Месть

Мария Метлицкая

Месть

Верка ревела. Ревела громко, с надрывом. Жалко ее было ужасно! Вот ведь трагедия – отец ушел из семьи. А семья была замечательная! Можно сказать, показательная семья. Но – была…

Зимой Стрешневы ходили на лыжах – садились на электричку и ехали в лес. Были тогда поезда «Здоровья» – хорошая штука! В воскресенье, на перроне Белорусского вокзала, собирались спортивные семьи. Поезд «Здоровья» отвозил их на какую-нибудь недалекую станцию, и все лыжники дружной гурьбой вываливались из вагона. Бежали в лес – прекрасный, зимний, с множеством рыжих белок, густых елей, обсыпанных снегом. А вечером, часов в пять, поезд народ забирал.

С собой брали рюкзаки с бутербродами и термосы – перекусить на привале. Точнее, на пеньке.

Меня тоже прихватывали, и мама моя была счастлива: неспортивная дщерь целый день на природе, на морозном здоровом воздухе.

Летом Веркина семья уезжала в деревню, причем своего дома у Стрешневых не было. Просто садились в поезд и ехали, куда глядят глаза. Выходили на симпатичном полустанке и шли по разбитой и пыльной дороге в деревню. Снимали у незнакомой бабули сарай или комнату и жили себе припеваючи месяц. Так и называли это мероприятие – «Месяц в деревне».

Бегали на речку, ловили рыбу, купались, собирали грибы, сушили их на хозяйской печке и снова были счастливы. Ходили и в байдарочные походы – Карелия, Судогда, Сура, Чусовая. Жили в палатках, пели под гитару бардовские песни. На гитаре играл Веркин отец.

Я им немного завидовала: мои родители не ходили в походы, не жили в палатках, не уезжали в глухую деревню. Мама любила комфорт и горячую воду. Наши отпуска проходили в пансионатах, санаториях и в гостиницах Ялты и Сочи.

Но случилось, что Веркин отец загулял… Точнее так: Веркин отец влюбился. Загулять он не мог – совесть не позволяла. А вот влюбиться способны и совестливые.

Он ушел, объявив жене Тане, Веркиной матери, что полюбил. Обманывать ее больше не в силах, потому, что это нечестно. И ТУ женщину, новую любовь, тоже не может обманывать, потому что любит ее и все такое.

И Веркина мать, тетя Таня, слегла. Просто легла на кровать и не вставала. Лежала с открытыми глазами и, не мигая, смотрела в потолок. Который, кстати, совсем недавно побелил ее неверный, коварный муж.

Тетя Таня была похожа на мумию: застывшая маска лица, и никакого движения. Она не ела, не пила и не ходила в туалет. В общем, она умирала. Лицо ее пожелтело, нос заострился. Кошмарное зрелище…

Верка трясла ее за плечи, поливала холодной водой и рыдала, рыдала…

Слушать это было невыносимо: «Мамочка! Не оставляй меня! Я тебя умоляю!»

Тетя Таня пролежала пять дней и ночей. А потом вдруг встала и пошла в ванную. Открыла кран, набрала полную ванну воды, побросала туда все грязное белье, которое накопилось, и, сев на край ванны, начала его ожесточенно стирать.

Верка была в абсолютной панике, кричала мне в трубку: «Что делать? Что делать?

Может, вызвать „Скорую помощь“?»

Я не знала, что делать. Разбудила маму и рассказала все ей. Мама вздохнула. Никакой «Скорой помощи»! Ее заберут в психушку и припаяют диагноз! Заколют страшным галлоперидолом, и Веркина мать превратится в овощ. Надо подождать – снова вздохнула мама. Может, отпустит? Может, так и начало отпускать?

А тетя Таня все полоскала белье…

Вот тогда Верка решилась. Отомстить ТОЙ и вернуть блудного и нерадивого, неверного своего отца.

