде, в его подъезде? Очень все странно… Но ведь за этой коляской очень легко проследить! Ладно, Сережа… Действуйте.

После разговора с Мирошкиным настроение Лизы испортилось. Глафира с Денисом смотрели на нее молча, догадываясь о главном.

– Палец был отрублен, когда девушка уже была мертва? – предположил Денис.

– Да, палец отрубили или отрезали уже у трупа.

– И Пирскому это не сказали?

– Да, не сказали. Просто надо дождаться экспертизы, прежде чем травмировать человека. А вдруг это все-таки палец не его дочери!?

– А когда он должен положить деньги в коляску?

– В пять часов вечера.

– Как раз тогда, когда начнется движение, люди будут возвращаться домой…

– Да, еще похититель, а это была женщина, но с измененным голосом, сказал, чтобы в подъезде не было посторонних. И тем более полиции.

– Послушайте, да это просто какой-то розыгрыш! Откуда похитителям известно, кто в подъезде посторонний, а кто нет? Туда может войти кто угодно!

– Значит, этот человек живет в этом доме или подъезде. Это как версия.

– Пирский настроен решительно. Он уже приготовил деньги. В пять часов он спустится и положит пакет в коляску.

– А что сказали про Лену?

– Что как только деньги будут у них в руках, так они сразу же ее отпустят.

– И никаких гарантий, конечно, – вздохнула Глафира. – А что Сережа?

– Дом будет окружен. С пяти часов коляска в подъезде будет под наблюдением. Схватить того, кто попытается взять деньги из коляски, будет просто.

– Не нравится мне все это, – сказал Денис. – Лиза, можно я туда пойду и проверю эту коляску? И подъезд… Эта кажущаяся простота на самом деле может оказаться настоящей ловушкой. Похитители и деньги заберут, и Лену не отпустят.

– Хорошо, поезжай. Только будь осторожен. Мне и самой все это кажется подозрительным. Даже дети придумали бы что-нибудь посложнее.

– Да тут дело в самом подъезде, – сказал Денис уже у порога. – Это как фокус… Надо быть просто очень внимательным! Возможно, с этой коляской из подъезда выйдет какая-нибудь мамочка с малышом… Может, при движении по улице к ней подбежит похититель и заберет пакет… Вариантов – много!

– Ладно, Денис, поезжай… Может, и правда тебе повезет больше, чем нашим коллегам. Звони, если что… И не забудь навестить подружку Лены!

Он ушел, Лиза села за компьютер. Набрала имя художника, отчима похищенной Лены. На экране появился портрет молодого человека. Приторная красота с налетом одухотворенности. Тонкие черты, большие темные глаза, густые длинные волосы.

– Он похож на девушку, ты не находишь, Глаша?

Глафира взглянула на экран:

– Он похож на бабника. Смотри, какая смазливая физиономия! Вполне допускаю, что между этим живописцем и пропавшей девочкой существовали отношения. Пусть не близкие, но все равно какие-то такие, из-за чего ей пришлось уйти из дома…

– Постой, Глаша, ты думаешь, что Лена была влюблена в Валентина?

– А почему бы и нет? – Лицо Глафиры стало розовым.

5

– А я к тебе на дымок! – открыла калитку и вошла в сад Ирены соседка, Татьяна.

Ирена Пирская, невысокая, хорошо сложенная женщина неопределенного возраста, в джинсах и мужской клетчатой рубашке, в глубине заросшего садовыми деревьями дворика у беседки жарила на гриле мясо. Услышав голос соседки, она сунула руку в карман, нащупала пачку сигарет и улыбнулась про себя: есть!

Соседка Татьяна, симпатичная молодая женщина, мама троих малышей, время от времени забегала к ней покурить, выпить чашку кофе и просто перевести дух. Семья с апреля до заморозков жила за городом, а уж хлопот по хозяйству было столько, что бедная Таня спала всего несколько часов в сутки.

Шорты, майка, на голове кепка, скрывающая чудесные волосы Татьяны, зеленые, как крыжовник, глаза.

– Ты себе, что ли, столько мяса жаришь?

– Конечно, нет! И тебя с твоими детишками угощу, и еще, может, кто придет на огонек…

– В смысле? Ты кого-нибудь ждешь?

