Сказка о Гоше

Если бы Гоша мог вставить пару слов, то добавил бы, что не считает себя ребенком.

– Любопытно, – Кристина отвлеклась от часов и, наклонившись к самому лицу Гоши, посмотрела ему в глаза, – ты, наверное, хорошо умеешь хранить секреты, дружочек. Тот, кто тебе дал эти часы – тебе важно знать, что с ним будет? – Гоша кивнул, – Знай, что он прощен. Я больше на него не сержусь и не собираюсь преследовать. Сегодня отправлю ему письмо с этими словами. А часы оставь себе, – она вложила часы в Гошину ладошку, – знаешь что это такое?

Гоша понимал, что в последнем вопросе было больше смысла, чем он видел, но чтобы не прослыть дурачком и здесь, на всякий случай, кивнул.

Позже Гоша узнал, что, в отличие от всех других – глумливых одноклассников и безразличных учителей, занятой своими делами мамы и снисходительно посматривающих на Гошу прочих жильцов дома, Кристине не требовалось, чтобы он делал то, чего от него просят – одевался так, как принято, делал домашние задания и сидел ровно на скучных уроках. Ходил в магазин и вежливо улыбался, когда на него обращает внимание кто-нибудь из взрослых. Или смеялся, когда какой-нибудь девочке в волосы запускают жевательную резинку, чтобы продемонстрировать свое искрометное чувство юмора. Гоша был уверен, что если бы Кристине кто-нибудь приложил в волосы что-то липкое, то никому не было бы смешно, а меньше прочих – приложившему.

Кристина словно принадлежала к противоположному миру, где, во главу угла, ставилось не послушное следование чьим-то правилам, а что-то другое, более естественное. И хотя Гоша был больше чем уверен, что она способна за себя постоять, само по себе существование Кристины располагало к желанию защищать ее, как какую-нибудь ценность, если возникнет такая необходимость. Например, если Кристина неожиданно столкнется с тем миром, в котором обычно обитал Гоша.

Это было своеобразной любовью. Защищать кого-то, кого ты любишь, наверное легче, чем себя, – думал Гоша.

Мальчик часто представлял, как он – где-нибудь посреди школы, удивляет всех сверстников, когда вступается за честь Кристины, нелепо и чуждо выглядящей в таком месте, а значит, привлекающей внимание всех – и учителей, не терпевших всего, что выходит за рамки школьных правил, ни учеников, издевающихся над всеми, кто выглядит и ведет себя не также, как они.

До практики, понятное дело, не доходило. Кристина жила своей жизнью, окружающий мир жил своей жизнью.

Зато, в отличие от того мира, Кристина тоже знала о том, что появятся следы на асфальте.

Вторая осень

Это произошло через год после их знакомства, когда Кристина также неожиданно вернулась, как и пропала.

Тем днем она просто постучала в Гошину дверь, а когда тот открыл – без спроса вошла внутрь.

На улице лил дождь, как из ведра. Гоша полчаса, как вернулся из школы и его сырая куртка с капюшоном висела в прихожей. Он заранее знал, что она сказала бы вечером:

– Гоша, ты разве не мог переждать в школе дождь?

А он не мог и доказательством тому был здоровенный, наливающийся синяк на плече, от прилетевшего учебника, сопровождаемого словами: «Иди учись, дебил, что ты тут стоишь?» И дружным звонким смехом одноклассниц.

Гоша мог бы быть, все же, более сухим, если бы не провел лишних полчаса в кустах, в сквере, дожидаясь, пока мама уйдет на работу. После работы она собиралась на дискотеку и до самой ночи Гоша был предоставлен сам себе. К тому же, кто знает, может быть к утру куртка уже и высохла бы и мальчик рассчитывал на то, что мама, вернувшись ночью, ее не заметит.

Кристина выглядела так, словно провела под дождем весь день с самого утра. Мокрый плащ, мокрые шерстяные перчатки без пальцев и мокрые волосы, с которых струилась на пол вода.

– Можно я у тебя позаимствую фен? – сказала она, дрожа, – Привет. Рада тебя видеть.

Фен Гоша, в свою очередь, позаимствовал у мамы и следующие двадцать минут Кристина шумела им в ванной, а Гоша грел чай и раскладывал по миске остатки шоколадного печенья. Она взяла попользоваться белый мамин халат и полотенце, на этот раз без спроса. Впрочем, Гоша все равно не возражал бы.