План ее был таков: гадину ТУ отравить. Просто сжить со света, и все! Извести!

– Я буду мстить! – торжественно объявила она.

И я ей поверила.

– А как извести? – не поняла я.

Слово это было какое-то… старческое и деревенское. Очень страшное слово!

Я испугалась. А Верка, похоже, что нет. Глаза ее горели неистовым огнем мщения, тоски и боли. И еще невыносимой обидой и тревогой за мать.

– Изведу, изведу, – шептала она исступленно.

– Да как? – снова спросила я. – Как изведешь?

Мне было страшно.

– Да отравлю, – небрежно бросила Верка.

– А может быть… – она на секунду задумалась, – покалечу.

Голос, которым произнесла она эти дикие и страшные слова, был абсолютно спокойным и даже ленивым.

– Ты со мной или как? – вдруг жестко спросила она и уставилась на меня не мигая.

Мне стало еще страшнее и еще тоскливее. Бросить Верку в беде? Нет, невозможно! А участвовать в этом вот деле возможно?

Я что-то забормотала по поводу наказания и тюрьмы, а Верка спокойно отрезала:

– Нас никто не посадит! Потому, что мы – не-со-вер-шен-но-летние!

Это было как-то не очень убедительно… Тут меня осенило:

– А колонии для малолетних преступников?

Верка посмотрела на меня холодно и жестко, словно оценивая – что, испугалась?

Я пожала плечами.

– Значит, оставить все так? – грозно спросила она. – Пусть он будет счастлив, а мама моя погибает? Погибает, стирая белье? У нее уже все пальцы в кровь стерты! А где справедливость? Нет, ты мне ответь?

Ответить тогда мне было нечего. Про божью кару нам не рассказывали – время было атеистическое.

Про высшую справедливость, в общем, тоже. Родители мои были людьми неверующими.

Да и сейчас, когда жизнь перевалила за середину, в божью кару и высшую справедливость я верю не очень…

В общем, дилемма. Бросать друга в беде? Нас учили другому. Садиться в колонию тоже как-то не очень хотелось…

Но я была пионеркой и почти комсомолкой! Было нам с Веркой по тринадцать лет. Самый дурацкий, самый глупый, самый жестокий, безмозглый и бестолковый возраст! Не хотелось бы и вспоминать, если честно…

Но вот придется…

Я, тяжело вздыхая, кивнула. Верка оживилась и начала излагать. Планов, собственно, было несколько. Первый – подкараулить злодейку и облить ее серной кислотой. Короче, изуродовать эту дрянь навсегда! Второй – отравить.

– Понимаешь, – зашептала Верка, – лучше все-таки отравить! Если только изуродуем – папаша мой жалостливый! Не бросит ее, понимаешь? И не уйдет!

– Отравить! Боже мой, чем? Как отравить? Насовсем?

Верка презрительно хмыкнула.

– «Насовсем»! Насовсем и навсегда! – грубо отрезала она. Ну, не наполовину же!

– А… как? – осторожно спросила я. – В смысле – чем?

– Ну, тут надо подумать, – задумалась Верка. – Что-то из ядов.

Причем она снова оживилась, и глаза ее полыхнули адским огнем:

– Чтобы не сразу! Чтоб мучилась, стерва!

– Вер! – жалобно заныла я. – Где мы найдем такой яд? Ты что, сдурела? И как мы его… ну, подсыплем?

– Ну, – Верка хохотнула дьявольским смехом, – подсыпать – дело нехитрое! Придем к ней в гости, и тю-тю, моя птичка! Желаю тебя, – Верка прищурила глаза, – предать смерти тяжелой и долгой!

«Боже, вот ужас! – подумала я. – И Верка, и тетя Таня… Все – сумасшедшие!»

А Верка тем временем приступила к активным действиям и все же, для начала, решила изуродовать «эту гадину» – облить серной кислотой. Хотя сомневалась – отец ее был человеком жалостливым, как мы уже говорили.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.