– Не в этом дело… Мы же с тобой со вчерашнего вечера не виделись… Вот как попили чай вечером на террасе, ты ушла домой, а я еще долго сидела, воздухом дышала, потом почитала стихи, и такая, знаешь, меня благодать охватила, так хорошо на душе стало, что одна мысль, как змея, вползла в голову и все испортила…

– Не пугай, мы и так пуганые! – перекрестилась Татьяна. – Что случилось-то? Что за мысль?

– Мысль, что не может вот так хорошо быть, что обязательно после такого вот непонятного счастья произойдет что-то нехорошее… И точно. Позвонила Олечка, сноха моя, плачет в трубку, просто слезами заливается. Племянница-то моя так и не нашлась!

– Лена? Да, ты говорила, что она вроде как к подружке ушла…

– Да это я так думала. Понимаешь у них не все в порядке в семье. Родители развелись, Оля снова замуж вышла. Они же Леночку совсем забросили. Оля занимается своей личной жизнью вместо того, чтобы поговорить с девочкой, ведь у нее возраст-то какой, ей многое нужно объяснить, чтобы ошибок не наделала, понимаешь? Они мотаются по заграницам, устраивают свои дела, зарабатывают деньги, а девочка предоставлена самой себе! Миша, брат мой и отец Лены, тоже занятой человек. Он бы взял к себе Лену, так она сама не хочет. И вот сейчас она пропала. Исчезла. Оля говорит, что документы ее дома, что не похоже, чтобы она сама сбежала. Вещи вроде бы все на месте. Но рюкзачка, с которым она практически не расставалась, нет. А потому нет ни телефона, ни банковских карт, ни наличных, как ты понимаешь. То есть она вполне могла сбежать и с одним рюкзаком, или ее похитили, как считает Миша. Рассказал мне по телефону совершенно бредовую историю о том, что прислали ее отрубленный палец!

– Палец? И ты говоришь об этом так спокойно?

– Ну, подумай сама: если бы ты похитила человека, то что стала бы делать, чтобы получить деньги?

– Ну… Позвонила бы, попросила выкуп. Назначила бы время и место передачи денег. Предупредила бы, чтобы в полицию не обращались, если хотят дочку живой увидеть. Ну все как всегда.

– Правильно! Однако «наши» похитители сперва отправили Мише конверт с якобы ее отрубленным пальцем и только потом назвали сумму… Я понимаю Мишу, он совсем голову потерял, переживает сильно, боится, что Лена истекает кровью, что умрет. Я ему говорю: включи мозги, Миша! Не ее это палец! С чего бы это им рубить ей палец?!

– Ирена, но ведь дело-то серьезное… Вот если бы кому из моих ребят отрубили палец, я бы все деньги выложила, квартиры бы все продала, сама бы себя продала, только чтобы волос с их головы не упал!

– Вот именно, – вздохнула Ирена, задумчиво глядя на раскаленные угли. – На это весь их расчет! Похитители играют на родительских чувствах, а потому уверены, что им дадут деньги. Вот помяни мое слово – не ее это палец. И никто ее не похищал. Глупости все это! Я знаю свою племянницу, у нее непростой характер, а еще она много страдает… Она наверняка сама ушла. Чтобы пожить одной, подумать, как ей жить дальше. Уверена, что она скоро объявится.

– Но где она может быть?

– Не у подружек, я думаю. Иначе ее бы давно уже вычислили. Думаю, села на поезд и поехала куда-нибудь в деревню. Сняла комнату у какой-нибудь бабушки и отсыпается. – Ирена вдруг улыбнулась. – Да потому что я сама такая в молодости была! Поссорилась как-то с родителями, в Каменку укатила, к бабушке одной своей подружки. Мы там пили парное молоко, купались в речке, целовались с местными парнями, рыбу ловили… А родители сходили с ума, искали меня…

– И сколько времени ее уже нет дома?

– Неделя прошла. – Ирена поворошила угли. Аромат жареной свинины смешивался с благоуханием первых майских роз, пышные кусты которых росли рядом с беседкой.

– Она звонила тебе? – тихо спросила Татьяна, облизывая пересохшие губы. – Ты знаешь, где она?

– Конечно, нет! Вот, жду гостей из прокуратуры или полиции, я так толком и не поняла… Какая-то женщина приедет, чтобы задать мне вопросы. Сказала – помощник адвоката. Да только при чем здесь адвокат? Или прикатит целая компания – и прокурорские, и полиция, и адвокат…

– Ты же знаешь, где она? Я же чувствую, что знаешь! Если бы не знала, то не была бы такой спокойной. Ты же любишь свою племянницу.