– Знаешь что? – Кристина вдохнула пар, идущий от чашки со смешной кошкой на боку, – Классная чашка, между прочим. Я узнала, что тебя скоро ждет подарок. И не вздумай от него отказываться, это плата за нашу с тобой работу. Ты на меня не обижаешься, кстати?

Гоша обижался все лето на то, что Кристина исчезла, но теперь это казалось неважным. Он хотел было покачать головой, но в этот момент на лестничной площадке зазвенели ключи. Кристина бросила быстрый взгляд на Гошу, потом встала и зашла за холодильник так, чтобы со стороны входной двери не было видно, что у мальчика в гостях девушка в чужом халате, старше его минимум на пять лет.

– Уже пришел? Я кошелек забыла. Принеси пожалуйста, а то я разуваться не хочу – сказала вошедшая мама и Гоша так быстро выполнил ее просьбу, что она не успела обратить внимание ни на женскую одежду, сохнувшую в ванной, ни на Кристинины ботинки, стоявшие у ее ног, ни на мокрую куртку.

Первая осень

Всю прошедшую осень, зиму и весну Кристина и Гоша занимались тем, что помогали разным людям.

– Зима – не самое лучшее время для того, чтобы путешествовать, – говорила Кристина, когда они разводили костер в центре сквера в начале октября, – но не всегда все происходит в удачное время.

Постепенно темнело, все жильцы были дома, а кроме них никто, кроме собак, по скверу не ходил. Да и собаки куда-то делись.

Кристина подтащила поваленный ствол к кострищу и уселась на него, достав из кармана пакет, в котором были бутерброды с сыром.

– Наконец-то стал нормально питаться, – сказала за два часа до этого момента мама, следившая за тем, как ее сын их делает. Слова больше предназначались Жене Механика, в то время сидевшей у них в гостях. Она, с осени, с мамой часто обменивалась солью, вениками, иглами для шитья и прочим хламом, подолгу задерживаясь на их кухне, общения ради.

– Мои тоже не хотят есть, – вздохнула в ответ Жена Механика, – Возраст такой. Противоречивый.

– Совсем бледный стал. Тут все-таки солнца в квартире меньше.

– И как ты с ним одна?

Со позиции Гоши, разговор выглядел совершенно бессмысленным. Он просто взял бутерброды и понес к себе, где уже был заготовлен пакет. Говорить маме о том, что вся еда отправляется Кристине, у которой почти никогда не водилось денег, не стоило. Что же до того, что Гоша ненормально питался – стоило отметить, худобой он никогда не отличался.

Гоша и Кристина молча смотрели в костер, сидя рядом.

– А где собаки? – наконец спросил он, сформулировав вопрос. Кристина в ответ только пожала плечами. На Гошиной памяти она никогда не контактировала с четвероногими. Даже кошка мусорного гоблина, и та ни разу не поднималась на чердак.

До того Гоша ни разу не смотрел в костер. Мама не водила его в походы, а разводить костры во дворах новостроек, где они жили раньше, если и не запрещено, то было настолько нелепым, непохожим на разведение костра занятием, что об этом и думать странно.

Пламя плясало, вырисовывая светящиеся узоры в воздухе, изгибаясь от ветра в своем стихийном танце, своей магией распространяя вокруг тепло, служа ориентиром для всех потерянных, пусть даже и в сквере на краю города и промзоны. Об этом думал Гоша, чувствуя себя причастным к происходящему таинству.

Так и было.

Он не удивился, когда услышал шорох шагов по осенним листьям. Гоша поднял глаза и увидел, как к костру, с его стороны, вышла девочка восьми лет. Очень худая, с огромными голодными глазами на грязном лице с веснушками, одетая в тонкое летнее платье в цветочек.

Кристина привстала и, сощурившись, смотрела на нее, замерев, словно боялась вспугнуть.

– Ничего себе, – пробормотала она, осторожно протянув руки к девочке. Та остановилась в четырех шагах от Кристины совсем рядом с мальчиком, глядя то на костер, то на нее, то на Гошу.

– Эй, – тихо сказала подруга мальчика, – тебе здесь ничего не угрожает. Ты заблудилась, устала и проголодалась. Поэтому я тебя тут и жду.

Но вид у девочки был испуганный, а когда Кристина выпрямилась и сделала шаг к ней, отступила назад.

– Не бойся, – только девочка все равно боялась.

Гоша чувствовал исходящий от девочки холод и, сам не понимая зачем это делает, тоже протянул к ней руку и коснулся пальцами ее пальцев. Девочка посмотрела на Гошу так, словно на старшего брата, которого попросила о помощи.

Кристина удивленно подняла брови.

