Рифмы большого города. от финалиста премии «Поэт года»

Рифмы большого города

от финалиста премии «Поэт года»

Игорь Балдин

© Игорь Балдин, 2016

ISBN 978-5-4483-0770-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Воскресное

Если б я был рожден в день и год нулевой,Когда небо зажглось Вифлеемской звездой,А спустя 30 лет повстречал бы Тебя,В Галилейской земле, в Иордане-реке,Догадался ль б тогда, Сын, Отец, Дух Святой,Что Создатель, которым повержена тьма,А не просто бедняга, сошедший с ума,Не обманщик искусный стоит предо мной?Я бы стал верным воином Рима и гвоздьВбил в ладонь твою, царь Иудейский, пророк?Кровь бы тихо сочилась в терновый венок,И сжимал бы в руках то ли Вакх, то ль БогВиноградную гроздь.Или все же, Спаситель, я был бы из тех,Кто, три раза отрекшись, пошел за тобой,Не к Голгофе, но Аппиевой тропой;Принял смерть на кресте, только вниз головой,Искупляя свой грех?Вот я снова у гроба. Священник и матьПроизносят молитву, пытаясь принятьСмерть как перерожденье для жизни иной-Из земли – к облакам, да к Господним рукам.Голосят трое певчих – что ангелов рать,Тихо плачет отец… Над Голгофой-горойБожий сын наконец обретает покой,Небеса безмятежны как водная гладь.На иконе Твой Лик, время движется в спятьИ стремится к нулю. Ты стоишь предо мной.

Революция

У моей постели тени пляшут словно чертенята.Кровь на белом, кровь на красном – дробь свинцовая стучит —Там, вдали, в сетях экранных, этой музыки солдатыБьются, рвутся за пределы, в небо, в Лету да в гранит.Кружит огненная лопасть, скачут мины по оврагам —Всё плывёт Харон по Стиксу на Полтаву и Тузлов.Любит смерть цветные флаги, страсть, идейность, боль отваги,Ну а я – бетонный кокон необстрелянных домов.

Сны и фантазии

Мне снилось, в наши окна бьются волны,Ты смотришь сквозь стекло, и шторм стихает,Вода уходит в небо, обнажаяСкелеты недостроенных домов,Мой город детства пуст – песок да камень,Я мерю время тихими шагами,Ты засыпаешь, ангел, а над намиПо звездным рекам проплывает Бог.Быть может, вы в одной ладье сидели,И звуки полуночной колыбелиСлагали вместе, там, где будто рыбы,Во тьму ныряют тысячи комет,Всё шли вперед, до самого причала,Пока наутро с первыми лучамиТвоей улыбкой, вечной, безначальнойНе загорелся для меня рассвет.

Последний полёт

Ты улыбаешься мне из гроба,Детство уходит в Рай —На глинистый берег Кумы,Туда, где мы обаПололи грядки и пили чай.Этот парадОпять о тебе не забыл.Девятого с боем курантовТы влился в отряд,Что с неба смотрит на нас в визир.Встречного ветра тебе под крылья,Чтоб как и когда-то на шестнадцатом ТУСквозь облако пыли, сквозь сказки и былиТы взмыл на расчетную высоту.Помнишь, как хотелось снова подняться в воздух?Вот и сбылось… Теперь ты ангелам под стать.Земным – земное: прах да слёзы.Им до тебя уже не достать.

Монмартрские фантазии

Кружат мельницы Ван Гога в синем небе над Монмартром,Пыль клубами поднимают Ланжерона казаки,В полумраке за собором – призрак Жана Поля СартраИли Партра, что родился от Виановой руки…Я же здесь лишь жалкий пиксель в телефонов море гладком,Буква, тонущая в бездне непонятных мне речей.Лучше спрячусь-ка за Тертром, в старой антикварной лавке,Чтобы Эйфеля фигуру вдеть в кольцо своих ключей.

Крымск в моем телеобъективе

Под моим потолком – серебристые рыбы, в легких кружит вода,Где-то там – наверху – шепот лодок моторных.Завтра утром бескровное солнце взойдет, и тогда,Превратившись в муляку, за эфирным зловоньемЯ дыхание ваше наполню собойНавсегда.Вы пройдете по тем, кто был живС микрофоном, дешевой бравадой —Крымск-герой, Крымск-спасительный миф —Будь ты проклят, восторженно-лживый языкВездесущего Ленинграда.Только дайте мне жабры, чешую, плавники,Ну я уж уйду, миновав телесети,Рыбаки, – по течению мутной реки —Далеко, глубоко. И без вашей рукиОкажусь в тихой Лете.

На шкафуте

Под кипрскими пальмами гуляют моряки,Стучит волна прибрежная о корабельный ют.За окнами московскими шумят грузовики,Да дворники продрогшие на мокрый снег плюют.Три тысячи шестьсот секунд отсчитывают час.А крейсер встал на якорь, он застрял на полпути.Следят за черной стрелкой вновь две пары детских глаз,Хоть и не знают, сколько в порт «Сметливому» идти.Кафе, песок и лабиринт светящихся витрин,А за стеклом – пучина звезд, божественный Парнас,Но он – в ловушке, он устал, он здесь совсем один,Ведь где-то там безмолвно ждут две пары детских глаз.

Признание в любви у зиккурата