– Нет, я не знаю, где она, честно, – сказала Ирена. – Но сердце подсказывает мне, что с ней все в порядке. Пережидает где-то время, возможно, ей просто хочется побыть одной… Ну вот, все готово! Главное – не пересушить мясо! Постой минутку… Я сейчас принесу тарелки.

Ирена ушла в дом и вернулась с тарелками, вилками и хлебом.

– Присаживайся, – она пригласила соседку в круглую беседку, в центре которой стоял овальный стол, окруженный плетеными креслами. – Давай поедим… С пылу с жару!

Она принесла раскаленную решетку, выложила дымящееся мясо на блюдо.

– Угощайся! Как там твои мальчишки?

– Уложила… У тебя сигаретки не найдется?

– Конечно, найдется!

…Таня ушла, Ирена сложила оставшееся мясо в контейнер, вышла из дома и, заперев калитку, быстрым шагом направилась на окраину Вязовки, к садам. Перешла утопающий в зелени ив мост через пересохшее русло реки, свернула вправо, где перед ней открылся вид на зеленые поля и дорогу, ведущую к небольшому хвойному лесу.

Она почти бежала, не оглядываясь, пока не вошла в прохладу леса, прошла еще немного и вышла к густым зарослям ив, за которыми увидела прямо перед собой высокую бетонную ограду с массивными черными воротами и железной дверью, встроенной в бетонную стену. Там, за оградой, она знала, был дом. Большой, хоть и одноэтажный, словно специально построенный таким, чтобы его не видно было из-за забора.

Ирена позвонила условными короткими сигналами и замерла. Вскоре послышался звук шагов, железная дверь открылась.

– Я мясо принесла, – сказала она мужчине, который появился перед ней. Средних лет, с шапкой серебристых волнистых волос. На нем был рабочий комбинезон, испачканный землей. – Оно еще теплое.

– Спасибо, Ирена, – улыбнулся мужчина.

– А ты все в саду работаешь?

– Мне вчера привезли новый Дэвид Остин, три штуки! Там внутри посылки был каталог… Посмотришь, если тебе что-нибудь понравится, я тебе тоже закажу. Ты чего сегодня такая нерешительная? Заходи! Надеюсь, ничего не случилось? У тебя встревоженный вид.

– Нет-нет, все в порядке. Просто ко мне должны сейчас приехать. Через полчаса. У меня племянница пропала, ее все ищут… Мой брат поднял на уши весь город, между тем я считаю, что ничего с ней не произошло, что она просто захотела немного побыть одна, заодно встряхнуть родителей, которые не обращают на нее внимания. Сейчас вот и ко мне приедут, будут задавать какие-то вопросы.

– Уверен, с ней все в порядке, – сказал мужчина. – Может, тебе требуется моя помощь?

– Я позвоню тебе, когда все уедут, и расскажу. Уж не знаю почему, но на душе у меня почему-то спокойно. Обычно я чувствую приближение беды, а сейчас – нет.

– Да все нормально будет! Хорошо, я буду ждать твоего звонка. Вечером поговорим.

– Спасибо, Гриша. Ну все, я пойду?

Она так же стремительно покинула лес, а когда шла по мосту, то навстречу ей, с электрички, шла целая группа женщин с пустыми корзинами и ведрами – дачники.

Она шла и думала о Григории.

Они познакомились два года тому назад, совершенно случайно. Просто вместе покупали молоко. Открылась калитка, и она увидела мужчину спортивного телосложения, которому можно было из-за необычайно густых, хоть и седых волос дать и тридцать, и все пятьдесят. Некоторые люди седеют очень рано.

Он купил у Марины, местной молочницы, два литра молока и ушел.

– Кто это? – спросила Ирена у Марины. – Дачник?

– Нет, это не дачник. Это сторож. Он уже много лет живет, охраняет дом на отшибе. Приятный, вежливый такой мужчина. Но ни с кем не общается, живет как бирюк.

Второй раз Ирена встретила его возле аптеки. Мужчина, которого она сразу же узнала, стоял, скорчившись перед запертыми дверями аптеки, и стонал от боли. Сказал, что у него снова воспалился желчный пузырь, что боли просто адские, что до города он не доедет. И тогда Ирена предложила ему, на свой страх и риск, сделать укол обезболивающего, добавив при этом, что камни в желчном пузыре все равно придется удалять, что операция неизбежна.