А Гоша стянул с себя куртку на искусственном меху, что недавно купила ему мама на какой-то из распродаж и надел девочке на плечи, а потом обнял.

– Ничего себе, – повторила Кристина.

Спустя минуту они уже сидели у костра. Девочка ела бутерброд, а Гоша наливал ей теплый чай из пластиковой бутылки, стоящей у самого костра.

Кристина удивленно смотрела на происходящее.

Девочка не сказала ни слова. Она съела два бутерброда с таким аппетитом, словно ничего вкуснее не существовало, выпила полбутылки чая, а потом закрыла глаза, уткнулась носом в плечо Гоше и задремала. Все произошло так быстро и естественно, словно так всегда и должно было происходить.

– Тсс… – сказала Кристина, наблюдавшая за этим, – сейчас… еще немного и пойдем. Слушай.

Гоша прислушался. Ветер шумел в деревьях. За пределами круга света, шелестело что-то странное. Время от времени редкий лист пролетал над ним и улетал назад, в темноту. Пламя извивалось, отбрасывая причудливые тени на окружающее. От ощущения присутствия пощипывало кожу на затылке, словно кто-то касался волос или дышал ледяным дыханием ему в шею. Гоша не оборачивался, но чувствовал, что оно, чем бы оно ни было, есть и ждет, чтобы он обернулся. Тогда-то оно станет реальным и сможет войти в круг света.

Кристина склонилась над ветками, лежащими у ее ног и, собрав их в охапку, бросила все что было в костер. Через секунду поднялся ветер, взметнув пламя вверх, обдав горячим воздухом и осветив мир так, что Гоша перестал что-либо видеть, кроме яркого пятна. Лицо пекло.

А когда, наконец, зрение вернулось, то вместе с ним пришло и осознание: то, что находилось позади него – ушло.

Они вдвоем допили чай. Кристина засунула пустую бутылку в огромный карман полупальто-полукофты, в которой была, подняла спящую девочку на руки и понесла домой, оставив костер догорать.

Гоша последовал за ней.

Так они дошли до двора. Молча вошли в подъезд. Поднялись на второй этаж. Никто их не остановил.

– Спасибо, – сказала, наконец Кристина, – вот почему Тощий Бок и выбрал тебя. По другому и быть не могло.

И пошла дальше наверх, к чердаку, больше ничего не объяснив.

– Уже десятый час, – сообщила мама, когда Гоша войдя в квартиру, заглянул в ее комнату, – где пропадал?

Но, не получив ответа, лишь сказала, чтобы он не задерживался, поцеловала в лоб, не обратив внимания на запах костра, и сообщила, что ему пора спать.

На следующий день Гоша заболел и пролежал дома целых три недели. Это было даже хорошо, причем не столько оттого, что он не видел своих одноклассников столько времени – мама обнаружила пропажу куртки только утром, но не стала сильно ругать больного сына.

Он видел из окна, как Старшая По Дому Уборщица возмущалась, когда обнаружила следующим утром кострище «в двух шагах от нашего дома».

– Нас чуть было не спалили бомжи, – говорила она Жене Механика, вышедшей по своим делам на улицу.

– Куда смотрит Дворник, – эхом откликнулась та, а после рассказывала об этом маме Гоши.

Дворник был изловлен и приговорен лазить по всем кустам сквера в поисках бомжей. Никого, естественно, не нашел, только поднял панику среди собак. Дело закончилось тем, что он взял лопату и забросал кострище землей, чтобы Старшей По Дому оно не резало взгляд.

– Это вообще не моя территория, – ворчал он мусорному гоблину, – и уж точно не ее.

Карл понимающе кивал.

Первая весна

В конце весны Кристина ушла также незаметно, как и появилась, безо всяких предупреждений. Девять месяцев она и Гоша общались, а потом вдруг оказалось, что ее в доме больше нет.

– Она всегда так делает, сколько помню, – сказал Карл, – и всегда возвращается осенью. Не переживай, ничего с Кристиной не случится.

По этому поводу Гоша как раз не переживал. Кристина была не из тех, с кем может случиться что-нибудь плохое. Он чувствовал себя обделенным. Общая тайна, как он считал, о которой не знали другие жильцы дома, располагала к доверию. Как минимум, Кристина могла предупредить Гошу о том, что уйдет. Ей, в отличие от него, это не составило бы труда.

– Летом меня не будет, но осенью мы с тобой непременно встретимся, – вот и все, что ей нужно было сказать.

Но Кристина исчезла молча, как будто ее и не существовало и получалось, что все то, что Гоша делал – носил ей еду, помогал убираться на чердаке, искал на соседних помойках нужные вещи и тайком приносил наверх, все это было недостаточно для того, чтобы просто предупредить.

А Гоша уже считал себя полноправным участником всех Кристининых дел.

Первая осень

Та девочка была лишь первым из посетителей. Кристина, как выяснилось, содержала на чердаке ночлежку для разных людей, встречала их, кормила, укладывала спать и провожала. Чаще всего дело происходило ночью, то ли для того, чтобы не беспокоить жильцов, то ли Кристинины посетители предпочитали передвигаться по городу ночами.

Гоша же по ночам должен был спать в своей комнате, так как мама, все-таки, в это время находилась за стенкой, но он часто просыпался, подходил к окну, растапливал дыханием корку льда на стекле или протирал выступившую на нем влагу и смотрел, как Кристина стоит на детской площадке и ждет гостей. Или общается с ними.

Одной ноябрьской ночью его заметили. Кристина стояла и говорила с двумя взрослыми а третий, поменьше, вероятно их сын, в это время разглядывал окна и, поймав Гошин взгляд, помахал ему рукой.

Гоша приставил к подоконнику стул, залез и открыл форточку, махнув через нее. Потом стул сломался. Он был старый, появился в Гошиной жизни еще со времен второго класса и мальчик неоднократно качался на нем, так что это было естественным концом, лучшей смерти стулу и придумать было нельзя, хотя мама все равно не оценила.

Следующим утром, выходя из квартиры, Гоша увидел лежащую на коврике у двери странную штуку, размером с половину ладошки, сплетенную из веточек и узкой алой ленточки. Штука легко помещалась в карман. Он вернулся, положил ее в стол и после пошел в школу.

– Ну что ты за человек такой? – фыркнула Кристина, когда Гоша, вернувшись и поднявшись на чердак, показал ей находку, – притягиваешь к себе людей. Тебе нравится быть в центре внимания, да?

Учитывая, что тремя часами раньше один одноклассник, зачерпнув воды из лужи чьим-то выброшенным ботинком, плеснул ей в Гошу, тот имел свое мнение насчет центра внимания.

– Носи с собой, – добавила Кристина, – хуже точно не будет.

Гоша носил этот амулет целых два месяца и все это время одноклассники обходили его стороной, найдя других жертв для своих шуток. Потом мама обнаружила его, когда собиралась постирать Гошины джинсы и выбросила, причем так умело, что Гоша, облазив все мусорные контейнеры, так и не нашел свой амулет, лишь зря пропах испорченными продуктами, выброшенными Ученым после того, как тот купил новый холодильник.

На следующий день, на уроке физкультуры, в Гошу бросили баскетбольным мячом, попав в лицо и оставив огромный, похожий румянец, синяк на щеке. Все вернулось на круги своя.

Первая зима

Как-то раз Гоша, возвращаясь из школы и проходя через сквер, несмотря на все запреты мамы после разговоров о бомжах и собаках, повстречал на том самом месте, где был костер, старика с редкой но длинной седой бородой, одетого в клетчатое пальто. На голове у него сидела старомодная шляпа, а в руке он держал трость из черного дерева с набалдашником в виде головы слона. Старик выглядел крайне обшарпанным, словно вышедшим прямо из прошлого века. Он не имел ничего общего с современными молодящимися стариками в трико и бейсболках и, похоже, его это совсем не смущало. Трость же, на фоне невзрачного внешнего вида, выглядела настоящим сокровищем. Если бы старик прошелся по улицам, то на него непременно бы все оборачивались. В сквере же, кроме Гоши, не было никого и оценить такую эпатажность было больше некому.

– Скажи мне, ребенок, – сказал он, когда мальчик подошел поближе, – где-то здесь есть гостиница? Мне говорили о ней.

Гоша, как вы уже поняли, не очень любил, когда его называли ребенком. Но, в данном случае, посчитал он, для такого древнего старика, наверняка все люди моложе сорока лет были детьми. К тому же, после своих слов он махнул тростью так элегантно, как делают только аристократы из старых черно-белых фильмов, что не могло не расположить к себе.

Такой старик, понятное дело, мог искать только одну гостиницу и Гоша повел его к Кристине.

Он хромал и путь, который Гоша преодолевал за три минуты, они вдвоем прошли за десять. Старик молчал и Гоша молчал, все пытаясь сформулировать вопрос о том, откуда взялась такая великолепная трость. И еще один – как старик поднимется на чердак при такой хромоте.

Когда они подошли к двери подъезда, навстречу вышел Карл.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.